Песнь Вёльвы

      Вопрос Микасы уколол в самое сердце. Кто он на самом деле? Эрен ощутил легкое раздражение, ведь толкового ответа на ее вопрос у него не было. Да и такая серьезность рушила все его планы. Он собирался еще понежиться, расслабиться и насладиться ею. На серьезные разговоры он совсем не был настроен. Но теперь, глядя на то, насколько мрачным было ее прекрасное лицо, весь настрой улетучился.       — В каком смысле? — Он криво улыбнулся, но в следующий миг напряжение осознания будто сковало его. Не хотелось догадываться, не хотелось верить самому себе, и Йегер сел на кровати. — Я ж и так знаю: звать меня — Эрен, конунгу служу, вот сейчас только с тобой… Давай я лучше воду нагрею для тебя.       — Нет, ты не понимаешь. Кто ты на самом деле. Кем ты родился и где. Именно это и есть для богов кто мы. — Микаса оперлась локтями о кровать и хитро улыбнулась. — А еще: кто твои настоящие родители…       — А мне… — Поджав губы, ощущая, как, кажется, от возраставшего нетерпения волк внутри отчего-то скалился, Эрен склонил голову набок. Внимательно всматриваясь в каждую черточку ее лица, сощурился. Было в этом что-то запретное, даже опасное. Ни один волк не полез бы узнавать свое прошлое. Их и к старой вёльве не пускали, ведь прошлое — пустое. Будущее — непременная смерть. Избежать того, что уже произошло, не получится — лишь разбередишь зажитое. А повлиять на будущее права не имели. Приблизившись к самому уху Микасы, прикрыв глаза от ее запаха, он прошептал: — Мне ведь запрещено это, конунг злиться станет… Разве… можно?       — Кто он, и кто я? — шепотом начала она. — Он ведь даже не узнает, что мы подсмотрели то, что специально было сокрыто. Если ты сможешь сдержать себя…       Приободрившись, Эрен хоть и отстранился, недоверчиво пялясь на Микасу, но нервно облизнул губы, после чего завертелся на постели в поисках штанов. Не сидеть же голым во время получения такой информации. Одновременно хотелось узнать все, но это и пугало. Не зря же они не помнили о своем детстве, а те рассказы о страшных мучениях и короткие отклики в памяти… Если все это окажется правдой, то лучше и не вспоминать. Но почему-то эта неизвестность притягивала. Втянув носом воздух, Йегер уселся вновь рядом с Микасой и провел пальцем по ее руке — от локтя до плеча, коснулся шеи и шумно выдохнул в этот же момент.       — Думаешь, у меня могла быть хорошая семья? Или их убили? А может… Я был рожден таким? Зик мне ничего не рассказывал, но иногда мне кажется, что он помнит больше. Или я ошибаюсь, — затараторил Эрен, возбужденный предстоящим ритуалом. — Я знаю, что мальчиков крадут из семей, чтобы не было привязанности к дому. Ведь если есть дом, то туда хочется вернуться, хочется увидеть любимых… Такие воины слабы, они никогда не станут сражаться насмерть, не пойдут в опасный поход…       — Есть еще причины блокировать память, — мрачно прошептала Микаса, накидывая на себя сорочку. — Послушай, я тебя лишь предупрежу. Это будет мерзко и больно.       — Я оборачиваюсь волком, перестраивая весь организм, слышу, как ломаются кости… — Эрен дергано улыбнулся и, выдохнув, повалился на кровать спиной. Однако все еще наблюдал за каждым движением Микасы, не желая сводить с нее взгляд ни на мгновение. — На поле боя я видел достаточно, и любому придется постараться, чтобы я испытал омерзение. Что для этого нужно? Если конунг не узнает…       — У меня все есть. Знаешь, как только я узнала… Увидела ее. Я сразу подумала об этом обряде. — Микаса подошла к полке и достала с нее небольшой кувшин. Пах он неприятно, от чего Эрен сильно сморщился. — Я так хотела использовать его на себе. Увидеть свой дом снова. Но я чувствую, тебе он нужнее.       — Нужнее? — Он не решался подойти к ней. Инстинкты говорили ему не идти на поводу ведьмы, но сердце хотело иного. Хотя бы на секунду, но увидеть лик матери, отца… Чтобы просто помнить. — Что это значит? Ты хочешь потратить все на меня, лишив себя этой возможности? Так? Но… это ведь нечестно.       — У меня есть чувство, что это будет выгодно нам обоим. Ведь я буду вести тебя по воспоминаниям. Раз мы испробуем, дальше мы сможем видеть только твои воспоминания. — Микаса повернулась к нему, смотря совершенно серьезно. — Ты готов?       Кивнув, Эрен прекрасно понимал, что назад уже дороги не будет. Если открыть этот глушащий занавес даже немного, то вернуться без знаний уже не получится. Но… если что, она ведь сможет вернуть все обратно? Стало жутковато, неосознанно хотелось поджать хвост и оказаться чуточку в другом месте. Магия пугала, словно неконтролируемый огонь. Особенно такая. Но признаваться в этом он не стал. Взяв Микасу за руку, Йегер крепко сжал ее.       — Что от меня потребуется? Может, есть то, чего нельзя делать? Я же… никогда в таком не участвовал.       — Садись у огня и вытяни ладонь. — Она кивнула на очаг, а затем взяла со стола небольшой нож. Сев напротив, поставила между ними кувшин. Нежно взяла его грубую ладонь в руки, а затем сделала надрез. Густая алая кровь тут же неестественно сильно начала сочиться из такой пустяковой раны. Она текла вниз по его пальцам и попадала в кувшин. Затем, отпустив его руку, она совершила то же самое со своей ладонью. — Нужно немного подождать. Когда кровь смешается со смесью внутри.       — А что потом? — Терпение словно оставило Эрена, он смотрел на все с любопытством, принюхивался и никак не мог успокоиться. Был бы сейчас волком, кружил бы на месте, стуча хвостом. — Ты так уже делала кому-нибудь?       — Нет. Я лишь чувствую, как правильно сделать. Боги подсказывают мне. — Микаса накрыла тряпкой горлышко и отставила его ближе к огню. — Мы с тобой уснем и проснемся у корней Иггдрасиля. Ничего не бойся. Пока я рядом, все будет в порядке.       — Надеюсь, обратно мы вернемся, — вышло немного нервно.       Мог ли он испортить ритуал своим волнением? Тяжело вздохнув, Йегер постарался нормализовать дыхание, успокоиться. Отчасти это помогало. Или же расползающийся запах так на него влиял? Эрен сжал пальцы Микасы, будто чувствуя, что, отпусти он ее, совсем потеряет себя. Если так вообще можно было бы выразиться. Опершись своим плечом на ее, стало чуть спокойнее. Тогда она налила ярко-красную жидкость в две чаши, и они испили их. Неприятный запах забивался в ноздри, хотелось чихать. Или сбежать, но уже было поздно. Ужасная головная боль пронзила его, отчего Эрен болезненно охнул и запустил ладони в волосы. Стало намного жарче, и все двоилось. Он смотрел на то, как Микаса сжимала его плечо, и что-то шептала, но никак не мог разглядеть ее лицо.       Когда боль прошла, он наконец увидел где находился. Огромное древо стояло в отдалении и сияло всеми возможными цветами. Свет, исходящий от него, будто проникал везде и сразу, нес в себе нечто невероятно мощное, вызывая настоящее благоговение. Звезды же на небе были настолько яркими, что Эрен не смог сдержать своего восхищения. Он чувствовал: что-то изменилось. Теперь ему спокойнее, чем раньше. Осмотревшись, увидел позади — едва ли не во тьме — волка. Того самого волка из его детства, чей лик он забрал себе. Он был закован в золотые цепи и зло рычал, желая вырваться. Хотелось помочь, и Йегер уже сделал шаг…       — Так нужно, — прошептала вдруг появившаяся Микаса. Эрен вздрогнул и взглянул на нее. Здесь, в долине священного древа, она выглядела иначе. Ее глаза золотились, а тело покрывали те самые руны, что он видел раньше.       Поджав губы, Эрен не стал дальше смотреть на животное, хоть и не покидало ощущение, будто он предавал его, оставляя томиться на цепи. Он вернул свой взгляд на древо и тут же заметил, что от него к его телу тянутся едва заметные нити. Эрен хотел было сжать ту, что шла от сердца, но Микаса остановила его.       — Ты умрешь, если эта нить разорвется, — шепнула она. — Эти нити — твоя душа и воспоминания. Я вижу те, что скрыты. Но я не могу знать, что именно они в себе скрывают. Мы можем попасть куда угодно. Прошу, не горячись, если мы увидим нечто страшное.       — Доверюсь тебе, вёльва, — настороженно произнес, пусть и далось непросто.       