Песнь Вёльвы

      Великий праздник нагрянул так внезапно для Эрена, что он не особо успел и понять. Проводя слишком много времени у Микасы, что там — за стенами дома — время все-таки движется, происходят события, изменения… Даже в природе. С волками он впервые остался надолго — вёльва должна была подготовиться должным образом, ей не следовало мешать. К сожалению, чем дольше он был рядом, тем больше замечал, что ее магия влияла на него, делая более нервным. Была бы его воля — держался бы подальше, как и остальные. Но раз уж они связали свои жизни друг с другом, то следовало вести себя как должно. Что-то говорить сородичам и не пришлось — унюхали с первого раза. Радовало, что особо разговоры и шутки не затянулись. Типичное дело — дружески подтрунивать над одним из своих, решившим остепениться. Разве что Эрен, в отличие от того же Райнера, чаще слышал замечания, что ведьма его при непослушании в кошку превратит или заставит по лесу голышом бегать за белками. На подобное Йегер хоть и огрызался, но старался не обращать внимания, вот и сошло на «нет» такое внимание к нему.       Сейчас же он бродил по улицам, лишенный возможности запереться в очередной раз с Микасой, уткнуться в ее теплую шею и слушать как взбудораженно стучало ее сердце. Иногда ему хотелось сбежать вместе с ней куда-нибудь как можно дальше и жить свою жизнь так, как им захочется. В этот момент Эрен чувствовал себя предателем. Как он мог позволить себе бежать? Бросить конунга и остальных? Свои прямые обязанности… Однако кто он и кем родился? Ведь наверняка он имел иную судьбу. Сейчас Эрен хмуро смотрел по сторонам, думая об этом. Песни лились отовсюду, люди готовили разные вкусности, танцевали… А в его голове так и всплывали образы, увиденные в прошлом. Мать, отец, брат… Он сам. Там тоже было счастье. Цвела жизнь. Как и тут. Хотелось до одури расспросить Зика. Может, он что-то запомнил? Но каждый раз Эрен обрывал себя. В таком случае наказание ждало и Микасу, а вредить ей он никогда бы не посмел. А брат его… Всегда жил по принципу послушания. Оставалось лишь ждать, когда же она снова расскажет или покажет ему хоть что-нибудь из его жизни. Надеяться, что он не забудет лицо матери. Такое доброе и светлое. Эрен хотел бы увидеть какое-нибудь доброе, не омраченное смертью воспоминание. Но надеяться, что такие у него остались, он не смел.       В середине поселения собрались почти все жители. На возведенный помост взошел конунг, ниже него стояла Микаса. Вновь на ней красовались дорогие ткани, новые, явно сплетенные ею вручную украшения из костей зверьков. Эрвин говорил что-то о том, что боги благословят их сегодня, но Эрен не слушал. Он смотрел только на Микасу и думал о том, что в другой жизни они бы наверняка встретились тоже. Конунг наверняка бы наказал его за такие мысли. Поэтому ему пришлось отвернуться хотя бы на время. Зик толкнул его плечом в знак того, что речь нужно было слушать. Но, подняв на него взгляд, он увидел в его глазах понимание. На секунду ему показалось, что он так же все помнит. Но надежда на это сразу потухла, стоило Зику шепнуть «Не отвлекайся на ведьму».       Всего веселье длилось семь дней, и каждый раз многие из поселения уходили вместе с Эрвином в Упсалу, чтобы принести жертвы богам. Эрена туда не допускали — слишком уж плохо еще поддавался контролю. Но сегодня ему было обещано, что наконец и его черед настал. Как бы Йегер не противился, но к богам его тянуло, вот и сейчас он наблюдал, как приносили в жертву козу для удачного пути. Запах крови будоражил, после точного разреза по шее она стекала в особую емкость, и каждый из желающих торопился подойти ближе, чтобы получить от вёльвы благодать богов. Кому-то она