и твою черепашку тоже

Первым, что Минги увидел перед собой, выплывая из благостного туманного небытия, было лицо Сана, крайне встревоженного и очень напуганного. — Пришел в себя! Стой, не шевелись! Вообще-то Минги и не собирался, он ведь совсем недавно толком оклемался после весьма неприятной эвакуации с маленького планетоида, покрытого песками. И вот еще не хватало схватить очередной нестраховой случай… Поэтому, оценивая состояние, лежал смирно, оглядываясь и пробуя определить, где он находится, что конкретно произошло, и как именно его поимеет Юнхо за угон «Фиговины». Если уж совсем начистоту, то вопрос еще, кто кого угнал — взвывшие сирены, хлопки двигателей, угрожающие сигналы в эфире… Сан, все еще бледный, как мел, ощупывал голову и затылок Минги, пробуя определить целостность, Минги, у которого ни голова, ни спина не болели, просто наслаждался массажем — когда еще случай выдастся… Болела у него — и ощутимо! — пятая точка, на которую он приземлился в резком рывке «Фиговины», уходящей в гиперпространство от погони. — Прости, пожалуйста, тебе пришлось полежать здесь немного… Если уж кого и похитили — то это вот его, заботливого Сана, смотавшегося до камбуза и принесшего водички попрохладнее симулянту Минги. «Фиговина», видимо, прекрасно понимала, что ее гиперпрыжок — вот так, с места, — просто убьет ни в чем не повинного человека, оказавшегося поблизости, и приняла единственно верное решение и на борт — в меру сопротивлявшегося Сани. Сама «Фиговина» явно чувствовала себя вполне сносно, двигатели работали в штатном режиме, гудели силовые установки где-то в глубине корабля, чуть потрескивало неоновое освещение, ровное и вполне приятное, не-аварийное. Минги устыдился и сел. — Не шевелись, не шевелись! — тут же забеспокоился Сан, и Минги с какой-то нежностью подумал, что Уёну безумно повезло с такой подушкой безопасности. Наверняка пока Сан был поблизости, Уён мог что угодно вытворять. — Да я в порядке… — забормотал Минги, отодвигаясь от Сановых рук и принимая наполовину пустой стакан с водой. — Я вижу, ага, — Сан закивал и улыбнулся так, что его глаза сузились до щелочек. — А вот с Ёсаном пришлось повозиться, ему хуже твоего пришлось… Наверное, плохо переносит путешествия, кровь носом, наверняка давление скачет, хотя в его-то возрасте… Последние слова Сан бормотал уже в пустоту — Минги, подхватившись на словах о Ёсане, немедленно сложил два и два и отправился в медотсек — куда они с Юнхо в прошлый раз уложили его после непонятного приступа во время гиперпрыжка. Пожав плечами, Сан устремился следом. — Что тут вообще произошло? — поинтересовался Минги через плечо у запыхавшегося вынужденного гостя, едва ориентирующегося в коридорах незнакомого корабля. — Ну, пока я в отключке был. — Мне повезло, наверное, — оглянулся на выход к шлюзам Сан. — Меня тоже тряхнуло, так ведь карантинный бокс — он же мягкий, поэтому на взлете поболтало, конечно, но выполз я оттуда вполне нормально… Ёсани, правда, жаль, его-то, кажется, хорошо приложило… Минги нахмурился. Он уже видел это, чуть раньше, на предыдущем повороте судьбы. Но теперь, в капсуле, лицо Ёсана было чистым, хоть и бледным до синевы, глаза — закрыты, губы плотно сжаты. Медсканер показывал на мониторе вменяемый пульс и давление — значит, жить будет. — Ваш искин сказал, что выкарабкается, уже восстанавливается, — Сан выглядел виноватым, словно это хоть в чем-то была его вина. Великодушные часто таким страдают, подумал Минги, почесывая затылок. — Будем надеяться, — перевел наконец Минги дыхание. В конце концов, если за ними не следуют по пятам, если «Фиговина» исправна и держит путь куда-то — а куда, кстати? — и они все живы — может, не все так уж страшно. — Юнхо… — Не волнуйся за него, — вскинул голову Сан, до этого внимательно рассматривавший лицо Ёсана в