Песнь Вёльвы

      На подходе к хижине он нагнал Микасу и опустил забытую ею сумку у двери, сразу же медленно отходя в сторону. Мешкая, он сжимал свои пальцы, но наконец сказал «спасибо». Вельва выглядела растеряно и в какой-то момент уткнулась взглядом в свою окровавленную ладонь. Была она удивлена благодарности или тому, что вообще произошло с конунгом — он не понял. Но ее взгляд ему не нравился. Такой потерянный, и в какой-то степени даже испуганный. Он был похож на тот, которым на него смотрели мирные жители, чьей деревне не повезло попасть под горячую руку разозленных ульфхеднаров.       — Это моя обязанность. За такое спасибо не говорят. — Она хмуро подобрала сумку и со скрипом открыла дверь. — Спасать это гнилое, неблагодарное место. Для кого я рву жилы на себе? Они меня ненавидят. И не верят… Я так хочу уйти. Сбежать далеко-далеко и жить в уединении.       — Мы ведь отправимся в скором времени на острова, к мятежникам. Ты должна будешь следить за поселением. — Продолжая держаться в стороне, Эрен все же говорил с легкой опаской. — Даже если они грубят и не уважают… Мы в тебе нуждаемся. Мы без тебя никто.       — Конунгу нельзя идти в поход. Из-за этого он будет долго болеть, а потом… Не знаю. — Микаса всмотрелась в серое небо, на котором медленно стягивались тучи. — Но его не остановить. Вы, мужчины, такие упрямые…       Он закатил глаза. Конечно, Микаса сказала правду. Конунг действительно был упрямым, но и они нуждались в этом походе. Их территории за морем нуждались в напоминании о том, кто действительно главный. А подчиненные конунгу ярлы должны были увидеть, что он до сих пор в деле, а не объединяться для глупых заговоров. Эрен внимательно рассматривал ее недовольное лицо. Ровный нос и бледная кожа. Не знай он, что она ведьма, подумал бы, что она захворала и в скором времени покинет этот мир. Ему хотелось спросить как она себя чувствует после той ночи, что она видела… Но это показалось ему чересчур личным. Поэтому он бросил на Микасу многозначительный взгляд и неспешно пошел обратно.       Впрочем, уже спустя несколько дней, Эрвин почувствовал себя гораздо лучше, назначил дату похода и потребовал начать готовить драккары. В тот самый день жители звучно провожали своего правителя, рискнувшего собственным здоровьем ради их спокойствия. Другие же шептались, что зря он не послушался вёльву, которая поставила его на ноги так быстро. После этого случая к ней стали чаще ходить местные, пока отсутствовал конунг со своим войском. В этот раз ни одного волка он не оставил. Микаса считала это глупым. Он поставил все на силу, которой наделили ее боги. На то, что контролировать она не могла. Особенно после того, как ее разум был отравлен.       К тому же, волки нуждались в контроле, поэтому оставить хоть одного в городе, управляемом женщиной, не представлялось возможным. Радовало то, что поход завершился удачно. Мятеж был подавлен, сейдмад заговоривший монету, был не найден. К тому же, Эрвин объявил, что к лету женится. Невеста — дочь мятежного предводителя с захваченных еще прошлым конунгом островов, пока что была не готова к свадьбе и путешествию. Эта новость отчего-то не понравилась Микасе. Ее ведения сбились, но предчувствие… Оно осталось. И все внутри нее кричало: что-то грядет.       