I love you, Ukraine

Jeg elsker deg, Ukraina

***

      Когда весь мир готовится праздновать Новый год — кто-то дома с близкими, кто-то в кругу друзей, а кто-то уезжает на отдых — Украине приходится работать. Даже 31 декабря, в последние часы уходящего года, украинские представители не отдыхают. Саммиты, встречи, обсуждения — всё ради того, чтобы страна двигалась вперёд.       Так, под самый вечер, украинский делегат отправился в Осло для переговоров с норвежской стороной. На повестке дня — укрепление сотрудничества в области энергетики и развитие зеленых технологий, ключевых для будущего обеих стран.       Норвежский коллега, хоть и согласился встретиться в столь неудобное время, явно не проявлял энтузиазма. Он выглядел скорее скучающим, чем уставшим, будто эта встреча была для него рутиной. А вот украинец, уставший от бесконечных дел и плотного графика, не обращал внимания на настроение собеседника. Его цель была ясна: добиться результата, несмотря на усталость и праздничное настроение, витавшее где-то далеко от рабочих кабинетов.       Однако украинцу, как всегда, "повезло". Погода резко изменилась, и снежная метель обрушилась на Осло с такой силой, что все рейсы отменили. Белый ураган окутал город, скрывая здания, дороги и даже небо. За несколько часов Осло превратился в бескрайнее царство снега.       Украинец удручённо смотрел в окно, где снежные вихри будто играли в безумную пляску. Он мечтал лишь об одном: вернуться домой хотя бы к вечеру и просто выспаться. Усталость тяготила всё сильнее.       — Как насчёт того, чтобы поехать ко мне? — вдруг предложил его норвежский коллега.       Украинец, вздрогнув, обернулся.       — В такую погоду? Да и… — он замялся. — Это будет как-то некрасиво, неловко… Может, даже нагло.       Норвежец усмехнулся, слегка покачав головой.       — Наглость, если бы ты сам напросился. А так — не переживай. — Он улыбнулся мягко, с лёгким добродушием. — Я живу недалеко, снег нам не помеха. Ну же, по глазам вижу: ты на ногах держишься с трудом. А здесь сидеть и дремать на стуле — это действительно неудобно.       Украинец устало кивнул, чувствуя, как голова всё чаще начинает склоняться сама собой. Всё его естество кричало о том, что отдых необходим, хотя разум всё ещё сопротивлялся.       — Ну, хорошо… Если неудобно не будет… — наконец выдохнул украинец, едва справляясь с сонливостью.       Норвежский коллега лишь хмыкнул и достал ключи от машины.       — Увидишь, у нас дома всё просто. Никакой формальности. А погода… Ну, кто знает, может, это знак, чтобы ты хоть немного отдохнул.       Выйдя из аэропорта, они наткнулись на порыв ледяного ветра. Белая стена метели почти скрывала всё вокруг, но норвежец уверенно направился к припаркованному авто. Машина пробивалась через снежные завалы с привычной легкостью, а внутри было уютно и тепло.       — Скажи честно, — начал норвежец, не отрывая взгляда от дороги, — у вас в Украине хоть когда-нибудь есть время на отдых?       Украинец устало улыбнулся.       — Мы уже привыкли, что времени на себя почти не остаётся. Кажется, работать круглые сутки — это наша судьба.       Через двадцать минут они подъехали к небольшой резиденции, скрытому среди сугробов. Оказалось, норвежец жил недалеко, как и обещал. Тепло и уют разливались от камина, а из кухни доносился аромат горячего глинтвейна.       — Располагайся. Никаких лишних разговоров. Просто отдыхай, — с лёгкой улыбкой сказал хозяин.       Украинец даже не стал спорить. Уютный диван, мягкий плед и тёплый напиток сделали своё дело. Спустя несколько минут он уже задремал, впервые за долгое время забыв обо всём, кроме покоя.       Украинец проснулся около трёх часов ночи, внезапно, как это часто бывает, когда режим сна сбивается. Он сел на диване, растирая лицо руками и пытаясь понять, где находится. Полумрак, уютное тепло от камина и тихое потрескивание дров на мгновение ввели его в заблуждение.       Решив пойти на кухню за водой, он неудачно зацепился ногой за столик.       — Ой! — недовольно вырвалось у него, когда боль резко отозвалась в пальцах.       Шум, хоть и приглушённый, оказался достаточным, чтобы разбудить хозяина дома. Норвегия, зевая и протирая глаза, вошёл в зал. Его низкий, слегка охрипший голос нарушил тишину:       — Украина, с тобой всё в порядке?       