прозрачный пластик медкапсулы. — Ну до чего красивый, а?.. Говорю, не стоит волноваться за Юнхо-шши. Он в надежных руках, с ним Уён. Минги кисловато улыбнулся, подозревая, что Юнхо ему всыплет по первое число не только за «Фиговину», но и за то, что оставил на потребу такой приятной компании. — Скажи, а он — автон, да? — Кто? — не понял сперва Минги наезда. — Ну вот он, — Сан, обходя отсек, кивнул на Ёсана, застывшего в чуть подернутой испариной изнутри медицинской капсуле. — Автон? — переспросил Минги, удивленно перебирая воспоминания —где он мог слышать это не так давно возникшее в масс-медиа словечко. — Машина, собранная машиной. Некоторые сообщества роботов настолько обмеханичились… обмеханизировались… Одичали, короче, настолько, что стали производить максимально похожих на человеческие особи серии, их назвали автонами. Последние выпуски, говорят, так похожи, что спутать можно. — Чего? Он не робот! — запротестовал Минги. — Я с ним це… целых двенадцать недель под парусом, заметил бы подвох! И потом — ты сам сказал, что у него шла кровь носом. Сан ни на секунду не утратил уверенности — в отличие от скитальцев-контрабандистов, доступ к желтой прессе у него был регулярный и бесперебойный. — И что? У андроидов тоже кровь бывает. Искусственная, конечно. — Да с чего ты вообще это взял?.. — А еще говорят, — Сан, словно поверяя большой и страшный секрет, округлил глаза, насколько мог, и Минги отчего-то стало смешно. — Говорят, что такие вот автоны — идеальные игрушки. Ну для… Замялся. Ну давай, разносчик сплетен, сердито подумал Минги, складывая руки на груди. — Для чего? — Для этого. — Чего «этого»? — Для секса! — выпалил Сан скороговоркой, безудержно краснея. — Для утех и ласк, бревно контрабандитическое! — Контрабандистское, — поправил, задыхаясь от хохота, Минги, держась рукой за стенку. Чего только людям в голову не взбредет в самом деле… — Они баснословно дорогие, и могут их себе позволить единицы. Ну буквально — всего горсточка человек и не-человек на всю обитаемую. Если тебе такой обломился, то ты, конечно, везунчик, но как бы его прежний хозяин не явился за ним… Ясно. Минги, прекратив смеяться и вытирая слезы, выступившие на глазах, внимательно взглянул на Сана. Нет, тот не шутил — по лицу, на котором было абсолютно все написано, было видно, что, хоть Сани и поддерживал все виды романтических отношений, не одобрял методы и ущерб, который несли окружающие в процессе угона охуенно дорогих автонов в направлении романтического заката, да еще и с ним самим в нагрузку. — Поверь на слово, он человек. Не рассказывать же великодушному и романтичному Сану, что секса с разными видами ботов у Минги было больше, чем обыкновенного, даже включая Юнхо. И он бы точно уловил разницу. Или не уловил?.. — Вообще-то, — Сан обиделся на Минги-неверующего и выложил последний козырь, — когда я его уже в этот ящик сгружал, после того, как искин ваш просканировал его и сказал, что можно двигать, ничего не сломано, что-то произошло, словно в искин… вмешались. Я точно знаю, как ломают бортовые системы, сколько лет их чиню… Да, Уён по механике у нас, а я — вот по этим, — Сан негромко щелкнул пальцем по поверхности динамика. — Так вот. Я его сюда принес и укладывал, а «Фиговина» пискнула один раз, второй. Правда, слышно было очень тихо, если не знаешь — не заметишь. Пискнула, а потом деревяненьким таким голосом говорит, не своим: «Позаботься о нем». Ну я и ускорился, думаю, сейчас загнется ваш драгоценный. Но голос повторил «Брось меня и позаботься о нем», о тебе то бишь. — «Брось меня»? — удивился Минги. — Да, умник, — проворчал Сан, довольный произведенным эффектом. — Ёсан этот ваш каким-то хитрым чертом умеет подключаться к «Фиговине» напрямую, минуя интерфейсы навигатора. И скажи на милость, как бы он это смог, если б не был автоном?

