I love you, Ukraine

Jag älskar dig, Ukraina

***

      — Мгх!.. Там... слишком... — простонал пьяный, раскрасневшийся украинец, пытаясь оттолкнуть настойчивую голову, которая то и дело оставляла горячие следы на его чувствительной шее. Он едва удерживал равновесие, когда их втолкнули в кабинет, а дверь за ними с глухим щелчком закрылась.       Но северянин, казалось, был глух к этим слабым протестам. В пьяном состоянии сложно обуздать свои порывы, а уж тем более усмирить эмоции. Швед что-то недовольно пробормотал, будто упрямый ребенок, и продолжил впиваться губами в нежную кожу шеи и плеч, в то время как его руки уверенно скользили по чужому телу, изучая и присваивая каждую линию.       Теперь они оказались в полутемном кабинете, куда лишь с трудом пробивался приглушённый свет софитов из главного зала. Далеко гудела классическая музыка, но Украина слышал совсем другое — влажные причмокивания, тяжёлое дыхание и собственное неровное сердце, которое билось, казалось, прямо в висках. Хотя, если быть честным, он уже сам с трудом что-либо различал, ведь алкоголь плотно застилал сознание.       Швеция с раздражением стягивал с себя одежду, сбрасывая её на пол, словно она обжигала кожу. Некоторые предметы летели куда подальше — один пиджак, кажется, приземлился за шкафом. Он даже не мог поверить, что в свои века, уже перевалившие за тринадцатый, вдруг ощутит настолько дикое и непреодолимое желание. И не просто желание, а страсть, направленную на мужчину. Алкоголь? Возможно, но какое это теперь имело значение?       Швед шумно выдохнул, прикрыв глаза и втягивая запах украинца. Этот аромат сводил его с ума, будоражил разум, вытесняя остатки трезвости. Он подтянул украинца ближе, крепко ухватив за талию и прижав к своему горячему телу.       — Прекрасные булки, Ukrain, — прохрипел он, язык уже заметно заплетался. Его большие ладони уверенно легли на округлые ягодицы. — Странно, раньше не замечал… Хотя, о чём это я вообще?       Украинец невольно прикусил нижнюю губу, практически не понимая, что говорил швед. До сознания долетали лишь обрывки фраз, смешанные с его собственным пьяным сердцебиением. А ещё этот ледяной холод, исходящий от шведа — контрастный и странно возбуждающий. По коже украинца пробегали табуны мурашек.       Как они дошли до этого? Да всё просто.       Новый год — один из главных праздников для стран. Его отмечали все, а традиционная "вечеринка" или, как её любили называть, «культурный вечер», ежегодно собирала представителей почти всех наций. Чаще всего встреча проходила в Женеве, в конференц-зале Дворца Наций, или в Нью-Йорке, в штаб-квартире ООН. В этот раз выбор пал на последний вариант.       Украинец был среди тех, кто не мог пропустить такое событие. Да и кто из стран отказался бы? Это ведь не только праздник, но и ещё одна возможность встретиться, обсудить насущное… или поспорить.       Ну куда же без алкоголя? Причём самого разного — от лёгких вин до крепчайших настоек, привезённых из каждой страны. Это был своеобразный ритуал: Новый год без спиртного — как без ёлки. Украинец раньше так не пил. Если честно, он вообще почти не пил. Но в этот раз стресс, подкреплённый настойчивыми советами друзей — «Да ты только один бокальчик, ничего не будет!» — сделали своё дело. Один бокал перерос в стопочку, потом в несколько, а там и до бутылок добрались. Ну а зачем тянуть, если можно пить сразу из горла?       Швеция тоже не остался в стороне. Он из тех, кто предпочитал «культурно отдыхать»... пока культурный отдых не превращался в настоящее испытание для печени. Но они были далеко не единственными. Почти все в зале находились в состоянии лёгкого, а иногда и весьма серьёзного алкогольного опьянения. Украинец и швед, однако, явно перебрали больше остальных.       