Скандинав подошёл ближе и помог подняться гостю. Вблизи его слегка растрёпанные волосы и расслабленный вид делали его ещё более непринуждённым. Но больше всего Украину смутили… боксёры. В таком виде Норвегия обычно спал, а сейчас это выглядело, мягко говоря, неуместно.       — Всё нормально… Извини за неудобства, — тихо пробормотал Украина, стараясь не смотреть прямо на хозяина дома, чтобы скрыть смущение.       Норвежцу тоже было некомфортно, хотя он не подал виду. Его взгляд ненароком задержался на госте: свет камина освещал едва приоткрытое плечо Украины, слегка обнажённое, когда одеяло сползло с него. Норвегия быстро отвёл взгляд, чувствуя, как его горло предательски пересохло.       — Тебе надо было меня разбудить, если что-то нужно, — наконец сказал он, отступая на шаг. — Упасть в темноте — не лучший способ провести ночь.       — Да всё в порядке, правда. Я сам виноват… — вновь повторил Украина, ощущая, как на щеках предательски проступает румянец.       Между ними, такими разными и далёкими странами, разговоры завязывались нечасто. А уж чтобы украинец провёл ночь у скандинава — это казалось и вовсе чем-то из ряда вон выходящим. Но обстоятельства сложились именно так, и сейчас оба мужчины стояли в напряжённой тишине, освещённые лишь мягким светом камина.       Норвегия вдруг почувствовал, как его тело реагирует совершенно неподходящим образом. Лёгкий жар прокатился по телу, а взгляд всё чаще опускался ниже, к фигуре славянина. Он понял, что возбуждение стало очевидным, и смутился собственной реакции, но никак не мог это скрыть.       — Думаю, тебе стоит переодеться… — пробормотал он, пытаясь отвлечь внимание. Его взгляд скользнул вниз, а голос стал слегка хриплым. — Разденешься?       Украинец заметил странное поведение коллеги и вдруг замер. Его глаза расширились от неожиданности, когда он осознал, что именно привлекло его внимание.       — Т-та не нужно! — поспешно вымолвил он, отступая на шаг. — Это уже наглость с моей стороны, в своём похожу, всё нормально.       Но Норвегия лишь сложил руки на груди и медленно двинулся вперёд, будто не собираясь принимать отказ. Его взгляд был прямым и серьёзным.       — У нас так не принято, — сказал он с лёгкой улыбкой, в которой чувствовалась настойчивость. — Мы гостеприимны, Украина. И всегда встречаем гостей с почётом. А ты вот так мне отблагодарить решил?       Украинец покраснел, не зная, куда себя деть. Он чувствовал, как напряжение между ними растёт, превращаясь в нечто странное и непредсказуемое.       Норвегия продолжил двигаться вперёд, его шаги были неспешными, но каждый из них заставлял украинца чувствовать всё большую неловкость.       — Ты всё ещё думаешь, что можешь отказать? — негромко, почти шёпотом, произнёс Норвегия, останавливаясь буквально в шаге от славянина.       Украинец чувствовал, как его дыхание становится сбивчивым. Тишина комнаты, потрескивание камина и близость скандинава создавали невыносимую атмосферу.       — Это… Это недоразумение, — пробормотал он, стараясь не встречаться взглядом с собеседником. Его голос дрожал, и он едва не отступил назад, но тут Норвегия протянул руку и мягко, но уверенно положил её на плечо славянина.       — Расслабься, — произнёс он низким голосом, в котором неожиданно звучали нотки тепла. — Ты выглядишь так, будто сейчас упадёшь от напряжения.       Украинец смутился ещё больше, чувствуя тепло ладони на своём плече. Это прикосновение было неожиданным, но совсем не угрожающим. Норвегия слегка наклонился ближе, и его спокойный взгляд вдруг стал почти мягким.       — Ты ведь совсем устал, — продолжил он, его голос был почти шёпотом. — Позволь мне хоть немного позаботиться о тебе.       Украинец открыл рот, чтобы что-то сказать, но слова застряли в горле. Всё происходящее казалось ему странным, но в то же время каким-то гипнотизирующим.       Больше всего украинца смущал видимый бугорок в нижнем белье Норвегии. Этот факт не только вызывал у него неловкость, но и по-настоящему пугал.       Норвежский коллега, заметив его замешательство, усмехнулся, чуть качнув головой.       — Не бойся, не трону, — произнёс он, хриплым голосом, словно пытаясь разрядить атмосферу.       