Серенити 3. Дополнительная нагрузка

      Кай запустился и открыл глаза. Голова гудела неимоверно, как и всегда после стазиса, от которого он уже давно успел отвыкнуть. И вот опять…       Он поднялся, свесив ноги с узкой кушетки стазисной капсулы, и встал.       Хотелось пить.       Серый пошёл к блоку пищевого принтера и по памяти набрал короткий код на воду, вяло рассматривая себя в большой зеркальной панели. Наверное, это все отпечаталось где-то в мышечной памяти, только на сей раз она подвела его и вместо воды синтет получил стакан порошкового напитка с таурином. Ладно, тоже неплохо. Он опрокинул его залпом, потом поставил наполняться следующий, цапнул его и, уже неспеша потягивая, уселся в пилотское кресло, сложив босые ноги на край консоли.       — Селеста, покажи мне, что мы имеем.       Центральный экран зажегся, и на нем появилась презентация, состоящая из сканов потемневшей от времени рукописи со множеством пометок, наложенных поверх изображения:       «Где то во вселенной. В кое каком мире было не все сладко. От слова совсем. Была планета, одна, такая же как наша. Только вот звалась она по другому. Планета 3M и это было сокращение, полное название было третий мир. Тут было все как на земле. Те же страны, те же города, только вот история тут была другая. И сейчас там был 1930 год, 23 июня.       Мир, что радовался и процветал с каждым днем, резко был обречён на смерть. И был обречён он своими же людьми. Люди, что размножались тут намного быстрее были на грани проблемы под названием «перенаселения». И страна, что являлась почти такой же, как в нашем мире Ановара решила развязать войну. Точнее убрать одну страну, но не думала, что все выйдет из-под контроля. Подпольные врачи трудились ночью и днем только для того чтобы создать новое оружие.       И они сделали.       Сделали слишком смертельное оружие. И испытать они собирались именно на стране, котораяазывалась она «Ремаш». Почему она так называлась не знал никто. Но была она таковой достаточно долго. И в один прекрасный день в главные города полетело это оружие. Это было газовое оружие. В нем была радиация. За секунду тысячи людей погибли, в после что-то пошло не по плану…       Газ начал подниматься в небо, создавая огромное чёрное облако… Это был последний день, последний час, когда люди видели чистое небо. Вель после этого света тут никто не видел. Был лишь огонь, да и только. Электричество вырубили в первые же три часа этого ада. Люди умирали пачками… А после вставали и начинали ходить по улицам. Так же и с животными и птицами! В стране начался беспредел… А после облако начало становится больше, больше и больше!       Да оно стало до того большим, что пошло и к другим странам. Из-за чего весь мир паглатила кромешная тьма… Тьма в которой не было света. Не было и намека на то что когда то будет как прежде. За несколько дней погибла почти половина земли. Стали появляться твари, люди боялись, пытались сбежать. Бункеры начали переполняться.              Начался настоящий ад.»       Двенадцатый закрыл текст, вздохнул, поднял брови и потер переносицу, прикрыв глаза. Он пятый раз перечитывал вводные, и чем дальше, тем более ужасное предчувствие у него было.       Это был буквально ВЕСЬ текст симуляции.       Ничего больше.              Определенно, этот прокол никому не давали из-за недостатка информации и серьезной потенциальной опасности, связанной со спуском под черные облака, закрывающие планету от солнца.       И понятно, почему его сюда послали. После всего… его не жалко. И он потрясающе живуч.       Синтет поднялся из пилотского кресла и подошел к окну, глядя на приближающуюся планету. Фокус зрения сместился на его собственное отражение и он преобразился, поддаваясь наитию и меняя утвержденный корпорацией для этой миссии облик. Он подрос, стал немного шире в плечах и выцвел: белая кожа, жидковатые светлые волосы до плеч, грубые черты лица, прямой правильной формы нос, узкие губы и брови вразлет. Эту оболочку звали Шон, просто Шон, без фамилии и легенды. Амбалистый, высокий альбинос с диковатыми повадками, которого Двенадцатый придумал однажды, чтобы подразнить Первого. Первый сломал ему за это челюсть.       