И вот они столкнулись. Буквально. Шатаясь, оба налетели друг на друга, щедро обливаясь остатками алкоголя. Украинец больно плюхнулся на пол, чертыхаясь, но швед, не теряя равновесия, ловко подхватил его. Славянин рухнул прямо в его объятия. И в этот момент всё пошло кувырком. Алкоголь разогрел кровь, замутил разум, и вдруг захотелось... любви.       — Ммм... Давай ко мне поедем? — пробормотал улыбающийся, покрасневший швед, обхватывая украинца крепче. Его слова слегка заплетались, но намерения были вполне ясны. — Это же ты, Украина? Я хоть не к Британии прижимаюсь?       — Украина... — тихо прошептал славянин, поднимая мутный, но всё ещё яркий взгляд на шведа.       — О, ну это хорошо, — ухмыльнулся швед, опуская голову ближе, а потом добавил, в каком-то вдохновении: — Я ж люблю славян ещё с десятого века! Вы такие нежные и красивые, украинцы... Давай, поехали ко мне, а? Ну, славянин?       Швеция уже, кажется, сам не до конца понимал, что говорит, но его голос звучал настойчиво и слегка хрипло.       А дальше? Дальше один шаг, одно решение, и вечер перестал быть просто вечеринкой.       Украинец хотел что-то ответить, но слова потерялись где-то между гулом в голове и тёплым дыханием северянина, который уже потянул его ближе.       Украинец, повиснув у шведа на шее, смотрел на него пьяными, туманными глазами, полными желания. Он ничего не говорил, но и слов не требовалось — всё и так читалось в их взглядах, в нетвёрдых движениях и горячем дыхании.       Швед, почувствовав, как внутри него разгорается огонь, решил не терять времени. Пока их обнимающихся и пошатывающихся никто не замечал, он уверенно потащил украинца в сторону своего кабинета. Какой там "поехать куда-то"? С таким количеством выпитого это было невозможно, а лучше места для их внезапного порыва и не придумаешь.       Швеция, не теряя времени, подтолкнул всё ещё тихо всхлипывающего от смущения и желания украинца к массивному рабочему столу.       — Ты даже не представляешь, какой ты сейчас, — пробормотал швед, расстёгивая ширинку. Металлический звук молнии раздался в напряжённой тишине комнаты. Джинсы с мягким шорохом упали к его ногам, оставляя тело в почти полной наготе.       Украинец, не сопротивляясь, опёрся руками о стол, выпятив бёдра. Его поза была почти идеальной, как будто созданной для того, чтобы искушать. Тело слегка дрожало, то ли от волнения, то ли от смешанного с алкоголем жара, но он не двигался, чувствуя на себе жадный взгляд шведа.       Швеция раздражённо потянул украинца за бёдра, пытаясь справиться с застёжками на его одежде. Пуговицы наконец поддались, и ткань, не сопротивляясь, сползла вниз, открывая то, что швед так жадно хотел увидеть.       Украинец, чувствуя жар и напряжение, облизал пересохшие губы, стараясь не смотреть назад. Его взгляд скользнул вперёд, прямо на огромное окно, за которым простирался ночной город, озарённый огнями. Но отражение в стекле выдавало всё — высокий силуэт шведа за спиной казался ещё более внушительным в этом мерцающем свете.       Украинец прикусил губу, его тело уже поддавалось нетерпеливому волнению.       — Åh, kattunge! — восхищённо пробормотал швед, осматривая его с головы до ног. — Люблю податливых!       Эти слова, пропитанные возбуждением и пьяной прямотой, звучали неожиданно горячо. Да, в своей молодости швед имел немало любовных похождений, но он не думал, что спустя столько времени снова ощутит этот яркий, жгучий прилив желания.       Долгой подготовки не было. Как она вообще могла быть после двадцати бутылок алкоголя? Всё происходило на грани безумия.       