***

— И как, господин Юнхо, вы так удачно оказались в нужное время в нужном месте? — ласковый голос Чонхо, прихлебывавшего чай с коньяком из изящной фарфоритовой глазурованной чашки, облекал Юнхо, обнимая и укачивая, и тот даже начинал потихоньку забывать, что на допросе, а не на светском ужине. Он вполне достойно устроился в кресле напротив большого заваленного бумагами стола в рабочей каюте адмирала, и единственное, что их сейчас отличало — в чашке Юнхо не было коньяка, не положено по званию. Конечно, Юнхо догадывался, что рано или поздно дело дойдет до расспросов по существу, недаром у этого Чонхо должность и звание императорского адмирала. Старался не говорить лишнего, даже при Уёне, даже сам с собой и очень уповал на то, что Уён не проговорится о том, что — кто — именно было на борту «Фиговины». В начале беседы, совершенно заурядной, о природе и погоде, Юнхо был сдержан и спокоен. Как и Чонхо, впрочем. Однако довольно скоро тот перешел непосредственно к делу, задавая наводящие и прямые вопросы, которые Юнхо предельно внимательно выслушивал и тщательно отмалчивался, пряча взгляд в интерьере, в собственной чашке, в черном космосе за большими иллюминаторами. — Не знаю, Чонхо-ним… Господь сподобил! — развел руками Юнхо, словно молчаливо покоряясь воле Всевышнего. Чонхо, тяжко вздохнув и понимающе кивая, плеснул себе еще коньяку. Юнхо подумал, что неплохо бы вечером такого к ним с Уёном в цугундер заказать, то есть в каюту, где их удобно устроили на период погони. Или поисков. Или как получится. — Господь, значит. Ну что ж, да, этот может… — вкрадчиво поинтересовался их гостеприимный адмирал. — А как зовут это сверхъестественное существо? — У него много имен, — кивнул Юнхо, смиренно опуская очи долу и подозревая, что с коньяком дело не выгорит. Закатив глаза, Чонхо явно произнес про себя что-то отрывистое и короткое. И вообще нецензурное. По крайней мере, на молитву это похоже не было. — Господин Юнхо… — Юнхо смотрел на Чонхо взглядом такой безупречной, термоядерной чистоты, что рядом бы сами собой отбеливались простыни и самоочищались от пыли ковры. — Видите ли, вы попали в прескверную ситуацию. Очень, очень нехорошую. Скажем, великий и милосердный господь ниспослал вам координаты одного маленького, я б сказал, крохотного планетоида, я не спорю, такое бывает, на все воля его… Юнхо почувствовал, как по спине струится липкий пот — его совершенно точно обыгрывали по очкам, и вечер переставал быть томным. — Итак, господин Юнхо. Волею всевышнего вы, быть может, нашли в песках обломки, бывшие некогда роскошным крейсером, огромным и быстроходным. Что здесь такого, если молодой, видный из себя контра… басист осмотрит место происшествия? Вот и я говорю, ничего! Голос Чонхо сам стал напоминать андромедианский коньяк, густой и сладкий, обжигающий уже постфактум, когда нотки острого перца последними проступали во вкусовом букете. К такому очень удачно было примешивать яды, и не одно громкое дело уже успело отгреметь… — Только вот с места преступления могло исчезнуть… кое-что ценное. Нет, уважаемый Юнхо-ним, я не оговорился, не места происшествия, а места преступления… И вы, и ваш приятель увезли оттуда, скажем… важную улику. Чонхо улыбнулся, широко и радушно, и Юнхо, впервые за все время вынужденного визита на адмиральский флагман, стало не по себе. Возможно, уловив это, Чонхо сочувственно улыбнулся. — Я бы не простил себе, если бы не сказал