Серые глаза смотрели ожесточенно.       Увы, при всем желании, с этим взглядом у него не получалось ничего сделать. В том числе, поэтому он больше никогда не надевал оболочку Эйдена. В том числе, но не только. Еще и потому что Эйден умер там же, в проколе CS — 355-148, вместе с… Он закрыл глаза, спрятав лицо в ладони, и запретил себе думать об этом ТАКИМ образом.       В любом случае оно того стоило, даже если теперь он снова один. Даже намного более один, чем был до этого… Хватит. На лицо наползла улыбка, когда в голове всплыли совсем другие образы.       Ладно…он будет беречь это в самом священном уголке души столько, сколько сможет.        Теперь же он тут, в совершенно другом месте, в А-783. И он благодарен Тени, что амнезиаки не подействовали как надо и стерли лишь последние пару лет, а остальное сохранилось в его голове в относительно первозданном виде, что подтверждали в том числе и дневники, которые он втихаря вел все это время. Но вот последние два года, без малого, исчезли как и не было.       Так или иначе…       Теперь его задача снова спуститься в незнакомый мир и добыть образцы. Образцы оружия и, по возможности, мутантов, живых или мертвых. У него даже транспортировочные капсулы в грузовом отсеке.       Но для начала…       Кай выпустил когти и стал кромсать себя, вырезая контрольные и отслеживающие импланты из конечностей (все семь штук), к черту, все, до последнего. ИИ корабля тут же поднял тревогу и на него бросились дроны обслуживания, однако Серый был к этому готов и перекрыл им выезд, нырнув в грузовой отсек и спрятался за ящики. Там он спокойно закончил что начал, оделся в плотные штаны, сапоги со скрытыми защитными пластинами, кевларовую майку, серый свитер крупной вязки и парку, на плечи лег рюкзак с запасом провизии и оборудованием, замаскированным под бытовые вещи, типа радиоприемника, термоса и планшета с картой. Коммуникатор, замаскированный под портсигар лег в карман.       Кай вернулся в отсек управления, проскочил мимо ботов, прихватив пистолет с транквилизаторами для себя и маузер с запасом патронов для всех остальных, после чего нырнул в капсулу спуска на поверхность.       Мигнул свет.       — Селеста?       Ответа не последовало.       3…       2…       1…       Капсула отделилась от корабля и устремилась к планете метеором.       Свист воздуха, тряска при проходе через тяжелые плотные облака, а после удар о землю. Резкий толчок и капсула оказалась посреди болота.       Вокруг были глубокие сумерки, низкие тяжелые тучи не пропускали свет и при этом слабо светились мертвым грязно-серым светом, которого не хватало на поддержание жизни у растительности, медленно, но неизбежно умиравшей. Резкий запах гнилостных болотных испарений смешивался с другим, неуместным в таком окружении, сладким запахом ванили.       Капсула открылась и синтета выбросило.              Оглушенный ударом, он кубарем покатился, не ожидая того, что ремни безопасности его не удержат. Белое яйцо капсулы покрылось грязными брызгами, но даже несмотря на это, она, казалось, светилась среди черно-коричневого болота и серых остовов деревьев мертвого леса. Темный, кажется бескрайний, глухой, давящий, стремящийся поглотить любого, кто появлялся глуши, пейзаж не потерпел такого грубого вмешательства, и чужеродный белый объект, не способный закрыться и улететь обратно, стал медленно проваливаться в болото, погружаясь в его мертвую бездну с омерзительным чавканьем.       Кай получил компрессионный перелом позвоночника, повредил конечности и сейчас заливаемое болью сознание медленно уплывало. В голове крутилось длинное витиеватое проклятие в адрес ИИ корабля и понимание того, что именно ее сбой привел к этому.       Он попытался пошевелиться и не смог, такие раны даже на нем заживали не сразу. Но прислушавшись, он уловил звук текущей воды и неприятное жужжание, как будто рядом летал комар невообразимых размеров.       А еще были чьи-то шаги. И они приближались, но он так и не узнал кто это. Сознание синтета постепенно угасало и только едва заметное дыхание выдавало, что в сломанном теле еще теплится жизнь.

