Гори огнём

      Словно в издевательство над ней, мир решил пошатнуться еще раз: за одной тайной раскрылась другая, Ивенчи сами выдали свою роль в происходящем. Таре это казалось настолько идиотским поступком, что она никак не могла понять, как Вороны раньше не разглядели в губернаторе предателя. Они подтвердили слова Мясника, состроили из себя великого спасителя и ушли, оставив Рантару с острым желанием вернуться назад и никогда не проживать эту ночь.       Как можно было не заметить? Или они видели, но отмахивались от этих мыслей? Чего ждать теперь? Ивенчи не будут сидеть сложа руки, когда карты вскрыты. Все Вороны и сочувствующие им теперь в опасности. Богам придется подождать, пока Тара не наведет порядок в родном городе.       В «Бриллиант» отряд возвращался в тишине. Каждый думал о своем. И никто не хотел обсуждать произошедшее.       В этот раз ночь была похожа на ощерившегося зверя. Она скалила зубы, внушала страх, демонстрировала свое нутро, но не спешила нападать. И Тара не знала: хорошо это или плохо. Во всяком случае, если бы губернатор сразу натравил на них антаам, Таре не пришлось бы копаться в собственных ощущениях. Не пришлось бы оставаться в подвешенном состоянии, не зная на что злиться сильнее: на их общую глупость и слепоту, из-за которой предатель все время скрывался навиду, или на Луканиса, потерявшего контроль в самый неподходящий момент.       Он мог пострадать, Рук с Белларой могли пострадать. Весь их план мог рухнуть в одно мгновение только потому, что Делламорте не заметил, что демон развивается и становится сильнее. Луканис все так же почти не спал, балансировал на грани, изводя себя и демона. Им нужно договориться, объясниться. У них же как-то это получалось. И ему нужен нормальный отдых, если он хочет иметь силы удерживать Злость от подобных выходок.       Сложнее всего было передать информацию Виаго и не выдать собственных эмоций, пряча их за маской усталости. Коготь знал ее: ему было бы достаточно дрогнувшего голоса или дернувшегося уголка губ, чтобы понять, что что-то не так. И Таре очень не хотелось втягивать наставника в свой внутренний конфликт. Достаточно и более реальной угрозы.       Коготь обещал дать знать, когда губернатор проявят себя. И опять все сводилось к ожиданию и бездействию. Но в этот раз Рантара даже не думала спорить. Ей хотелось быстрее скрыться ото всех, выплеснуть бурлящие внутри чувства, сдерживаемые лишь силой воли, и, наконец-то, вздохнуть. Но эгоистичные желания все еще имели слишком мало значения для того, чтобы им потакать. А потому первое же, что сделала де Рива, вернувшись в Маяк – проверила письма и список задач от других союзников. И лишь убедившись, что никто не нуждался в срочной помощи, Тара позволила себе слабость.       Она переоделась в тренировочный костюм и отправилась на арену, не желая ни с кем говорить. Благо, в этот раз, жители Маяка словно подыгрывали ей, сосредоточившись на своих делах.       Помещение было все таким же пустым и просторным. Эта комната никак не менялась, не подстраивалась под нужды своих обитателей и под их настроение. Она оставалась оплотом постоянства. Оторванная от остального Маяка, одинокая и изолированная. Лишь единственный портал связывал арену с остальным убежищем. И в этот момент только тренировочная площадка могла позволить Таре отбросить в сторону навязанные приличия и маски. Здесь можно было кричать, не задумываясь о чувствах других, не боясь привлечь внимание.       И, встав в центр круга, Рантара де Рива закричала. Она позволила дрожащим рукам разжаться и выронить оружие. Позволила легким гореть, а голосу срываться. Позволила страху объять холодными пальцами тело, пробирая дрожью и вызывая холодный пот.       