Песнь Вёльвы

      Природа оживала все больше, солнце припекало, и Эрен, сощурившись, валялся на росистой траве, закусив колосок и закинув руки за голову. Умиротворение разливалось покоем по телу, стрекотание насекомых дополнялось пением птиц. Лес всегда тянул к себе, и противиться этому зову не получалось. Уж тем более учитывая то, что в самом городе ему было не совсем спокойно. Чем теплее были дни, тем чаще хотелось вот так убежать как можно дальше в чащу и нежиться на поляне. Резко подскочив, он дал волю волку. Кувыркаясь в траве, мотая головой и охотясь на сверкающих бабочек, Эрен ощущал себя как никогда свободно. Никто не дергал его, не пытался чему-то научить… Он был собой. Просто жил. Завыв от переполняющих чувств, он сорвался с места, но тут же остановился, принюхался… Чтобы вновь повторить все то же самое. Лапы мягко ступали по влажному мху, кое-где сновали мелкие грызуны, и Эрен пытался их поймать, но эти твари всякий раз оказывались проворнее, успевая юркнуть в норку. Прижав нос к одному такому входу, Йегер вдруг отпрянул. Странный, но знакомый запах заставил его застыть и принюхаться еще раз. Кажется, здесь он еще никогда не был, но что-то совсем внезапно повело его дальше — в самую глубь леса.       Обычно такое рассказывали непослушным детям — чем выше деревья и гуще кроны, чем тише птицы и меньше звуков… тем страшнее место, куда ты попал. Но Эрен хоть и поджал хвост, но продолжил идти. Тонкий запах вел его все дальше и дальше. В другой раз остановился и вернулся бы в поселение, не желая ни с чем связываться. Но только не сейчас. Слишком много Микаса ему показывала, рассказывала, чтобы не понимать, как порой самое незначительное могло стать великим и ценным. Черные деревья наконец расступились, открывая взору выжженную, мертвую землю. И если в Упсале на месте жертвоприношений земля перенасытилась кровью и отдыхала, то здесь словно отторгала то, что в нее поступало. Запах противно бил в нос, и Эрен опустил голову, накрыв ее лапой. От пронзительного скрежета в ушах перед глазами все покрылось черными точками. Что-то здесь было не так. Магия сочилась отовсюду. Знакомая магия. Та, которая сейчас текла и в нем самом. Выжженные на его теле руны горели, будто требуя, чтобы он ушел отсюда. Сбежал, поджав хвост. Но он не мог.       С другой стороны поляны виднелось дерево, и Эрен подошел к нему, принюхиваясь, но тут же отпрянул, как от огня. Он был здесь. Это точно его собственный запах! И… кровь тут тоже его. Старая, смешанная с чужой, но его. Здесь все словно замерло в прошлом, но существовало и в настоящем. Чертов колдун! Где-то здесь точно стоял колдун и смотрел, как он — Эрен — боролся за свою жизнь, вися вниз головой на прибитых к дереву ногах и руках. Тогда ему казалось, что жизнь готова была покинуть его навсегда, что уже не в силах терпеть… Но как спасение — возник тот самый убитый им ранее волк. Йегер припал к земле, пачкаясь и скуля. Он будто вновь висел на этом дереве, смотря залитыми кровью глазами на волка. И лишь когда зверь бросился на него, впиваясь в шею, пришло успокоение. Долгожданное. Оно пришло вместе с невероятной силой и болью. Значит… Так их делали волками?! Колдун шептал что-то про объединение волка и человека, про слияние душ и вечную связь. А потом возник он — Эрвин. Сперва хотелось разорвать его, убить, но колдун вновь вмешался. Запретил. Под разрывающую голову боль, ломающиеся кости ульфхеднар полз к человеку, которому теперь был обязан служить, понимая, что его воли на другое решение просто не существовало. Теперь у него появился хозяин, которого следовало защищать любой ценой.       