Но вместо того, чтобы отступить, Норвегия неожиданно сделал шаг вперёд, взял славянина за плечи и мягко толкнул его назад, заставляя опереться о край стола. Их лица оказались так близко, что украинец мог ощутить его горячее дыхание.       В следующую секунду скандинав, будто решившись, осторожно наклонился и встретился с его губами. Всё произошло так внезапно, что украинец даже не успел среагировать. На мгновение Норвегия замер, будто ожидая отторжения, но когда его не последовало, он осмелел.       Украинец стоял как вкопанный, застигнутый врасплох, и не сделал попытки оттолкнуть его. Это придало скандинавскому коллеге уверенности, и тот мягко углубил поцелуй, коснувшись его пухлых губ с нежностью, словно пробуя что-то запретное.       На вкус они оказались неожиданно сладкими, почти притягательными. Это лишь подогрело желание, и Норвегия едва не потерял контроль, продолжая целовать его с нарастающей страстью.       Украинец стоял в полном оцепенении. Всё происходящее казалось ему нереальным, как будто это был сон, в который он не мог поверить. Тепло чужих губ, их мягкость и настойчивость заставили его сердце забиться быстрее, а дыхание сбиться.       Норвегия чувствовал, как его руки, словно сами собой, легли на талию славянина, притягивая того чуть ближе. Но он продолжал действовать осторожно, боясь спугнуть гостя или пересечь границу, за которую тот не готов был переступить.       Украинец, наконец, собрался с мыслями и слегка отстранился, опустив взгляд.       — Это… это неправильно… — его голос звучал неуверенно, будто он пытался убедить не только Норвегию, но и себя.       Скандинав внимательно посмотрел на него, заметив румянец, который залил лицо славянина. Он знал, что не должен был поддаваться порыву, но сейчас остановиться казалось невероятно сложным.       — Если бы это было неправильно, ты бы меня уже оттолкнул, — тихо ответил Норвегия, его голос был мягким, но в нём звучала уверенность.       Украинец почувствовал, как его ладони сами по себе уперлись в грудь собеседника, пытаясь установить хоть какое-то расстояние. Но скандинав был неподвижен, его тёплый взгляд будто пленил.       — Я… я не знаю, — прошептал он, чувствуя, как его тело предательски отзывается на прикосновения.       Норвегия слегка наклонился, его губы оказались рядом с ухом славянина.       — Знаешь, — прошептал он, его голос был хриплым, но неожиданно нежным. — Просто позволь себе расслабиться хоть на мгновение. Ты ведь этого заслуживаешь.       Эти слова, сказанные с такой уверенностью и теплотой, заставили украинца дрогнуть.       — И… каким же способом? — прошептал украинец, стараясь не смотреть прямо в глаза скандинава, хотя их близость заставляла его дыхание сбиваться.       Норвегия улыбнулся, и в этой улыбке было что-то обаятельно-загадочное, словно он играл в свою собственную игру. Его взгляд, тёплый и пристальный, казалось, проникал глубже, чем того хотел славянин.       — А ты как думаешь? — тихо ответил он, облизнув нижнюю губу с такой неспешной уверенностью, что это выглядело почти намеренно.       Украинец почувствовал, как по телу пробежала волна смущения, перемешанного с чем-то ещё, более тёплым и пугающим одновременно. Он отвёл взгляд, но скандинав мягко взял его за подбородок, вынуждая посмотреть в глаза.       А если так подумать, Норвегия действительно был красивым. Высокий, словно воплощение ледяного короля из северных сказаний. Его острые скулы, тонкий прямой нос и морозные сапфировые глаза завораживали, словно зимний пейзаж, который не отпускает взгляд. Мускулистое тело, скрытое лишь наполовину, казалось совершенным, будто выточенным из мрамора.       Особенно манили губы — бордовые, мягкие, готовые снова подарить тот самый поцелуй, от которого у Украины всё внутри переворачивалось. Именно этого он и боялся. Ведь кто не возбудиться,  если такой красавец-скандинав позволит себе проявить столько нежности?       — Snøfnugg… — вдруг выдохнул Норвегия, его голос был тихим, как шёпот ветра. Это слово, означающее "снежинка", звучало нежно и почти интимно. — У меня есть предложение на миллион. Позволь мне помочь тебе расслабиться, отдохнуть… и я обещаю, ничего более личного между нами не будет.       Украинец посмотрел на него, краснея всё сильнее, чувствуя, как жар охватывает его тело.       — Зачем… зачем тебе это? — пробормотал он, стараясь говорить твёрдо, но голос предательски дрогнул.       