и твою черепашку тоже

Юнхо улыбался, добродушно и невозмутимо. Чонхо ходил вокруг него по нулевому эксцентриситету, ни на секунду не выпуская из виду, с пристрастием вглядываясь в беззаботное с виду лицо строптивого гостя. Тот же, выкушав две порции отличного коньяка, разведенного гречишным чаем, совершенно успокоился, понимая теперь гораздо лучше— зачем-то он нужен этому коренастому адмиралышу, значит, вредить ему никаким образом не будут. Если захотят договориться. А захотят, в этом Юнхо был уверен. И, полнясь этой уверенностью, спокойствием и немного — хорошей выпивкой, вел себя в высшей степени дружелюбно и расположенно к беседе, но самым упорным и непреклонным образом избегал любых упоминаний и намеков на некоего заказчика и вообще того, какими неисповедимыми путями доблестная команда контрабандистов оказалась в месте крушения императорского корабля. Чонхо, однако же, не сдавался. Каждое слово ловил, как важный вещдок, и был уверен, что случайного ничего сказано не будет — этот Чон Юнхо не лыком шит, уж чуйке Чонхо в этом не поверить было сложно. Поэтому, слегка опустив градус давления на свидетеля, Чонхо просто нарезал круги и уже подозревал, что его сердитое сопение пробивается сквозь панцирь невозмутимости. Флагман держал курс в довольно приблизительный квадрат, где с большой степенью вероятности могла «вынырнуть» «Фиговина». Счет шел на сутки, учитывая расстояния — почти молниеносно. Но Чонхо не собирался терять времени, раз за разом не оставляя попыток получить ответы от Юнхо. Желательно, до того, как второй контрабандист окажется в его руках. В отличие от того же Уёна, тоже Чона, но ни разу не родственника, который поговорить очень любил и все визиты Чонхо, как и приглашения на обеды и ужины, воспринимал как благодатный повод поболтать, порассуждать и поумничать, и всякий раз Чонхо не выдерживал, извинялся и сруливал в закат. Уён не стеснялся, давая свое оценочное мнение и ценные советы вообще всему, что попадалось на пути, даже Чонхо, если тот оказывался на линии огня. Рассказывал все, что знал и что успел придумать, и вообще поговорить любил от души. Таким образом, Чонхо уже знал все о некоем Чхве Сане, так, словно был ему родной матерью и лично его рожал. А вот Юнхо, с удовольствием поддерживавший светские беседы на любые темы, даже самые рискованные, немедленно чувствовал все подвохи и подводные камни, настолько, что Чонхо начал задаваться вопросом, а не стоит ли его завербовать. Сначала простым штурмовиком, но этот точно быстро карьеру сделает… Чонхо даже немного позаигрывал с совестью, поразмышляв о небольшой протекции. Совсем маленькой. И потер руки. Юнхо улыбнулся ему, приветливо и тепло. Как верно подметил Чонхо — а он редко ошибался в людях, — Юнхо не только корабли водил виртуозно, но и если приходилось — то и королевских ищеек за нос. Понимая риск, старался не переусердствовать в игре, все-таки его тащили на поиски родного кораблика не в капсуле с сывороткой правды в венах. А могли бы, еще как могли!.. Поэтому Юнхо был вежлив, корректен и максимально сдержан. А Чонхо — ласков и добродушен, как и положено профи. Терпения ему было не занимать. — Может быть, господин Юнхо, — доверительно понизив голос, зашептал Чонхо. — Может быть, мы могли бы… перекупить ваш заказ, м? Поднимем цену в три раза. А то и в пять. Вы говорили, что у вас есть деньги, выкуп за добычу предлагали. Так вот. Мы предложим больше. Много больше! Галактические воны, кредиты, золотые слитки, драгоценные камни по курсу… Любая конвертируемая валюта. К своему удовольствию Чонхо отметил про себя, как Юнхо напрягся, задумался о чем-то. Даже подбородок почесал. Наверняка считал. — Свидание. Глаза Чонхо, оторопевшего и потерявшего дар речи, распахнулись во всю ширь. Вероятно, его только что крупно обыграли. Отказываясь в это верить, а также не доверяя собственным ушам, переспросил: — Свидание? Юнхо, ни на секунду не утратив невозмутимости, смотрел, как сквозь профессиональное спокойствие и деланное радушие профессиональной ищейки пробивается неверие, сомнение, удивление. Даже, пожалуй, смятение… — Да, господин Чонхо. — Юнхо эффектно взмахнул ресницами и сделал глазки. — Столько лет в открытом космосе в компании контрабандистов, разбойников, торговцев и прочего сброда… Простите, что пользуюсь вашим щедрым предложением в сугубо личных целях, но устоять не могу. Пауза затягивалась. Ноздри Чонхо трепетали, во всем остальном он был похож на изваяние, застывшее в позе тотального возмущения. — Но я ведь… — выдавил наконец из себя свистящим шепотом Чонхо, — могу быть женат! — Ага, — обрадовался Юнхо, — значит, не категорическое «нет»!.. Согласен, вы можете быть женаты, замужем, состоять в любой другой форме социально одобряемых и неодобряемых семейных отношений, но обаяние ваше столь велико, что я не в силах более ему противиться и готов поступиться честью… Чонхо явно с трудом удерживал последним волевым усилием ползущие на макушку брови. — Чего-о? — Вы — коварный соблазнитель, господин Чонхо! — Юнхо снова изящно взмахнул ресницами и тут же кокетливо потупился, глядя себе в колени. У Чонхо запылали уши. — Н-неожиданный поворот, однако, — покачал он головой. Просчитывая этот самый поворот, тем не менее, поскольку профессиональная часть его личности как раз подсказывала, что, быть может, из этого выйдет неплохая возможность разговорить. Приходя в гармонию с ушами, Чонхо слегка порозовел. Разговоры по душам… Почти двухметровый Юнхо смотрел на него доверчиво-выжидающе, играя едва обозначающимися ямочками на щеках. Прикоснуться Чонхо отчего-то не решился. Хотя мог себе позволить — на правах хозяина положения. И даже не одного. Но — не смог.

