Серенити 3. Дополнительная нагрузка

      Марк не успел прокомментировать последнее утверждение синтета — он зашелся удушливым кашлем, почувствовав невыносимый смрад, доносившийся из батискафа.       — Что там? — поинтересовался он у Кая, закрывая нижнюю часть лица рукавом. — Если ты обнаружил труп Джейсона Ламберта, считай, что ледяной крест Полара уже висит на твоей груди. — А можно мы не будем проверять? — Кай издал неприятный звук, сдерживая рвотный позыв — обоняние, и без того острое, сейчас живописало все оттенки ароматов разлагающегося мяса.       — Отойди-ка в сторонку, принцесса, — Маркус, преодолевая рвотные позывы, встал на место Кая, так, чтобы у него была возможность заглянуть в люк.       — Пиздец! — выругался он, сунув любопытный нос в батискаф. Если снаружи вонь была просто непереносимой, то внутри запах ощущался в разы острее. — Не видно ни хера. Надо лезть…       Оторвав один рукав и подосадовав на то, что пришлось испортить новенький форменный китель, Марк соорудил из полоски плотной ткани нечто, напоминающее маску, и, матерясь так, что и сержант Гризли позавидовал бы, полез в батискаф.       — Меня ты туда под дулом пистолета не затащишь! — Кай остался снаружи, проклиная упертость Марка, и стараясь дышать пореже.       Чертов болван! Ну вот что он делает?       Казалось, стоило морфу произнести хотя бы слово, как Адлер тут же делал все наоборот, и не важно, что это было: предложение, просьба или приказ. Но Кай почему-то не мог на него злиться, что бесило еще сильнее. И врать не мог…       Да что ж такое то?       Синтет насупился, но от люка так и не отошел, чутко вслушиваясь в происходящее внутри, хотя в голову лезли совсем другие мысли. Марк ему нравился, очень нравился, да и привязался Кай к нему быстро. Но в сердце все еще жива была память о золотисто-желтых глазах, которые несколько лет назад закрылись навсегда. Серый берег чувства к Зейну, как сокровище, и не собирался менять это на что-то… На кого-то еще. Просто не мог.       А Марк… Королевский дундук этот Марк! Вот нахера? Куда он опять полез?! Серый ругнулся себе под нос.       Маркус, оказавшись внутри этой консервной банки, бегло осмотрелся. Его удивлял тот факт, что батискафы, в отличие от всего того, что они с Каем обнаружили на станции, оказались чуть менее древними, чем говно мамонтов, некогда населявших Землю-прародительницу. Оба аппарата были относительно новыми, что наталкивало на весьма определенный вывод — станция не такая уж заброшенная, как могло показаться ранее.       Стараясь дышать через раз, Адлер приблизился к пульту управления, рядом с которым располагались два кресла, оба пустовавшие. Тот, чье почти полностью разложившееся тело издавало дивное амбре, валялся на полу. Истлевшая одежда, абсолютно лысый череп, ребра, на которых практически не осталось плоти… Бля, какая же вонь! Марк поперхнулся, когда смог рассмотреть едва различимый знак отличия на плече покойного. Поларец? Здесь? На этнийской базе? Но как?       Ответ на вопрос Адлер нашел, когда заметил, что ноги и руки его соплеменника сковывают металлические браслеты. Пленник… Марк вдарил кулаком по подголовнику кресла. Гребаные Ламберты! Зачем они притащили беднягу на станцию? Что собирались с ним сделать? И главное — что теперь делать Марку? Нужно же как-то этого несчастного… Похоронить?       Размышляя подобным образом, он осмотрел приборы, щелкнул переключателями, даже двигатель завел. Услышав звук работающего двигателя, синтет прервал размышления. Сейчас Кая больше всего беспокоил тот факт, что его Буран провоняет, и он не сможет к нему даже подойти.       Через пару минут крышка люка откинулась, и Марк, высунувшись по пояс, не снимая маски, сообщил напарнику:       — Хорошая новость: батискаф на ходу. Плохая новость: его придется проветривать не одну неделю. Совсем плохая новость: труп, который я обнаружил, принадлежит гражданину Полара…       Он прервал доклад, пытаясь откашляться. Судя по всему, его самого придется отмывать и проветривать пару дней, прежде чем он сможет нормально дышать наедине с собой.       Досаду вызывал и тот факт, что он так и не смог прочитать имя бедняги. Буквы, вышитые на его форменной куртке, читались через одну. Хорошо еще, что можно было определить хотя бы приблизительное время, когда погиб этот безымянный пилот. Форму такого образца ввели год назад.       — Понятно… — Серый соскочил с корпуса и забрался на второй батискаф. Тут люк оказался не заперт и открылся почти сразу.       Синтет нырнул внутрь, однако буквально через минуту выбрался обратно.       — Этот проветривать не надо, но он никуда не поплывет: панель управления в щепки. Напрашивается предположение, что этот гражданин не хотел, чтоб его преследовали…       Адлер покачал головой.       — Этого гражданина привезли сюда, скованного по рукам и ногам. Прости, принцесса, я забыл упомянуть эту маленькую деталь…       К тому времени, как Кай проверил второй батискаф, Айсберг успел вылезти из первого, ставшего своеобразным саркофагом для безымянного поларца. Задраивая хорошенько люк, Маркус мысленно просил прощения у пилота, кем бы он ни был, за то, что не может похоронить его со всеми почестями, полагающимися воинам Поларской империи.       Серый покачал головой и, заметив движение краем глаза, сорвался с места.       — Наш обед съебывается!       Крабы проковыряли дыру в куртке и пара уже выбралась, тут же бросившись в стороны.       Кай чуть ли не кубарем скатился с батискафа и кинулся к улову, но поймать успел только одного, второй канул в воду и исчез в темноте.       Маркус в погоне не участвовал. Привалившись спиной к батискафу, он все пытался надышаться. Смрад, казалось, пропитал каждую пору его кожи, и теперь сама мысль о том, чтобы проглотить хотя бы кусочек крабового мяса, заставляла желудок сжиматься спазмами.       И только понимание того, что Кай, должно быть, умирает от голода, заставила его все-таки подняться на ноги.       — Пообедаешь без меня? — спросил он синтета, состроив самое виноватое выражение лица. — Иначе, боюсь, я испорчу тебе аппетит.       С этими словами он направился к выходу, мечтая как можно скорее снять с себя провонявшую одежду и встать под душ. Может быть, вода смоет воспоминания о том, как он смотрел в пустые глазницы того, кто еще год назад, так же как и сам Маркус Абрахам, поднимал в воздух свой флаер, чтобы сразиться с клятыми этнийцами?       — Первый раз на такое напоролся, да? — проговорил Серый сочувственно и, вздохнув, пощипал переносицу. — Хочешь, я узнаю кто это был, или возьму пробы для экспертизы? Дома чтобы выяснили.       Кай сунул пойманную жертву к остальным и задумался. Его партнер был очень привязан к своим. Такое чувство локтя вызывало зависть. Серому очень его не хватало, и эта нехватка контакта превращалась во вполне ощутимое физически чувство постоянного холода.       Марк покачал головой. Его расстроил не столько вид практически полностью разложившегося тела — ему приходилось хоронить товарищей, и часто тела тех, кого они предавали льду, бывали еще в худшем состоянии, чем то, что осталось в батискафе. Но то, как пришлось умереть этому бедняге — связанному, закупоренному в стальном гробу… Сложно было сказать, убили его прежде чем оставить гнить в батискафе, или же он умер от голода и жажды. Видимых повреждений костей Марк не обнаружил, но это еще ни о чем не говорило.       Когда он выберется… Нужно поговорить с братом. Пусть даст распоряжение отправить на эту планету людей. Чтобы привезти пилота домой, и вообще… Надо тут все проверить хорошенько. За каким же хреном Ламбертам понадобилось возводить здесь базу?       — Ответ «нет» на оба вопроса, — произнес Марк, поднимаясь по лестнице. — Я благодарен за желание помочь, но… Прости, мне нужно в душ. А тебе нужно поесть. Так что давай подумаем о насущном.       — Ладно…       Синтет постоял, обнимая копошащийся сверток обеими руками. Что сейчас делать, он не понимал, поэтому и не нашел ничего лучшего, чем сделать так, как просил поларец. Кай неслышно поднялся наверх, включил плиту, и пока ждал, когда закипит вода, снова прокручивал в голове невеселые мысли.       Зачем он вообще Марку? Вот серьезно… Все эти страсти… Да еще и предложение — это, конечно, очень красиво и романтично, но… Кай ведь и вправду испортит ему жизнь. Он себя знал: идеализм Марка в конце концов его достанет, и Серый попытается сделать из Адлера Зейна. Преданного, любящего, остро сконцентрированного на нем и лишенного каких-либо авторитетов.       Но так нельзя…       Почему-то навернулись слезы, и Кай невольно шмыгнул носом.       Добравшись до душевой, Марк с отвращением стянул с себя провонявший и утративший товарный вид мундир, зашвырнул его в нечто, напоминающее стиральную машину, и, разобравшись с выбором программы, попытался включить. Безуспешно. Чертова стиралка не работала.       Не особо расстраиваясь по этому поводу — бесформенный комбез, что нашел Кай на станции, рано или поздно высохнет, — Марк встал под душ, делая воду погорячее. Хорошо, что у них есть такая роскошь, как горячая вода.       Он откисал под душем минут двадцать, три раза намыливаясь с головы до ног в попытках смыть вонь со своего тела, и когда ему показалось, что он вполне себе приятно пахнет свеженьким гелем для душа, вышел из кабины.       Промокнув волосы полотенцем, он повязал его на бедра, намереваясь пойти проверить, как там его принцесса. Кай явно погрустнел, когда Марк отказался разделить с ним трапезу. А ведь еще какой-то час назад они с таким воодушевлением ловили крабов.       Что ж… Надо взять себя в руки и перестать думать о том бедолаге в батискафе. Но мысли возвращались к поларцу снова и снова. И не столько к нему одному, сколько к Полару в целом. Как там сейчас его эскадрилья? Как там Ксандр? Ох и влетит же Марку от брата, когда он вернется домой! Если вернется… — М-м-м, — промычал Адлер, когда в нос ему ударил запах готовой еды. — Пахнет вкусно. Ты еще не сожрал всех этих крабов?       Он подошел к съежившемуся на стуле синтету и, притянув к себе, чмокнул в макушку.       — Я еще не начал, ты вовремя, — Кай повернулся и показал несколько сваренных тушек. — Аппетит появился?       — После душа мой аппетит решил, что он вполне справится с одним таким монстром.       И Марк, отломив крабовую клешню, принялся выковыривать мясо, жалея о том, что нельзя полить его соком лимона.       — Это хорошо, — Кай придвинул ему единственный стул и вернулся к плитке.       Он выудил из воды оставшихся тварей и переложил их к остальным, сполоснул кастрюльку и поставил греться воду для напитков.       — Я нашел что-то вроде кофейного порошка, хочу попробовать.       — Ты просто сокровище, — Марк притянул к себе зардевшегося Кая, заставляя его опуститься к себе на колени. — Когда нас спасут, тебя точно наградят ледяным крестом, Без тебя бы императорский брательник подох если не от пиратской пули, то от голода.       И он отломил еще одну клешню, выковырнул мясо и поднес пальцы к губам синтета.       — Кусочек за Маркуса Абрахама Адлера? — предложил он игриво.       Серый взял мясо осторожно, коснувшись губами пальцев и, довольно улыбнувшись, принялся жевать. Он устроился на коленях любовника боком и закинул ему руку на плечо.       — Перестань мне угрожать наградами, пожалуйста. Я делаю для тебя то, что делаю, вовсе не для того, чтобы отхватить медальку. — Кай облизнул губы и открыл рот, чтобы ему скормили еще кусочек.       Марк уже хотел было обозвать синтета бестолочью — ну кто, скажите, считает угрозой государственные награды Полара? Но потом решил сделать черноволосому скидку на то, что он почти ничего не знает о мире Зодиака.       — Ты бы крестами не разбрасывался, — посоветовал Маркус, подзависнув, глядя, как губы Кая облизывают его пальцы. — Получить ледяной крест из рук Ксандра — высшая честь, которой только может удостоиться поларец. Даже у меня такой награды нет. И вообще… — Адлер погрустнел вдруг. — Меня еще, может, из эскадрильи попрут… Пиратам попался… Машину угробил… Осталось только, чтобы меня Ламберты сцапали. Вот же им, сволочам, будет козырь!       — Ты вернешься домой, и никто тебя больше не сцапает, — мягко проговорил Кай, — Только… В случае угрозы тебе придется сделать кое-что со мной. И тебе это очень и очень не понравится… Пообещай что сделаешь.       — Так говорят обычно перед каким-нибудь лютым пиздецом, — Марк чуть было не подавился кусочком краба и, отставив в сторону тарелку и обтерев пальцы салфеткой, заправил черную прядь за аккуратное ушко, ласково взглянув на свое инопланетное чудо.       — Давай мы закончим это пиршество, — Адлер кивнул на стол, где потихоньку накапливалась гора хитиновых пластин, — а потом я сделаю с тобой одну вещь, которая мне очень и очень понравится. Как тебе идея, принцесса?       — Не уходи от темы. — Кай положил руку Марка себе на затылок, так, чтобы кончики его пальцев нащупали стык ошейника. — Если что-то пойдет не так, если сюда нагрянут пираты или Ламберты, то ты должен будешь вырвать это. Пообещай мне. Вырвешь и увидишь, что из себя на самом деле представляет боевой синтет. Я очень тебя прошу. Это крайняя мера, но этот вариант нельзя исключать, — морф заглянул вояке в глаза.       — Ты такой сексуальный с этим чокером, — попытался снова отшутиться Адлер, но, встретив укоризненный взгляд Кая, отставил шутки в сторону.       — Не ты ли мне говорил, что эту штуку можно снять, только вынув тебе спинной мозг? Ты думаешь, я смогу сделать с тобой такое? Боги! Принцесса! Да мне хочется тебя заласкать, залюбить… Хочется утащить тебя к себе в поларскую берлогу, запереть на все засовы, и чтобы никто никогда не отнял тебя у меня и не смог причинить вред. Ты соображаешь, о чем просишь?       — Я очень хорошо понимаю, о чем прощу. Это меня не убьет, а спровоцирует травматический психоз. Но ко мне вернутся мои способности, и я перестану быть связан по рукам и ногам, и… на самом деле. Буран… — Кай провёл вдоль челюсти кончиками пальцев, открыто любуясь лицом любовника, — я, с одной стороны, очень хочу, чтобы этого не потребовалось, чтобы мы выбрались, и твои поларские медики аккуратно все убрали… — он облизал губы, — а с другой… мне надо знать, что ты не перепугаешься и не сбежишь, увидев меня настоящего, прежде чем у нас все станет серьезнее, чем сейчас.       — Я. Не стану. Вырывать. Твой. Спинной. Мозг, — по слогам произнес Маркус.       — Я сам просто не смогу нормально зацепиться. — Кай чуть сощурил один глаз. — Ты не понимаешь да? Я не человек, меня придумали для того, чтоб людей беречь. Я выгляжу миленьким сейчас, потому что во мне есть человеческий материал, но его от силы треть. — Он вгляделся в лицо капитана и понял, что это просто бесполезно, — Ладно… я заткнулся. Просто будем надеяться, что до этого не дойдет.       — Мой хороший… — Марк крепче прижал к себе синтета, грудью чувствуя, как бьются вразнобой сразу три сердца.       И правда — удивительное создание. Уникальное. Его и впрямь хотелось спрятать ото всех. Только самому таким сокровищем владеть. Марк понимал: это безрассудство — оставить Кая на Поларе. Ведь те, кто создали синтета, станут его искать. Рано или поздно найдут — вон у них какие технологии! И что тогда? Очередная война? Выстоит ли Полар? Да не в этом даже дело. Станет ли вообще его брат впрягаться за какого-то там искусственного человека, рискуя целой планетой? Он бы, Марк, на месте Ксандра выдворил бы Кая за пределы Зодиака сразу же, как только узнал бы, кто он такой.       И только глупое сердце — одно-единственное — сжималось тревожно, стоило Марку подумать о том, для чего именно создают вот таких, как Кай. Сколько этому черноволосому пришлось пережить. Ведь он старше и куда опытнее Марка. Как он этот опыт приобрел? В каких битвах выстоял?       — Мой нежный… — Адлер поцеловал розовое ушко. — Я пытаюсь понять. Это непросто, ведь я никогда не встречал таких, как ты…       Тут он призадумался, вспоминая все то, что слышал о чудовищных экспериментах, которые проводили правительства как Этны, так и Полара, пытаясь создать ребенка из двух мужских половых клеток. Тоже своего рода искусственные люди…       — Мне все равно, для чего тебя создавали, понимаешь? — он заглянул в серые глаза. Очень серьезные сейчас, очень внимательные. — Мне все равно, как ты там выглядишь на самом деле. Я просто не смогу причинить тебе боль. И если тебе будет грозить опасность, я сам встану на твою защиту. Я не вынесу, если мне придется собственными руками причинить тебе вред. Ты-то хотя бы понимаешь, о чем я?       — Очень хорошо понимаю, — Серый поцеловал его в нос, — но ты же не откажешь мне в праве защищать тебя?       Кай, что ты говоришь? До синтета дошло, что бравый вояка влюблен по уши. Это было лестно, грело душу и одновременно пугало. И каждым новым словом Кай только усугублял ситуацию.       Такой открытый и чистый человек… Такое настоящее и драгоценное чувство. К горлу подступил ком.       — Черт, принцесса… — Марк зарылся носом в мягкие длинные волосы синтета, вдыхая едва различимый аромат шалфея. — Я сейчас выдал весь этот сопливый пафос… Просто… Ладно!       Чувствовал себя Маркус на редкость глупо. Он тут чуть ли не в любви признается, а, быть может, Каю и не нужна его любовь? И все то, что Адлер может предложить: Полар, защита, комфорт — тоже не нужно.       — Ладно! — Он слегка шлепнул Кая по круглой, упругой попке. — Кое-кто обещал мне кофе… Если Ламберты не наебали, то может этот напиток, что ты нашел, и правда окажется хотя бы отдаленно похожим на кофе?       — Просто мне доступно всего три проявления любви, — Кай поймал капитана за подбородок, — самопожертвование, ультимативная защита и уподобление себе… В единичном случае — полная ведомость. Смирись, прекрасное создание, — он чмокнул капитана в губы, выбрался из объятий и быстренько отскочил к плитке, где во всю кипела вода.       — Это признание, принцесса?       Марк ни черта не понял из того, о чем говорил Кай. Вернее, мозг его просто отказался обрабатывать информацию. Услышав слово «любовь», все остальные слова серое вещество Адлера благополучно отфильтровало.       — Настолько же, насколько весь твой сопливый пафос. — Кай засыпал порошок в воду, и по комнате распространился запах кофе. — Но на самом деле важно не это. Важны не чувства в чистом виде, а действия и их мотивы.