Швеция, не теряя времени, снял боксеры, плюнул на ладонь и начал интенсивно разрабатывать анус, не думая о тонкостях.       Украинец, стиснув зубы, простонал, чувствуя его напор. Руки автоматически сжали лежавшие на столе бумаги, пальцы дрожали, а из груди вырывались глухие, тяжёлые вздохи.       Швеция быстро и уверенно закончил разрабатывать отверстие, которое в мерцающем лунном свете выглядело особенно соблазнительно. Он прижал свой напряжённый член к узкому входу и, не теряя времени, толкнулся.       Тело украинца отреагировало сразу — он громко застонал, зажмурив глаза, его пальцы крепко сжали бумаги на столе.       — Д-добре! — выдохнул он на родном языке, его голос дрожал от смеси боли и удовольствия. — Дуже добре!       Швеция, захваченный собственным пьяным желанием, не понимал, что  именно на своем лепетал украинец. Да и не слушал бы — слишком глубоко погрузился в собственные ощущения. С усилием, сквозь тугую тесноту, он продвигался дальше. Этот процесс занял долгие, мучительно-сладкие десять минут, но, наконец, ему удалось войти полностью.       Тяжело вздохнув, швед склонился к спине украинца, его горячее дыхание, пропитанное абсентом и ликёром, обжигало кожу славянина.       Северянин начал двигаться. Сначала медленно, наслаждаясь каждым мгновением, а затем всё более уверенно, сладко чувствуя, как узкий анус принимает его с каждым толчком.       Украинец тяжело дышал, его тело ритмично поддавалось навстречу. Сладкие стоны, вырывающиеся из его груди, сливались с мягким скрипом мебели, пока его тело сжималось на чужом члене, заставляя шведа срываться на глухое рычание.       — Ой! Ах… ай! — простонал украинец, его голос дрожал от смешанных ощущений. Ритмичные толчки шведа заставляли его то стонать, то вскрикивать, а болезненная острота каждого вторжения вызывала лёгкие шипящие всхлипы. — Ссс… ай! Ох! М… так!       Швеция, не обращая внимания на жалобные вскрики, крепко держал его за талию, грубо вгоняя свой орган в тесную, с хлюпаньем принимающую его дырочку. Он не церемонился, просто подчинял украинца своему ритму, двигая его тело туда-сюда, как игрушку в своих сильных руках.       Его взгляд, цепкий и полный страсти, был прикован к месту их соединения. Он не мог оторваться от вида своего члена, исчезающего и появляющегося снова. Давненько он не наслаждался подобным зрелищем, а уж тем более собственным телом в таком состоянии. Возбуждённый и твёрдый, словно камень, он чувствовал это каждой клеткой, а ещё больше ощущал украинец, который громко вскрикивал под ним.       — Åh, lille… будешь так кричать, сюда сбегутся все, — бросил швед сквозь тяжёлое дыхание. Его голос был хриплым, словно рычание зверя. Он перехватил бедро украинца, резко оттянул его в сторону и прижал к столу. Теперь он мог двигаться ещё глубже.       Украинец ахнул, его глаза расширились от новых, почти непреодолимых ощущений.       — А-а-ай! — вырвалось у него, и он громко застонал, выгибая спину дугой. Каждое движение шведа отзывалось сладкой болью, но он уже не мог остановить себя, поддаваясь этому грубому, но опьяняющему ритму.       Трение стало слишком интенсивным, и дырочка украинца налилась кровью, слегка пульсируя. Швеция, ощущая это, чувствовал, как его собственный орган наливается до предела. Желание захлёстывало его, и он ускорился, двигаясь с силой и рвением, которого давно не испытывал.       Его руки сжимали ягодицы и бёдра украинца, иногда грубо закрывая рот, из которого вырывались стоны и вскрики. Стол под ними громко скрипел, угрожающе подрагивая от каждого толчка.       Швед, наконец, достиг кульминации. Его тело дрогнуло, напряжённо выгнувшись, и горячая волна накрыла их обоих. Он глубоко кончил внутрь, замирая на мгновение, чтобы насладиться этим моментом.       