Двое в парилке, или банный день

      Андрей ведёт машину – аккуратно, старательно, очень осторожно и вдумчиво, как он делает всё, за что берётся. Он полностью сосредоточен на дороге и не особенно обращает внимание на Сашку, который прожигает его влюблённым взглядом, глядит и не может наглядеться. Тогда соскучившийся любовник решительно кладёт руку ему на колено. Андрей остаётся невозмутим, словно каменный идол с острова Пасхи. – Сань, давай не сейчас, – спокойно говорит он. Руку, правда, не скидывает. Сашке становится слегка обидно. Понятно, что на парковке целоваться – палево, а на стоянке у отеля, где вокруг одни фанаты с телефонами в руках – вообще самоубийство и фактический каминг-аут, но неужели нельзя было найти укромное местечко, остановиться там, пообжиматься? Так давно не виделись же!       Потом в ушах у Сашки снова звучат тревожные слова Димки, и он начинает разведку боем. – Что, сильно тебя ругали за косяки? – осторожно интересуется Сашка, как бы невзначай похлопывая любимого по голой коленке и с трудом останавливая себя, чтобы не полапать его, не задрать на нём шорты и не залезть всей большой пятернёй туда, в глубину, не нащупать пальцами ту нежную и очень чувствительную складочку кожи, где начинается бедро, рядом с резинкой от плавок. Конечно, Андрей сегодня в плавках, он ни за что не надел бы боксеры в такую жару.       Сашка мечтает хоть разок увидеть Андрюшу в стрингах, буквально пускает слюни, представляя его классные ягодицы в белых трусиках с высокими вырезами. Или не в белых, без разницы. Но тот упирается, как баран: – Я что тебе, педик, что ли? Сашка даже не находит, что на это сказать, но по его вытянувшемуся лицу легко можно прочитать красноречивый ответ. – Даже если и так, – Андрея не свернуть с пути, он последовательно гнёт свою линию, – это ничего не меняет. Даже если я с тобой сплю, это не значит, что я начну ногти красить или стринги носить. Или, чего доброго, на каблуках ходить. Можно, я останусь собой, а? Можно, я не стану одним из этих самых?       Против такого агрессивного отстаивания своей личности не попрёшь. Поэтому никаких Сашке стрингов. Но плавки Андрей всё-таки иногда носит, и сегодня наверняка надел, в такую-то жарищу. Эх, погладить бы его там, у начала бедра, рядом с бельевой резиночкой, подразнить, пощекотать, поймать кайф от его сконфуженного взгляда и неловкого возбуждения. Он, конечно, очень быстро заведётся, так всегда бывает после долгой разлуки. Скучает по Сашке, и физиологически тоже. – Досталось, конечно. Но нам всем вставили… – Андрей быстро спохватился, оборвал фразу на полуслове и красноречиво промолчал, хотя явно собирался сказать: «кроме Димы с Сашей, они молодцы». Но Сашка не обиделся, в эту минуту он готов простить Андрею всё, что угодно. Даже мимолётное упоминание имён главных конкурентов и похвалу им, это же такая фигня! – В общем, все получили. И все – за дело. Как-то даже и не обидно, раз все. – Угу. – Ну да, были ошибки, подзавалил программу, не всё выкатал. Но это ведь только начало сезона, – продолжает он успокаивать себя нарочито ровным тоном. Только Сашка знает своего парня, может быть, лучше, чем самого себя. С детства вместе всё-таки, этот мальчик буквально вырос у него на глазах. Он видит, что Андрей, конечно, дико злится и досадует на себя. Но в общем, кажется, он не в таком уж и плохом расположении духа. Наверное, не так всё и страшно, как Димка малевал. Глазки-то ведь горят, и личико радостно светится.       Хотя бы ради этого стоило отпустить парня жить в Москву. Хотя Сашка до сих пор регулярно просыпается посреди ночи и хватает воздух ртом, и чувствует прилив паники оттого, что Андрея нет рядом. Ему приходится каждый раз долго себя уговаривать, что ничего не случилось, что тот жив-здоров, только переехал в другой город. За девять месяцев жизни порознь он выработал в себе сверхспособность жить вдалеке от Андрея и как-то с этим справляться, не лезть ежедневно на стенку. Он не сошёл с ума, не натворил дел и не спился, хотя это было непросто. Ох, как непросто.       А Андрею как будто всё равно, он вроде ничего и не замечает. Даже обнять при встрече не догадался.       