Они могли пострадать. Он мог не остановиться. Она могла совершить невероятную глупость, которую потом ни один из них не смог бы простить.       Она била кулаками по земле и позволяла горьким обидным слезам проливаться. Избавлялась от эмоций, не девая им покрыться коркой и навсегда засесть гноящейся раной внутри. Не в этот раз. Она больше не позволит своим страхам сковывать сердце и калечить душу.        Когда звуки начали царапать горло, а слезы лишь обжигали глаза, больше не даря облегчения, Тара упрямо поднялась. Ей хотелось спрятать лицо в ладонях, ненадолго укрыться в блаженной темноте, но она не стала этого делать, стараясь отказаться от старой привычки. Она не должна убегать от своих эмоций, должна научиться справляться с ними и давать им выход. Иначе она недалеко уйдет от демона, скопившего в себе слишком много противоречий.       Но, избавиться от страха было недостаточно. Теперь уже другое чувство требовало разрядки. Рук нужно было довести себя до изнеможения, заставить тело отпустить напряжение и сдаться. Лишь после этого она сможет рассчитывать на сон.       Она запустила мишень. Тара больше не использовала ее для стрельбы из лука, отдав предпочтение кинжалу и отработке скорости движений. Артефакт отказался достаточно проворным, чтобы с ним можно было играть в догонялки, стараясь нанести удар по ускользающей цели.       Мишень резко сменила траекторию, и Рук перекатилась в сторону, избегая столкновения. Тень мелькнула возле волчьих статуй. Де Рива выпрямилась и прямо посмотрела в сторону входа. Кто бы из спутников не решил сейчас прийти – он выбрал совершенно неподходящее время.       - Уходи, - коротко бросила она и кинулась догонять артефакт.       Если ее послушают – она продолжит свое занятие, если нет – отключит мишень и уйдет. Сейчас она была отвратительным собеседником.       Тара оступилась возле самой цели, нелепо запутавшись в собственных ногах. Она повалилась на землю, протирая локти, незамотанные бинтами.       - Фаста васс! – выругалась Рук, совершенно не подбирая языка или слов.       - Мьерда, – тень отделилась от статуй и кинулась к ней.       - Я сказала уйти! – Тара упрямо поднялась и попыталась рассмотреть повреждения, взглядом игнорируя чужое присутствие.       Стертая кожа саднила и пульсировала ноющей, раздражающей болью, добавляя еще одну причину для скверного настроения. Но рана беспокоила ее куда меньше, чем незваный гость.       - Нам нужно поговорить.       - Злость лишил тебя слуха? Или теперь никто из вас не выполняет приказов?       - Тара… - Луканис остановился, не дойдя до нее несколько шагов.       Его виноватый вид совершенно не успокаивал. Если он вновь попросит у нее прощения, Рантара сломает ему нос. А затем сама будет долго извиняться. Потом, когда в голове появится место для более здравых и взвешенных мыслей. Но сейчас ему следовало выполнить ее просьбу и выспаться. Пока это еще оставалось просьбой.       - Убирайся! – Рук подхватила с земли рапиры и повернулась к Делламорте. – Ты же не слепой. Я не собираюсь ничего обсуждать.       - Мы не можем просто делать вид, что ничего не произошло. Ты рисковала…       - Сейчас рискуешь ты, – Тара шипела, из последних сил сдерживая собственную злость.       - И что ты сделаешь? Изобьешь безоружного?       - У тебя всегда припрятана парочка ножей.       Тара кинулась на него, стараясь сбить с ног, но Луканис с легкостью ушел от удара и выхватил оружие. Де Рива понимала, что гнев не самый лучший помощник в сражении, но сейчас для нее это не играло роли. Ей хотелось хотя бы раз позволить себе сорваться, потерять контроль и дать волю эмоциям. Хотя бы раз, пока они еще живы.       - Тара! Послушай!       - Что послушать, Луканис? Очередные извинения? – она атаковала, с трудом поддерживая ровное дыхание, но не сбивалась и не замолкала. - Ты не заметил, как Злость стал сильнее. Он просто занял твое тело, не давая тебе вернуть контроль. Думаешь, сможешь вечно удерживать его? Это работает, пока вы договариваетесь. Но если что-то опять пойдет не так? Что, если он сорвется во время боя с богами?       - Это случилось один раз. И мы все уладили. Я могу с ним справиться! – Делламорте выбил клинок из ее рук и отошел на шаг. – Тара, я понимаю, что совершил ошибку, потерял бдительность. Я не думал, что ситуация настолько выведет его из себя.       - Ты идиот! – Рантара рванула вперед, не обращая внимание на потерю одного оружия. Словно этот бой был настоящим, требующим полной отдачи и сосредоточения. – Тебе нужен отдых! У тебя должны быть силы, чтобы удерживать его от импульсивных поступков! А ты продолжаешь спать по часу в день и заливаться кофе! Ты должен быть сильнее, чтобы оставаться равным ему.       - Хочешь сказать, мне недостает сил, чтобы управиться с собственным демоном? – Делламорте отвел руку в сторону, подставляясь под удар, а затем ускользнул от него.       Обманный маневр Когтя заставил ослепленную гневом Тару растеряться. Этого оказалось достаточно, чтобы лишить ее и второго оружия Если бы этот бой был настоящим - Рантара де Рива была бы мертва.       - Я хочу сказать, что если ничего не изменится – я не возьму тебя в бой с богами! – Тара остановилась, тяжело дыша.       Ей хотелось кинуться на Делламорте с кулаками, попытаться вырвать победу из его рук хотя бы так. Но последние крохи разума, не успевшие превратиться в закипающую ярость, заставили ее признать поражение. Лишь в физическом бою.       - Что? – Луканис замер, и лицо его исказилось от недовольства. – Что ты сказала?       - Я не буду рисковать ни отрядом, ни тобой. Запру тебя в Маяке.       - Ты не посмеешь, - он подошел к ней и приподнял ей подбородок, заставляя смотреть ему в глаза.       В этом жесте не было намеренной жестокости, но он вышел грубым и неприятным.       - Мы не можем рисковать, - Тара все еще не могла отпустить собственное раздражение, заставляющее выплевывать, пускай и очевидные, но горькие слова.       Она знала, что бьет по больному. Знала, что ее слова достигнут цели. Знала, что они оба пожалеют об этом. Но не могла остановиться. Она просила его уйти, но он выбрал остаться. Всегда выбирал быть рядом. Вот только сейчас это не приносило облегчения.       - Я правильно тебя понял, если я не начну спать столько, сколько ты считаешь нужным, ты пойдешь убивать древних эльфийских магов без убийцы магов? – теперь пришла очередь Луканиса шипеть.       - Я убью их сама. Или погибну. А ты позаботишься о том, чтобы мой памятник был красивым, – Тара пожала плечами и отодвинулась, намереваясь закончить этот бессмысленный разговор пока это еще было возможно.       - Тара… - процедил сквозь сжатые зубы Делламорте и дернул ее на себя. – Ты правда думаешь, что я позволю тебе подобную глупость?       - Этот разговор окончен, - она попыталась дернуться, но крепкие руки не позволили высвободиться, сильнее сжимаясь на плечах.       - Ты не можешь все так оставить.       - Или что?       Ответа она не получила – Делламорте впился в ее губы жадным рваным поцелуем. Все еще не отпустившее напряжение нашло новый выход, заставляя Воронов закусываться, бороться за контроль и причинять друг другу, пускай и в какой-то мере приятную, но боль.       Они прятали за укусами невысказанные слова. До дрожи напряженные пальцы сминали одежду, желая коснуться кожи под ней, оставить след. Оголенные эмоции отражались в каждом жесте. Сильнее прижать, боясь потерять. Больнее укусить, коря за глупость. Глубже поцеловать, моля о прощении. И не отдавать контроль, подчиняясь гневу.       