Украинец протяжно простонал, почти теряя контроль над собой. Его собственное тело отозвалось ярким всплеском удовольствия, и он испачкал себе живот, содрогнувшись от освобождения.       Но на этом всё не закончилось. Швед, тяжело дыша, понял, что его тело не собирается останавливаться. Член оставался твёрдым, и природная смазка, смешавшаяся с их потоком, сделала движение ещё легче.       — Я не закончил, lille, — хрипло пробормотал Швеция, снова начиная двигаться.       Украинец, пытаясь отдышаться, ощутил, как его тело вновь начинает поддаваться. Он ничего не мог поделать, кроме как цепляться за край стола, в то время как швед снова подхватил их ритм. Его тело скользило по столу туда-сюда, каждый толчок заставлял его стонать всё громче, и эмоции накатывали новой волной.       Швеция ритмично, почти безжалостно шлёпал бёдрами о ягодицы украинца, ускоряя темп до безумия. Его горячее дыхание, пропитанное запахом алкоголя, касалось шеи и лица партнёра, добавляя к их и без того жаркой близости ещё больше дикого возбуждения.       — Мгх!.. — глухо простонал украинец, его тело содрогнулось, когда швед достиг пика снова, глубоко изливаясь в него. Тепло разлилось внутри, и славянин весь дрожал, ощущая, как их связь становится ещё более влажной и жаркой.       Швеция тяжело вздохнул, прижавшись к плечу украинца. Его зубы почти болезненно сомкнулись на коже, но даже в этот момент его член оставался твёрдым, не собираясь опадать. Желание всё ещё пульсировало в его крови, и он чувствовал, что стол под ними, хотя и угрожающе скрипел, выдержит ещё не одну их волну страсти.       — Jag vill mer… — пробормотал он почти шёпотом, но голос его был твёрдым.       Он полностью вышел, лишь на мгновение давая украинцу ощутить пустоту. Но эта пауза была слишком короткой. Почти сразу же швед снова вошёл с громким, звучным хлюпаньем. Их тела слились воедино, и он возобновил движения, на этот раз двигаясь с ещё большей силой, вновь заставляя стол скрипеть и дрожать под их напором.       Украинец только задыхался, цепляясь за край стола, его стоны вновь наполняли комнату, а тело полностью поддавалось бешеному ритму северянина.       Украинец извивался, его тело дрожало в мокром и сухом экстазе, уже почти потеряв чувствительность в своем растянутом анусе. Природная и добавленная смазка делали каждое движение шведа всё более плавным, но также всё более неистовым.       Швеция долго двигался, словно стараясь выгнать из себя последние капли сдерживаемого желания. Его дыхание становилось всё тяжелее, пока, наконец, он не почувствовал насыщение. С громким, удовлетворённым выдохом он прижался к спине украинца, практически обессилев.       Славянин, закатив глаза, только тихо стонал, ощущая, как внутри него снова разливаются горячие спазмы. Его тело было полностью покорено, и даже малейшие движения отзывались сладкой, тянущей усталостью.       Швед устало прикрыл глаза, тяжело выдохнул и наконец вышел. Его член, который, казалось, удерживал в себе столетия накопленного желания, наконец исчерпал свои силы. Из растянутой и блестящей дырочкм украинца струилась смесь их смазки и семени, стекавшая вниз, обрамляя ягодицы, скользя по бёдрам и капая на пол. Картина была настолько соблазнительной, что швед невольно задержал взгляд, прежде чем поднять украинца.       — Kom hit, lille, — пробормотал он, обнимая славянина и поднимая его на руки.       Украинец почти не сопротивлялся, позволяя перенести себя на мягкий диван, который стоял в углу кабинета. Швед уложил его на себя, нежно прижимая к груди. Однако в его взгляде читалось явное желание продолжить, на этот раз в более классической и медленной позе, чтобы растянуть удовольствие ещё дольше.