Норвегия чуть наклонил голову, его взгляд стал мягче, но всё равно в нём горела искра, которую невозможно было не заметить.       — Ну… может, потому что ты… — он замялся, но его улыбка стала ещё теплее, почти искренней. — Потому что ты заслуживаешь заботы. Хоть на один вечер.       Славянин в шоке смотрел на своего партнёра, но в глубине души понимал — он этого хотел.       Норвежец тоже всё заметил. Его взгляд остановился на предательской реакции тела украинца, и на губах заиграла хищная улыбка, приоткрывшая острые клыки. Решительным, но в то же время нежным движением он повернул парня к дивану, заставив мягко опуститься на него. Сам он, не спеша, опустился на колени, осторожно раздвигая перед собой дрожащие ноги.       — Что ты… что ты делаешь? — пробормотал Независимый, пытаясь оттолкнуть его. Но руки дрожали, а сила в голосе давно пропала.       Норвежец медленно расстегнул ширинку, ловкими движениями избавляя славянина от нижнего белья, на котором уже виднелась влажная отметина.       Он облизнулся, не скрывая удовлетворения, и бросил на партнёра долгий взгляд, полный лёгкого превосходства и восхищения. Ему льстило, что его присутствие, его фигура вызвали такую бурную реакцию.       Норвежец внимательно посмотрел на небольшой, изящный член перед собой. Его дыхание стало тёплым и осторожным, когда он нежно подышал на него, а затем коснулся губами. В ответ раздался протяжный, чувственный стон, наполненный нежностью и страстью. Украинец удивлённо распахнул глаза, его дыхание сбилось, а тело, подчиняясь непроизвольному импульсу, слегка приоткрылось, словно приглашая продолжить.       Норвежец, без лишних церемоний, уверенно наклонился, взяв член украинца полностью в свой рот. Его движения были точными и смелыми: он сжимал губами, осторожно оттягивал нежную кожу на головке и одновременно скользил руками по внутренней стороне бедер, сжимая мягкие ляжки, вызывая дрожь по всему телу славянина.       Украинец, словно потеряв контроль, вцепился в плед, изо всех сил сдерживая себя, но вскоре его голова запрокинулась назад, а из груди вырвался громкий, протяжный крик. Это было не просто стоном – это был вопль удовольствия, разрывающий границы разума. В то же время его мысли метались, как ураган: Что происходит? Почему это случается? Это ненормально... Или всё-таки...?       Его взгляд, затуманенный возбуждением, медленно опустился вниз. То, что он увидел, было полным воплощением разврата: скандинав с лёгкой ухмылкой и хитрым прищуром сосал ему, причмокивая, иногда вытаскивая член изо рта и показывая блестящие ниточки накопившихся слюней, придавая моменту совершенно новый уровень чувственности.       Рука украинца, словно по собственной воле, скользнула вниз и утонула в шелковистых, огненно-красных волосах норвежца. Его пальцы нежно сжимали и поглаживали пряди, как будто это могло укротить бурю чувств, разрывающую его изнутри. Сладкие, неосознанные стоны срывались с его губ, смешиваясь с приглушённым дыханием.       Норвежец продолжал с той же уверенностью, его движения были размеренными, но глубоко чувственными, вызывая у славянина невольную дрожь, словно каждый жест был создан для того, чтобы обжигать и сводить с ума. Украинец пытался думать, пытался удержаться на грани реальности, но тепло, растекающееся по телу, и безжалостная страсть, источаемая скандинавом, уничтожали последние остатки сопротивления.       Его дыхание участилось, голова запрокинулась, а пальцы сильнее вцепились в волосы, будто только это связывало его с землёй. Норвежец на мгновение поднял глаза, его взгляд, полный хищной нежности, встретился с затуманенным взглядом украинца. Это было как вызов — тонкий, дерзкий, но в то же время исполненный желания.       Продолжая нежные ласки, рука норвежца скользнула за бедра украинца и, с неожиданной уверенностью, подняла его вверх. Независимый не удержался и выдал тихий, удивленный звук, словно сама природа в нем ахнула.       Перед взглядом скандинава предстала совершенная картина невинной сладости: напряженная, нетронутая дырочка, которая дышала трепетной тайной. Норвежец провел языком по губам, наслаждаясь предвкушением, и, не колеблясь, склонился, позволив своим влажным губам коснуться этой сокровенной грани мышц.       