Луканис прижал ее спиной к стене и потянул за волосы, распуская их и оголяя шею для зубов и губ. Тара впивалась ногтями в его плечи, чувствуя, как под рубашкой напрягаются мышцы. Луканис оставлял следы на ее коже, сжимал бедра, притягивая Рук ближе, лишая возможности отодвинуться и прижимаясь возбужденным пахом.       - Ты никогда не отправишься на битву с богами без меня, - прошептал ей в губы Делламорте, прежде чем прикусить нижнюю.       - И почему же?       Она ответила ему тем же, не собираясь сдаваться под его требовательным напором. Оттянула волосы, провела языком по шее, закусила кожу, заставляя Луканиса рычать. Ему потребовалось время, чтобы перехватить ее руку, отвести за выгнутую спину и наклониться ближе.       - Потому что я люблю тебя, - обжег он горячим дыханием ее ухо.       Он скользнул рукой по ее спине, талии, переместил ладонь на живот и подцепил пальцами пояс тренировочной одежды. Они не обрывали поцелуев, лихорадочно путаясь в завязках штанов. Разгоряченные тела требовали близости, а нервы разрядки. И полностью оголять кожу уже не было ни времени, ни желания. Таре хотелось почувствовать его внутри себя, хотелось отдаться моменту, позабыв о приличиях, прелюдиях и длинном томном наслаждении. Он нужен был ей здесь и сейчас.       Луканис приподнял ее за бедра, заставляя обхватить ногами его талию. А затем опустил Тару на свой член, проникая так глубоко, как только мог.       Каждый толчок награждался стоном, связывал возбуждение в тугой узел удовольствия. Ногти впивались в кожу. Боль граничила с нежностью, доводя до исступления. И они продолжали кусать губы, вдыхать оголенные эмоции друг друга. И проникать глубже, цепляя чувствительные точки.       Немой диалог. Признание. Стоны подаренные Тени, не сдержанные и неприкрытые. Каждое движение бедер, каждая ответная дрожь - лишь чистые, неподдельные чувства. Это больше не было борьбой за контроль, попыткой победить или подчинить. Теперь страсть диктовала условия, требуя больше, честнее, откровеннее.       Они сорвались почти одновременно, содрогаясь и вздрагивая от ощущений, ловя губами стоны друг друга и крепче сжимая объятия.       Приводить себя в порядок оказалось куда сложнее, чем поддаваться хаотичным эмоциям. Пальцы все еще дрожали от сводящей тело истомы, ноги требовали расслабления, и движения получались неловкими, медленными. Рантара села, опираясь спиной о стену. Душевная буря сменилась штилем, требуя покоя и отдыха. Луканис опустился рядом, так же устало дыша. Тара была уверена, что со стороны они выглядят так, словно действительно подрались - покусанные, поцарапанные, с алеющими пятнами. И лишь довольные лица выдали бы их с головой.       - Прости, - Тара провела пальцем по одной из царапин на шее Луканиса, и он зашипел от боли.       - Напомни мне никогда больше не злить тебя.       - А мне показалось, что тебе понравилось, - Тара хмыкнула, а затем коснулось рукой собственной шеи. Теперь была ее очередь шипеть от последствий их бурного примирения. – Во всяком случае ты очень старался окончательно вывести меня из себя. Но, похоже, мы в расчете. Надеюсь, впредь, мы сумеем договариваться без драк.       - Я люблю тебя, Тара, - прошептал Делламорте ей в макушку. – И я сделаю все, что потребуется, чтобы быть рядом.       - Я всего лишь хочу, чтобы ты отдыхал, - тихо отозвалась она, потершись носом о его щеку. – Если в кладовке кровать слишком жесткая, ты можешь спать у меня.       - Боюсь, что тогда мне точно будет не до сна, - мягко улыбнулся Луканис, коснулся пальцами ее подбородка и оставил на искусанных губах невесомый поцелуй.       - Ночь длинная, мой Коготь.