Гори огнём

      Когда они вернулись в Маяк, Тара уже чувствовала себя абсолютно нормально, а потому ее несколько смутило решение Луканиса посвятить вечер кофе, а не семье.       Ее беспокоило его новое назначение. Пока он оставался обычным Вороном, Делламорте мог без проблем продолжать их войну с богами. Впрочем, обычным он никогда не был. Но теперь, имела ли Рук право втягивать Когтя в неприятности?       Когда Луканис все же убедил ее, что останется в команде, пока не выполнит контракт, Рук заметно расслабилась.       - Посидишь со мной? – Луканис указал на стоящее рядом кресло.       - А я могу задавать тебе глупые вопросы?       - Ты можешь задавать мне любые вопросы.       - Как думаешь, Катарина не будет против, что Первый Коготь связался с Вороном из другого Дома? - Рук хмыкнула и опустилась на соседнее кресло.       - Думаю, что это мое личное дело.       - Она может оплатить контракт на меня. – Рук повернула к Луканису голову и усмехнулась.       - Катарина не настолько мелочная, чтобы заниматься подобным. К тому же, я всегда могу сделать тебя частью Дома Делламорте.       - Так Виаго и отдал меня. Когда мы спасем мир, моя цена будет ничуть не ниже, чем у Демона Вирантиума.       - В таком случае, Дом Делламорте просто не может упустить столь перспективного Ворона, - Луканис развернулся к Таре и поправил выбившуюся прядь.       - Тебе так хочется стать моим Когтем?       - Я уже твой. Но мне нравится, как это звучит. Скажи еще раз.        - Мой Коготь... - повторила Тара, прислушиваясь к собственным ощущениям. Было в этом что-то очень личное и глубокое.                    Но развивать эту тему де Рива сейчас не решалась. Она немного отодвинулась, разбивая момент. И запрокинула голову к потолку.       - Для начала нам нужно завершить контракты.       Хотела бы она стать частью семьи Луканиса? С тем, сколько она сделала для этой семьи, Дом Делламорте был в пожизненном долгу перед ней. Она ответит на этот вопрос позже, когда мир перестанет пытаться себя уничтожить. И им больше не придется надеяться, что завтрашний день не окажется последним.       - Тара, то, что случилось сегодня… - тихо начал Луканис, но Рантара лишь мотнула головой.       - Призраки прошлого. Хозяин часто устраивал бал в своем доме. Толпа в масках и одноцветных одеждах. Гости постоянно издевались над рабами. Сначала это были безобидные сборища, а потом в ход пошла магия крови. На одном таком мероприятии убили мою мать.       - Прости, я не хотел…       - Это было очень давно. Виаго научил меня справляться. Просто это был очень трудный день. – Рантара помассировала руками глаза.       Луканис осторожно коснулся ее спины ладонью и Рук улыбнулась этому жесту.       - Как ты попала к Воронам?       - Я уже говорила. Мне было семь, когда Виаго пришел за моим хозяином. Это был мой первый контракт.       - Та считалка…       - А я думала только у эльфов острый слух, - Рук хмыкнула и оперлась локтями о колени, устало сутулясь.       - Тейя мне рассказала. Если бы я знал тогда, на балу, то смог бы помочь тебе…       - Ты и так мне помог, - Тара потянулась к нему и коротко поцеловала в щеку.       - Расскажешь, как все произошло?       Они оба говорили полушепотом, словно боясь спугнуть момент откровения.       - Я мыла полы на кухне, когда он пробрался в окно. Он не представился, не попытался объясниться, что вообще делает в доме. Лишь задал один единственный вопрос: «ты хочешь убить своего хозяина?», – Рук тепло улыбнулась этому воспоминанию. – Я даже не задумывалась. Только энергично кивала головой и повторяла «Да, да, да». Наверное, если бы Виаго меня не остановил, то я бы еще долго так стояла.       - И он дал тебе яд.       - Один пузырек. «Одна капля в чашку, чтобы убить тихо и незаметно. Он не почувствует яд, просто уснет. И никто никогда не узнает, что именно случилось. Две капли, чтобы заявить о себе. У тебя будет не больше четырех ударов сердца, чтобы посмотреть жертве в глаза и сказать последнее, что он услышит перед смертью. Три, чтобы получить ответы. Ты можешь солгать, что у тебя есть противоядие и посмотреть, как охотно тебе расскажут всё, ради желания выжить. У Воронов нет правила, запрещающего ложь. Любые ухищрения, главное выполнить контракт. Четыре, чтобы отомстить. Уродливая смерть. Кровь жертвы пойдет носом, потечет из ушей и рта. И он будет медленно ею захлебываться. И пять, чтобы вынести приговор. Медленная мучительная смерть. Жертву парализует, и она будет ощущать, как останавливается ее сердце». Я не представляю, откуда у Виаго такой яд, и существует ли он вообще. Может он просто обманул меня. – Рук пожала плечами и прижалась к Луканису, насколько позволяли разделяющие их кресла.       - И что выбрала ты? – Он тоже подвинулся, чтобы Тара могла положить голову ему на плечо.       - Две капли. Я налила ему чай и добавила ровно две капли. А затем, когда он сделал первый глоток, встала напротив стола. Мне не нужны были ответы, или его мучительная смерть. Я просто хотела, чтобы он сдох и в конце своей мерзкой жизни знал, кто именно стал его палачом.       - Что ты ему сказала?       - Вороны шлют поклон, - Рантара вновь оказалась посреди обеденной комнаты, стоя по другую сторону стола от своего мучителя. Она синхронно с воспоминанием произносила слова. И видела, как из испуганных глаз ее владельца уходит последняя искра жизни. Как гнев, сменяется животным страхом в одно мгновение. Как осознание собственной беспомощности против жалкого изуродованного ребенка оказывается страшнее неминуемой смерти. В тот день она показала ему, что рабы тоже умеют убивать.       - И Виаго забрал тебя с собой.       - Он взялся меня обучать. Свой второй контракт я получила лишь спустя много лет.       - А мы не могли с тобой раньше встречаться?       - Помнишь, ты рассказывал Эммрику, что дарил Виаго нож? – Рук улыбнулась.       Она вспомнила их первую встречу, еще в тот день, когда Луканис пытался подсказать Эммрику подарок для Страйфа. Она была младше, впечатлительнее и навсегда запомнила ту зависть, что испытала, когда один Ворон протянул другому кинжал в подарок. Ей тогда никто не делал подарков.       - Я не говорил кому… Подожди, та девушка, которую он отчитывал за проваленную слежку… - Луканис повернулся к Таре. – Это была ты!       - Да, - Рук улыбнулась. – А потом я провела отличную слежку за вами. Виаго идиот! Как можно не оценить такой подарок? Если бы ты тогда подарил мне нож, я бы влюбилась в тебя без памяти.       - А сейчас? – Луканис слегка развернулся корпусом и откинулся на кресле.       - А сейчас, - Рук поднялась и пересела к Ворону на колени. Она запустила пальцы ему в волосы, слегка оттянула голову и наклонилась для короткого поцелуя.       Ладонь Луканиса легла на бедро Рантары и сжала его.       – Сейчас достаточно приготовить десерт специально для меня. Я стала менее привередливой. Хотя, от ножа я тоже не откажусь. Или от двух.       - Я подарю тебе столько ножей, сколько пожелаешь. – выдохнул ей в шею Луканис.       - Ты уже подарил мне рапиры, – Тара вздрогнула, когда горячее дыхание обожгло кожу за ухом.       - Тебе достаточно попросить, и я подарю тебе даже головы богов, - Деламорте невесомо коснулся губами ее кожи, выдыхая слова и дразня.       - Богам придется подождать.                       Тара поднялась и потянула Луканиса за руки, увлекая за собой. Ей не нужны были ножи, десерты или рапиры. Сейчас ей нужен был лишь он один.       Когда защелка заперла дверь кладовой, Луканис лишь на мгновение отвлекся, словно о чем-то договариваясь с внутренним демоном.       А затем притянул Тару к себе, для глубокого жадного поцелуя.       Они наконец-то могли посвятить время себе. Медленно оголяя плечи, осыпая кожу поцелуями и даря желанные прикосновения. Луканис провел языком от плеча до уха Рук, заставляя ту дрожать от каждого горячего вдоха. Он не торопился, медленно скользя пальцами под одеждой, позволяя Таре выгибаться и дразнить его легкими укусами.       Они разрывали поцелуи лишь для того, оставить новые на оголенной коже. Они шли и едва не оступались, придерживая друг друга, не в силах разорвать объятия. Их совершенно не волновали препятствия, обстановка и изначальное назначение комнаты.       Луканис опустился на кровать и усадил эльфийку себе на колени. Он окончательно освободил ее от рубашки и медленно, вдыхая запах ее тела, провел носом меж оголенной груди. Прикосновение горячих губ к соску вызвало рваный вздох, заставило путаться тонкими пальцами в черных волосах. Ей хотелось большего. Тара ерзала на его ногах, не скрывая собственного возбуждения и чувствуя его. Но они намеренно тянули, заигрывая со временем и собственными эмоциями.       