***

      Утро принесло тихую тишину после громкого праздника, а огромные окна кабинета еле пропускали рассветный свет, заливая комнату мягкими тенями. Для большинства стран вечер давно закончился, и они разошлись по домам. Но некоторые всё ещё искали пропавших товарищей, включая брата-шведа, который почему-то перестал подавать признаки жизни.       Эстония, недовольный, но терпеливый, был направлен к кабинету Швеции. Зачем бы тот туда пошёл? Разве что он растворился в воздухе... Тем не менее, проверка была необходима.       А за закрытой дверью кабинета картина была далека от обычной. На диване, под лёгким пледом, укрывавшим их наготу, крепко спали двое. Украинец, прижатый к груди Швеции, выглядел расслабленным, его лицо выражало блаженное спокойствие. Вещи были разбросаны по всей комнате, воздух насыщен запахами алкоголя, духов и чего-то ещё более личного.       Швеция, который привык просыпаться с рассветом, медленно и неохотно открыл глаза. Голова раскалывалась, во рту пересохло, и желание напиться воды стало единственной мыслью. Он болезненно простонал, садясь и сжимая виски руками. Кажется, он всё ещё чувствовал остатки опьянения.       Несколько мгновений понадобилось, чтобы его сознание начало проясняться. Он машинально оглянулся и вдруг заметил украинца, лежащего рядом. Тот всё ещё спал, его лицо было слегка порозовевшим, а волосы растрёпанными.       — Попили, блять, за здоровье… — выдохнул швед, шокировано глядя на спящего славянина.       Его глаза пробежались по комнате, замечая хаос, который они оставили после себя. Воспоминания о прошедшей ночи всплывали в его сознании кусками, заставляя его то морщиться, то покачивать головой.       Швед осторожно провёл рукой по золотистой коже украинца, где красовались яркие следы ночной страсти — засосы и легкие укусы. Он хмыкнул, глядя на свой "творческий вклад".       — Воу, это я сделал? — пробормотал он риторически, больше для себя, чем для кого-то ещё. — Не думал, что ещё на такое способен.       И хотя ситуация выглядела совершенно абсурдно и могла бы вызвать шок у любого другого, Швеция оставался почти невозмутим. Ну, провели ночь вместе, и что с того? Они оба взрослые страны, каждый отвечает за свои поступки. Да, он был намного старше, но Украинец тоже был давно совершеннолетним, и к тому же… ночь была хорошей.       Однако утренняя идиллия длилась недолго. Дверь кабинета тихо приоткрылась, и внутрь вошёл ничего не подозревающий Эстония. Он явно ожидал увидеть что-то другое, но никак не такое. Его глаза замерли на Швеции, который сидел на диване с растрёпанными волосами и небрежно прикрытым пледом телом, а затем переместились на полуобнажённого украинца, мирно спящего рядом.       Эстонец застыл, шокированно уставившись, не в силах подобрать слова.       — Эстония, ни слова, — спокойно произнёс Швеция, поднося палец к губам с видом, будто это всё сплошная шутка. — И особенно братьям.       — Это… как это… — попытался вымолвить Эстония, но язык его не слушался, а мысли разбегались.       — Это я круто отдохнул, — с тяжёлым вздохом сказал швед, прикрывая глаза, словно пытался избежать чужого осуждения или просто скрыть свою усталость.       Эстония всё ещё стоял в полном ошеломлении, пытаясь хоть как-то понять происходящее.       — Ты ведь хочешь спросить, что сказать братьям, да? — догадался Швеция, бросив взгляд на спящего украинца. Он хмыкнул и, потянувшись за своими разбросанными вещами, добавил: — Ничего. Я сам всё скажу, когда поеду домой.       Эстонец понял, что спорить с шведом бесполезно, да и вообще, ему здесь уже не место. Он кивнул, всё ещё не находя слов, и, пятясь к двери, поспешно вышел, закрыв её за собой.       В кабинете снова воцарилась тишина. Швеция взглянул на украинца, задумчиво улыбнулся и начал приводить себя в порядок.