Сашка думает об этом и ему становится до слёз жалко себя, он буквально чувствует, как к горлу подкатывает проклятый комок, а глаза заполняются слезами. Андрей же как будто ничего не замечает, он с тем же спокойным, ничего не выражающим лицом внимательно следит за дорогой. – Останови, – сдавленным голосом просит Сашка. – Что с тобой? Укачало? – Просто останови! Надо мне! – Что, не мог до выхода сходить, что ли? – шутит так просто и естественно, как будто вообще ничего не замечает. Как будто всё в порядке. – Я же сказал, стой! – Сашка яростно вцепляется в руль, заставляя Андрея круто повернуть, съехать на обочину и едва ли не зарулить в кусты. Потрясённый Андрей громко орёт, потом возмущённо толкает его в грудь и неразборчиво матерится. – Спятил, что ли! Чуть не разбились из-за тебя! – но Сашка уже не слушает, думая только о том, что если и сейчас не возьмёт инициативу в свои руки, то дело так с мёртвой точки и не сдвинется.       Он буквально вдавливает в кресло Андрея и впивается в губы губами, зубами, целует и кусает, как озверевший, задыхаясь, не успевая дышать. Он знает, что сила – его единственный аргумент в их скрытом противостоянии, что физически более слабый любовник просто не сможет с ним справиться. Его жёсткие руки внаглую залезают Андрею под футболку и судорожно гладят его нежную кожу, нащупывая тонкие, торчащие под кожей рёбрышки. Какое сладкое, почти забытое, словно нереальное ощущение: Андрюша рядом, дрожит у него в руках, и можно услышать, как громко стучит его сердце. – Как ты можешь быть таким говнюком! – почти рычит Сашка, жадно целуя его щёки, подбородок, шею. – Динамишь меня и динамишь, хуже девки, я же смотреть на тебя не могу уже, весь трясусь! Я тебя знаешь как ждал, весь извёлся, а ты, а ты! – Сань, нельзя! – старается перекричать его Андрей, тщетно трепыхаясь в жёстких руках, как пойманная рыбка. – Тут вообще остановка запрещена, идиота кусок! – Насрать! Штраф заплачу! Хоть пятнаху! – задорно кричит Сашка, задирая на нём футболку почти до самой шеи, хватая его за ноги и заставляя лечь поперёк обоих сидений, зарываясь лицом в тёплый волосатый животик и мучая его частыми поцелуями.       Свободные спортивные шорты с Андрея слетают вместе с трусами очень легко, хватает и одного резкого рывка, только в последний момент цепляются за кроссовки. Он остаётся голым ниже пояса и, уже зная, что последует за раздеванием, как будто не сильно и сопротивляется, только слегка извивается, но Сашка бдит и не даёт ему вырываться, сжимая в стальных объятьях и крепко прижимая к себе.       В машине слишком тесно, не развернуться, поэтому Сашка вытаскивает Андрюшу наружу и сначала хочет разложить его прямо на капоте, но быстро догадывается, что такой откровенный трах на глазах у всех проезжающих по трассе вряд ли ему понравится. В итоге он прислоняет Андрея к задней дверце, держит его на весу, сжимает его бёдра, щиплет бледные ягодицы и трётся своим прикрытым пахом об его голый пах, стремясь передать ему своё возбуждение.       Андрей елозит спиной о боковое стекло, его футболка задирается, обнажая животик, трикотаж и кожа, соприкасаясь со стеклом, противно поскрипывают. Он молчит, глядя в тёмное небо расширившимися тёмно-серыми глазами, прерывисто дышит и запрокидывает голову, показывая милый маленький кадык, который так и тянет облизать. –Повернись, Андрюшенька,– умоляет, почти скулит Сашка, жарко дыша ему в лицо, жадно целуя в губы, – повернись ко мне спинкой, ну пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста... Я же так соскучился! –Нет, Саня, не-ет,–еле переводя дыхание между поцелуями, твёрдо отказывается Андрей. –Ну чё ты! Не хочешь меня? –Хочу,– он почти задыхается, голос страдающий, жалкий, но в нём звучит непреклонность, – но не так, Саня, не здесь, не сейчас. –Ладно,–покладисто соглашается Сашка, – тогда для начала сойдёт и лайт-версия.       Андрей кладёт ему руки на макушку, как бы желая остановить, пока не поздно, и сконфуженно хихикая, протестует: –Сань, ну ты чё придумал... Я же даже в душ не успел сходить, я же весь потный, и там тоже... –Да и ладно! Солёненький ты тоже вкусный!       Донельзя смущённый Андрей смеётся своим низким, почти грудным смехом – и в душе у Сашки расцветают розы. Он спускается вниз, ещё крепче обнимает руками узкие бёдра, ласкает руками плотные ягодицы и зарывается лицом в тёплый и нежный низ живота Андрюши.       Какой же он классный. Как же мне с ним хорошо. Как же мне с ним повезло.       Их окружает благостная темнота слишком ранней, но ещё тёплой осенней ночи, иногда разрываемая вспышками, яркими шмелями – случайными автомобилями, с гудением пролетающими мимо, разрывающими время и пространство и исчезающими в неизвестности. Чёрная питерская ночь заманчиво шумит волнами зелёной травы, соблазняет множеством тонких запахов, обманчиво обещающих продолжение лета. Сашка на обочине зажал Андрея, схватил в охапку, стоит пред ним на коленях и ласкает губами его член.       Всё так хорошо, так правильно. Хотя бы сейчас, в моменте всё идёт так, как и должно идти.