***

      Джейсон Ламберт с отвращением посмотрел на остывающий кофе, который он так и не удосужился допить. Это был уже пятый стакан за сегодняшний день — бесконечно длинный, как и предыдущий. Такой же нескончаемый, как и завтрашний.       Обычно Джей не позволял себе более трех порций крепкого напитка, но сегодня… Сегодня без кофеина он не продержался бы и до вечера, а сейчас часы показывали… Сколько? Без четверти одиннадцать. Боже! Питер с ним разведется, если он возьмет в привычку приходить домой под утро. Или ночевать в рабочем кабинете, как это было на прошлой неделе.       Питер Гаскел… В его объятиях Джейсон снова ощутил себя живым. После того, как похоронил свое сердце вместе с погибшей женой. Питер стал его спасением. Научил смеяться заново. Заново любить. Жить заново научил.       И как будто почувствовав, что муж думает о нем, Питер прислал сообщение. Карандашный набросок, изображающий Джейсона. Гаскел постоянно рисовал Ламберта. И постоянно ему не нравилось то, что получалось. Все ему казалось, что карандаш не может передать всех тех чувств, которые художник испытывает. Всю свою любовь на бумаге Питер выразить не мог.       Джейсон улыбнулся и набрал номер мужа. Тот отозвался сразу же — голографический экран засветился, отображая лицо Питера. Слегка недовольное.       — Мне сегодня снова без тебя засыпать? — поинтересовался Питер, и заметив чашку кофе на рабочем столе Джейсона, нахмурился: — Не перебарщивай с кофеином, солнце.       — Видишь? — Джей продемонстрировал почти что полную чашку. — Я не допил. И я постараюсь вернуться до полуночи.       Ламберт ничего не обещал — он терпеть не мог невыполненные обещания. А с его графиком сложно что-либо прогнозировать. Поэтому «постараюсь»…       Месяц назад он возглавил Тайную канцелярию. Целый месяц прошел, а Джей еще не разобрался толком, как работает эта громадная, неповоротливая, закостеневшая, погрязшая в бюрократии машина.       Тайная канцелярия — эдакое государство в государстве. Со своими законами, зачастую законы Этны нарушающими.       Чтобы вникнуть во все тонкости, чтобы понять, как этот механизм работает, а, следовательно, как заставить его работать эффективнее, Джей и просиживал днями и ночами в рабочем кабинете, изредка вырываясь «в поле». Вот только укреплению семейных уз такое рабочее рвение не способствовало. Благо, Питер на него не давил. И если упрекал за позднее — или раннее, под утро, — возвращение домой, то весьма тактично.       Что бы он, Джейсон Ламберт, делал без мужа? Пропал бы!       — Мне нужен мой натурщик, — сообщил Джейсону супруг и потряс листком бумаги, где он пытался нарисовать очередной портрет. — Без тебя опять ничего не получается.       — А по-моему прекрасно получается — улыбнулся Джей. — Даже лучше оригинала.       — Ты мне нагло льстишь, солнце, — отзеркалил улыбку Питер. — И все же… Я не засну сегодня, пока не закончу тебя рисовать.       — Значит, мне следует поторопиться, — подмигнул Джей и поспешил добавить: — Люблю тебя.       Чтобы услышать такое же «люблю» в ответ.       В дверь постучали, как только Джейсон свернул экран.       — Чейз? — Председатель Тайной канцелярии взглянул на вошедшего секретаря, доставшегося ему «в наследство» от вышедшего на покой предшественника.       — Вам следует знать, сэр, — тихо проговорил Чейз. Он всегда разговаривал так, словно хотел, чтобы к нему прислушивались. Эта манера поначалу раздражала Ламберта. Потом он привык.       — Станция «Короната-В», — продолжил доклад секретарь. — Наши связисты поймали сигнал маяка. Похоже, кто-то расконсервировал объект.       Ламберт смотрел на Чейза сосредоточенно. Так, как будто понимал, о какой, прости господи, Коронате идет речь. Впрочем, обмануть Чейза оказалось сложно.       — Если вы не в курсе, сэр… — помощник вывел на рабочий монитор Джейсона информацию. — Станция «Короната-В» была построена в 633-м году на планете FHL — 419-B. Использовалась для проведения экспериментов…       — Да-да, — вспомнил Джейсон. Кажется, он что-то такое читал… — Змейки, способные производить потомство при однополом скрещивании… Разве проект не закрыли из-за недостатка финансирования?       — Вы совершенно правы, господин председатель, — учтиво склонил голову Чейз. — Станцию законсервировали, и уже давно. Правда, есть сведения, что по приказу вашего брата, «Коронату» до недавнего времени использовали как перевалочный пункт… Туда свозили пленных. Знаете, тех, кто попадал под обмен на специальных условиях…       Джейсон хмыкнул. Опять Алекс! Братишка не упускал шанс нагреть руки там, где это требовало максимального нарушения закона. О том, что Александр проворачивает мутные схемы, вытягивая с поларцев деньги за возвращение из плена их родственников в обход государственной программы, Джей знал. Вот только на горячем братца поймать не мог.       А оно вон как, оказывается. Алекс держал предназначенных… да фактически на продажу людей на этом мелком планетоиде, почти полностью покрытом водой. Что ж. Теперь-то он сможет прижучить старшенького!       — Вы говорите, кто-то на станции подал сигнал? — уточнил Джейсон. — Тот человек вышел в эфир? Есть какое-то сообщение?       — Боюсь, нет, сэр, — покачал головой Чейз. — Маяк включили всего на несколько секунд, после чего сигнал пропал.       — Мы можем подключиться к камерам на станции?       — Я попробую, сэр, — с готовностью отозвался секретарь. — Оборудование там сильно изношено, и может быть, сигнал недостаточно сильный, но…       Он поколдовал с настройками, и через пару минут на экране появилось изображение. Весьма нечеткое, с рябью помех, но тем не менее, двое — начальник и его подчиненный — смогли увидеть идиллическую картину: родной брат поларского императора Ксандра Пятого, капитан имперских ВВС Маркус Абрахам Адлер кормит с рук восседающего на его коленях, как на троне, худого черноволосого мужчину, совсем молодого, лет двадцати-двадцати двух на вид. И тот едва ли не жмурится от удовольствия, когда пальцы Марка касаются его губ.       — Боже правый! — Джей усмехнулся про себя. Вот как, оказывается, проводит время несколько дней назад удравший от пиратов, разыскиваемый спецслужбами Полара Его Высочество. Кувыркается на заброшенной станции с каким-то парнем, пока его брат с ног сбился, разыскивая пропажу. Браво, Маркус Абрахам! Браво!       Для Ламберта не было секретом — недавно пираты сцапали императорского братца, вот только тот смог сбежать. Интересно, почему не на родной Полар драпанул, а на этот богом забытый планетоид? И кто этот человек, который так ластится к симпатичному капитану? Главное — что ему, председателю тайной канцелярии Этны, делать с таким подарком?       Одно слово Джейсона — и через несколько часов на «Коронату-В» высадится этнийский десант, чтобы доставить родного брата злейшего врага Ламбертов сюда, в столицу. Нужно ли говорить, какие последствия это будет иметь для Полара? Какие перспективы откроются тогда для Этны… И для самого Джейсона Ламберта.       Превосходно! Джей довольно улыбнулся. Превосходно, не так ли?