***

Уён, не спавший в поздний час, ковырялся в забарахлившем вдали от цивилизации наручном коммуникаторе, когда распахнулась дверь, а на пороге возник Юнхо и сопровождающий штурмовик. Штурмовик, доставив ценного пассажира, церемонно раскланялся, Юнхо склонил голову, улыбаясь. Внутренне подобравшись, Уён прищурился, привыкая к яркому свету из палубного коридора. Прислушался. — Доброй ночи, приятных снов! — донеслись до него слова Юнхо. Четыре слова было произнесено. Значит, дело выгорело, и Юнхо смог выторговать четверо суток — дальше дело было за Уёном. Убрав нехитрый инструмент, который ему разрешили оставить, подальше, Уён испытующе взглянул на Юнхо. Улыбка — на сей раз чуть кривоватая, злая и азартная, стерла кокетливые ямочки со щек. — А ты, я гляжу, неплохо допросился? Юнхо подмигнул в ответ. — Если не получится, то, будем надеяться, что должность наложника императорского адмирала — тоже место прибыльное…

***

— И кто тебе рассказал все это? Сан, старательно жующий суховатый и безвкусный обед, закашлялся, прежде, чем ответить, и потянулся за стаканом с водой. «Фиговина» без Юнхо совсем не старалась, но Сан, понаторевший в психологии искинов, пояснил сердитому Минги, что такое бывает, когда у корабля теряется навигатор. — Она скучает, — Сан успокаивающе погладил гладкую внутреннюю обшивку за своим сидением. — Горюет. Очень хочет, чтобы Юнхо вернулся. Минги, захотевший было возразить, что это не повод морить осиротевший экипаж голодом, вспомнил про Ёсана и осекся. Он сам не стал есть вчерашний обед, а от ужина еле-еле осилил и без того не изобильную половину. Уж что-что, а про «скучать» и «горевать» он знал не понаслышке. Без Юнхо и плантация паразиториусов чувствовала себя неважно, приунывшие растения вели себя на удивление тихо, почти не показываясь за пределами мостика, где они полным составом оккупировали кресло и рабочее место капитана Юнхо. — Про что рассказал? Про автонов? — уточнил Сан, не ожидавший, что Минги тема заинтересует. — Угу. — Ну… Уён, ну и ребята немного из учебного агентства. Конечно, как не быть тут Уёну… Этот любую небылицу сплетет как родную. Выдумщик херов. — Уён говорит, — Сан, отставив тарелку и стакан, наклонился к Минги, будто их могли услышать, — что на самом деле его величество — тоже искин. Вроде «Фиговины», только… Больше, объемнее. Минги усмехнулся, скорчив недоверчивую гримасу. Придумают же такое!.. — Ты сам-то веришь в то, что говоришь? Ты ж спец! Смутившись, Сан отодвинулся и покраснел. Он как-то не ожидал такого маловерия от романтичного Минги. — Ну… теоретически это не невозможно. — Брось эти сказки, — посоветовал ему Минги, опустошая свой стакан — еда и в самом деле получилась возмутительно пересушенной. — Император присутствует на заседаниях Совета, возглавляет кучу всего, как бы ты думал, он все это мог провернуть, если бы был машиной?.. В конце концов, у него даже наложник вон есть… Минги красноречиво кивнул на коридор, ведущий в направлении командного пункта и медотсека. Что-то тут не клеилось. Не складывалось. — Нет, ты не понял, — смущенный и в то же время желающий доказать истину своих слов, вернее, слов Уёна, Сан схватил Минги за рукав. — У него и человеческая ипостась есть, машина без человека не может… Не может, это верно… Минги последний кусок обеда просто выплюнул в салфетку — так, чтобы датчики «Фиговины» не засекли. Дело с заказом выходило все более мутным и все крепче пахнущим подставой. Минги, разумеется, с Юнхо не спорил — он вообще в эти дела не лез почти никогда, все договоренности были на командире экипажа. Это конкретное казалось легким — прилететь, забрать, улететь. О том, что речь идет об императорском фрегате, Минги узнал уже на дальних подступах — и нехорошее предчувствие шевельнулось внутри, у солнечного сплетения. Что-то, чему не хотелось верить. Юнхо сказал, что знаком с заказчиком, не просто на бирже перехватил халтурку. Припомнив впечатляющие коридоры и мощный корпус «Сомин», Минги поморщился. Та еще подработка… — Так, бро. Давай начистоту. Ты в чем-то подозреваешь Ёсана? Думаешь, нам нарочно… куклу подсунули? Тут уже и Сан вспылил. — Эй, зачем мне тебе врать-то? Я тебе рассказываю как есть, Ёсан