Школьные забавы.

      Гютаро прогуливался по школе. Он был в отлмчном настроении, пока не заметил рыдающую сестру у стенки. — Кто посмел тебя обидеть?! — парень встпяхнул её за плечи.       Она лишь тыкнула на плакат на стенке, где было написано:       «Дорогие учителя и ученики! Я, с невероятным счастьем объявляю о своей свадьбе. Прглашаю всех и каждого! Завтра в 9 часов утра!

С любовью, директор школы Мудзан Кибуцуджи.»

— ПОЧЕМУ ОНА, А НЕ Я!!! — хныкала Даки. — А ты не знаешь, кто его невестушка? — Гютаро хрустнул шеей. — Ну, я не знаю… — она запнулась — это и не важно! — Ну чтож, мы узнаем это завтра…

***

      Собралось не меньше четырёхсот человек. Мудзан гордо оглядел весь зал. Где-то в уголке плакала Даки. Где-то у стола плакал Энму… Бедный Хантенгу пытался его вытащить, ведь именно он отвечал за музыку на свадьбе. Недолго думая, Энму врубил: — Я КАК ПАРАВОЗИК ТОМАС ИДИ НА… — Не-е-ет! — завыл Хантенгу. — ДРУГУЮ, ДРУГУЮ ВКЛЮЧАЙ! — СПЯТ УСТАЛЫЕ ИГРУШКИ… — НЕ-Е-ЕТ! ЭТО СВАДЬБА! НУЖНА СВАДЕБНАЯ МЕЛОДИЯ!       Но Энму лишь пожал плечами. Хантенгу забегал по всему залу…       А тем временем собрались гости. Первыми пришли Канаэ и Санеми. Шинадзугава, совсем не смущаясь разлёгся на скамье и положил голову на колени девушки.       Но долго отдохнуть ему не удалось. Явилась вся чета Ренгоку, и глава семейства Шинджуро было хотел сесть, но Санеми ударил его прямо в место и прокричал: — Свали!       Повисла минутная пауза. Шинадзугава думал, что мужик согнётся от боли, но тот просто стоял. — Вот что значит стальные яйца… — прошептала Канаэ.       Тем временем возле главного главного виновника всех этих событий собралась толпа улюлюкающих мужчин. Самым главным в этом странном деле оказался, как ни странно, Кагая Убуяшики. — Мудзанушка, а чегой-то ты меня на мальчишник не пригласил? — обиженно спрашивал Кагая. — Идиот, ты сколько сегодня пил? — Всего стаканчик! — он показал это жестом «чуть-чуть»       Кибуцуджи закатил было глаза, но тут понял, что этим жестом хотел показать его коллега.... — АХ ТЫ ГАДЁНЫШЬ! НА СВОЙ ПОСМОТРИ! – он кинул в Убуяшики стаканом. — О, я-то посмотрю,а вот ты его не видел... – хитро улыбнулся Кагая. – ...я им пятерых детей сварганил...       И Мудзан было уже позвал охрану, чтобы выгнать пьяницу, но тот, к сожалению, успел-таки опозорить несчастного жениха; Убуяшики смачно шлёпнул директора по заднице.       Но тут заиграла свадебная мелодия (да, несчастный Хантенгу смог её найти). Мудзан поправил свой белоснежный пиджак. В зал вошёл Кокушибо, перекинувший Тамаё через плечо и приговаривавший : — Да что ты за женщина то такая... говорю же, мужчина завидный, любить тебя будет, подарки дарить будет, я бы и сам не против.... — ЛЮДИ ДОБРЫЕ, ЭТО ЧТО ЖЕ ТВОРИТСЯ?! – кричала она на весь зал. – Ёриичи-сан, ну хоть вы помогите! Ёриичи-сан?.... ЁРИИЧИ-САН?!       И Ёриичи Цугикуни, так некстати поедавший оливье и медовик в прикуску, пробурчал : — Простите, Тамаё-тян... ном-ном, но я, ном-ном, не могу. Уж слишком вкусные стали взятки! Ном-ном....       И тут Тамаё совсем отчаялась. Все её друзья и близкие были чем-то заняты. Санеми дрался с Шинджуро, Иноске пожирал вместе с Ёриичи тарталетки, Гию Томиока валялся у входа, Муичиро Токито не знал, что здесь делает от слова совсем, остался только....       Юширо. — Я ПРОТИВ ЭТОГО СОЮЗА!!! – закричал Каваками, выламывая дверь в парадный зал.       И Тамаё бы расплакалась от счастья, если бы горе-спасателя не вырубили в ту же секунду букетом белых роз. А учительницу тем временем уже донесли до алтаря. — ...Согласны ли вы любить его вечно? – со слезами на глазах спросил у неё Гёмей Химеджима.       Тамаё, разумеется, тут же хотела выкрикнуть отказ, но тут Мудзан запихнул ей в рот пирожок и, взяв её за волосы, активно закивал. — Ну, вы видите, она согласна! Объявляйте нас супругами! — Объявляю вас мужем и женой! – прокричал Гёмей и окончательно расплакался.       После этого Кибуцуджи впился в её губы. Со всего зала люди дарили оплодисменты (точнее те, кто от них остались). — Я конечно очень рад, – гордо заявил Мудзан, оторвавшись от жены, – но у нас впереди ещё брачная но-о-очь!       С этими словами он потащил Тамаё к выходу, оставляя за собой полный зал Санты Барбары.