Эрен завыл, врезался боком в дерево, потерявшись в пространстве. Он не хотел всего этого. Лишь стал одним из немногих, кто выжил. Воспоминания выжигали все внутри головы, изменяя отношение и будто его самого. Волку это совсем не нравилось, а вот человеку… Осознание произошедшего здесь зверства разрывало изнутри. Принюхавшись, получилось без проблем найти место, куда скидывали трупы детей и юнцов, которым не повезло, которые не смогли пережить обряд. Здесь их было так много… Эрен не помнил их, но слышал крики, с которыми они умирали. Каждый уходил в мучениях. И вряд Один принял их. После такого их души точно застряли в холодном Хельхейме. Обречены на вечные страдания и одиночество. Эрен тоже был одним из таких же мальчишек, которых украли и насильно держали здесь. Заставляли тренироваться, готовили стать волками, повторяя, какая это честь — умереть за Хозяина.       Не в силах больше выдерживать наплыв прошлого, Йегер бросился прочь, стоило заметить подкрадывающиеся тени. Он бежал так быстро, как только мог, ранясь при этом об кусты, оставляя клочки шерсти на стволах деревьев. Разве по собственному желанию можно стать таким?! Разве можно отдать свою жизнь на служение чужому человеку?! И как теперь поступить? Но зато он мог защищать дорогих ему людей. Пусть и такой ценой, но стал тем, кто он есть. Нельзя жалеть о случившемся, но… Все еще сердце разрывалось, ныло и никак не могло успокоиться. Ему хотелось домой. Побыстрее спрятаться от всего, что заставляло его мучиться.       Сам не понял, как оказался в доме, где разместили Микасу, пытаясь забраться под кровать или лавку, но вместо этого едва не разломав все вокруг себя. Что-то треснуло, разбилось, и Эрен, вздрогнув, припал к полу, накрыв морду лапами.       — Эрен? Что случилось?! — Еще толком не проснувшись, она вскочила с кровати и говорила с отдышкой. Застыла у двери, смотря то на него, то на пустую улицу. Ее ночная сорочка смялась, а волосы стояли торчком. — Кто-то напал на тебя?       Вздрогнув, даже ощетинившись, словно рядом был кто-то чужой, Эрен застыл. Знакомые запахи помогали немного прийти в себя. Он отполз в сторону и только после этого выпрямился. Следовало вернуть человеческое обличье, но обилие впечатлений и всего увиденного никак не позволяли даже немного найти нужный баланс. Поскуливая, он ткнулся мордой в руку Микасы, закрывая при этом бесконтрольно слезившиеся глаза.       — Давай, я помогу, — как можно спокойнее шептала она, прижимая ладонь к его морде, а затем, прикрыв глаза, начала бормотать что-то ему непонятное, по телу будто пропускались искры. Постепенно ему становилось легче. — Стань человеком, Эрен.       Лизнув солоноватую кожу ее руки, он опустил голову, шумно выдохнул и вскоре уже сжимал Микасу обеими руками. Сжимал так, словно — разорви он этот контакт — весь его мир рухнет, вновь погрузится в бесконтрольный вой сородичей во тьме. Лишь ей он мог доверять, как себе.       — Я видел их, видел всех. — Голос не слушался, перебивался грудным рычанием, как только в памяти всплывали вновь увиденные моменты прошлого. — Видел смерть. Они все там до сих пор.       — Кого ты видел? — совсем тихо спросила Микаса, сжимая его плечи. Ее взгляд обеспокоенно заметался по лицу Эрена. — Прошлое? Неужели ты смог сам увидеть это? Удивительно!       — Я… Это все он! Этот посланник Фенрира! — Образ колдуна заставил тело напрячься. Мотнув головой, Эрен дергано провел ладонью по волосам Микасы, всматривался в ее глаза, как в единственное сейчас спасение и связь с реальным миром. — Они остались там. И я… Тоже умер там. Проклятое место, тяжелое.       — Сядь, выдохни. — Микаса подвинула ему табуретку, а затем поспешила к двери, сразу же захлопывая ее. Ни к чему людям слышать их разговор. — Опиши мне лицо того, кого видел.              — Не уверен, что как-то смогу сказать правдиво. — Тело трясло, и Эрен притянул шкуру с кровати, сразу кутаясь в нее. — Такая магия… Страшная. Не могу назвать его старым, но и не молод. А еще… много мертвых детей, которые не смогли связать свои души с волком. Они не выжили.       — Он был рыжий? С длинной бородой. — Пыталась направить его она. Вёльва словно сама испугалась своего предположения и отшагнула назад. — Эрен, я должна знать, что это тот, о ком я думаю.       — Да, это он… Микаса, — почти взмолился Йегер, смотря на нее, опустив голову и подняв плечи. Следовало выпрямиться, прогнать прочь страх и волнение, ведь какой иначе из него защитник? Пришлось собрать себя и предложить: — Могу отвести тебя туда, ты же сможешь увидеть.       — Нет, так я не смогу увидеть. Это ведь лишь воспоминания, Эрен. — Она мягко прижала ладонь к его щеке. — Сегодня мы отбудем домой. И потом, когда отойдешь, мы попробуем снова.       — Слишком уж живые эти мертвые… — Он ластился к ней, зажмурившись, и губы дрогнули в попытке улыбнуться. — Как ты живешь среди всего этого? И почему я вообще все это видел?.. Мне такое не по нраву. Ощущал себя совсем беспомощным, а еще… он обращался так с нами, словно мы все для него еще людьми уже были животными. Он привязывал наши жизни к конунгу, наши души. А я… Я думал лишь о том, чтобы умереть поскорее, лишь бы не чувствовать. Нет, я знал, что обращение — вещь непростая, но никто из нас в таких деталях не помнит. Может, зря это все? Зря я увидел? Что мне теперь с этой правдой делать?       — Наверное, наше вмешательство в твой мир пробудило воспоминания, — задумчиво говорила она, нервно покусывая внутреннюю часть щеки. — Если ты не хочешь знать, что было, — я пойму. Не каждый может это вынести.       — Нет. Я вынесу. Я все-таки — волк. — Усмехнувшись, Эрен притянул Микасу ближе, прижавшись щекой к ее животу и сделав глубокий вдох. — Этот колдун навредил тебе? Если так, я все сделаю, чтобы расквитаться с ним. Ты только скажи!       — Он умер, — с усмешкой сказала она. — Давно умер. Но даже после смерти он является моей проблемой. Точнее, его сын.       — Значит, он — наша цель? Скажи, где он, и я разорву ему глотку. Заставлю смотреть, как я медленно отрываю ему сперва руки, затем ноги, ломаю ребро за ребром и кость за костью… Он будет молить пощады, если причинил тебе зло. И если он — сын того, кто сотворил с нами все это… Убью его с еще большей радостью. — Эрен и не замечал, насколько кровожадно улыбался сейчас, обхватив талию Микасы, наслаждаясь ее теплом. Никто не смел причинять ей боль. И если даже отмщение будет ценой его жизни — он согласен.       — У тебя все так легко. — Микаса хрипло рассмеялась и чуть сжала его плечо. — Я не знаю где он. Знаю лишь, что встречусь с ним снова. И что он тот, кто зачаровал монету. К сожалению, я не могу просто взять и спросить богов где он.       — Почему нет? Они не ответят? — Подняв взгляд на Микасу, он любовался ее чертами. Такая идеальная для него: магически, божественно прекрасная. И пусть асы возненавидят его, но, раздави его йотун, если она не была для него красивее самой Фрейи. Рядом с ней отступали все волнения. — Хочешь, я выслежу его? Для тебя.       — Богам не интересно водить людей за ручку. Им интересно наблюдать за тем, как мы сами все решим. Они любят слушать песни, что мы слагаем о героях. Кто же будет слагать песню о том, кому все так просто падало с небес? — Мягко наставляла Микаса. — Так что, положись на судьбу.       — Судьба… — протянул Эрен, чуть кривясь, и отстранился, сильнее закутавшись в шкуру и перебираясь на кровать, чтобы поскорее лечь удобнее. — До тебя я всегда и жил лишь волей богов. С тобой… С тобой сейчас иначе. Даже с ними готов за тебя спорить. Глупо, знаю, слышать такое от какого-то проклятого ульфхеднара.       — Не глупо. Я понимаю тебя. — Микаса провела ладонью по его голове, и ему вдруг стало до невозможности тяжко. Глаза пекло, и тело требовало сна. — Спи. Мы отбудем к полудню, время есть. Воспоминания вымотали тебя.       Правда была на стороне Микасы. Успокоение накрывало, пусть думать о прошлом Эрен и не переставал, отложил, спрятал поглубже, чтобы унять на время волнение. От его состояния зависели чужие жизни, и он не имел права на собственные переживания. Учитывая, что сам и вызвал их.       Вокруг все теплело, это означало, что боги приняли жертвы людей. Теперь можно было возвращаться домой, и Эрен находился в небывалом нетерпении. После видений все больше хотелось проводить время в лесах, бегать волком и валяться на прохладной траве… Единственное, что держало его в руках, так это Микаса. Даже обязанность перед Эрвином таяла на этом фоне. Поэтому Йегер старался как можно больше времени проводить именно с Микасой. Плевать, кто что скажет. Лишь бы думать о дурном как можно меньше. Вот и в этот вечер, выгадав подходящий момент, Эрен, разместившись перед огнем в доме Микасы, обнимал ее, втягивая носом цветочный аромат волос и глупо улыбался. Мед приятно расплывался теплом по телу, и теперь расслабление накрывало с головой. Для ритуала все уже было готово, как Микаса и обещала, несколько дней его никто не спросится, так что — идеальное время, если они хотели довести все до конца.       — Ты уверен, что готов? — обеспокоенно спросила ведьма, держа в руке тот самый сосуд с жидкостью. — Она настоялась и набралась силы. Это может быть опасно. Мы будем там дольше.       — Уже пройдено достаточно, не могу остановиться на достигнутом. Особенно если это поможет нам в будущем… — Эрен ткнулся носом в щеку Микасы и ухмыльнулся. — Не беспокойся за меня.       — Тогда… — Она протянула ему сосуд. — Пей. А следом и я выпью. И тогда мы снова вернемся туда.       — Так и быть. — Он уверенно сделал глоток, затем еще… Знакомое чувство пронеслось по организму, и сосуд переместился в руки Микасы. Едва слышно он прошептал: — Хотел бы больше узнать о тебе.       — Не стоит, — прошептала она напоследок, а затем, как и в прошлый раз, отключилась. Они оказались там же, только теперь Иггдрасиль был ярче, и нити, идущие от него к их телам, были заметнее. — Готов?       Эрен пожал плечами. Сам особо не понимал, стоило ли во все это влезать, но выбора-то и не имелось. Отступить — прослыть трусом. И Микасе не смог бы помочь, не смог бы отомстить обидчикам. Какой он после этого воин? Да и мужчиной бы не имел права называться. Он должен быть лучше, сильнее! Знакомые ощущения поглощали, волк требовал свободы… Все повторялось.       — Я снова увижу их, да? — Надежда вспыхнула, помогая улыбнуться искренне при взгляде на Микасу.       — Да. Только… — Микаса нахмурилась и подняла взгляд на яркие нити. — Я не знаю какую из них схватить. Боюсь нарваться на ту, что поместит нас в ужасное воспоминание.       — Любую? Что может пойти не так? — Склонив голову, пытаясь уловить хоть что-то, Эрен указал на одну блеклую. — Эта подойдет.       — Стой… Кажется, это моя! — спохватилась Микаса, но было уже поздно.       Вдруг они упали в темноту, и множество голосов сразу же окружили их. Они шептали без остановки, от чего голова начинала неистово болеть. Эрен сжал свои виски, и болезненно взревел от того, что голоса начали говорить громче. Но, стоило холоду ударить в лицо, они тут же умолкли. Вскоре они оказались на склоне. Ледяной поток воздуха обступал их, вызывая легкую дрожь в теле.       — Только не это…       — Я что-то не так сделал? — Вжав голову в плечи, Йегер виновато взглянул на нее, инстинктивно становясь ближе, словно смог бы закрыть этим от окружающих возможных опасностей. И кто его только дернул так торопиться?       — Это было мое воспоминание, — измученно прошептала она. — Одно из неприятных. Но теперь у нас нет выхода, придется его прожить.       — Извини, я не хотел доставлять тебе таких неудобств. — Коснувшись плеча Микасы, Эрен потерялся в своих мыслях и недовольствах в отношении самого себя. Нельзя же так постоянно глупить и ошибаться! — Нельзя просто отсидеться здесь?       — Нет. В этом воспоминании мы уходим с горы, поэтому придется двигаться по тому маршруту, что я проходила. — Микаса потянула его в сторону пещеры, которую заносило бурей. — В этом нет твоей вины. Кажется, наши воспоминания смешались из-за связи.       — Я думал, что это все из-за того моего желания, что я озвучил. Мне очень хотелось узнать тебя еще лучше, ведь ты так мало о себе рассказываешь. А теперь ощущаю себя, будто влез куда-то без спроса, без разрешения. — Шмыгнув носом, Эрен плелся за ней, держа ее ладонь своими пальцами.       — Нет, я бы рассказала. Просто это… неприятно. — Микаса поджала губы, наблюдая за тем, как в глубине пещеры мерцал костер. — Это мой первый год здесь.       — Так ты жила здесь… Одна? — Стало не по себе. Она находилась в таких ужасных условиях. Кому, как не ему, понимать ее лучше? — Долго?       — В этом и проблема, — шептала ему она, проходя глубже в пещеру. — Я не одна. Я с ними.       Наконец, дойдя до костра, они увидели мужчину, и двух подростков. Микасе, кажется, было примерно десять зим. Другой на вид казался уже взрослым. Мужчина же сидел к вошедшим спиной, пока она, закутанная в меха, лежала на какой-то ткани.       — Совсем еще маленькая… — Пусть в таком возрасте мальчишки уже рвались участвовать в сражениях, а девочкам подыскивали женихов для дальнейшего замужества. Но Эрен видел перед собой лишь кроху, которое не посчастливилось оказаться в таком суровом месте. — Кто они тебе?       — Это Сигурд и его сын. Или ученик… — Микаса наконец обошла его и взглянула ему в лицо. Длинная рыжая борода торчала из-под капюшона. Сам он грыз вяленое мясо и смотрел на маленькую Микасу исподлобья. — Я их заложница.       — Чтоб их… Фенрир на части разорвал, — почти прорычал Эрен, ощущая такую сильную ненависть, какую еще не доводилось испытывать. Только от бессилия становилось тошно. — Почему не могу здесь волка на него натравить?!       — Микаса, ты должна быть более собрана в следующий раз, у тебя плохо получается колдовать, — строго начал Сигурд. Микаса закатила глаза. — И без возражений.       — Я не хочу колдовать так, как ты меня учишь. Хочу так, как делала мама, — прошептала она. — Я хочу домой.       — Твоего дома больше нет, смирись, — жестоко выплюнул мальчишка. — Хватит ныть. Ты раздражаешь. Ты слаба и не можешь поспеть за нами. Не можешь колдовать, и не можешь услышать наших богов. Не понимаю, зачем ты нам вообще…       — Чтоб тебя великаны задавили, плешивый! — От это ругательства взрослой Микасы, скрестившей руки на груди, стало жутковато. Будто все ее слова могли тут же сбываться, и сейчас в пещеру войдет великан.       Эрен не выдержал, попытался сжать горло этого бородатого, но рука прошла сквозь тело, словно туман. Резко повернувшись, он попробовал еще раз, но результат все никак не менялся. Злость заполняла до краев, раздирала, но что он мог сделать? Только взвыть от безысходности.       — Разреши освободить меня, освободить волка, Микаса, я должен выгрызть его сердце, брошу к твоим ногам. Разреши! Я все изменю! — Конечно, он совсем не понимал, как тут все устроено, но почему бы не попытаться? Ведь в прошлый раз что-то получилось, какое-то взаимодействие же было!       — Хватит говорить глупости! — Микаса цокнула и подошла к маленькой себе. — Они уже отлучили меня от старых богов. Я больше не вижу себя в воспоминаниях. Уже поздно что-то менять.       — Тогда я выслежу каждого, кто хоть как-то заставил тебя страдать. Каждый будет молить о пощаде, слушая хруст своих костей. — Он ощущал, как все сильнее распалялся, вглядываясь в эти мерзкие лица, что сотворили такое с ребенком. Что-то знакомое кольнуло изнутри, и Йегер резко отстранился, шепча уже словно проклятье: — Найду и убью. Убью. Разорву.       — Да хватит уже. — Микаса закатила глаза теперь уже на него. — Сигурд мертв, его сын скрывается и мучает меня. Мы с ним еще встретимся. Нужно лишь немного терпения.       — Вот и встретимся, — почти прорычал Эрен, пристально наблюдая за бесплотными образами. В мыслях он уже давно представил, что сделает с этим выродком. Присев рядом с Микасой, он осторожно коснулся кончиками пальцев щеки малышки. — Они не имели права так с тобой обращаться. Теперь я всегда буду рядом, всегда буду защищать тебя. Пока меня не призовет к себе Один. Нет. Даже после этого останусь рядом.       — Знаешь, я помню какой была голодной в этот день. У нас заканчивались припасы, и мы застряли на этой чертовой горе. — Ее голос был едва различим из-за свиста вьюги. — И вдруг я почувствовала… Как будто бы кто-то коснулся меня. И вьюга закончилась. Сигурд сказал, что так меня благословил кто-то из богов. После этого он стал добрее ко мне.       Быстро отстранившись, Йегер заморгал, пытаясь всеми силами осмыслить услышанное. Это же не мог быть он. Ну, дотронулся до нее сейчас, подумаешь. Для нее в этом времени он даже не существовал. Происходящее и магия… Все это было не для него. Слишком сложно. Отойдя в тень, в самый угол пещеры, Эрен склонил голову, смотря на всех исподлобья, но задерживал взгляд на Микасе. Злости стало меньше, а вот горечь и волнение за ее состояние…       — Значит, боги приняли тебя, они на твоей стороне. И старые — твои — боги. Тоже. Я уверен, они не отвернулись от тебя.       — Стой, кажется, вот сейчас это и произошло. — Микаса тут же попятилась к нему, наблюдая за тем, что происходило в пещере. — Вот… Сейчас…       Вдруг в пещере появился ярко-белый силуэт. Никто не реагировал на него и, кажется, его видели только они. Силуэт был женским, и она подошла к засыпающей Микасе, мягко коснулась ее плеча. Та тут же вздрогнула, и Сигурд беззлобно рассмеялся, отрезая ножом дополнительный кусок мяса уже для нее. Вьюга медленно сходила на нет.       — Жаль, нам не дано было увидеть лица.       — Она такая… — Завороженно смотря на божество, Эрен едва ли не впечатался в стену. Он не был достоин такой благодати, совсем нет. Как мог увидеть подобное? Чем заслужил? Разве что своими намерениями защищать ту, которая этим богам пришлась по нраву. — Ты и впрямь отмечена.       — Все ведающие отмечены, — сказала она, когда вьюга совсем спала. — Такова наша судьба.       — Ты — особенно, — настоял Йегер, нащупав ее пальцы, чтобы сжать. — Они помогают тебе, но без испытаний в жизни тоже не обойтись. Будь я на этот момент рядом с тобой…       Вёльва не ответила ему. Лишь с грустью смотрела на то, как Сигурд радовался тому, что его труды были замечены свыше, пока маленькая Микаса с жадностью грызла крохотную полоску вяленного мяса.