***

      Еще пара дней на станции прошла тихо, так, что это даже было похоже на рутину. За стенами бушевал шторм, а на маленькой станции было относительно сухо и даже тепло, поскольку система отопления спустя сутки начала оживать и прогревать выдолбленные в скале помещения.       Кай и Марк наслаждались обществом друг друга, и дабы не портить настроение, постарались спрятать свои мысли о внешнем мире в дальние уголки сознания. Кай так уж точно - он вообще хорошо умел уходить в эскапизм, хотя некоторые вещи еще давили на виски, особенно в такие моменты как сейчас, когда он бодрствовал один. В отсутствии книг, игр или хотя бы музыки просыпалась скука, и дурацкие мысли, с которыми Двенадцатый совершенно не хотел разбираться. Он уже облазил все доступные помещения, развлекая себя обыском. Осталось одно — принявшая на себя удар стихии кают-компания, надежно отгороженная гермодверью от остальных помещений.       Эта дверь манила… а еще он точно помнил, что там были сигареты.       — Ой, ну да какого черта? — фыркнул синтет себе под нос, плотно закрывая дверь в спальню, где мирно посапывал его любовник. — Курить хочу. Да. И еще там может быть что-то полезное. Оправдание оказалось вполне подходящим, так что Кай со спокойной совестью приоткрыл герметично закрытую дверь, отгораживающую их от рвущейся внутрь бури.       За несколько дней, проведенных в этом вынужденном заточении, Марк понял — его очаровательный синтет может обходиться без сна довольно долгое время, и Маркус потратил бы это самое время на то, чтобы затрахать Кая до невменяемости, если бы затраханным как правило не оказывался он сам.       Поэтому, пока Кай маялся от безделья, Марк сладко посапывал, наслаждаясь не менее сладкими сновидениями.       Ему виделся парадный зал Большого ледяного дворца в Инее — столице Полара. Полный разнаряженных гостей, и все они приветствовали новоиспеченных супругов — Марка Абрахама Адлера и Кая, принявшего фамилию мужа.       Марк шел вдоль импровизированного коридора, по обеим сторонам которого люди, пришедшие поздравить их с мужем, махали руками и обсыпали новобрачных конфетти и прочей праздничной мишурой.       Айсберг улыбался, счастливый от того, что он смог выбрать в мужья того, кого сам пожелал, что его минула судьба брата — заключить династический брак с тем, кто будет ему едва знаком.       В этом его сне грудь Марка украшали целых шесть ледяных крестов, и как это бывает во снах, поларца сей факт не удивлял. Заслужил, значит.       Супруг потянул его за руку, вынуждая повернуться. И Марк, чуть склонив голову, тронул губами любимые губы. Чтобы в следующую секунду отпрянуть в ужасе — он целовал не Кая. Во сне к его губам тянулся Джейсон Ламберт.       Вскрикнув, Марк проснулся, ощущая, как сердце, бешено пустившись в галоп, рискует проломить реберную клетку.       Твою-то мать! Приснится же всякая чертовщина!       Но наяву его встретила не тишина и запах еды, витавший в воздухе, а шум ветра и бьющие с обратной стороны в дверь брызги.       Кай забрался в кают-компанию, не обращая внимания на поток воды, хлынувший ему под ноги. В комнате вода доставала ему до середины голени, и отсюда распространилась дальше по всем помещениям, разнося с собой мелкий мусор, и схлынула, стекая по лестнице на нижние этажи. Сухой осталась только запертая спальня.       Отплевываясь, морф выгреб все свои прежние находки и скинул без разбору в кучу у входа, после чего с мрачной настырностью продолжил дотошный обыск помещения.       — Вот что мешало нам сразу все облазить? Вот скажи, почему когда тебе кто-то западает, ты сразу становишься послушным как сучка? — ворчал он сам на себя.       Вскочив с кровати, не удосужившись даже одеться, Марк поспешил вон из спальни. Догадки, одна мрачней другой, лезли в не успевшую очухаться после дурного сна голову.       Что, блять, опять случилось? Откуда вода? Он же закрыл дверь в затопленный отсек! Снова где-то крыша прохудилась? Где Кай, черт дери?       Шлепая босыми ногами по лужам, то и дело оскальзываясь, Марк как мог быстро продвигался к закрытой наглухо, как ему думалось, кают-компании.       Закрытой? Ну-ну…       — Кай? — удивленно уставился Маркус на шебуршащегося по щиколотку в воде напарника. — Кай, блять! Какого хуя ты делаешь, позволь поинтересоваться?       — А? Что? — Серый бросил короткий взгляд на Марка и продолжил свое занятие. — Доброе утро. Я делаю обыск. Заканчиваю то, что нам помешали доделать в прошлый раз дыры в крыше. И не заходи босиком, тут все еще на полу стекла.       Синтет скинул с полок барахло в чехол от кресла, подволок этот мешок к двери и вручил капитану.       — Сложи к остальному, потом разберем; я почти закончил. Нашел еще бутылку того пойла, что тебя срубило по прибытии.       — То есть тебе было мало одного затопленного помещения, и ты решил затопить сразу все? — начал закипать Марк. Его даже найденная бутылка горячительного не могла примирить с тем, что устроил его напарник.       — Может быть, я чего-то не понимаю, но что было у тебя в голове, когда ты полез в затопленную комнату ради бухлишка и… Чего там ты еще обнаружил? Отсыревшую махорку?       Кай, казалось, его не слушает, сосредоточенно копаясь в старом барахле.       — Эй, принцесса! — прикрикнул Адлер. — Я с тобой разговариваю! Ты за каким хером потоп устроил? Ай, блять! — возопил Маркус, напоровшись на разбитое стекло.       — Иди обуйся, — Серый тихо рыкнул, — И не махорки, а табака, который определенно свежее, чем я предполагал.       Он попытался открыть очередной шкафчик, но тот не поддавался. Синтет по-птичьи склонил голову на бок и принялся выламывать дверцу, подцепив ее отверткой, которую нашел здесь еще в прошлый раз.       — Дай… — рывок, — …мне… — еще рывок, дверца скрипнула, — …закончить! — Еще один рывок, дверь повело, и Кай смог зацепиться за нее рукой и, упираясь ногой в стену, снова рвануть. — И будешь орать сколько угодно.       Его Высочество Маркус Абрахам Адлер, капитан имперских ВВС, задохнулся от возмущения, наблюдая подобное пренебрежение. За всю свою жизнь он не позволял никому орать на себя. Никому — даже родному брату. Да что там император! Сержант Гризли — и то матерился в присутствии Адлера с некоторым даже уважением. А тут какой-то космический бродяга. Пусть даже и заглатывающий по самые яйца так, что Марк не знал ранее отсоса слаще.       — Не смей указывать, что мне делать! — рявкнул Марк, больно вцепляясь пальцами в костистое плечо Кая. — И когда разговариваешь с Его Высочеством поларским принцем, смотри в глаза, а не на долбанную тумбочку!       — Да ебал я твое Высочество, Поларский принц, — синтет зыркнул на него исподлобья.       По какой-то причине худое тельце вояке развернуть не удалось. Кай просто повернул к нему голову и пришпилил парня взглядом, словно бабочку на булавку насадил. Маркус увидел, как зрачки его любовника расширились настолько, что серой радужки совсем не осталось, и лицо Кай разрезала хищная ухмылка.       — У меня нет уважения к королевской власти, смирись, Буран, — вкрадчиво проговорил черноволосый. — Так же как и к любой другой. Лучше помоги. Воду с пола нужно вытереть, а в шкафу может быть что-то интересное, раз он заперт. Тем более раз это станция твоего врага. Тебе не интересно попробовать что-то узнать, пока мы тут?       — Вот и ебал бы дальше, раз уж это так нравится нам обоим! — вызверился Маркус. — Только не смей ебать мне мозг.       Адлера несло. Он знал это за собой — гордыня и спесь: страшная смесь, не раз приводившая его не то что к ссоре — к драке. А драться с Каем… Не хотелось. И не потому, что синтет, похоже, может дать ему фору, а просто… Просто рука не поднимется причинить вред этому удивительному созданию. Хотя и заносчивому, надо признать. Не уважает он королевскую власть, видите ли…       — И ты не думал, что не стоит совать свой любопытный нос туда, где заперто? — уже чуть более спокойно спросил Айсберг. — Есть секреты, обладание которыми может сильно подпортить жизнь. В любом случае, если нас обнаружат поларцы, они тут все обыщут не хуже тебя. А если Ламберты — нам обоим пиздец. Так что ты зря устроил потоп, принцесса.       И Марк поспешил удалиться, пока ссора на самом деле не переросла в драку.       — Воду сам вытрешь, — велел он. — И я жду тебя в спальне, мой маленький любитель ебли.       — Бе-бе-бе, П-фффф…       Кай показал язык Марку вслед. Эта вспышка его не то что не напугала, она даже развеселила, хотя веселье было немного нездоровым. Секунду спустя Марка нагнал взрыв истерического хохота, а после ноющий скрежет железного шкафчика, у которого таки выворотили дверку.       Адлер аккуратно прикрыл тяжелую металлическую дверь, стараясь не хлопать ею, дабы не выплеснуть раздражение. Тот факт, что Кай откровенно смеялся над ним, с одной стороны, конечно же, обижало. Но с другой…       Разве он сам не повел себя, как надменный мудак, кичившийся чистотой королевской крови и требующий к себе уважения, в то время как сам он стоит босыми ногами в воде, к тому же совершенно голый. Картина, и впрямь, презабавная, если бы Марк посмотрел на нее со стороны. К тому же в словах Кая было разумное зерно — они слишком много времени уделяли сексу и ничегонеделанию, в то время как следовало бы получше осмотреть станцию.       Но Марк не собирался просто так спускать Каю с рук эту дурацкую выходку. Пусть попросит прощенья! Да хорошенько… Желательно на коленях…       Не уважает он королевскую власть… Пиздец какой-то!       Новой находкой оказались подшивки документов. Метаморф присвистнул и вынес их, сложив не в кучу к прочему хламу, а аккуратной стопкой на столе. Стол он выволок из кают-компании - громоздкий предмет мебели с трудом пролез в дверь и встал в холле у стенки, туда же перекочевали с пола все находки, а следом еще пара стульев. Вмонтированную в стену консоль маяка перенести не удалось.       В последней нише оказалось то, что Кая даже немного напугало. Там был совсем небольшой, вполне современный терминал, который при включении разворачивал голограмму. Кай бегло просмотрел списки, которые первыми были выведены на экран. После длинного списка имен шло короткое видео, где связанный и избитый человек называл свое имя, а потом еще какие-то данные. Контакты?       Кай выключил устройство и отнес его к остальным вещам, положив поверх документов, после чего запер дверь и принялся за уборку.       Марк, соскучившись в ожидании, когда его принцесса явится просить прощения за свою непочтительность, умылся, неторопливо облачился в уродский рабочий комбез, успев обматерить этнийцев за этот бесформенный шедевр дизайнерской мысли, и выдвинулся в сторону потопа, чтобы посмотреть, как там провинившийся справляется с уборкой.       Что характерно, вины провинившийся не испытывал. Он гонял воду по полу, в то время как в голове его мелькали мысли о том, как он падок на тех, кто вьет из него веревки. Но если Зейн делал это ласково, так что Кай был сам готов в лепешку разбиться чтобы выполнить прихоть своего человека, то Марк прямо в лоб выдвигал требование подчиниться. Концепция передаваемой по наследству власти в целом казалась Каю непонятной, с другой стороны…       Кай поймал новую мысль и замер, глядя прямо перед собой отсутствующим взглядом. В таком виде его и нашел Адлер.       Внезапно посетила идея о наследовании черт. Не для того ли его самого собрали из нескольких разных существ, чтобы получить нужное от каждого вида? Ведь династийность в семьях ученых, медиков, военных и людей искусства была в порядке вещей в большинстве миров, которые синтет посещал. По большому счету, это селекция, такая же как у животных, которых выводили, чтоб они были полезны человеку. Так и с людьми. Королевские семьи - это служебные люди, выведенные и отобранные для того, чтобы править…       Наследие… То, чем обладал даже он сам. Те наработки, что были использованы при его создании, и даже те мысли, что вложила ему в голову Ребекка - его первый куратор, тот, кто его вырастил... Наследие живет в нас, даже если мы о нем не знаем.       Почему он раньше никогда не думал об этом?       Марк, наблюдая ушедшего в себя Кая, пару минут размышлял над тем, что, быть может, это ему следовало извиниться за вспышку ярости. А как же проучить заносчивую принцессу?       Он совсем растерялся — будь на месте Кая кто-то другой, Марк давно бы уже надавал обидчику воспитательных тумаков. Но Кай… Он же… Он же такой… И вообще — кто знает, какая там в его мире система управления? Он, быть может, и не сталкивался никогда с венценосными особами. А тут здравствуйте — Его Высочество Маркус Абрахам Адлер!       — Принцесса! — негромко позвал Маркус, привлекая внимание.       Кай посмотрел на свою руку и пару раз сжал и разжал кулак; голос Марка доносился как будто издалека, и синтерт взглянул на него немного растерянно.       — А… Извини, я задумался.       — Надеюсь, ты думал обо мне… — Марк подавил в себе порыв притянуть к себе свое задумавшееся чудо и расцеловать его — очень уж мило выглядел Кай в этот момент. Но все же Адлер не собирался сдаваться так быстро.       «Ты из меня веревки вьешь, — подумалось Марку. — Видишь, сам к тебе притащился вместо того, чтобы наказать за дерзость».       — Я был груб, кхм-кхм… — выдавил из себя Адлер. — Но только потому, что… Я хрен знаю, что за долбанная демократия там, откуда ты, но у нас… Меня так воспитывали… В голову с пеленок вдалбливали постулаты о важности поларской династии и о том, как следует поступать с теми, кто нашу династию не уважает. Черт, принцесса, я не хочу с тобой ссориться! Давай лучше трахаться.       — Федеральное планетарное правительство, — автоматически уточнил ситнет, — и совет колоний. Но фактически корпоратократия. А я просто разочарован в любой иерархической системе, не принимай этого на свой счет.       Серый подошел к Марку и мягко взял за руки, поднес к лицу и коснулся губами костяшек.       — Извинения приняты. И ты прости, что я нахамил в ответ, — Кай смотрел на руки, — Я не собираюсь ставить под сомнение то, чему тебя учили, но знай, что если я останусь рядом, то только и исключительно из личного отношения к тебе, и моя верность может принадлежать только человеку, а не организации... или месту... или еще чему угодно… — он поднял взгляд на любовника.       — Что значит если? — едва ли не возмущенно выдохнул Маркус. Он фактически сделал Каю официальное брачное предложение. И тот его принял. Пусть они не скрепили обряд помолвки так, как это положено, но сам факт!       И да, могут быть проблемы… Тут Марк не обманывался. Если это взбалмошное существо начнет во дворце его брата толкать свои свободолюбивые тезисы…       Ох, принцесса!       — У тебя еще есть шанс передумать, — Серый смущенно улыбнулся, — зачем тебе во дворце склонный к анархизму промышленный шпион с тягой к людоедству? Узнаешь меня получше и нахер пошлешь, — улыбка стала лукавой, Кай сделал еще шаг к сближению и обвил шею Марка руками, — С другой стороны, буду тебя охранять от всего на свете и не подчиняться никому кроме тебя…       — Я похож на того, кто может так легко передумать? — вздохнул поларец. То, что Кай ему, похоже, не верит, расстраивало. То, что считает легкомысленным, избалованным великовозрастным балбесом, которому все кругом должны только потому, что он родился с золотой ложкой в жопе… А вот тут ты сам виноват, Маркус Абрахам Адлер.              Но пререкаться дальше уже не было ни сил, ни желания. Прикусывая сладкую мочку уха, которая так и просилась, чтобы ее целовали да облизывали, Марк прошептал:       — Если сейчас попрошу подчиниться, встанешь на колени?       — Если ты попросишь… — донесся тихий шепот в ответ. Кай изогнул шею, подставляя ушко губам и прильнул к любовнику всем телом, — А если попросишь ласково, то я сделаю все что угодно…       «Вот же хитрожопый!» — усмехнулся про себя Маркус. Ласково попросите его видите ли, а сам вон как хочет — трется голодной кошкой. Но спорить опять же не стал. Сам хотел не меньше.       — Прошу… — Марк лизнул прильнувшего Кая за ушком.       — Позволь мне… — сжал слегка ягодицы, что так правильно, так удобно умещались у Марка в ладонях.       — Трахнуть… — скользнул губами по шее, выцеловывая каждый сантиметр кожи.       — Твой самый нежный… — с неохотой отрываясь от попки, коснулся пальцем губ, очертил их по контуру, шалея от того, что через каких-то несколько секунд он станет водить по этим губам своим членом, глядя на то, как секрет будет смешиваться со слюной.       — Самый сладкий… — слегка надавил пальцем, вынуждая Кая открыть рот.       — Самый желанный… — губы обхватили палец, слегка посасывая и дразня.       — Дай мне свой рот, принцесса, — прохрипел Маркус, вынимая палец и еще раз проводя им, смоченным слюной, по раскрасневшимся губам.       Шальной от мгновенно захватившей все существо похоти взгляд наблюдал за движениями губ, произносящих такие сладкие слова. Синтет с дрожью выдохнул и мягкой каплей канул вниз, как будто ноги подкосились.       Он присел на корточки, упруго качнувшись, и прижался лицом к паху, легонько прикусив налившийся желанием член через ткань. А пару секунд спустя ловкие пальчики уже совладали с застежками, грубая ткань сдвинулась в сторону, и острый язычок коснулся возбужденной плоти.       — Детка… — выдохнул Марк, наблюдая за тем, как чужой язык порхает вокруг головки. Пальцы его привычно запутались в волосах, собирая их в кулак, в то время как другой рукой он поглаживал щеку любовника, как бы в благодарность за ту ласку, что Кай дарил ему сейчас.       — Подожди-подожди! — попросил он, и когда синтет остановился, в недоумении взглянув на Маркуса снизу вверх, поларский принц сделал то, чего так хотел. Провел членом по губам, глядя, как влажно блестят они от выступившего предъэякулянта.       Не сводя с него взгляда, Кай медленно облизал губы и, приоткрыв рот, провел ими вдоль ствола до самого основания, легонько пощипывая… с начала сбоку, потом снизу, так, что возбужденный огран коснулся его носа.       — Оближи его, мой нежный, — попросил Адлер, удерживая себя от того, чтобы не схватить Кая за волосы, и, зафиксировав его голову, не начать вбиваться в податливый рот. Он хотел растянуть это удовольствие как можно дольше. Хотел вдоволь насладиться умелыми ласками.       Кай смотрел на него пьяно и пошло, немного опустив веки и послушно водил языком по нежной коже. Он сел на пятки, а колени уперлись в пол, ладони скользили Адлеру по ногам.       Язык прошелся вдоль длины, облизал головку и снова скользнул к основанию. Синтет прижался носом к паху, всосал в рот мошонку и тут же выпустил.       Марк жалел только об одном — что не может сейчас принять горизонтальное положение. Ноги едва держали его. Он самому себе казался мягким, податливым, заласканным до такой степени, что практически не мог стоять. Но Адлер ни на секунду не желал прерывать это приятнейшее занятие.       — Какой же у тебя рот! — восхищенно прошептал поларец, следя за движениями губ и языка, как они двигаются на его члене, от чего у Марка колени подкашивались. — Но мне мало одного рта, принцесса, — игриво промурлыкал он, когда Кай, помогая себе рукой, принялся играть с его яичками.       — Чего бы ты хотел? — прошептал синтет и нарочито медленно вобрал член любовника, с наслаждением прикрыв глаза.       Он ощущал каждую неровность, выступающие венки, получая собственное удовольствие от солоноватого привкуса проникающего в глотку органа.       Никогда раньше Марк не видел, чтобы кто-то получал во время минета такое же вот острое удовольствие, какое испытывал сейчас его любовник. Казалось, для Кая нет ничего лучшего, как ублажать кого-то ртом. Он словно создан был для того, чтобы отсасывать ему, Маркусу Абрахаму Адлеру. А его ребристая глотка, которая сжимается вокруг члена так туго… Боги!       Марк захрипел, когда Кай взял особенно глубоко. Он чуть было не кончил, и если бы синтет вовремя не пережал его член у самого основания, все закончилось бы куда быстрее, чем планировал поларец.       — Хочу твои пальцы внутри, — попросил Маркус, вынимая член изо рта Кая, но только для того, чтобы снова пройтись им по натруженным, припухшим губам, коснуться влажной головкой щек и снова направить внутрь. — Хочу, чтобы ты трахнул меня своими пальцами, пока я буду трахать твой рот.       Кай потянул вниз комбез Марка, спуская одежду ниже колен.       Его глаза смотрели лукаво, в то время как рот продолжал играть с членом, дразня и лаская.       Кай сунул два пальца в рот, не выпуская своей игрушки, облизал их и скользнул вдоль промежности, оставляя влажный след. Подушечки коснулись чувствительного места, массируя. Проник внутрь он не сразу, сначала размял и немного расслабил снаружи, затем пальчик вошел лишь фалангу, за ним второй, и тогда Кай ввел их по самые костяшки, одновременно заглатывая с низким хриплым стоном удовольствия.       Марк подавился собственным криком, когда в него проникли сразу два пальца, в то время как член скользнул в расслабленное горло. То, как стонал его любовник, заставляло его орган едва ли не вибрировать.       И как же потрясающе это ощущалось — когда пальцы двигаются внутри, пока сам ты толкаешься, слегка покачивая бедрами, в податливый мягкий рот.       Какое-то время Марк наслаждался этим, так называемым, обоюдным проникновением, но и этого ему — ненасытному — показалось мало.       — Скажи мне, — попросил он, снова вынуждая Кая выпустить его член. — Скажи мне, пожалуйста… На своем языке… Как тебе нравится… Ох, блять! — это длинные пальцы нащупали простату, посылая от этой сладкой точки удовольствие по всему телу.       — Я обожаю твой вкус, — Кай выпустил член не до конца: кончик головки еще касался нижней губы, и каждое слово касалось его теплым дыханием, — то как ты дрожишь в моих руках, как откликаешься… А твои стоны… м… — он говорил на русском с томным урчанием, — мой Буран…       Кай схватил любовника за бедро, чтобы тот не дергался, удерживая так крепко, что пальцы его оставили на коже темные следы. Он ввел третий палец, провернув кисть, затем проделал это еще раз... и еще, грубыми толчками вкручиваясь в нежное шелковое нутро. И в том же ритме брал в рот, заглатывая так глубоко, как только мог. Снова и снова, медленно набирая темп, невзирая на стоны Маркуса, умоляющего не торопиться. Безумно хотелось почувствовать вкус спермы на языке.       