Серенити 3. Дополнительная нагрузка

      Синтет очнулся резко. Он сел, глубоко и шумно вдыхая через широко открытый рот, как будто бы вынырнул с большой глубины.       Несколько секунд он озирался, медленно моргая и пытаясь сфокусировать зрение. Пару раз зажмурился и вытянул перед собой руки, двигая ими то ближе, то дальше, проводя калибровку. Док, спасибо ему за тактичность, не стал задавать никаких вопросов по этому поводу, лишь смотрел, как его пациент привыкает к новым глазам.       Кай потер лицо и повернулся к своему благодетелю, ничего больше не напоминало ни о травме, ни о проделанных манипуляциях. Все скрыла маскировка. И снова давило на нос.       Только теперь Серый смог увидеть его: худой, изящно-утонченный, до феминности, чего не могла скрыть даже манера одеваться, ростом от силы сантиметров 160, одетый в мешковатые штаны, шлепанцы и водолазку, поверх которой Док носил белый видавший виды халат с бейджиком. Кисти рук спрятаны в едкого цвета зеленые перчатки, волосы неестественно-яркого лилово-фиолетового цвета, длинные, собранные в пучок на затылке, а лицо закрыто грубоватой белой с бирюзовыми потеками ассиметричной маской, в которой были только прорези для глаз.       Альбинос застыл в удивлении, чуть приоткрыв рот, этот образ совершенно не согласовывался с тем, что успело сформировать в его голове голос, но запах не обманывал.       — Спасибо, они отлично работают. Я даже не знаю, как благодарить.       — Не надо благодарности. Такова моя работа.       — В любом случае, — синтет встал и механическим движением заправил волосы за ухо, унизанное серьгами. — Мы можем вернуться обратно? В кабинет или… Где мы были? Я должен кое-что проверить.       — Да. Мы можем вернуться ко мне в кабинет. — Док кивнул и повел своего гостя обратно по длинному коридору.       На стенах были рисунки каких-то персонажей из мультиков, календари-плакаты за 1925 год с фотографиями пейзажей и часы, которые все остановились на одном времени — 05:33, а на календарях было отмечено 13 декабря. Это создавало некоторую сюрреалистичность окружения, но пока что Кай не был готов об этом думать.       Мир показался Двенадцатому исключительно ярким после немного обесцвеченной картинки, которую давали предыдущие протезы, он моргнул, и включился боевой режим, парень хмыкнул и отключил его, про себя соображая, что модель оказалась до странного похожей, но, с другой стороны, это могло объясняться тем, что некоторые бионические протезы подстраивали функционал под носителя.       — А что здесь произошло? В смысле, ну… Я в курсе про оружие и атаку, — он запнулся, пытаясь подобрать слова. — Как это было без общих фраз?       — Общих фраз? Вы о чем? Если именно в больнице, то маленький ещё пока это знать, а вот если в мире, то произошла трагедия. Формулируй вопросы получше. — Человек в маске потер виски пальцами, шагая по коридору.       — Маленький? — Шон удивленно поднял брови такой формулировки, но препираться и доказывать обратное не стал.       Синтет молчал, размышляя, пока они не вернулись в кабинет, он начал потихоньку собирать кусочки картинки местного окружения. Это было странно. И любопытно до дрожи. Интерес хищника проснулся в нем, разбудив азарт. Серый обвел взглядом помещение, уселся на диван и достал портсигар.       Кабинет главного врача больницы был окрашен в светлый лавандовый оттенок с белым потолком, на удивление чистый и ярко освещенный сферическими белыми люстрами. Вдоль стен стояли шкафы с застекленными дверцами и несколько тумб, на которых располагалась внушительная коллекция анатомических препаратов в прозрачных склянках. Рабочий стол перед большим окном завален бумагами, а на подоконнике стоит пышный и ухоженный цветок в горшке, хотя при ближайшем рассмотрении он оказался искусственным. Чуть поодаль — ширма, а за ней небольшая кушетка, как будто бы Док ночевал у себя в кабинете. В противоположном углу — тот самый диван, на котором ночевал Кай, сейчас он был накрыт аккуратно тонким полиэфирным пледом. Стены украшали несколько картин в тяжелых рамах, а рядом со столом в два ряда висел десяток рам поменьше с дипломами и наградами главного врача больницы, имя на каждом из них было сцарапано лезвием.       — Как изменился мир после применения оружия, в том смысле, что каким образом?       — Почти все люди, что попали под удар, погибли. Раньше тут всё было нормально, светлое небо, солнце, обычная жизнь. Не то, чтобы все прямо-таки процветало, но все же. — Док вернулся за свой стол. — Я в тот момент с одним мальчиком общался, потом вспышка. Ребёнок погиб, а через два дня он превратился в не пойми что и вылетел из больницы. Газовые атаки случались и до этого, но чтоб такое — впервые.       