вам… Была бы это просто улика — безделица! — об этом забыли бы, если б вам пришло в голову ее вернуть — наградили бы сполна… Только вот, — Чонхо доверительно склонился над столом, издавая волнующий запах коньяка и государственных тайн, — эта улика не просто вещица. Это, если проводить параллели, бомба замедленного действия, и нынче, находясь от нее поблизости, ваш добрый друг, Минги, кажется, — подвергается очень большой опасности. Очень. При мысли о Минги под ложечкой предательски засосало. Юнхо заерзал в кресле, так, будто оно в мгновение ока стало жестким и неудобным, а Чонхо, удовлетворенный эффектом, откинулся на спинку своего, широким жестом доливая чашку Юнхо из маленькой служебной фляжки. — Мы их преследуем и мы их найдем, господин Юнхо. Живыми или мертвыми. Вам бы стоило просить всевышнего, того самого, который дал вам эти координаты и, я уверен, задание, чтобы он поберег вашего Минги… Юнхо деревенеющими пальцами потянулся к своей чашке и отхлебнул из нее, желая как можно скорее залить в себя жгучее пойло и закашляться, что угодно — лишь бы ничего не говорить вслух. Но увы — в чашке оказался гречишный чай. А вот пьянящий и пугающий, как отравленное пойло, взгляд адмирала Чонхо — остался.

***

— Ты спишь? Сан пробормотал что-то невнятное, и на тычки Минги толком не отреагировал. Он так и уснул в рубке с картами, пробуя определить, куда их на этот раз вынесла нелегкая. А Минги не спалось, как бы он ни ворочался на своей койке. Покачав головой, Минги ускользнул от Сана в медотсек — посмотреть, как чувствует себя Ёсан, на случай, если поймают. Но Сану не было дела до переживаний Минги, он весь день не на шутку тревожился, как там Уён без него, и намеревался вернуться домой на первой же попутке. Ёсан так и не пришел в сознание, но дышал под прозрачным гипсопластиком ровно, мониторы показывали норму. Просто спал?.. Минги в сомнениях обошел капсулу, придирчиво разглядывая обычное во всех отношениях, ну кроме того, что безумно красивое, тело. Мог ли он быть машиной? Автоном? Идеальной копией человека, настолько идеальной, что даже биосканеры не распознавали? Дорогая механическая кукла — разве не идеальный наложник? Заодно снимались вопросы откуда он такой тренированный и всеми видами оружия владеющий… Минги покачал головой. — Ты что делаешь? — озадаченный голос сонного Сана от двери настиг его в моменты самых тяжелых дум — как он мог так обознаться, едва не выебав машину. Чертовски соблазнительную, впрочем. — Н-ничего, — пробормотал Минги, на всякий случай отодвигаясь от прозрачного саркофага в суеверном ужасе — а ну как хитрый автон не спит, машины спать не умеют, а вот так, исподтишка за ним наблюдает. Сан обеспокоенно повертел головой и зевнул. — Ты тут торчишь уже четверть часа, паразиториусы ваши пришли меня звать… — из-за штанины Сана и в самом деле показался зеленоватый усик. Тут же спрятался обратно — на всякий случай. — А… Я… Э-э… — Минги мялся, не понимая, как выразить одолевшее его смятение. — А, ты про то, что он автон? Ну приятель, есть только один способ проверить… — Сан пожал плечами, сгоняя любопытные побеги, норовившие вскарабкаться по спине и заглянуть в отсек оттуда. Несчастный Минги умоляюще уставился на знатока в ожидании продолжения. Сан же, напустив на себя вид, очень напоминавший всезнайку-Уёна, когда тот собирался изречь очередную мудрость, заговорщицким шепотом произнес: — Если хочешь знать, автоны не дрочат.