Отдавшись ощущениям, Марк в конце концов сдался и прекратил умолять Кая хотя бы немного притормозить. Полностью доверившись воле опытного любовника, он только наслаждался тем, как длинные пальцы трахают его зад, раз за разом задевая простату, а узкое горло сжимается вокруг его органа, как мягко ощущается чужой язык, по которому скользит его член, и как губы, смыкаясь чуть ли не у самого основания, туго обхватывают ствол.       Но не только это подводило Маркуса к разрядке. То, как смотрел на него Кай… Как он стонал — хрипло, надсадно — когда крупная головка давила на его горло изнутри, как прикрывал он глаза в удовольствии, позволяя длинным ресницам коснуться нижних век, как он снова их распахнул, чтобы заглянуть в глаза Адлеру, как будто синтет в свою очередь желал убедиться — Марк весь, целиком и полностью, сейчас принадлежит ему. И пусть Кай стоит сейчас на коленях — именно он имеет власть над поларским принцем.       — Быстрее! — все-таки взмолился Маркус, коснувшись руки Кая. — Трахай быстрее!       И принялся кончать, почувствовав, как движение пальцев ускорилось. Сперма толчками полилась в расслабленное горло. Ее было так много, как будто Марк и не кончал до этого несколько суток кряду. Не помещаясь во рту, она стекала с подбородка, и от этого зрелища — как синтет, прикрыв глаза, пытается проглотить удовольствие Марка, тому казалось, что он никогда не сможет остановиться.       Кай разжал хватку, слизал все до последней капли и подхватил пальцем потекшие из уголков рта белесые капли, как будто собирал лакомство после неаккуратной трапезы.       Голова кружилась от бешенной отдачи, а в штанах было мокро - поглощенный процессом, он кончил сам.       Кай отстранился и рывком встал, тряхнув головой.       — Кажется, мне надо… уфф… — он задышал чаще, собираясь, — черт, что ты со мной делаешь? Я же так с ума сойду.       — Ничего такого я не делаю, — Марк невинно похлопал ресницами, — не наговаривай, принцесса.       И в следующий момент он притянул к себе Кая, целуя припухшие, покрасневшие, пахнущие его собственным семенем губы.       — Ты правда кончил, не дотрагиваясь до себя, пока сосал мне? — шепотом спросил Маркус, оторвавшись на миг от любимых губ. — Тебе правда было так хорошо, принцесса?       Серый несколько смущенно моргнул и в очередной раз облизнулся; его взгляд указал вниз, где на ткани образовалось темное пятно.       — Ты спрашиваешь очевидные вещи. Да, мне нравится сосать, — он ухмыльнулся, — во вкус я вошел не сразу, но ты определенно собираешь сливки.       Марк задумался, пытаясь понять, что же такое с ним происходит. С тех пор, как он был девственником, в его постели побывал не один десяток любовников. Ему казалось, что в сексе он испробовал если не все, то очень многое. Да, для него существовали некоторые табу. Он ни за что не стал бы мучить своего партнера, даже если бы тот стал о таком умолять. Некоторые физиологические жидкости также вызывали у Марка отвращение, да и хрен бы с ними. Дело было в том, что за годы сексуальной практики Адлер не особо нуждался в похвале.       На его памяти не было ни одного случая, чтобы партнер покинул его постель, не разделив с Марком удовольствие от процесса. Ему всегда казалось, что он опытный, внимательный любовник, обладающий при этом отменной фантазией. Он был уверен, что сможет заставить любого испытывать сексуальное наслаждение.       Но Кай… Почему рядом с ним Марк то и дело сомневается? Ведь вот же — наглядное подтверждение: Каю тоже было хорошо. Тогда почему нужно то и дело задавать эти дурацкие вопросы?       Конечно, это нечто большее, чем сексуальное влечение — то, что испытывает Марк к своему партнеру. Это как раз Адлер понимал прекрасно. Можно ли то чувство, что возникло спустя всего лишь несколько дней, назвать любовью?       Внезапно Марк испугался. Вот так вдруг стало страшно. Что если это и есть любовь — постоянно сомневаться в том, что ты тоже нужен. Что ты тоже важен. Что если любовь — это такая зависимость: когда ты не можешь просто наслаждаться отличным трахом без того, чтобы не пустить в душу ростки сомнений?       Да что это за хуета такая со мной творится?       И чтобы не сомневаться — ни в себе, ни в своей принцессе, — Марк снова потянулся за поцелуем.       Если бы Марк поделился своими сомнениями, то Кай их тут же развеял бы. Дело не только в том, насколько хорош ты сам и насколько хорошо твоему партнеру, а в том, что когда встречаешь кого-то опытного, то сама собой закрадывается предательская мысль о том, насколько хороши были те, кого он знал раньше. Те, на ком твой любовник отточил свое искусство, и кто научил его тому, что он умеет.       Кай охотно ответил на поцелуй, прильнув всем телом, сплетая их языки и обвивая руками шею Марка.       — Мне хорошо с тобой, — он потерся носом о нос и прошептал, заглядывая в глаза: — так хорошо, что я и подумать не мог, что такое возможно. Я даже склонен думать, что будь у меня выбор, я бы снова вляпался и пережил пытки и застенки, чтоб ты меня там отыскал.       — Давай ты будешь думать о чем-то более приятном, нежели пытки и застенки, — предложил Маркус, по привычке накручивая на указательный палец длинную темную прядь. Он каждый раз принимался бороться с самим собой, когда Кай упоминал что-то подобное. Марк догадывался — тому пришлось многое пережить, многое перетерпеть в своей, должно быть, долгой жизни. Интересно, как давно его создали? Даже этот вопрос Адлер не задавал партнеру. А ведь следовало бы.       Марку хотелось узнать побольше об этом удивительном создании. И в то же время он боялся, что расспросами своими только расстроит Кая. Помнится, синтет говорил, что потерял любимого человека… Теперь вот пытки и застенки… А он, Марк, опять сомневается…       — Хорошо, — Кай отстранился и снова присел, на сей раз для того, чтобы помочь Марку натянуть комбинезон. Попросив жестом придержать ткань, синтет протянул руку и резким движением сорвал с плеча шеврон с этнийской символикой.       — Так лучше? — он скованно улыбнулся, — И я буквально вижу, как над твоей головой роятся мысли. Может, поделишься?       — Было бы лучше, если бы не сам факт нахождения на этнийской станции, — нахмурился Марк. — Но спасибо за это, мой хороший.       И он чмокнул зардевшегося Кая еще раз. Просто потому, что был ему благодарен.       — Сколько тебе лет? — спросил Марк и усмехнулся. Очень своевременный вопрос, ага.       — Ну… Тут есть нюанс, — Серый положил ладонь на затылок. — Если смотреть с момента выпуска по отсчету времени на родной планете, то чуть больше сорока… Если личного времени, то из-за искажений и перелетов накопилось примерно… хм… — он пошевелил губами, считая, — сто-о-о пятнадцать, плюс-минус пара лет. Хотя, когда при последней проверке меня тестировали, сказали, что я так и остался девятнадцатилетним долбоебом, — он развеселился еще больше, глядя как у Марка вытянулось лицо, — Так… Я сейчас штаны переодену и вернусь, чтобы ты мог продолжить расспросы, а то оно… остывает потихоньку, — Кай хихикнул и направился к душевым на нижний этаж, дав Марку переварить информацию в одиночестве.