У Двенадцатого появились некоторые мысли. Перебирая варианты, он открыл портсигар и покрутил его в руках. Закрыл, снова открыл, тишина затягивалась. Он вспоминал все свои познания относительно прочих проколов. Благо информированность у него была высокая, и выбрал некоторые идеи.       — А новых странных существ не стало появляться? Или только мёртвые изменялись?       — Мертвые. А про новых не знаю. Я на улицу не выхожу.       В дверь постучали и, не дожидаясь разрешения, открыли. На пороге обнаружился мальчик лет десяти, вполне крепкий и здоровый на вид, с большими зелеными глазами и подчеркнуто-серьезным выражением лица. Грязные волосы болотного цвета аккуратно причесаны, поверх светлой больничной пижамы надет яркий полосатый свитер, на груди красуется бейдж с надписью детской рукой «медбрат».       — Док, там опять бушуют. Тебя требуют. — С наигранным вздохом сказал ребёнок.       Фиолетововолосый кивнул и встал с места, прихватив из выдвижного ящика стола звякнувшую связку ключей.       — Хорошо… Палата та же? — он повернулся к Шону. — Я скоро приду.       Мальчик кивнул, и местный глава покинул кабинет, беззвучно прикрыв за собой дверь.       Двенадцатый узнал голос, именно этот паренек его первым тут встретил. Синтет любил детей, сам он ребёнком не был никогда, и эти маленькие люди вызывали у него какое-то едва ли не священное благоговение. И из-за того, что маленькие, и из-за того, что они сами по себе, как стрела, устремленная в будущее, и из-за внутренних процессов развития. Он похлопал глазами и в очередной раз закрыл портсигар и спросил невпопад:       — Я могу выйти покурить?       — Хочешь потом услышать лекцию на три часа? Выходишь из комнаты налево, потом по коридору направо. Док не любит курящих людей и запах табака.       Мальчик прошел через кабинет, толкая перед собой свою тележку, и с деловым видом стал перекладывать какие-то бумаги на стол Дока, подсунув их под разные стопки. Окинув взглядом ряды бутылочек, двинулся дальше и открыл застекленный шкафчик со шторками на дверцах и стал оттуда пополнять свои запасы, делая пометки в рукописной табличке.       — Курящих людей и запах табака, я понял…       Шон пошарился в рюкзаке и достал бокс с сухим пайком, ему тоже досталось. Он треснул, но брикеты пайка, похожие на печенье, закатанное в индивидуальную вакуумную упаковку, не пострадали. Он достал и сунул один в карман, а второй протянул ребёнку.       — Хочешь угощение?       — Мне нельзя такое.       Паренек отрицательно покачал головой, закончил свои манипуляции и перебрался на диван, избегая смотреть на здорового белобрысого незнакомца, пусть и привечаемого Доком. Он устроился с краю, прихватив тонкую книжку с яркой обложкой.       — Как скажешь, — Серый положил упаковку поверх рюкзака и вышел из кабинета.

***

      Кай попетлял по коридорам, нашел вход и выбрался на крыльцо, сбежав по ступенькам под темное до черноты небо, затянутое тучами. Он сунул в зубы сигарету и закурил, вертя головой и осматривая окрестности.       Все еще было темно. Или уже? Или тут действительно вообще не бывает солнца? Он стоял на краю освещенного пятна вокруг крыльца, в их свете пары ламп в обтянутых сеткой плафонах была видна табличка с названием больницы. Само здание выглядело вполне прилично, да, старое, требующее ремонта, но не разрушенное, в окнах горел свет и виднелись силуэты людей. Дальше по улице стоял маленький газетный киоск, прижавшийся к уличному фонарю, а еще дальше — еще несколько фонарей и граница мертвого леса.       — Интересно, как я вообще сюда дошел? — спросил Серый сам у себя, вздохнул и, держа сигарету в зубах, сдвинул маскирующую шторку на портсигаре, на него посмотрел разбитый экран с потеками цифровых чернил. Он даже не загорался. — Ебаный мусор, ну почему в прошлый раз на рукаве ты выжил, я в этот — в чехле сдох? Я же даже не горел!       Ответом ему был шелест голых ветвей.       Синтет курил и ковырялся в коммуникаторе, выдвинул коготь и вскрыл устройство, пытаясь разобраться, в чем же дело.       Три сигареты спустя Шон окончательно пропах мощной вишневой отдушкой, полностью перебивавшей запах табака, слегка продрог в одной только футболке и таки понял, что случилось с устройством подпространственной связи. Каким-то образом оказался поврежден элемент питания, а это значило, что нужно просто найти подходящий, и проблема будет решена. Что ж… это давало некоторую свободу, потому как у него всегда оставался вариант вернуться к месту посадки и добыть таковой из затонувшей капсулы.       Можно было возвращаться.