Тогда — в день возвращения — была смурная погода. Вскоре ожидался снег, и Микаса разгоняла огонь в очаге так, чтобы тепла хватило пережить грядущую бурю. Дело шло к ночи, и они сидели на шкурах у огня, грея свои околевшие за день ноги. Ребенок в животе Саши рос и был беспокойным. Ничего хорошего им это не сулило. По подсчетам Микасы он должен был родиться в середине следующего месяца. Аккерман задумчиво смотрела на танцующие языки пламени, когда в дверь нетерпеливо постучали. Саша, что почти уснула, заметно вздрогнула. Они никого не ждали.       — Открывай! — Голос конунга звучал раздраженно. Микаса и Саша переглянулись, и вёльва, явно раздраженная приказным тоном, открыла дверь. Холодный воздух моментально ринулся в дом, едва ли не вырывая дверь из ее хватки. Огонь утих, и Саша разочарованно выдохнула.       Конунг едва ли не повалился на нее, но его сдержал Эрен. Засуетившись, Микаса помогла усадить Эрвина на стул. Саша быстро принесла все, что возможно понадобится Микасе для лечения, после чего удалилась, не смея лезть в их личные дела. Оголив торс Эрвина, вёльва заметила, что шов загноился. Приступ злобы накрыл ее.       — Зачем вы просите помощи, если не следуете моим наставлениям?! — Тщательно промыв рану странной жидкостью, она вытащила гниющие нити, а затем зашила все новыми. Снова смазала мазью, закрывая чистой тканью место раны. — Каждое утро и вечер я буду приходить, чтобы заменить ткань и проверить рану. Я вам больше не доверяю в таких делах. И так говорила, что не стоит ехать.       — Меня бы не простил народ, отпусти я этих одних. Какой же я предводитель тогда? — Конунг глянул на Эрена, который все это время сидел у дверей, и усмехнулся. — Ладно-ладно. Признаю, я забывал о собственном здоровье. Но мы вернулись с дарами. Теперь настроение в поселении улучшится.       — С дарами? — тихо переспросила Микаса, выгнув бровь. Такого она не видела. Неужели он имел такую большую власть над ее разумом, что мог скрыть от нее целую развилку будущего? — Что же за дары?       — Награбленное, ткани, еда… И невеста, — недовольно бубнил Эрен, нервно переступая с ноги на ногу. Взглянув на его бедро, она заметила старую повязку. Его ранили, но помощи просить он не смел. Как глупо.       — Невеста?.. — Вёльва подошла ближе и чуть сощурилась. В ее голове зрели мутные образы женщины, которые никак не хотели вырисовываться в нечто цельное. Это будущее еще не определено. — Мне это не нравится.       — Это было нужно. Так же брак закрепит мою позицию на островах и здесь, среди ярлов. Сильный наследник в любом случае нужен. — Эрвин говорил с отдышкой, устало. — Видела что-то об этом?       — Смутно. Боги еще не решили какой будет исход у этого брака, — пробормотала Микаса и протянула Эрену склянку с мазью. Тот посмотрел на нее слегка удивленно, но принял и сел в углу, копошась в тканях штанины. — Не за что.       Она смотрела на иноземную ткань и хмурилась. Такой крой был ей прекрасно знаком. Значит… Они были там. Ее народ снова пытался освободиться... Эти монстры так просто уплыли туда, куда она стремилась всю свою жизнь. Легкий укол ревности пронзил ее сердце, и Микаса отвернулась, сжимая кулаки.       — Ступали бы вы. Скоро начнется метель. — Она закуталась сильнее в накидку из шерсти, что подарили ей жители. — Теперь идти будет легче.