этот ваш, кем бы он ни был, умеет, слышишь, умеет подключаться к искину без нейроинтерфейсов! Это не каждому навигатору под силу, если хочешь знать! Слушай сюда… Вскочив с места, Сан обошел стол кругом, схватив кусок карандаша, валявшийся зачем-то в подставке для салфеток, и прямо на плексигласе стола начертил нехитрую схему. Искин в динамик неодобрительно крякнул сигналом санитарной тревоги, но Сан, приложив руку к груди, поклонился датчику, извиняясь за созданный беспорядок. — Видишь? Это вот — наш квадрат, где мастерская Уёна… Ну, была мастерская, — Сан грустно вздохнул, но тут же вновь возгорелся энтузиазмом спора. — Наш квадрат… А вот это — территория их подразделения. Видишь, насколько больше? Они фактически взяли в кольцо окрестности, уйти оттуда — сверх любых навигаторских возможностей. Верная смерть физического тела… Лучше бы, конечно, он не произносил этого вслух. Минги сжал кулаки. Терпение балансировало на пределе. — Объяснить способности твоего Ёсана я ничем не могу. Ничем, кроме того, что он не принадлежит к роду человеческому. Вскочив с места, Минги заорал на всю палубу так, что в дальнем конце коридора особо впечатлительные паразиториусы посыпались с полок, предусмотрительно прикрываясь посудой, в которой произрастали. — Он человек! Че-ло-век! — рыкнул он так, что Сану тоже захотелось куда-нибудь заползти. — Да если и нет… Мне насрать, человек он, машина или инсектоид под прикрытием! Он мою задницу спас — и не один раз! Я, сука, за него глотку перегрызу своими зубами… Так, дело оборачивалось совсем плохо. Сан потер переносицу и прикрыл глаза, сделав из бурного признания Минги совершенно определенные выводы. Вспыхнувший мгновенно и так же быстро остывший, Минги сел обратно на неудобный штатный стул, пробормотав какое-то подобие извинений. — Да ничего, приятель, бывает, — Сан, вполне понимавший, что громкость крика еще не равна силе физического воздействия, похлопал Минги по спине. — Вот Уён… Опять Уён, снова Уён, везде Уён… Минги закатил глаза. — Он говорит, что надо проверять — по законам Азимова. Знаешь такое? Робот заботится о безопасности и удовольствии человека. Но даже автоны не рассчитаны на… ну ты понимаешь… Блядь, Минги закатил глаза еще более демонстративно. Судя по тому, сколько Чон Уёна в организме Сана, они трахаются, как призовые кролики, с разрешенного законом возраста, а поди ж ты, простые слова не выговаривают. Чуть успокоившиеся и приведшие себя в порядок любопытные паразиториусы помоложе проросли в столовую, как можно незаметнее оплетая шлюзовой проем. — Хорошо, понимаю, выучил. Роботы не дрочат. А как быть со специальными, хм, машинами?. Которые специально для этого дела сконструированы? — Если это не рассчитано на демонстрацию — никогда. Озадаченный, Минги в замешательстве смотрел на Сана. Ему было, положа руку на сердце, уже все равно, кем был Ёсан — несколько минут назад Минги сказал чистую правду. Взгляд Сана становился все мрачнее. — Автоны с такими способностями чрезвычайно редки. Они могут быть совершенными игрушками. А могут быть идеальным орудием для убийства. Мороз рванул по позвоночнику Минги. Они могли вытащить из песков оружие неудавшегося покушения — и тогда охота на них приобретала совсем нехорошие оттенки и нюансы. — И что ты предлагаешь? За борт его выкинуть? — едко поинтересовался Минги. Зеленая арка, которую успели образовать любопытные растения, негодующе затрепетала, замахала листьями и соцветиями. Самые, судя по всему, впечатлительные отпочковались и укатили успокаиваться на мостик, возмущенно грохоча горшками по опалубке. — Нет, конечно, — возразил Сан, проводив самостоятельную флору взглядом. — Перепрошить его можно… Только входной порт надо найти. — А в чем тут проблема? — сморгнул Минги, привыкший к стандартному набору разъемов: затылок, позвоночник… Он по долгу службы много взаимодействовал с матчастью, поэтому никогда не жаловался на техническую безграмотность, мог дать фору дипломированному механику. Но Сан, многозначительно усмехнувшись, только сделал в воздухе неопределенный жест руками, а Минги каким-то шестым чувством начал догадываться, что фантазия создателей последних серий могла зайти очень далеко. Очень.