Ведьма мягко коснулась одной из нитей, и она проявилась, тут же переливаясь золотом. Постепенно все снова расплывалось, а уставшие веки так и норовили опуститься. Это не походило на обычный сон, но было так спокойно. И Эрен медленно отдавался воле богов. Вдруг он ощутил холодный, свежий бриз. То, как влажная трава касалась ног, и нервно втянул в себя воздух.       — Открой глаза, Эрен, — эхом отдалось в его голове, — и ступай за мной.       Послушный и ведомый он доверился, хоть и боялся. Тропинка между росистой травы проявлялась с каждым шагом все отчетливее, а запахи… их нельзя было назвать знакомыми, но они будто что-то трогали в глубине головы. Вокруг раскинулся бесконечно зеленый луг, вдалеке виднелись холмы и небольшая деревушка.       — Это… Это все… реально? — Отдаленные голоса становились яснее, ярче, и в какой-то момент Эрен замер, стараясь принюхаться, чтобы оценить происходящее, но ничего не получалось. Таким беззащитным перед миром он себя еще никогда не ощущал. Неужели тут и впрямь у него не было никаких сил? А тот волк на цепи… Разве их могли вот так разделить?       — Это лишь твоя память, которая связана с Иггдрасилем, — тихо сказала она, идя сквозь поля длинной, шелковистой травы. — Мир твоих воспоминаний… Идем. Мы не можем быть тут вечно, нам нужно успеть увидеть хоть что-нибудь.       Йегер всматривался в разрастающиеся краски мира, становящиеся постепенно все более ощутимыми. Даже босые ноги начали мерзнуть, а глухое пение птиц слышалось более отчетливо. Настолько, что пришлось оглядеться еще раз. Там, где был туман, теперь раскинулась кромка леса, деревья которого упирались в бескрайний небосвод. Проведя ладонью по колосьям травы, Эрен непроизвольно улыбнулся. Будто и впрямь был здесь когда-то. Вздрогнув, он поспешил все-таки за Микасой, боясь внезапно заплутать и остаться в одиночестве. Тропа выводила их все ближе и ближе к деревне.       Красиво разодетые люди смеялись, и Эрен только и мог отметить про себя, что еще никогда не встречал, казалось, таких узоров на одежде. Яркие, красные цвета повсюду, и женщины плели свои волосы совсем иначе, чем он привык. Незнакомые напевы звучали будто отовсюду, Эрену даже подумалось, что он смог бы повторить слова этих песен. Губы дрогнули сами собой, повторяя несложную песню. Сжав тут же ладони в кулаки, Йегер попытался схватить Микасу за плечо, желая объяснений. Что за морок она на него наслала? Что за игры?!       — Не тревожься, — шепнула она, смотря на него каким-то особым, тоскливым взглядом. — Нас все равно никто не видит. Ты лишь… наслаждайся. Где-то здесь бродит твоя семья.       — Моя семья? — Сердце словно удар пропустило, начало биться заново.       Здесь где-то была его семья? Он мог… вот так просто увидеть родителей? И как же он их узнает, если никогда не видел? Вернее, не помнил, что видел. Девушки, в чьих волосах были вплетены ленты и бусины, смеялись, проходя мимо. Их лица смазывались, но песни завораживали, дарили легкость. Сейчас бы схватить Микасу да со всеми отдаться этому торжеству. Ровно так, как и этих самых девушек подхватывали парни и утягивали в странный танец под звонкий смех. Отдаться бы этому порыву… Но Йегер лишь нахмурился, подняв плечи.       Что-то непонятное тянуло вглубь, по дорожке мимо домиков, мимо смеющихся и радостных людей… Туда, откуда доносился сладкий и родной запах, который он должен был помнить. Дрожащая улыбка появилась на губах Эрена сама собой, и он стоял, склонив голову набок, никак не понимая причины такой реакции. Будто нашел то, что считал утерянным. Перед ним на деревянной грубой лавке сидела темноволосая женщина. В ее косах красовались разные цветы, а платье было богаче тех, что он видел на улице. Внутри Эрена нечто скреблось, пытаясь прорваться, принеся объяснение, а пока что он непонимающе водил ладонями по горящему лицу и колющим глазам. Только и мог что пялиться на эту улыбчивую женщину, рядом с которой сидел ребенок. Его непослушные волосы разметались в разные стороны, и он явно был чем-то недоволен. Эрен присмотрелся. Мальчик сжимал в ладони разорванную на части куклу.       — Я попрошу Айлин сделать тебе новую, — ласково произнесла женщина и нежно обняла его. В груди Эрена что-то треснуло и расплылось горячей горечью, смешанной с радостью. Такой, что переполняла изнутри, вызывая желание улыбаться. Он и не знал, что все еще был способен на подобные чувства. И кто же это такие? Кто они, что отзывались подобными эмоциями у него? И… Почему он понимает их наречье? Эрен взглянул на Микасу, но она стояла к нему спиной. Вёльва облокотилась о дверной проем плечом и смотрела в сторону веселья, явно давая ему шанс насладиться происходящим.       — Не хочу! Почини эту! — выкрикнул малыш, но тут же замолчал, краснея. Его отец вошел в комнату и нервно поправлял ткань на своей одежде.       — Эрен, опять ты не слушаешь мать? — Его голос был низким, с легкой хрипотцой. И даже с тем, что он говорил со всей строгостью, глаза его все равно смотрели по-доброму.       — Он лишь расстроен из-за куклы… — Вступилась мать и улыбнулась.       Отец же, хотел было что-то сказать, но отвлекся на более старшего сына, что поправлял свой деревянный меч в явно сделанных им самим ножнах. Они выглядели нелепо, и создавалось ощущение, что вот-вот развалятся. Но он был горд собой и желал отправиться на праздник так, как это делали воины. Эрен усмехнулся. Ранее расстроенный мальчик тут же вскочил и подбежал к брату, желая рассмотреть поближе меч. С открытым ртом он слушал то, как его брат придумывал небылицы. А Эрену вдруг стало так завидно, что ногти впились в ладони. Хотелось так же. Хотелось такого же тепла и уюта. Хотелось… Он замотал головой, морщась, стараясь не смотреть больше, как мать опустила на голову сына венок, мягко посмеиваясь. Как ее сын заливисто смеялся и указывал в сторону праздника.       — Все не то, не так, это не мое… — шептал Эрен, будто отрицание помогло бы ему отсрочить принятие правды и полного осознания. Только барьер в голове трещал, пусть и сопротивлялся, из-за чего вырвалось поскуливанием такое тихое: — Мама…       Она вдруг замерла и, казалось, даже собиралась обернуться. Но дернула плечами и, подхватив ребенка со спины, поспешила за остальными. Маленький Эрен в ее руках возмущенно фыркал и смеялся, пытаясь выползти из материнской хватки.       — Идем. — Микаса дернула его за локоть и проследовала за ними. Они шли медленно, внимательно озираясь. — Я знаю, что это за место.       — Я не думал, что вспоминать будет… так. — Жмурясь, словно солнце ему мешало видеть, Эрен обернулся, попытался коснуться дома. Уходить не хотелось, словно наконец-то получилось обрести свое место. Получилось обрести дом. От этого становилось горько, и рука самопроизвольно сжала балку, цепляясь под давящим желанием остаться здесь.       — Я… — Микаса отходила все дальше и дальше в толпу. Люди проходили сквозь нее, совсем не чувствуя чужого присутствия. В какой-то момент она остановилась. Эрен подошел чуть ближе и увидел, что она смотрела на ребенка в белом одеянии. Ее голова была покрыта капюшоном, а темные волосы неаккуратно заплетены в косу. И что самое странное… Этот ребенок смотрел прямо на них. Огромные, серые глаза уставились прямо на него, а затем и на нее. Микаса тут же сжала его локоть и дернула в сторону. — Нам нужно срочно уходить! Нужно заканчивать это.       — Но… — Он отказывался верить в услышанное. Это походило на настоящее издевательство. Вот так получив возможность увидеть прошлое, вдруг терять все? И почему эта странная девочка смотрела на них?! — Я не хочу. Здесь ведь лучше, чем там. Почему просто нельзя остаться тут? Что-то случилось со мной, почему вдруг я забыл мать, отца? Мне никогда не хотелось оказаться на привязи! Сильным быть — да, но кому-то слепо служить… Вдруг… Можно хоть что-то исправить?       — Послушай! — Микаса сжала его плечи и затрясла, пытаясь привести его в сознание. — Их всех сейчас убьют! Еще рано… Еще не время знать!       — Ма-а-ам!.. — вдруг закричала девочка, продолжающая смотреть на них. Они оба повернулись к ней, потеряв на время возможность двигаться. — Она говорит, что мы все умрем…       Вдалеке к ней повернулась женщина, чей лик так же скрывался белой накидкой. Похоже, она поверила девочке. Подхватив ее на руки, они с семьей моментально направились как можно дальше от площади. Несколько человек в таких же одеждах проследовали за ними, и некоторые жители насторожились.       — Ты знаешь кто такие друиды, Эрен? — тихо спросила Микаса, игнорируя то, что в воспоминании вдруг зазвучал рог, и люди прекратили веселье. Этот клич показался ему знакомым, но она не давала ему повернуться и взглянуть на то, кто напал.       — Друиды? Ну… — отпустив на время свои желания, он непонимающе смотрел на нее.       — Эта девчонка действительно видела нас. — Хмыкнула Микаса. Где-то вдалеке раздался женский визг и звук разрубающейся плоти. Он повернулся в его сторону и увидел, как его старший брат шокировано смотрел на это, а затем озирался по сторонам, начиная искать свою мать.       Эрен хотел задать вопрос, хотел уточнить и еще раз попытаться убедить Микасу, что им стоило остаться там, вмешаться, помочь… Но вместо этого вскочил, делая болезненный вдох. Ошалело вбирая в себя воздух и нервно выдыхая, он никак не мог сообразить, где же находился сейчас. От огня шло тепло, в углу шебуршала куропатка. Густой травяной запах врезался в нос, и Йегер схватился за голову, не в силах больше терпеть навалившуюся разом боль. Он рычал, уткнувшись лбом в пол, скалился, но она не отступала, а перед глазами мелькали странные картинки, собирающиеся во что-то цельное.       — Туда, обратно! Надо туда, там… Там она! Погибнет! — скулил он, цепляясь за подол Микасы, словно это могло что-то изменить.       — Они уже умерли, — безжалостно произнесла она. — Пока что дальше смотреть рано. Но у нас еще осталось. Когда придет время… Я помогу тебе увидеть снова.       — Но мы же были там! Ты видела? Видела ее и… меня! — Голову разрывало, и Йегер накрыл ее ладонями в попытке утихомирить. Даже дышать нормально все еще не получалось. Лишь собравшись с силами, вцепившись в собственную руку ногтями, переключая внимание, получилось продолжить: — Это все из-за них? Она спутала все, да? Почему она нас видела?       — Потому что она — это я. — Микаса хмыкнула, словно это было абсолютно неважно.       Эрен мотал головой, борясь с желанием обратиться и завыть, выплюнуть всю грусть и обиду единственным знакомым способом. Зачем вообще согласился? Зачем полез в свое прошлое? Это неправильно — так вмешиваться в то, что было скрыто. Неправильно тревожить мертвых. Он сам ведь… практически мертв, изменен, исправлен и напичкан чем-то, не относящимся к нему настоящему. Тогда кем же он являлся? Тем мальчишкой, любимым своими родителями, живущим так счастливо? Или безжалостным убийцей, способным вгрызться в горло врагу ради исполнения приказа конунга? Но все это меркло перед одним фактом. Микаса была там? Она знала, что там произошло. Знала прекрасно, пока его память нагоняла его лишь кусками.       — Ты из этих друидов? — Выдержав расстояние, Йегер хотел одновременно оказаться как можно дальше от нее, подвластный инстинктивному страху, но и горел желанием вжать Микасу в себя, забыться в ее объятиях. — И тогда… Там что-то случилось… страшное.       — Я лишь по крови такая. Меня вырастили здесь. Те же люди, что убили мою семью. — Микаса отставила кувшин обратно и тяжело вздохнула. — Это уже не важно. Там, откуда я родом, уже нет никого в живых. Мы лишь на одно лето пережили то, что было на том празднике.       Резко подорвавшись, из-за чего едва устоял на ногах, Эрен заметался по комнате, раздираемый одним лишь желанием — броситься вычислить виновного, чтобы со всем удовольствием расквитаться с ним, уничтожить. Последствия его не страшили, больше — нет.       — Я уничтожу их, — рычал он, плечи подрагивали, но обернуться пока не получалось. Слишком сильно распалось его сознание, никак не собиралось.        — Побереги свою злобу для дня, когда она будет нужна. — Микаса сжала его плечи, заставляя посмотреть ей в лицо. — Летом будет новый поход. Я поплыву с вами, я видела это еще давно. Я знала, что смогу вернуться.        — Я могу и сейчас! Только скажи, кто был там? Чьи люди? — процедил он сквозь зубы, хоть постепенное расслабление настигало его. — Там были дети, женщины… Они вырезали их всех! Кто дал им право распоряжаться жизнями людей, отказавшихся от сражений? Нападать вот так! Ради чего?! Они сами создали из меня это, вот и вкусят сполна плоды своих стараний!       — Разве ты не поступал так же? — вдруг едко спросила она, поворачивая голову набок. — Чем же ты отличаешься от них? Ведь где-то там, для какого-нибудь ребенка… Ты такой же.       — Я… — Эрен отшатнулся, вновь стало тяжело дышать, он старался не думать о последствиях походов, в которых участвовал. Ведь чаще всего это было по причине завоевания новых земель, подавления бунта… — Я не убивал детей. Я не… Я…       Уставившись на собственные руки, Йегер едва ли не взвыл от морока. По коже стекала багровая кровь, где-то стала очень уж темной, но не переставала жечь. Это все грех, принятый на его плечи?! Он принялся стирать все, но ничего не получалось.       — Скажи! Скажи, как загладить все?! Как получить прощение от богов? — Эрен смотрел на Микасу, делая несколько шагов прочь.       — Когда наступит время, прими решение, опираясь на то, что хочешь ты, — шептала ему на ухо она, уничтожив выстроенное им расстояние. — Твои боги поощряют насилие, Эрен. Это лишь твоя совесть, что мучает тебя сейчас. Так что, соберись, подави ее. Не выдай, что знаешь. Что помнишь…       — Прости меня, — всхлипнул Эрен, утыкаясь в плечо Микасы, вздрагивая. Эмоции и сдавленные до этого чувства душили, не позволяя говорить четко.       — За что мне тебя прощать? — поинтересовалась она. — Ты был таким же ребенком, как и я. Мы такие, какими нас сделала судьба.       — За все, за все, что по моей вине причиняло тебе боль. За то, что не был рядом, если тебе это требовалось. За каждое бездумное слово. Прости, что хочу обречь тебя на жизнь со мной. С волком. Только скажи, если прогнать захочешь. Не подступлюсь больше, но защищать стану. — Слова сами сыпались из его рта, будто наконец-то смогли стать озвученными с чьего-то позволения. Эрен плохо соображал в этот момент, ведь совсем не хотел услышать согласие с тем, что предлагал ей.       — Соберись уже! — Она отстранилась. — Хватит сопли жевать и глупости говорить! Если ты будешь продолжать быть таким рассеянным, все сразу поймут, что что-то не так. Они убьют нас за это!       — Нет! — Он замотал головой, отрицая такую возможность. Нахмурившись, Йегер сделал глубокий вдох, словно выходя из этого морока. В самом деле, что на него нашло? Раскис лишь от одних воспоминаний? Сейчас не время для подобного, особенно перед вёльвой. Выпрямившись, он расправил и плечи, нащупывая в себе потерянную нить контроля. — Нет, я не выдам нас. Никто не поймет. Обещаю. Сделаю все, чтобы, когда придет время, совершить то, что должен.       — Молодец. И хватит пытаться сбежать. Мы и так связаны. — Микаса отошла к кровати и подняла меха. — Ложись лучше спать. Обряды сильно выматывают тех, кто колдовать не может.       — Связаны? И твоя воля на то есть? — Эрен заполз, тут же утягивая в свои объятия и ее саму, прижимая крепче. Его тело пылало, словно только что пытался согреться от холода. — Хочу услышать, что ты ко мне чувствуешь…       — Я не умею нежно говорить. Ты ведь и сам чувствуешь все, — шептала она, краснея, а затем отворачиваясь от него. — Ты ведь и до этого чувствовал все. Не так ли?       — Чувствую, — протянул он, прижавшись носом к ее шее, ощущая, как участились удары ее сердца. — Но… Скажи хотя бы, симпатичен ли я тебе? Именно я, не волк, не… А тот я, который сейчас с тобой рядом. По своему желанию, могла бы жить со мной до момента, пока я не умру? Чтобы после встретиться хоть в садах Фрейи, хоть за столом Одина…       — А ты думаешь, что я могу быть влюблена в собаку?! — Ее бровь дрогнула, и она слегка раздраженно взглянула на него. — Какой же ты…       — Не злись, моя богиня. Я лишь глупый смертный, которого ты благословила таким ценным даром, как память о родителях, — проурчав невнятно ей на ухо, он поцеловал шею так нежно, как только мог в попытке загладить свою глупость. — Я запомню на всю жизнь, что ты сказала и сделала для меня. Это делает меня самым счастливым из всех ульфхеднаров.