ᛃ

      — Эрен! Так и будешь теперь обиду грызть на всех и валяться? — Зик сдернул с него одеяло, и Йегер вскочил, огрызаясь. — Или что, твоя ведьма не обращает на тебя внимание?       — Не ваше дело! Сам решу, чем заниматься в свободное время. Тем более — я ранен, и эта дрянь сама не заживает. — Оттолкнув одной рукой Зика, он прошел мимо, ворча, под насмешливые, но понимающие взгляды. Каждый знал, насколько трудно волку выстроить отношения хоть с кем-то вне стаи, а уж если вдруг замахнулся на вëльву… То уж тут только заранее смириться с поражением. — Как заживет нога, так и буду как обычно шататься туда-сюда.       И ведь хотелось к Микасе подойти ближе, чем разрешалось. Но он не мог себе этого позволить. Чуйка ему подсказывала, что в тот вечер что-то обидело ее. И это держало его в стороне. Он даже наблюдать за ней ходил реже. А когда конунг велел ему отнести вëльве продукты, собранные для нее благодарным жителями, то и вовсе пытался отказаться. Но не ослушался приказа. Принес. Молча зайдя в хижину, Эрен скинул на стол мешок, но осторожно, помня, что там и хрупкое было. Конунг велел узнать, что еще ей требовалось, поэтому Йегер не уходил, собираясь с мыслями, ожидая прихода Микасы. Стоять на месте он не мог, поэтому расхаживал по дому, рассматривал сушеные букеты цветов, какие-то различные лапки и прочие атрибуты. Заприметив голубые цветы, он принюхался и чихнул. Зайдя в дом, Микаса стряхнула с плеч снег, после чего немного удивленно глянула на Эрена.       — Чего это ты здесь нюхаешь?       Микаса скинула шерстяной платок и верхнюю накидку, хмуро глядя в окно. Саша вот-вот должна была вернуться, и лучше бы ей поторопиться. Снегом уже достаточно стало заметать.       — Ничего. Продукты принес, люди тебе передали. Конунг меня отправил. Ухожу уже, мешать не стану. — Шмыгнув носом, Эрен нахмурился, двинувшись к двери так, чтобы не вдыхать лишний раз приятный холод, идущий от Микасы. — Еще спрашивает, что тебе требуется. Скажи, я передам.       — Ногу покажи. — Она все еще смотрела в окно, но Саша так и не появилась. Нервно поджав губы, она села на стул, ожидая выполнения приказа.       — Не нужно, само зарастет. Как на собаке. Обычная рана от стрелы. — Спрятав руку за спину, Эрен с подозрением взглянул на Микасу, но не ушел, не исчез, сделав шаг ей навстречу, хоть и с недоверием закатывая рукава. — С чего вдруг помогать решила?       — Жалобно выглядел. А теперь не спорь, покажи рану. — Микаса дернула его штанину. Эрен недовольно фыркнул и поднял ткань до самой раны. Она была темно-фиолетовой, с черными бороздами вокруг воспаленной кожи. — Такое само не зарастет. Это нужно лечить. Стрела была отравленная.       — Да лечи уж, чего теперь. И не такие раны были, чтобы переживать. Все заживало со временем. — Он склонил голову, наблюдая за Микасой с неким непониманием. Она ведь не должна была помогать, а собиралась. И куда делся тот ее взгляд, который ему запал на все эти дни, и который осуждением проходился по мыслям, не давая покоя?       Оставив эти высказывания без ответа, Микаса уложила его на кровать, а сама стала делать нечто совершенно непонятное с его раной. Шептала и вдавливала пальцы в самое мясо, заставляя Эрена сжимать одеяло и кусать свои губы от боли. Но он видел, как синева вокруг проходила, вытекая гноем из дыры в коже. Длилось все это колдовство, как ему казалось, целую вечность. А когда закончилось, вёльва задумчиво смотрела в окно, вытирая кровь с пальцев тряпкой.       — У меня плохое предчувствие, — вдруг шепнула Микаса. — Саша не вернулась.       — Поищу. — Кивнув, Эрен осмотрел ноющую рану. Кожа больше не была такой красной, а рана казалась менее воспаленной. Острая боль отступила. Поднявшись, он поправил штанину и неловко помялся рядом. — Откуда она там прийти должна была? Пройдусь там, проверю.       — Не знаю. Ушла раньше, чем я проснулась. Но вчера говорила, что хотела проведать подругу. Я за ней не слежу.       Микаса подкинула дров в очаг, глядя на Эрена исподлобья.       — Понял, найду и приведу. Погода снова портится, снегопад скоро. — Потянув носом воздух, открыв дверь, он нахмурился уж как-то слишком и тряхнул головой.       В такую погоду запахи путались, а человеку уловить нужный было намного труднее, чем волку. Двигаясь по свежему снегу, вслушиваясь во все доносившиеся звуки, Эрен настороженно осматривался. Ощущение некой опасности не покидало его, и из-за этого волк внутри щетинился, скалился, готовый дать отпор в любую секунду. От обуви было слишком много шума, и Эрен скинул с себя шкуру, разулся, продолжая красться. Сдавленный вскрик из-за речки заставил его ускориться, Йегер сразу узнал Сашу, уловил ее запах. Страх, агрессия, ненависть и похотливое желание вдарились в нос. Одним прыжком пересек реку. Оступившись, попав на больную лапу, Эрен оскалился, укусил себя же, сразу зализав открывшуюся рану. Дальше все проходило на инстинктах: ринуться на врага. Даже если это был оклемавшийся Рерик, решивший напасть Александру. Откинув Рерика в сторону, что тот спиной сломал дерево, Эрен оказался между ним и Сашей. Рыкнув на нее, велел бежать, перекрыв к ней доступ. Рерик тряхнул головой, поднимаясь.       — Уйди, Эрен, ты мне не нужен! — В ответ Йегер только сильнее оскалился, рыча, пока Рерик пытался обойти его, обернувшись уже волком. — Я сказал не мешай мне! Иди прочь, щенок!       Никаких сожалений или размышлений. Сражаться с Рериком даже в таком его состоянии для Эрена было не лучшим решением. Только одна попытка, и Йегер ею воспользовался, напав первым. Вцепившись мертвой хваткой ему в горло, он сильнее сжимал челюсти, вгрызался, ощущая, как кровь попадала в его пасть, распаляя сильнее. Рерик хрипел, скулил, пытаясь до последнего хоть как-то отбиться, но без результата. Эрен почувствовал, как противник начал обращаться в человека, и чуть отстранился. У него еще не было возможности так близко наблюдать за тем, как умирает волк. В сражениях им некогда, там нужно заботиться лишь о себе. Здесь же... Эрен обратился человеком и упал на колени рядом с хрипящим соплеменником. Тот сжимал свое горло и пытался что-то сказать. Но вдруг из его рта вышел черный дым, в середине которого билось что-то белое. Эрен отшатнулся, но тут же сжал плечо Рерика, чей взгляд прояснился на несколько секунд. Волк покинул его, а после и он — человек — покинул этот мир.       Каким бы ни был Рерик, Эрен все-таки сражался достаточно долго с ним бок о бок. Он был скверным, но товарищем. Теперь он предстал перед богами, а Эрену нужно было найти Сашу и помочь перебраться ей через реку. Испуганная и потрепанная, она сидела на берегу и, когда Эрен подошел к ней, крепко обняла его, хоть и вздрогнула. Он помог забраться ей на себя уже в волчьем обличии и, погрузившись в ледяную воду, прошел на другой берег. У хижины он лег в снег, дожидаясь, пока Александра слезет с него, и только после этого отряхнулся, сбрасывая с себя ледышки.       — Зайди в дом. Живо! — Вёльва хмурилась, встревожено глядя то на Сашу, то на окровавленного Эрена. — А ты обернись человеком и тоже заходи. Нужен будешь.       Дождавшись, когда Саша зайдет в дом, она помогла ей лечь на свою кровать. После чего поставила кипятиться чан с водой.       — Следи, чтобы теплая была, но не горячая.       Обернув вокруг бедер шкуру, надежно закрепив ее, Эрен ответственно выполнял то, что ему и было сказано, хоть чувство тревоги и вытеснило теперь всю ярость.       — С ней нормально все? Он ничего не успел ей сделать, я бы почувствовал. Напугал только. Я успел, — он говорил быстро, хрипло.       — С перепугу может рожать начать. — Микаса постелила под нее тряпку, после чего стала мягко прощупывать живот. — Что ж ты поперлась-то к ней в такую холодину?! Не сказав мне с утра!       — Так будить тебя не хотелось, и так ведь устаешь. Всем вечно что-то от тебя нужно, — отвлекаясь на вопросы Микасы, Саша улыбнулась, но вышло как-то не особо естественно.       — Погодите, рожать?! — Эрен отшатнулся от чана, едва успев снять его с огня, даже не почувствовав с мороза жара от металла. — Так я пойду это… Лишний буду.       Он вжал голову, продвигаясь к двери как можно незаметнее и тише. Пурга его совсем не пугала, а вот остаться в доме с двумя женщинами во время родов…       — Ты издеваешься?! — крикнула Микаса, повернувшись к нему. — Я одна не управлюсь. Здесь нужен кто-то, кто будет помогать. Если уйдешь, мне придется выбирать.       — Да я-то чем помогу? Я же воин, меня роды принимать не учили! — Он растерянно заметался, нервничая, из-за этого огрызался. Подходя к двери, Йегер сразу отскакивал в сторону, возвращаясь обратно, но вновь дергался в направлении выхода. — Какой из мужика помощник?!       — Воду подашь, руку ей подержишь вместо мужа. Если ты сейчас не соберешься, я с тобой больше никогда в жизни разговаривать не буду, трус ты поганый. Чтоб тебя чума сожрала! — Микаса наградила его тем самым осуждающим взглядом, сразу же возвращаясь к начинающей хрипеть Саше. — Впрочем, как же твое мышление о том, что роды — обычное дело? Что ж ты тогда так нервничаешь?       Поставив ноги в специальное положение, она приподняла юбку Саши так, чтобы видно было только ей.       — Только кичитесь тем, какие храбрые, а помочь жизнь дать нормально не можете. Сама справлюсь. Ступай отсюда прочь. Раздражаешь.       — Так я отнимать жизни рожден. Это же ваше… — Голос звучал дергано, даже с учетом, что Эрен стоял на месте возле головы Саши, которая не стала дожидаться, вцепившись в его руку, часто задышала. Проскулив, Йегер стиснул челюсти, не выдав больше ни звука. Его взгляд говорил намного больше, чем хотелось бы.       — Ладно, похоже, к вечеру начнутся. — Микаса принесла все, что нужно, кладя на стол рядом. — А ты, слушай сюда. Тужиться будешь тогда, когда я скажу. Иначе навредишь. Ребенок слабый будет, на месяц раньше пошел. Если придется выбирать, я выберу тебя, а не ребенка. Можешь ныть. На уговоры не поддамся и растить его не буду.       Понимающе закивав, Саша всхлипнула, и по ее щеке покатилась слеза.       — Так это… Что… Она ребенка потерять может? — Эрен потирал больную руку, которую все же удалось освободить, отходя в сторону. — Ты ведь поможешь ей? У волков дети в срок крайне редко рождаются. А они несколько лет пытались… У него должен кто-то остаться. Так ведь неправильно.       — Я не смогу убить Сашу! Все это не мои проблемы, Эрен. Я не бог, и не могу махнуть рукой, чтобы она легко разродилась. — Микаса серьезно глянула на него. — Посмотрим, как все сложится. Если боги захотят, выживет.       — Так не нужно выбирать. Пусть оба выживут. Принеси жертву богам, упроси Фрейю. Она пусть поможет. Она должна. — Брови Эрена выгнулись, а сам он находился в полнейшей растерянности и непонимании происходящего. Как можно было вообще делать такой выбор? — Ну, нельзя же, чтобы вот так…       — Жизнь меняют на жизнь, — огрызнулась Микаса, смазывая руки специальной жидкостью. — Если младенцу суждено умереть, так и будет. Никакая вёльва не воспротивится смерти.       — Я убил Рерика. Пусть его жизнь послужит жертвой. — Йегер хотел еще что-то возразить, но замолчал. Микаса была права: невозможно вмешаться настолько в процесс жизни. — Хорошо. Просто говори, что делать, что от меня будет требоваться.       