Глаза Украины широко распахнулись, и дикий стон вырвался из груди, перерастая в крик, наполненный огнем желания. Его бедра невольно двигались навстречу ласкам, как будто тело само знало, что сопротивление бесполезно. Под такими искусными прикосновениями никто бы не устоял, и славянин не стал исключением.       Норвегия крепко держал его за талию, мягко контролируя движение, чтобы не потерять момент. Его горячий, умелый язык скользил по нежной коже, омывая каждую чувствительную складку, пока анус постепенно не расслабился, уступая. Терпеливый скандинав не спешил, позволяя жарким сводам привыкнуть, прежде чем проникнуть глубже, исследуя внутреннюю сладость своим искусным языком.       Украина уже утратил способность к словам — охрипшие стоны и лихорадочные вздохи заполнили воздух. Он всецело отдавался ощущениям, поддаваясь сильным рукам и неумолимым ласкам.       Спина Украины изгибалась до хруста, словно лук, натянутый до предела, а диван под ним издавал жалобный скрип, поддаваясь хаотичным, дерзким движениям. Возбужденное тело славянина жило собственной волей, полностью погруженное в бурю ощущений.       Норвегия, наблюдая за этим спектаклем страсти, чувствовал, как внутри него разгорается еще больший огонь. Его полуприкрытые покрасневшие ресницы скрывали взгляд, полный желания, который то и дело поднимался к стонущему лицу Независимого. Едва заметная усмешка тронула его губы, насколько это было возможно, учитывая, что его рот был занят тем, что дарил удовольствие.       Твердая, уверенная рука скандинава потянулась вниз и обхватила возбужденно пульсирующий член Украины. Реакция была молниеносной: славянин начал судорожно поддаваться, его стоны становились громче, а язык то и дело выскальзывал, будто желая выразить то, что невозможно было передать словами. Его руки метались, цепляясь за подушку, но найти опору не удавалось, тело продолжало выгибаться, отдаваясь каждой ласке.       Норвегия не терял ни секунды, искусно совмещая ласки: его язык скользил внутри, в то время как рука уверенно работала спереди. Его другая рука потянулась к поясу собственных боксеров       Измученный страстью, с мутным взглядом и сбитым дыханием, Украина случайно заметил, как из-под нижнего белья Норвегии пробивается возбуждённый, крупный и красный член который уже не находил себе места в ограниченном пространстве ткани. Это зрелище лишило его последних остатков самообладания, и его ноги, сами по себе, раздвигались всё шире, открывая ещё больше, словно приглашая продолжать.       Он был на грани, балансируя на тонкой линии между реальностью и полным погружением в океан наслаждения.       Скандинав, словно прочитав его мысли, начал двигаться языком интенсивнее, проникая всё глубже. Звуки становились громче: влажные хлюпающие отклики их соединения, перемешанные с пузырящимися каплями слюны, заполнили комнату, усиливая нарастающее напряжение. Украина дрожал всем телом, ощущая, как каждая ласка подталкивает его к неизбежной кульминации.       С громким, пронзительным стоном Украина достиг кульминации, его тело выгнулось в судороге наслаждения, а язык норвежца оказался пленён сжимающими его горячими мышцами. Независимый широко распахнул глаза, устремляя затуманенный взгляд в потолок, будто пытался найти там спасение или объяснение происходящему.       Норвегия, наблюдая за этим моментом, отстранился, облизывая губы, на которых ещё ощущался вкус страсти. Его лицо озарила хитрая ухмылка, а в глазах читался азарт.       — Søtt, vennen min, søtt, — произнёс он на родном языке, срываясь на чуть хриплый шёпот, и крепко ухватил Независимого за бедра.       Украина почувствовал, как по его телу пробежала волна нервного напряжения, смешанного с удовольствием. Его взгляд метался, пока он не осознал, что Норвегия собирается сделать. Его сердце заколотилось сильнее.       Скандинав, без тени сомнений, одним движением освободил свой внушительный член, который теперь полностью открылся взору. Он крепко сжал бедра Независимого, свёл их вместе, а затем аккуратно и решительно уложил их на своё плечо, фиксируя положение руками.       Украина даже не успел понять, что происходит, когда почувствовал, как горячий орган Норвегии скользнул между его плотно сведённых бёдер, оказываясь рядом с его собственным чувствительным членом.       — Ах!.. — выдохнул Независимый, его голос дрожал от шока, удовольствия и нахлынувших ощущений. Его пальцы вцепились в простынь, а зубы сжались в попытке удержать контроль, который моментально ускользал. — Норвегия... это... неправильно...       Но скандинав не слушал. Его тело было ведомо инстинктами, которые требовали разрядки. Он начал двигаться быстро и без остановки, с каждым толчком усиливая жар между ними. Комната наполнилась звуками их тел, страстными вздохами и учащённым дыханием, становясь свидетелем слияния двух душ в этот момент.       Независимый ощущал себя странно, его зубы слегка прикусывали губы, пока взгляд блуждал по их переплетению. Это чувство, нечто необъяснимое, вызывало в нем внутренний трепет – странное, но удивительно приятное. Норвегия каждым каждым движением члена, дотрагивался плотью о плоть, и его низкие, глубокие стоны смешивались с тяжёлыми вздохами. Руки уверенно держали стройные ножки украинца, словно боялись, что он ускользнёт, но в то же время дарили ощущение абсолютной власти и нежности.       Славянин громко выдохнул, ощущая, как напряжение разрядилось, оставляя после себя пульсацию между горячих ляжек. Норвегия сдержанно, но уверенно вытащил свой орган, и, не теряя ни секунды, подтянул его к лицу Украины. Его рука быстро двигалась, словно зная точный ритм этого момента, пока густая, тёплая жидкость не коснулась нежных черт лица славянина.       Украина застыл, его дыхание сбивалось, а в глазах читалась растерянность, смешанная с трепетом. Норвегия, глядя на это милое лицо с каплями своей страсти, усмехнулся, его взгляд стал мягче, почти умилённым. Он медленно провёл языком по животу украинца, убирая следы их соединения, его движения были одновременно ласковыми и вызывающими.       Украинец тяжело дышал, лежа без сил, в то время как Норвегия выглядел спокойным, удовлетворённым, но отнюдь не уставшим. Его взгляд светился скрытой гордостью и каким-то внутренним триумфом.       Украина пытался осознать, что только что произошло, но разум тонули в вихре эмоций. Ни одного понятного ответа в его голове не находилось — лишь чувство странной, необъяснимой близости, которая оставалась на коже, как тёплое послевкусие.       — Зачем... Зачем ты это сделал? — голос украинца дрожал, он то ли пытался удержать слёзы, то ли прятал своё смущение, опустив глаза.       Норвегия, который только что протянул ему мягкий махровый халат, удивлённо повернул голову в сторону своего собеседника.       — В смысле? Я помог тебе расслабиться, — спокойно ответил он, словно всё произошедшее было самой обычной вещью на свете. Его движения оставались размеренными, а взгляд — совершенно непринуждённым. Он аккуратно укутал украинца в тёплую ткань, словно не замечая его смятения.       — Ты... ты ненормальный! — взорвался Независимый, едва найдя в себе силы взглянуть на Норвегию. — Разве ты где-то видел, чтобы так... странно успокаивали?!       Норвегия слегка прищурился, задумчиво кивнув, будто серьёзно обдумывал вопрос. Затем он улыбнулся — тепло, но с лёгкой тенью иронии.       — Ну... ты же смог отдохнуть, верно? — сказал он, пожав плечами, как будто ничего не произошло.       Стоило отдать должное Норвегии: он не пересёк ту черту, которую мог бы, и этот факт несколько смущал Независимого. Славянин не мог до конца понять, почему остановка произошла именно там, где она произошла. И всё же, к своему стыду, он чувствовал, что внутри тлеет желание... продолжения. Продолжения, более жаркого, более близкого.       Но Норвегия был загадкой, настолько же холодной снаружи, насколько непредсказуемой внутри. Всё это казалось игрой, почти шуткой, пусть и наполненной скрытой теплотой. Для него это был, возможно, просто способ насладиться моментом. Он любил сладкое, и, как оказалось, в этот раз сладость сочеталась с помощью другу. Разве это не было восхитительно?       — Кстати, с Новым годом, søt, — сказал скандинав с едва заметной улыбкой, почти небрежно, но с каким-то таинственным теплом в голосе.       Украинец взглянул на него с выражением, в котором смешались тысяча эмоций: смущение, удивление, лёгкое раздражение, но где-то в глубине — искорка тихой радости. Возможно, именно эта смесь сделала его реакцию такой искренней.       Для Независимого этот Новый год, проведенный у камина в Осло оказался самым необычным. И, как он неохотно признал, самым приятным.