***

      — Войди. Он ещё не вернулся. — Сказал мальчик еще до того как синтет успел постучаться в кабинет, он так и сидел на прежнем месте с книжкой. — Я думал, что ты будешь побыстрее.       — Мне надо было кое с чем разобраться. — Серый плюхнулся обратно на диван, распаковал паёк и принялся жевать. — А тут только дети? В смысле, в самой больнице?       — Дети на минус первом и первом этажах, на втором женщины и девушки, а в дальнем крыле мужчины и парни.       — Понятно. — Морф улыбнулся ребенку, рассматривая округлое личико, и захрустел печеньем, паренек быстро отвел взгляд.       Он размышлял, как теперь быть с тем, что ему нужно сделать. Как минимум, без обеспечения возможности подать сигнал, сбор образцов не имеет смысла. Если он не выйдет на связь месяц, то его посчитают мертвым.       — А тебе это зачем было?       — Я тут недавно, хочу узнать, что тут и как устроено. Знаешь, правила появляются не просто так, у всего есть причина, и если знать, как устроен мир, то понимаешь его. Я пытаюсь понять.       Взгляд ребенка от Шона не укрылся, он посмотрел на место, где оставлял предложенный ему брикет, прежде чем уходить. Тот лежал по-другому, но вскрыть его не пытались.       — Понятно. — Ответил медбрат, глядя в книгу.       — Что ты читаешь? — Серый поерзал на диване, сцепил руки, уперев локти в колени.       — Как правильно вскрывать труп и как понять, от чего он умер. Интересное чтиво.       — Далеко забрался? Утопленники? Отравления? Кровоизлияния? — Шон чуть склонился вперед и сощурил глаз, весело оскалив зубы.       — Заражения организма. — Серьезно указал мальчик, продолжая читать и не глядя на мужчину. — Про утопленников я почти сразу же всё прочитал, это в другой книжке.       — А что тебе еще интересно?       — Магия. Очень интересная и полезная вещь. — Совершенно серьезно ответил малыш.       — Сталкивался с ней здесь? — удивленно хмыкнул синтет, он не верил в магию.       — Да, сталкивался. И далеко не один раз.       — Покажешь? А то мне только рассказывали. — Осторожно спросил Шон и закусил внутреннюю сторону губы, прикидывая что это может быть.       Это было что-то действительно интересное. У него не было предубеждения по этому поводу, мало того, было что-то похожее на философско-религиозные воззрения, которые запали в душу в одном пустынном мире, но то было скорее что-то мистическое. Он сталкивался с симуляциями, в которых это описывалось, но ни разу ни в одном подобном проколе не был, а там где натыкался, как правило за «магией» стояли или суеверия или необразованность местных или банальнейший обман.       — Да!       Медбрат соскочил с диванчика и вылетел в коридор, вернувшись буквально через минуту с видавшей виды керамической кружкой. Он поставил кружку на стол, а после зажмурился и начал что-то шептать. В ответ на его действия кружка сначала стала ярче, потом с нее мягко сошла эмаль, она матово засветилась и опала кучкой песка. Кай почувствовал, как по телу прошла неприятная дрожь.       — Вот. Это не сильно круто, но всё равно.       Серые глаза удивленно распахнулись, синтет подошел и склонился, рассматривая песок, опершись о край стола.       — Оу… Это впечатляет, — по голосу было слышно, что его действительно зацепило то, что сделал мальчик. — Ты ее разрушил или вернул в то состояние, которым был песок до обработки?       — Вернул. Док учит меня всего четыре года, и пока у меня ничего получше не выходит. Вот у Дока всё прекрасно получается. Я бы тоже хотел делать то же, что и он. — Паренек пожал плечами и вернулся на свой насест.       — У меня в первые четыре года тоже много чего не получалось из того, что я умею сейчас, так что, думаю, и у тебя получится. — Мягко проговорил Серый, стараясь держать лицо. — Просто нужно упереться как следует и продолжать пытаться. Доку же тоже далеко не двадцать.       — Конечно. Если учесть первые его поддельные документы, то уже даже не двести. А это только первые документы. Никто не знает, кроме него, когда он рождён.       — Вот и я про что…        Синтет потер подбородок, делая вид что в курсе и не удивлен, профессиональный навык держать лицо кирпичом сейчас пригодился. Хотя, конечно, никто не исключает, что мальчишка попросту врет. Но как же тогда он провернул фокус с кружкой? И Док… Серый не видел его лица, но для человека он сложен странно. Может быть инорасец? Он упоминал о внешних мирах.       Любопытный взгляд снова уперся в мальчика.       — Хочешь, покажу, что у меня получается?       Медбрат закивал.       — Хм… С чего бы начать? — Синтет улыбнулся шире и положил руку на затылок.       