наносила пальцами кровяные узоры на лоб, другим — на щеки или плечи… Как именно определяла — Эрен не понимал. Да и не особо задумывался. Ведомый незримой силой, он оказался совсем близко, и Микаса уже обмакнула пальцы, смочила их в крови… Прикрыв глаза, он ощущал, как они коснулись теплом его лба, прошлись по носу и, как только затронули губы, Йегер не сдержался, слизнул капли, испробовав на вкус солоноватую кожу вёльвы. Сердце вырывалось из груди, когда он заметил всплеск огня в ее глазах, но пришлось отступить на шаг, уступая место следующему.       Зависть накрывала Эрена каждый раз, когда он наблюдал, как другим воинам Микаса подавала чашу, помогая испить жертвенной крови. Он бы хотел тоже принять такой дар из ее рук, но сейчас мог лишь наблюдать. Последним к ней подошел сам конунг Эрвин и склонился. Алые руны появились и на его лице, а после Микаса и ему подала чашу. Поход благословили, веселье продолжалось, и наконец Микаса оказалась свободна от своих обязанностей. Пусть и на короткое время. Терять его Эрен не стал, сразу возник рядом с ней, поднимая плечи, сдерживая довольную улыбку. Они стояли в стороне от толпы, под тенью старого древа, и смотрели на то, какой гул поднимался от радующихся людей. От него птиц в небе над поселением было не видать, хотя обычно вороны кружили над домами.       — Слышала? Мне велели вас сопровождать, — начал он тихо, выдерживая с трудом расстояние, чтобы не прижаться крепче на радостях. Ее лицо едва заметно дрогнуло в удивлении. Микаса повернулась, и маленькие косточки в ее украшениях заиграли странную, но очень короткую мелодию.       — В Упсалу? — шепнула она. Вёльва опустила взгляд на землю, о чем-то думая. Взгляд ее был туманным, и это насторожило. Эрен было уже хотел коснуться ее плеча, как Микаса подняла на него взгляд и мягко улыбнулась. — Это замечательно. Я не в восторге от того, сколько нам придется ехать, но то, что я буду верхом на коне, а не на ульфхеднаре, меня обнадеживает.       — Обидно говоришь, еще бы медведя выше меня поставила. — Он фыркнул, дернул плечами, и впрямь обидевшись, пусть и не знал точно, что же его больше задело в ее словах. То, что он не мог обеспечить ей удобство, или что сам же вложил в ее фразу свой совсем иной толк… — Нарочно ведь волком отправлюсь, оборачиваться не стану до самого окончания похода.       — И кому ты этим что докажешь? — Микаса с усмешкой посмотрела на него. Эта фраза кольнула где-то глубоко внутри, и он поджал губы. Опять каждое его слово оборачивала против него же. — Ты же помнишь, что не можешь скрывать свои помыслы в таком облике?       — А тебе, что… — Эрен замялся, то хмурился, то рассеянно смотрел на Микасу, но в итоге отвел взгляд. Ничего он не мог ей сделать, и доказывать нечего было. Она была права. Если он долго пробудет в таком облике, то начнет терять контроль над собой, и над своими мыслями. Но признавать это, конечно же, он не стал. — Все я могу контролировать. Я же не съел твою глупую птицу.       — Да благословят тебя боги за такое добродушие! — Она прикоснулась двумя пальцами к его лбу, как и до этого, а затем быстро отстранилась. В ее глазах блестели озорные огоньки, и Эрену стало тепло на душе от того, что он мог ее повеселить. — У тебя нет предчувствий?       — Запахов тут много. Когда так — всегда неуютно. — Эрен напрягся, мягко сжал ее ладонь, начиная рассматривать. Кровь засохла на ее пальцах и стянула кожу. — Среди волков спокойнее или с тобой наедине. Здесь лишних много, не люблю такое.       — Предчувствия — это не тоже самое, что и запахи, глупец. — Она беззлобно рассмеялась, и он поднял на нее слегка раздраженный взгляд. — Это ощущение, что грядет что-то страшное. Оно должно быть и у обычных людей. У тебя такого нет?       — В бою такое — знаешь, куда повернуть следует, когда наклониться… И когда не стоит сворачивать куда-либо. — Эрен сжал ее плечо, чтобы смотреть в глаза. Если обидеть не хотела, но чувствовала что-то, что-то ее волновало? Неужели увидела нечто тогда, когда ее взгляд помутнел? — Вёльва, не насмехайся, я лишь опасность в пути учуять могу, но настолько вперед смотреть не умею. Да и… Когда людей много, то путаться могу. Говорю же: не люблю, когда чужаков много, вдруг пропущу что. Ты скажи, если не так тут что — уйдем.       — Я слышала, у конунга и обычные воины отличные, — тут же подметила Микаса, и на ее лице больше не было той самой улыбки. Скорее оно было бесчувственным и холодным. — Но ты все равно будешь стоять выше них в моих глазах.       — Конечно, — прошептал он и неуверенно расплылся в улыбке. Когда она говорила такие приятные слова с бесстрастным лицом, он чувствовал себя неуютно, словно не до конца понимая, что она на самом деле имела в виду. Говорит ли она прямо, или же знает что-то, что будет дальше? — Я всяко сильнее, хитрее и умнее их всех в бою. А они… Всего лишь люди.       — Всего лишь люди, — тихо повторила Микаса и задумчиво отвернулась к древу.       Йегер хмыкнул и шумно втянул носом воздух. Теперь пахло чем-то прелым, затем съестным… А еще свежим ветром, готовым подгонять в спины во время похода. Такое — на удачу. Но что же было у нее на уме? Эрен долго наблюдал за тем, как, уйдя в себя, она водила пальцем по коре древа. Ее губы едва заметно шевелились, словно она говорила сама с собой. Вскоре ему надоело, и он поднял свой взор к небу. Одинокий ворон парил прямо над поселением.

ᛃ

      Священная земля встречала своих гостей радушно, здесь каждый мог расслабиться, отдаться воле богов. И Эрен невольно щурился, будто шерсть на затылке вставала дыбом. Здесь и впрямь ощущалось присутствие богов, от этого мурашки проходили по всему телу. Спешившись, все плавно продвигались к главному святилищу, где скоро должна будет пролиться кровь людей, с радостью готовых принести себя в жертву. Рассматривая развивающиеся ветром ленты, повязанные на корявых ветвях деревьях, Йегер сжимался, но в то же время не мог скрыть своего любопытства. Здесь была сила. Магия. Асы. Все вокруг пропахло забивающим ароматом крови, воска, меда и трав. Волк внутри скалился. В это время Эрвин уверенно шел вперед — мимо почерневших острых кольев, с которых, видимо, сравнительно недавно сняли тела старых жертв. Небо здесь было удивительно красивым. Солнце светило низко, и темно-синие тучи лениво распластались на сером покрывале небес. Завтра наверняка будет дождь.       Эрен повел носом и поморщился — они проходили рядом с кущей, где все еще находились умерщвленные через повешенье мужчины и кони. Их жертвы приняли боги, избавив от страданий в этом мире. Однако это не отменяло того, что вонь стояла ужасная. Особенно для его чуткого носа. Стало ясно уже сейчас, чего волки все не особо-то и хотели идти сюда. Но Эрен не мог отказаться. Не мог оставить Микасу. Да и такое доверие от конунга встречалось не часто. Можно и потерпеть немного.       — Да славится Один, позволивший прибыть вам для воздания хвалы ему, — начал какой-то мужичок в белом одеянии. Он чуть склонился и указал рукой на большое строение, почти святящееся золотом под ослабевающим солнцем. Даже от этого человека веяло чем-то, и Эрен предпочел встать ближе к Микасе. Ее магия хоть и настораживала, но к ней успел попривыкнуть.       — Хвала! — хором сказали все присутствующие.       