Одежда мешалась, раздражала. Не позволяла полностью раскрыть ощущения, заставляла томиться в ожидании. И она же служила единственной возможностью затянуть момент и не сорваться. Они остались в одном белье, все еще скользя руками по коже и не переступая грань. Осыпая друг друга поцелуями и сменяя их укусами. Они уже не могли ровно дышать, то и дело срываясь на короткие тихие вздохи, полные удовольствия.              Сильные пальцы сжимались на коже, притягивали ближе. И заставляли тело дрожать от желания.              Луканис внимательно следил за реакцией Тары, когда его ладонь скользнула меж ее бедер. Когда прикосновения пальцев оказалось достаточно, чтобы сорвать полный удовольствия стон. Он мягко укусил ее плечо, а затем поцеловал место укуса. И повторял так каждый раз, проникая пальцами в горячее влажное лоно. В прошлый раз им не дали закончить. В этот раз он не планировал торопиться.       Тара выгибалась ему на встречу, шепотом молила о большем. Между разгоряченными телами не осталось преград. Как не осталось возможности сдерживаться, когда прикосновение разгоряченной кожи оголяло нервы.       - Скажи... - Луканис опалил дыханием ее ухо, не в силах скрыть дрожь собственного голоса.        - Мой Коготь.       Он коснулся влажными пальцами ее губ и Тара провела по ним языком, заставляя фантазию Делламорте рисовать самые непристойные образы.       Луканис зарычал и подмял Рук под себя. Она подалась бедрами на встречу, заставляя Делламорте терять последние крохи сдержанности. Он не хотел спешить, но приоткрытые губы, разведенные бедра и изгибающаяся под ним Тара, не оставляли ему никаких шансов.       Луканис медленно вошел в нее, заглушая громкий стон поцелуем, выдыхая ее имя в губы. Он толкнулся глубже и замер, позволяя им обоим привыкнуть к ощущениям. И заставляя себя сдержаться. Ее горячее податливое тело было настолько пьянящим, что Делламорте боялся сорваться раньше времени. Приходилось сглаживать ожидание поцелуями, прижимать ее поясницу ближе, не давая двигаться. Он прекрасно понимал ее жажду, но не мог позволить этому закончиться так быстро. Не сейчас, когда важность имел каждый вздох, каждый взгляд. Дрожь ресниц и касание пальцев. Когда стон тонул в поцелуе. Когда они дышали только друг для друга.       Стоило будоражащему плоть возбуждение немного ослабнуть, Луканис скользнул руками по бедрам Тары, очерчивая ладонями талию, ощущая подушечками пальцев каждый шрам. Он начал медленно двигаться, то глубже проникая в нее, то почти полностью выходя. И каждый его толчок награждался стоном. Рук впивалась ногтями ему в спину, совершенно не заботясь о том, что может оставить следы. И Делламорте совершенно не был против. Его сводило с ума то, как она отдавалась их близости. Открыто, жадно, сосредотачиваясь лишь на общих чувствах. Она подавалась бедрами на встречу, позволяя Луканису проникать глубже, задевать чувствительные точки.       Когда все тело Тары начала пробирать мелкая дрожь, а стон было почти невозможно заглушить поцелуем, кто-то начал стучать в дверь.       В этот раз Злость дальновидно не вмешивался, сохраняя границы.       Луканис притянул Тару ближе, позволяя ей впиться зубами в его плечо. И не остановился, доводя ее до исступления, позволяя содрогаться всем телом и получать желанное удовольствие. Он и сам уже находился на грани и не планировал прерываться. Незваные гости словно добавляли моменту остроты, делая их оргазм ярче, превращая во что-то запретное.       Стук повторился и Луканис, сдерживаясь из последних сил, зарылся носом в шею Тары. Горячее дыхание опалило его ухо. Рваный вдох, и его имя на выдохе. Луканис сделал еще несколько резких толчков. И теперь уже ему пришлось глушить собственный стон, сильнее прижимаясь к Рук и оставляя на ее шее новый след.       Они не собирались отвечать. Не собирались открывать. И точно не собирались сейчас с кем либо общаться, сосредоточившись лишь друг на друге и пряча усталые вздохи в поцелуях.       Завтра у него будет болеть прокушенное плечо. И это будет самая сладкая боль, напоминающая об этом вечере. Он убьет каждого бога, сбежит с каждого торжества и подарит ей все ножи мира, только за возможность услышать собственное имя из ее раскрасневшихся от поцелуев губ.