Шон стал преображаться, сквозь кожу проросла шерсть, череп стал менять форму, уши поднялись в макушке, и через несколько секунд перед мальчиком сидел псиглавец с головой добермана. Руки и плечи тоже поросли черной гладкой шерстью, на пальцах выросли собачьи когти, а ладони стали плотными, как подушечки лап. Преобразование тут давалось на удивление просто, хотя, по идее в апокалиптическом мире его не должно было быть вовсе. Но Серый заметил странность, по ощущением тела. Казалось будто он перестраивается вколов себе порцию синтетической сыворотки, чтоб восполнить недостаток пластичности, переоблачение было сопряжено с тянущей болью, которой не было при обычных условиях.       — Так ты как дядя Слава! Он также делал! А после ещё звуки странные были из комнаты, когда он закрывался там с кем-то! — Паренек подскочил и стал кружить перед Двенадцатым, рассматривая с разных сторон.       — Отвернись, я кое-что еще попробую.       Безымянный парнишка сел на узкий диванчик и повернулся спиной, Серому пришлось немного повозиться с одеждой, но через минуту зеленоглазому в плечо ткнулась кошачья морда и раздалось мягкое, негромкое рокочущее урчание.       Крупная пума сидела рядом с ним, нелепая в черной кевларовой футболке и с кулоном на шее, хотя зверя выдавали нехарактерные для кошачьих серые глаза. Мальчик поднёс руку к животному и почесал за ушком.       — Ты тёплый… — Тихо сказал ребенок.       Зверь подвинулся чуть ближе и положил голову мальчику на плечо, продолжая урчать. Короткая шерсть была гладкой и мягкой, длинный пушистый хвост обернулся вокруг тела и щекотал кончиком плечо. Медбрат заулыбался и запустил пальцы в шкуру, почесывая зверя.       Для болтовни в таком виде синтет был неприспособлен и повёл себя, как любой нормальный кот в такой ситуации, а именно: заурчал громче и перевернулся пузом кверху, поджав лапы и растянувшись на диване.       Зверь продолжал урчать и ластиться, пока парень его тискал, как хотел. Толстый пушистый хвост медленно качался из стороны в сторону. Двенадцатый просто наслаждался моментом, радуясь тому, что ему удалось поднять настроение хмурому мальцу, который теперь его тискал с совершенно счастливым видом, а после и вовсе задремал, вытянувшись поверх и уткнувшись в теплый мех.       В таком расслабленном виде их и застал тихо вернувшийся Док. Мужчина в маске лишь улыбнулся этой картине, прошёл в комнату и принес со своей кушетки тонкое одеяло, накрыв ребёнка. Мальчик же только прижался к пуме сильнее.       Серые глаза уставились на Дока, который снова сел за документы. Кай переключился на боевое зрение и обратно, рассматривая сигнатуру и только теперь замечая отличие от человеческой схемы.       «Интересно тут у вас…» — подумалось синтету, и он шумно выдохнул носом, покачивая хвостом.       — Интересно тут… — он повторил собственную мысль. — Док, у Вас всё в порядке? Выглядите очень усталым, даже несмотря на то, что лица не видно.       Мужчина кивнул.       — Да, всё в норме. Не переживайте. — Он отвернулся и снял свою маску, быстро надел новую, кинув предыдущую в ящик с десятком таких же.       От внимания Серого не укрылось то, что скрывал Док под маской, и, надо сказать, сам Двенадцатый делал почти то же самое — скрывал шрамы.       — Со мной можно на «ты», особенно на фоне того, что вас не удивляют такие фокусы, как этот, — он лукаво сощурился и приподнял губу, показав клык.       — Это последнее, что может нас как-то удивить. Нас бы больше удивило то, если бы ты был адекватным, без проблем с башкой, так ещё и без проблем со здоровьем и трагическим детством. И хорошо. Я не против. — В голосе звучала беззлобная насмешка, а когда он повернулся, то из-под маски сверкнули яркие фиолетовые глаза.       Зверь тихо сглотнул.       — Эм… Ну… У меня нет проблем со здоровьем, да и с детством, надо заметить, а по поводу наличия проблем с головой вопрос открытый, потому что тут мнения расходятся, — он ощерил клыки в улыбке и снова заурчал, потому что прижавшийся к его боку малец завозился во сне.        — Ну вот. Раз про проблемы с головой вопрос открытый, то удивить ты нас не сможешь. Причём, если знать, что ты в клинике.        — Да, я видел вывеску на входе, когда выходил покурить, — легкомысленно проговорил Серый. — Надо сказать, что я не ожидал, что окажусь в подобном месте, как правило, меня заносит в иные медицинские учреждения, если я бегаю недостаточно быстро.       — Ну а у нас тут только такое. Надо сказать, что учитывая происходящее за стенами этого учреждения, мне пришлось расширить профиль, врачей в округе больше не осталось и я стараюсь заботиться обо всех, кто сюда приходит.       — Не надо только забираться ко мне в голову, я очень дорожу тем, чем она набита, — синтет попытался шутить, хотя знал, что весельчак из него аховый. — Так или иначе, вы не будете против, если я тут пошастаю и засуну любопытный нос во все места? Я постараюсь быть осторожным и не причинять слишком много беспокойства.       Из-под маски донесся тихий смешок.       — Можешь шастать, где душа твоя пожелает, главное, не заходи в комнаты, где цифры нарисованы красным или жёлтым, потому что проблем тогда будет больше, чем пациентов в этой больнице.       — Не только здесь. Мне потребуется лаборатория, чтобы провести анализ проб. Я могу воспользоваться? — пума вытянула лапы, растянувшись на весь диван, мелькнувшие когти блеснули металлом. — А еще мне интересны некоторые феномены, которыми со мной поделился этот милый мальчик, раньше я с таким не сталкивался.       — Этот милый мальчик, как ты выразился, как раз заведует лабораторией. — Док взялся за ручку и принялся что-то писать, — И что же это за феномены, про которые тебе он рассказал?       — Мне не приходилось сталкиваться с магией, — будничным тоном пояснил синтет.       — Хах. Тут, скорее, не магия, а сумма элементов. И можешь задать мне вопросы по этому поводу, если хочешь.       — У меня пока недостаточно наблюдений, чтобы задавать вопросы, я думаю, что они появятся позже. — Он отвлекся и поправил хвостом одеяло, запоздало сообразив, что на его шутку отреагировали. — Ну и я буду благодарен, если Вы мне подскажете, где тут можно поселиться. Не могу же я, в конце концов, оккупировать диван Ваш диван.       — Можешь жить в моей комнате. Все равно мне некогда туда ходить и что-то там делать. И она уже давно пустует. — Он отложил ручку и достал из ящика стола ключ.       — С… спасибо… — Серый даже немного растерялся.       — Всегда пожалуйста. Сейчас с документами закончу и провожу тебя до комнаты.       — Я не хотел бы будить мальчика. — Кивнул в сторону обнимающего пушистую спину ребенка Шон. — Можно он выспится, а потом я переберусь туда?       — Можно.       Кабинет погрузился в тишину. Док писал, иногда шелестя бумагами и поскрипывая пером, мальчик спал, а синтет просто дремал, растянувшись вдоль дивана, убаюканный умиротворяющим настроением и запахами.

***

      Маленький медбрат проснулся утром, зажатый между спинкой дивана и пушистой кошачьей тушей, полулежа на последней. Кай уже не спал.       — Доброе утро, — пума пошевелила усами, — выспался?       Двенадцатый не спешил перевоплощаться обратно, по крайней мере, пока ребенок не уйдет. Майка все еще была на нем, а вот из остальной одежды он вылез и считал, что если доктору по роду его профессии будет все равно, то вот светить голым задом перед ребенком не стоит. Пацан-то и не такое видел, скорее всего, но все же.       Медбрат кивнул, улыбаясь, а после, обнял зверя за шею и повис, хихикая. Пума приобняла его лапой и ткнулась носом в макушку.       — Малой, ты мне так и не сказал, как к тебе обращаться. — Речь была урчащей, но в целом понятной, — и тебе придется меня отпустить, потому что я должен поесть. А потом мне надо будет немного поработать…       — Я не знаю, как меня зовут. Меня все Медбратом или Братом зовут. — Мальчик нехотя отпустил мохнатого зверя, слез с дивана и уел к своей тележке, которую Док откатил за ширму.        Пока зеленоглазый отошел, Серый, по ходу меняясь, влез в штаны, и успел почти полностью очеловечиться. Переоблачение опять шло болезненно и в теле появилась предательская слабость. Шон заправил волосы за уши, влез в рюкзак и достал недоеденный со вчера кусок пайка.       — А у вас тут чай или кофе бывает?       — Да, я как раз собирался предложить. — Док кивнул и указал на шкафчик, Медбрат полез туда и достал разнокалиберные кружки и старенький чайник со сколами на пожелтевшей эмали, старший забрал его и вышел за дверь, как раз чтобы пропустить недовольное хозяйское ворчание своего помощника.        — Чего бурчишь? — заулыбался Серый, наблюдая за тем, как брат деловито расставляет посуду.       — Док опять кофе напился, а кружку не помыл. Я ему который раз уже говорю, чтобы мыл за собой.        — В этом нет ничего страшного, — легкомысленно проговорил синтет, — у каждого могут быть небольшие слабости или нотки невнимательности. Это делает нас живыми.       — Если это не было до такого уровня! — зеленые глаза посмотрели сердито, паренек показал в кружку покрытую изнутри темным налетом. — А он не моет и пьёт прямо из неё! Прямо с плесенью!       — Может, ему нравится привкус? — Кай улыбнулся шире. — А вообще мне всегда говорили, что если что-то не нравится, то возьми и переделай.       Он на секунду отвел глаза, вспомнив, кто именно ему это говорил и кто его самого долго и безуспешно пытался приучить к порядку и ругал за оставленные где попало кружки.       — Я делал! Я каждый раз это делаю! Я это делаю уже очень давно! И говорю ему каждый раз об этом. А он все равно так делает.       — Ну, значит, это навсегда. — Проурчал Шон, не переставая улыбаться, эта вспышка гнева его искренне умиляла. — Зачем ворчать и портить себе настроение? Хм… Дай сюда кружку, — он подмигнул и сунул руку в рюкзак, достав оттуда пачку салфеток, которые таскал с собой постоянно.       Он дернул салфетку с органическим очистителем без вкуса и запаха и подмахнул чашку, в несколько движений полностью очистив.       — Я могу тебе оставить пачку, будешь использовать по необходимости.       Через пару минут к ним вернулся док уже с горячим чайником и стал разливать напитки по чашкам. Серый прихлебывал чай из своей кружки, поглядывая на остальных и размышляя о том, что делать сейчас. Уже было позднее утро, судя по часам на стене, и стоило уже за что-то браться. Для начала он хотел вернуться в разрушенную церковь и осмотреться там, после надо добраться до места посадки… в смысле крушения. Оставалось надеяться, что капсулу никто не прибрал к рукам…       — Я пойду с тобой. — Заговорил Док, после того как Шон поделился мыслями. — Мало ли случится с тобой что-нибудь. Не очень хочется хоронить ещё кого-то.       — Ты же не выходишь, — на это замечание фиолетововолосый сложил руки на груди и покачал головой, — Да ладно, — криво усмехнулся Шон, — ничего не случится, разве что приду за новыми протезами, — он посматривал на Дока, пытаясь снова увидеть яркие фиолетовые глаза, прячущиеся в темных прорезях маски, но тщетно.

***

      Синтет быстро оделся, сунул портсигар в карман куртки, нащупав там самолетик с присохшей кровью, но не стал его вытаскивать, подогнал под плечи лямки рюкзака и пошел на выход, бесшумно шагая в тяжелых сапогах, только деревянные половицы поскрипывали под истертым линолеумом.       Док вздохнул и покачал головой, ничего не сказал, быстро переобулся, накинул поверх халата серо-коричневое пальто и последовал за за долговязым альбиносом. Шон был выше его на две голову, но бледный и тонкий, он не чувствовал опасности от нового гостя, скорее напротив, предчувствие говорило, что если он зацепится за пришельца, то его жизнь резко изменится. И почему-то, впервые за долгое время, предчувствие было хорошим.       — Главное, чтобы его вышние еще не забрали. А то хранить нечего будет.       — Посмотрим… — неопределенно вздохнул синтет, решив не уточнять кто такие эти «вышние», обошел спутника так, чтобы ветер дул с его стороны, и развеял табачный дым в сторону, не касаясь невысокой фигуры в маске. — У тебя так же нет имени как у Медбрата?       — Было… До всего этого меня звали Александр Карпин, но это имя не настоящее.       — Малой сказал про фальшивые документы из 18 века.       — Я не готов с тобой это сейчас обсуждать, — в лоб выдал Док, не поворачивая головы он шагал рядом, поспевая за длинноногим синтетом, — мы недостаточно близки. Позже, может быть. Но ты можешь звать меня Сашей.       — Спасибо. — Кай опустил взгляд на фиолетовую макушку и беззвучно хмыкнул под нос.        Без особых проблем найдя собственные следы в еще не высохшей грязи, Двенадцатый направился обратно, туда, где встретился с сумасшедшим священником и неизвестным маньяком. Док же шел рядом, иногда подбирая что-то с земли и пряча в отвисшие карманы своего пальто. Промозглый ветер шевелил скелетики сухого бурьяна, торчавшие из земли, под ними пытались хоть как-то расти в вечном сумраке бледные желтые, искривленные травинки, намекая на то что сейчас должно быть лето. Дальше они двигались в молчании, Шон смотрел по сторонам, делая для себя заметки ориентиров и того, как отличается местность от того, что должно было тут быть, если бы не случилась та, что Док называл емким словом «трагедия».       У входа в развалины церкви уже не было тела мужчины, остался только кровавый след на мокрой земле, будто его утащили волоком. Внутри же остался Ездра.        — Глупый, глупый, маленький, непослушный мальчишка… — прошептал Карпин.       — Так, стоп… А где здоровяк?       Шон обеспокоенно осматривал крыльцо. Пропал не только труп, но и его тесак, и Серому это очень не понравилось. След уводил в сторону. Кто-то или что-то забрало тело, а это могло значить, учитывая то, что он успел увидеть, что они еще встретятся. Его вопрос проигнорировали. Док сейчас смотрел лишь на тело парнишки, слегка наклонившись.       — Чего ты там стоишь? Что-то интересное увидел, что ли?       — Не увидел того, что ожидал. — Хмуро ответил Серый и вошел в руины здания.        Он громко сглотнул, оглядев свою работу, и сжал зубы так, что на щеках заиграли желваки.       — И что же ты ожидал тут увидеть?       — Тот, кто на меня напал, должен был лежать у входа мертвый, но тут нет ни его самого, ни его ножа. Есть только след от того, что кто-то уволок тело. Я сомневаюсь, что у него были скорбящие родственники.        Они разговаривали, пока копали яму, чтобы захоронить паренька на заброшенном кладбищем за церковью. Док начал, но Кай забрал у него лопату, вручив спутнику рюкзак и парку, закатал рукава свитера и стал копать. Он больше привык к кремации или дезинтеграции тел, но такой похоронный обычай знал и, раз он тут принят, то надо сделать всё как полагается, хотя бы для этого существа. Хотя, как сам себе хмуро хмыкнул морф, это, пожалуй, впервые, когда он хоронит свою жертву.       Тело закутали в ткань и, достав собранные травы и веточки, Док открыл лицо Ездры, слегка поправив ткань, начал раскладывать маленькие подношения, а после снял его украшения и одел их поверх ткани. С тихим шепотом он нанес рисунок на лицо глиной и пальцем и только потом поднялся с земли.       Шон закончил немногим позже, опустил Ездру в землю и присел у ямы, глядя на него. Слова пришли как будто бы сами:       — Пусть твои боги судят тебя, — он сделал прощальный жест, коснувшись сгибом указательного пальца середины носа, переносицы и губ, — Прости, что я встретился тебе.       Закончив с погребением они двинулись дальше, в сторону раскинувшегося до самого горизонта болота, бывшего когда-то заливными лугами.        — Надо посмотреть, что произошло с моим транспортом… — так же угрюмо проворчал синтет. — Очень надеюсь, что его никто не прибрал к рукам, как тот трупик, потому что взлететь обратно моя рухлядь была не способна, судя по тому, что я успел запомнить. Блядь… — Двенадцатый остановился и сунул в зубы сигарету, тут же прикуривая, пару раз глубоко затянулся и снова принялся за работу, на сей раз облако дыма достало Дока. На синтета накатила волна злости на весь мир и откровенной ненависти к себе.       — Попрошу не выражаться при мне. — Он закрыл ладонью маску на уровне носа, хотя там прорезей не было, и пошел вперед, показывая дорогу. — Ясно. Пошли тогда.        — Прошу прощения, — произнес синтет вслед.       Он закинул лопату на плечо и пошел следом, стараясь держаться с подветренной стороны. Он курил в ладонь, хотелось ещё, но его сопровождающий утащил портсигар вместе с курткой, а просить не хотелось. Атмосфера казалась такой напряженной и густой, что можно ножом резать, хотя, возможно, Серый себе додумывал. Док молчал. Они шли в тишине, узкая спина впереди прямо-таки исходила недовольством. Ругательства, алкоголь и курение — те вещи, что будили в том, кого звали раньше Александром исключительно дурные воспоминая, тревожа болезненные триггеры.

***

       Идти до болота пришлось больше часа, а после пробираться по узкой тропке через трясину, периодически по щиколотку проваливаясь в темную мутную воду. Запах разложения тины и застоявшейся воды дополнялся чем-то сладким, Шон помнил этот запах с момента крушения, прежде чем сознание оставило его. Издалека было заметно несколько сломанных деревьев, показывающих траекторию падения, и, не говоря ни слова, он направился по ней к небольшому заполненному водой кратеру. Уже на подходе стало ясно, что болото поглотило капсулу. Не было следов того, что ее вытащил кто-то посторонний, и не было выжженного пятна, которое осталось бы в момент взлета. Болото поглотило посадочный модуль. А вместе с ним и надежду на восстановление связи.       Двенадцатый остановился, с силой вогнал лопату в землю и закричал в воздух:       — Сао ни ма! Ма да! — Он воздел руки и сжал их в кулаки, а потом просто упал на колени, продолжая рычать и ругаться на языке, который никто в этом мире не знал. — Ба дэн хуайтьго! Что ж я теперь… — Его голос сломался и стал глухим. — Милостивые тени… Как же?.. Почему?! — Он задрал голову и ткнул пальцем в небо. — Ты специально это сделала?! Да? Отомстить решила за то, что я бросил тебя на семьдесят лет?!       Ему уже было всё равно, что Док смотрит, что он похож на психа в своей истерике, его накрыло, но это было слабостью. Хотелось кого-то обвинить и сознание связало все проблемы со сбоем, произошедшим прямо перед отлетом. В конце концов, Шон закрыл лицо руками и затих, тяжело и надрывно вздыхая.       Мужчина в маске же подошёл к нему и положил руку между лопаток, мягко поглаживая по спине и затылку, а затем встал напротив и обнял. Двенадцатый только вздрогнул и сжался. Его никто не касался ласково уже несколько лет, пусть и не всё это время он провел в сознании, но тело помнило.       Спустя несколько минут он немного расслабился и упёрся лбом в грудь своего сопровождающего и постепенно стал дышать ровнее.       — Расскажешь что у тебя произошло? — негромко заговорил Карпин.       — Я упал… — он всхлипнул. — Я должен был аккуратно опуститься, чтобы сделать то, зачем пришел, а потом бы меня забрали… Но я упал, и разбились приборы связи, и капсула утонула… Если я не смогу выйти на связь, то меня посчитают мертвым и бросят… — голос был тихим и сломанным. — Меня не жалко… Спасать не будут…       Кай выдавал эти отдельные рваные фразы, пытаясь справиться с рвущей изнутри обидой на случившееся, на самом деле понимая, что никто специально ничего не делал, а злость и обвинения на его бортовой ИИ — это просто слабость, обвинять кого-то проще, чем смириться с тем, что это воля случая.       Док вздохнул и крепче его обнял, тонкие пальцы поглаживали почти белые волосы.       — Сочувствую… Ты можешь остаться у меня в больнице. Может, потом у тебя что-то получится?       — Мне нельзя. — Он поднял покрасневшие серые глаза, глядя на маску, — Это ничем хорошим не кончится… Помимо того, что… — морф прикрыл глаза и глубоко вздохнул, медленно успокаиваясь. — Спасибо… Правда, я ценю это. Мало кто так относится к незнакомцам, тем более после этого всего… Спасибо.       — Всегда пожалуйста… Но почему ты не можешь остаться тут? И почему это хорошим не кончится, если ты тут останешься?       — Я уже пытался… Я… — Он сжал зубы и глухо сглотнул, голос стал отстраненным. — Прости, Док, мы не настолько близки. А мне пора взять себя в руки.       Он мягко отстранился и сел на пятки, лицо снова обратилось к маске.       — И прости за Эздру. Это я сделал.       — Ничего страшного. Он был обречён на смерть ещё с самого начала, когда попал в этот храм. Это судьба и ты просто стал ее инструментом. Ты не ответил на вопрос, почему же хорошим не кончится, если ты останешься?       — Звучит так, будто ты бы хотел, чтоб я остался. — Неопределенно усмехнулся Серый и встал.       Он положил ладонь на затылок и снова посмотрел в темное небо с какой-то затаенной тоской, последний раз шмыгнул носом и натянул парку, тут же сунув сигарету в зубы. В портсигаре их больше не осталось, но у него был запас в рюкзаке. Прикуривать от него не стал, просто жевал черный фильтр, иногда этого хватало.       — Сейчас пойдём более коротким путем обратно. Уже скоро ночь, и шататься по улице в такое время — не лучшая идея. — карпин встал рядом и спрятал руки в карманы.       — Дай мне пару минут, я должен кое-что сделать.       Двенадцатый зарылся в рюкзак и извлёк оттуда покоцанный радиоприёмник, нажал комбинацию кнопок, и у того открылась крышка. Синтет достал из появившейся ниши блок спаянных между собой небьющихся колб и наполнил их пробами земли, воды, тины, нескольких растений и воздуха. Это действительно заняло буквально пару минут. Также он снял соскоб с собственной ладони, перемазанной грязью.       Его терпеливо ждали, не задавая вопросов, а после синтет поплелся следом, сам не зная зачем, прихватив с собой лопату. Место он в любом случае запомнил и позже отметит его на карте. Серый удивился тому, что тогда вовремя придумал, что хочет себе планшет с картами в качестве маскировки цифрового журнала записи, и Селеста выкатила ему карту квадрата в несколько десятков километров на имитировавшем бумагу пластике. Он снова не понимал, что ему дальше делать, но, в отличие от прошлого раза, у него были задачи, на которые он перенаправит метания потерянной души.       Док шёл впереди, погрузившись в свои мысли и смотря вниз. А после резко остановился и напрягся, вглядываясь в видневшиеся неподалеку остатки небольшого хутора.       — Тихо.       Прошипел врач, смотря вперёд. Впереди же были видны домики. Видимо, какая-то деревушка.       — Беги!!!       С неожиданной прытью невысокая фигура метнулась в обратную сторону, тычек и командный голос заставил Двенадцатого подчиниться, он побежал не спрашивая. Несмотря на разницу в росте, Док не отставал, а синет старался держать его в поле своего зрения, лавируя между чахлыми зарослями, через которые они только что прошли.        Что-то мелькнуло и Док исчез, а на его месте появился кто-то другой, он не успел рассмотреть, как получил удар в затылок такой силы, что Шон покатился кубарем.       Он упал, перегруппировался и вскочил, тут же бросив лопату в того, кто его ударил, как копье, и, не останавливаясь, выхватил пистолет и направил его на нападавшего… Которого не было.       Снова удар со спины повалил на землю, он успел увидеть только два темных силуэта, один из нападавших прижал его, слишком тяжелый для нормального человека, сел на бедра, чуть ли не вжав в землю.       Кай услышал как кто-то поторапливает нависшее над ним существо, у него забрали пистолет и стали вязать, он дернулся и последнее что увидел была прилетевший в лицо жестокий удар ногой сверху.