А ведь таких, как Микаса, сюда пришло достаточно много. Большинство из них были глубокими старухами. И, как оказалось, Микаса среди них сильно выделялась своей молодостью. Она взглянула на него из-под своего мехового капюшона. Эрен мешкал, словно его окунули впервые в воду, о существовании которой он мог лишь догадываться. Озираясь, он получал слишком много впечатлений, из-за этого против воли едва ли не рычал, лишь присутствие Микасы рядом сдерживало его. Да и конунг вряд ли бы обрадовался, кинься его охранник изучать все в округе, рассматривая каждый уголок. Но как же хотелось обернуться волком и пробежаться по напитанной магией земле. Может, и с ним захотят поговорить боги? Но это исключено. Йегер опустил голову, смотря на Мику исподлобья, все еще силясь улыбаться. К Эрвину уже подошли служители, провожая его к хёргу, где и должна была скоро пролиться кровь. А если бы ему — Эрену — предложили бы вот так принести себя в жертву ради богов, согласился бы он? Это ведь тоже честь. Но он оскалился. Нет уж, лучше погибнет в бою, принеся пользу еще и живущим в этом мире. Однако спешно пробормотал себе под нос просьбу богам простить его за такие размышления. В следующий миг что-то кольнуло, заставив вновь обернуться к Микасе. Опасности для конунга тут не замечалось, но вот к ней тянуло… Совсем иначе, чем обычно.       — Неуютно мне, — процедил Эрен, поравнявшись с ней. Его кожа покрылась мурашками, а по спине, казалось, то и дело проходились чьи-то невидимые пальцы.— Неужели боги меня не принимают?       — Здесь всем неуютно, — шепнула она, не поворачиваясь к нему. Микаса внимательно смотрела на то, как из толпы выходили люди в белых одеяниях. — Здесь все пропитано богами. Кто мы на их фоне? Песчинки. От этого бывает страшно.       — Нет… Не из-за этого я. — Отрицая, он мотнул головой. Почувствовав касание на плече, Эрен дернулся всем телом и обернулся. Конечно же, там никого не было. — Будто все вот они… Вывернуть меня хотят наизнанку. Магии вашей много слишком. Волк внутри меня воет от желания вырваться наружу и сбежать.       — Занятно. Похоже, он боится Асов. — Микаса усмехнулась и взглянула на его грудь, словно именно там находилось его второе «я», потомок Фенрира. — Твоего бога Асы заковали Глейпниром, и он томится где-то там, далеко-далеко. Возможно, из-за этого…       — Не боится он, — огрызнулся было Эрен, но, выдохнув, смягчился. Пусть плечи его все еще и были подняты, а голова опущена. — Волки сюда второй раз идти отказывались, но молчали, причин не называли, лишь якобы уступали и другим. Знаешь ведь, что страшной, древней магией с волком связывают человека, и силу богов я чувствую, она не страшит. Но… Я сперва подумал, что как раз богам не мил чем-то, вот и заставляют щетиниться. Может, мне сейчас волком надежнее и впрямь?       — Прекрати, — уже раздраженно шепнула она и подняла на него взгляд. — Стой спокойно и не пугай никого. Нет здесь сейчас опасности, кроме той, что нам не видна. Сегодня боги опустились в Мидгард, и не стоит их гневать неуважением.       — Если бы я мог, — нервно буркнул Эрен и дернул плечом, будто отгоняя что-то. Попытка выпрямиться принесла лишь больше тревоги, поэтому вновь предпочел опустить голову, смурно озираясь. — Здесь все видят кто я, и не нравлюсь каждому, но ничего же им плохого не делаю. Хотя мог бы разорвать каждого… Гадость. Не хочу думать о таком. Уйти бы отсюда.       — Терпи. — Микаса сжала его ладонь. Из-за ее накидки никому, кроме них самих, не было понятно что она сделала. — Обряд пройдет, затем и праздник кончится. А на утро и мы отправимся домой.       — Стараюсь я. — Вокруг словно замолкло все живое, затмившись лишь шепотом, пробиравшемся под самую кожу, словно желая стянуть ее, разорвать, добраться до сокрытого. Эрен стиснул зубы, едва не проскулив. Эрвин все так же маячил где-то впереди, на нем все еще получалось задерживать взгляд. Только вот дышать становилось сложнее, и он прижал к горлу ладонь, схватив жадно воздух. И если раньше такое ощущение возникало, когда обернуться никак не получалось, то сейчас же… Наоборот. Волк рвался, скалился, не хотел находиться запертым, требовал свободы. Сколько еще так сможет бороться с неизбежным? Йегер запрокинул голову, взглянул на хмурое небо, готовое вылить дождь в любое мгновение. Или ему так только казалось? Дернувшись, Йегер с силой схватил Микасу за руку, почти рыча ей на ухо: — Не дай мне причинить никому вреда.       — Возьми себя в руки! — Вдруг она с силой сжала его локоть и раздраженно взглянула в глаза. Кожа в местах, где ее касались нежные пальцы, гудела. Микаса говорила быстро и настолько тихо, что слышно было только ему. — Усмири его пыл. Это ты здесь хозяин, а не шавка, которая находится внутри. Ты воин, ты должен быть сильнее жажды.       — Я… — Эрен склонил голову набок, чуть подавшись вперед. От взгляда на Микасу становилось спокойнее, а от вспыхнувшей силы уверенности прибавлялось. Он не хотел навредить ей. И волк не хотел, от чего отступил. — Хозяин. Да. Я справлюсь, справлюсь. Не знаю, что на меня нашло.       Мотнув головой, Йегер осмотрелся, но так и не нашел причины своего волнения. Будто все рассеялось, а сквозь кроны солнце вновь ласково ложилось на людей, жухлую листву под ногами и искрилось в небольших остатках сходившего снега. Только сейчас до него дошло, что касаний больше нет.       — Здесь слишком много божественного для нас всех, — пробурчала Микаса и взглянула на Эрвина, обсуждающего что-то с другим ярлом. — Можешь оставить меня, думаю, ему ты сейчас нужнее.       — Только далеко не отходи, все равно держись рядом. Мало ли что… — Взглянув на нее с полной благодарностью за оказанное понимание, Эрен почти улыбнулся, но быстро одернул себя и шустро направился к конунгу.       Эрвин даже бровью не повел, будто Йегер стоял здесь всегда. Или его отсутствие было настолько незначительным? Наверное, обратил бы внимание, перекинься он волком, чтобы наводить кошмар на людей. Тогда велел бы просто усмирить. Или убить. Заменили бы новым. Эрен поморщился, осматривая ярла исподлобья. Их разговоры не были ему интересны, куда важнее, что не представляли опасности. Да и волка ведь взял с собой лишь как игрушку — показать, что управлял до сих пор, держал в узде. Впрочем, так и было. Ради служения конунгу сейчас Йегер оставил Микасу… Но она же все равно достаточно сильна, сумеет за себя постоять. Да и какая опасность может здесь таиться — в священном месте?       Украдкой бросив на Микасу взгляд, Эрен все же убедился, что с ней все в порядке. Все так же выделялась среди всех, а еще больше — притягивала его. Унести бы ее отсюда волком, сорвавшись с места. Но нельзя. Он не мог подвести ни ее доверие, ни конунга. Вот и принюхивался, наблюдая, как шли друг за другом к огромному валуну девять мужчин разного возраста, одетые в белое. Всем присутствующим раздавали ароматный мед и угощения, пока проверялись петли для повешения. Йегер не ощущал страха, лишь благодарность за право присутствия здесь. Волк тоже не рвался, затих, как от приказа. С такой же благодарностью на деревянные лестницы ступали мужчины, чтобы под молитвы жрецов покинуть этот мир во славу богов. Их посмертные хрипы скрылись под всеобщим ликованием и усилившимися песнями, и вскоре камень окропился их кровью, вытекающей из нанесенных разрезов. Земля плохо впитывала наполнявшую ее жидкость, будучи и без того уже насыщенной подобным.       