Косясь на Микасу, слушая тяжелое дыхание Саши, Эрен все же собрался. Подцепив кусок ткани, он перетянул ногу, чтобы не кровила, и умылся сам. Стали ждать. Убирая пот с ее лба, они дождались вечера. Видимость на улице стала нулевой, ветер завывал, пугая. Как и ожидалось, схватки переросли в самые настоящие роды.       — Вода остыла, поставь ее снова на огонь.       Микаса села на колени перед кроватью, начиная внимательно наблюдать.       — Не тужься.       Старательно выполняя все распоряжения, Йегер вздрагивал, когда слышал болезненные стоны Саши, понимая, что ему тут точно не место. Он не должен был находиться здесь. Впервые в полной мере осознал, что такое настоящий страх ошибиться. Да и вообще: видеть страдания женщины — ужасно. Приходилось душить в себе лишние эмоции, хоть подсознательно он и пытался отстраниться, уйти. Эрен позволял Саше сжимать свою руку, не выдавая боли. Чтобы хоть как-то попытаться ее успокоить, он положил голову ей на плечо, дергаясь всякий раз, когда она начинала кричать. Вот тогда уже стало страшно, и Эрен периодически терялся, переспрашивая Микасу, но так ни разу и не огрызнулся, когда ему прилетало за это.       — А долго? Долго это все? — решился спросить Йегер, жмурясь в очередной раз от сильного сжатия пальцами Саши его руки.       — Давай, сейчас. Тужься. — Она напряглась, не обращая внимания на его вопросы. Саша закричала и тут же начала плакать. Тени от очага таинственно плясали на потолке, и от этого Эрену становилось все более и более не по себе. — Молодец. Еще чуть-чуть.       Плотно закрыв глаза, Эрен выругался мысленно на Нико, посмевшего так глупо умереть, оставив жену одну. Так теперь еще и приходилось Йегеру сидеть здесь, смотреть и слушать все это. Он стер испарину со своего лба, прижавшись к руке головой, и изо всех сил старался отвлечься хоть на что-то. Если бы еще это получалось. Но вот когда стало тише, Эрен с волнением выпрямился, уставившись на Сашу, но та продолжала дышать. Он уже ничего не понимал. Но если она жива, то…       — Что с ним? Микаса?! — Тотальная тишина наполнила комнату. Они замерли, наблюдая за тем, как мастерски она кутала молчащего младенца в тряпки.       — Воду, — скомандовала Микаса. Смыв с него кровь, она перерезала пуповину и смазала ее чем-то, сразу же завязывая, а затем приложилась ухом к его груди и кивнула самой себе. — Больше, чем обычно. Я бы сказала, что этот младенец просто гигантский. Если бы шел в срок, он бы просто изодрал ее изнутри. Но он слабый. Еле-еле дышит, но жив. Все будет хорошо.       Она передала ребенка Саше, извлекая послед, пока все отвлеклись на малыша. Эрен краем глаза наблюдал за ней, не понимая, что происходит. Тени плясали сильнее, словно совершая какой-то тихий обряд. Положив его на ткань, вёльва сразу же скрыла его от взора Йегера. Отложила этот чертов сверток прочь, к окну. После обработала раны, помогая Браус лечь удобнее.       — У тебя мало молока, — заметила мрачно Микаса, наблюдая за тем, как Браус пыталась безуспешно накормить ребенка. — Я найду для тебя кормилицу с утра.       — Откажутся волчонка кормить, — с сожалением озвучил Эрен свои мысли.       — Мне не откажут. Пусть поест то, что есть сейчас. А ты, Саша, попытайся уснуть. Тебе нужны силы. — Микаса накрыла их мехом, перепроверив ребенка. Прикрыв дверь, она стала нервно стирать кровь со своих рук. — У тебя кровь идет из раны.       — Да, я был неаккуратен. — Усмехнувшись беззлобно, Эрен выдохнул и стянул с ноги пропитавшуюся кровью ткань, сразу отбрасывая ее на пол. — Одним шрамом больше — не страшно. Притащу вам еще животных, чтобы зимой было что есть.       Он готов был говорить о чем угодно, но только не о том, что произошло только что.       — У нас полно еды. — Микаса вытерла руки, сев на кровать. — И без того все всё сюда тащат.       — Ты заслужила, ведь спасла конунга целых два раза. Тебе доверяют теперь, так что, ходить будут даже в пургу. — Эрен прилег на лавку, вытягиваясь. Сна не было, но вот усталости — достаточно. — Помощь еще нужна? Думаю, мне пора ведь.       — И что, уйдешь в пургу? Если обратишься, рана увеличится. — Она перевела взгляд на огоньки, пляшущие, словно заведенные. — Дело твое.       Ничего не ответив сразу, он поднялся, прохаживаясь по дому, осматриваясь, но позже подошел к двери, чтобы снять засов.       — Мне нужно достать мою одежду и шкуру, она за домом. Я не могу потерять того волка. Это как… Как дух, понимаешь? Прикрой дверь лучше, я вернусь.       Оказавшись на улице, Эрен ощутил, как пробрал мороз до костей, но снег таял на его теле, казалось, не долетая. Жар зверя согревал даже в такую погоду. Немного подумав, он все же обернулся волком и нырнул в наметенный сугроб, принявшись валяться в нем, отряхиваясь, и сразу падая в снег снова. Нужно было освежиться, хоть лапа и ныла теперь сильнее. Принюхавшись, он прошел за дом, чуть дальше, тычась носом в снег, прикрывая глаза от порывов ветра. Одежда обнаружилась дальше, чем он ее оставил. Подцепив зубами вещи, Йегер вернулся обратно, оставляя за собой слабый след. Что-либо делать с телом Рерика в таком состоянии не представлялось возможным. Хотя и следовало его сжечь, как и полагалось.       Стряхнув с себя снег, Эрен вошел в дом и, обернувшись человеком, быстро оделся, устроил шкуру волка на лавке, на которую и опустился. Подхватив с пола оставленную тряпицу, он прижал ее к ране, чтобы убрать остатки сочившейся густой темной крови. В устроенной клетке шебуршила куропатка, издавая скрипучие писки. Все в доме было наполнено различными звуками, создавая незнакомую доселе Эрену атмосферу.       — Зараза к заразе не липнет, видимо, — тихо прокомментировала Микаса, следя за его движениями.       — А тебе лишь бы за языком не следить. — Огрызнувшись, Йегер быстро оказался рядом, прижимая одной рукой Микасу за шею к кровати, нависая над ней. Его глаза сверкали в полумраке, словно в любую секунду он мог обратиться волком и вцепиться в горло. Но сейчас нельзя было сказать, кто был опаснее: человек или волк. — Вот на что я тебе на этих родах сдался? Зачем то помогаешь, рану обрабатываешь, то — как сейчас? Это совсем не весело — мотать меня из стороны в сторону.       Слова переплетались с рычанием, сбивались, и Эрен, тряхнув головой, убрал руку, отворачиваясь и скалясь. Но он не ушел, не отстранился далеко, продолжая стоять на коленях на кровати, разместив ноги по обе стороны от тела Микасы. Тяжело и часто дыша, он не сводил с нее взгляда, стараясь при всем этом не повредить ногу, которой после действий Саши и обращения в волка было уже хуже, чем прежде.       — Ты ведь говорил, обычное дело. Твоя честь уязвилась из-за того, что я поняла, что ты испугался? — Она напряглась, замечая кровь. — Мой долг: помогать всем. Чего ты ждешь от меня? Что я буду весело наблюдать за тем, как у тебя на ноге кожа расходится? Или как кто-то умирает в родах, от болезней, просто потому, что я была рабыней? Странный ты.       — Обычное ведь не для того, чтобы… — Эрен нахмурился, склонив голову, задумываясь над услышанным. — Не для…       Мысли обрывались, не строились в предложения, как бы он ни старался. Он точно знал то, чему его учили с самого детства: роды — обычное дело для женщин. Так устроена жизнь. Но вот только когда он понял, что Саша — та, которую он знал уже довольно долго, — могла умереть, если не оказать помощь… Это все заставляло медленно моргать и скалиться. А если бы его жена вот так мучилась, умирая в родах? Считал бы он это все обычным делом? Хотел бы все также оставить после себя детей, которых обучал бы всему, что знал сам? А если бы еще и погиб в походе? Ответы на эты вопросы кашей мешались в голове, отчего он раздраженно фыркнул и хлопнул за собой дверью.