Прикрыв глаза, Эрен втянул носом густой воздух после влитого в себя меда, спокойствие прокатилось по его телу волной, заставив улыбнуться. Только вот какой-то запах резанул совсем неприятно. Страх? Волнение? Прислушавшись, он уловил чье-то бормотание неподалеку, и это ему совсем не понравилось. Дернувшись, он принялся судорожно рыскать взглядом по толпе в поисках Микасы, но никак не находил ее. Конунг был в безопасности — в этом он не сомневался. Но она… Найти получилось, пусть и не сразу — слишком далеко расположилась, вопреки его просьбе. Какая-то сморщенная старуха крепко впилась своими пальцами в ее руку, и Эрен оскалился, готовый разорвать мразь на части, одернул Микасу на себя, прожигая угрожающе старую ведьму взглядом. От нее веяло непонятной магией, но сейчас это его не пугало. Еще движение — одним рывком оторвет ее мерзкую голову от тела.       — Оставь! — Микаса протянула руку в останавливающем жесте, а затем, сощурившись, приблизилась к ней. Эрен удивленно взглянул на нее и отступил на шаг, позволяя им так же стоять рядом. — Так что же ты видела?       — Что ты погибель наша, — шептала старуха. — В тебе — зло, но и без него ты — отрава. Ты несешь в себе чужеродную магию. Ты отродье, что мои предки давили веками. Я бы сказала, что тебе здесь не место, но это судьба. Наше проклятье. Боги решили, что мы должны через это пройти.       — Великий возраст, великие утраты. Разум — один из них, — фыркнула Микаса и выдернула свою руку. А затем подошла к ней совсем ближе и наклонилась. — О, вы будете терпеть все, что предрешили для вас боги. Ты, старуха, умрешь через две луны, так и не познав покоя. Так и не познав того, какое наказание выберут они. Те, кто по-настоящему силен.       — Твои боги мертвы, — напоследок едва ли не выплюнула она. А затем, пошатываясь, направилась дальше. Словно этой сцены и не было. Никто даже не повернулся к ним, не обратил внимание на такую стычку.       — Ступай к конунгу, Эрен, — наконец безразлично сказала Микаса, выпрямившись. — Мне нужно подготовиться к обряду.       — Она хотела причинить тебе вред и говорила… без уважения. — Он все еще щетинился, смотря вслед старухе и обдумывая то, что услышал. Наказание? Зло? — Хочешь, я избавлюсь от нее?       — Что? Нет! — Микаса тут же ткнула пальцем ему в бок, возмущенно поджимая губы. Не больно, но весьма обидно. Он же хотел помочь. — Она лишь глупая старуха. Мне все равно на отсутствие уважения с ее стороны. В какой-то степени она была даже права. Везде, где я бы не находилась — случались беды.       — Мне ты бед не принесла, наоборот. — Эрен криво улыбнулся, хоть и боролся с желанием ослушаться. Как можно было говорить так плохо о Микасе? — Обо мне вот еще хуже думают наверняка. А ты… Спасла конунга. И мне помогала столько раз.       — Я и живу здесь не особо долго. — Микаса улыбнулась. — Еще рано судить. Не будем о плохом. Принеси мне лучше меду.       — Видишь, даже за столь короткое время ты успела принести и пользу! — Он едва ли не пропел это, но тут же вспомнил о ее просьбе. Быстро метнувшись к человеку, разносившему все еще кувшин, он выхватил его и поспешил обратно, чтобы сразу протянуть угощенье Микасе, широко улыбаясь.       — Спасибо. — Она пригубила немного меду и вернула взгляд на конунга. Постепенно все направлялись подходили к месту проведения обряда, что значило скорое его начало. — Пойдем.       — Слушай, хотел сказать… Ты не бери в голову, какую глупость тебе говорят, ладно? Вот для меня ты все равно сделала больше, чем кто-либо за всю мою жизнь. Я тебе теперь и после смерти благодарен останусь.       Осушив половину кувшина, моментально взбодрившись, Йегер не удержался, сжал ее пальцы, продолжая идти вперед. Микаса же, казалось, снова ушла в себя. И какой бы сильной ни была их связь, читать ее мысли он, к сожалению, не мог.