***

      Очнулся он уже совсем в другом месте, привязанный к куску проржавевшей трибуны, на котором осталось единственное сиденье. Он огляделся.       Кай оказался под разрушенным сводом, сквозь прорехи в котором можно было различить хмурое небо. Что это? Храм? Во всяком случае когда то определенно это был он: вокруг горели множество маленьких огоньков от свечей, собравшихся вокруг стоявших рядами статуй каких-то местных святых, чьи глаза без зрачков как будто смотрели прямо в душу. На стенах еще можно было различить роспись, хотя черные пятна говорили о том, что красоту золоченого узора слизал пожар. В самом центре стояла огромная статуя без головы, на плечах у которой определенно кто-то сидел. Кто-то, скрывавшийся во тьме.              Разрушенная церковь была таковой уже давно, судя по тому, что сквозь пол успела прорасти трава, а часть статуй и стен закрыл успевший высохнуть плющ, обнаживший сейчас свои похожие на сосуды кровеносной системы стебли. Она была разрушена еще даже до того как небо заволокла тьма.       — Ну, здравствуй… Пха…— раздался неуместно-радостный юношеский голос, — поздравляю, везение сегодня не на твоей стороне.       Силуэт со статуи исчез и, вместо этого, Серый услышал то, что кто-то спрыгнул на землю и в этот же момент свечи начали гаснуть одна за другой за спиной у приближающегося к нему незнакомца, что легко шагал меж двух рядов изваяний. Осталось всего несколько огней совсем близко, но они не помогали разглядеть человека в полумраке, а только бросали ему зловещие отсветы за спину, и остались всего несколько, что были рядом. Кто-то шёл прямо на синтета.       Под горлом зашевелилось дурное предчувствие, но даже его на несколько секунд заглушило удивление от того, что с ним заговорили на русском. Впервые за всю свою практику Двенадцатый услышал этот язык вне прокола CS-Альфа.       Серый не оценил иронии, только поднял голову, пытаясь разглядеть того, кто к нему приближался. Зрение подводило, организм, утомленный обширной регенерацией, не особенно слушался, а в голове все еще был туман и звон в ушах, не дававший нормально соображать. Ныли места переломов, однако кости уже были целы, что означало, что провел в отрубе он минимум часов пятнадцать, а то и все двадцать. Синтет заерзал, до него медленно доходило, что он связан и не может никуда деться.       — Слушай, кто бы ты ни был, мы с тобой не ссорились, давай договоримся? — собственный голос казался хриплым и незнакомым, в горле было сухо и язык лип к небу.       Кай смог разглядеть, что к нему приближается высокий, тощий человечек, бледный настолько, что казался прозрачным. Босоногий парень увешанный яркими бусами поверх рванины, побрякивал украшениями на шее и руках при каждом движении.       — Договориться? — спросил парень, шагая даже слегка вприпрыжку, как маленький ребенок, который увидел игрушку, что давно он хотел. — Пить хочется?       Долговязый как-то оказался позади, причем Кай не усек в какой именно момент и как тот переместился, тощие руки с длинными грязными ногтями легли на покатые плечи, нежно поглаживая.       — Развяжи меня, я не буду нападать, — Серый повернул голову, по-собачьи принюхиваясь, от незнакомца сильно пахло свечами и старой бумагой с примесью каких-то трав.       Он осторожно попробовал путы, ощупывая их кончиками пальцев, пытаясь понять, чем именно он связан и сможет ли с этим справиться: кажется, его связали лозой. Кай осознал, что пока он не поест, то нормально не восстановится, однако посттравматический психоз еще не прошел, вероятно из-за чего-то содержащегося в воздухе. Он буквально ощущал станное покалывание в пазухах на каждом вдохе, или… да без разницы, в общем, из-за чего.       Парень лишь хмыкнул и руки с плеч синтета куда то ушли.       — Не-а-а. Вы все та-а-ак говорите. И уходите. А-а-а-а мне скучно! Так что ты будешь тут. — Интонация стала совершенно детской и парень отскочил и пошел обратно, взобравшись снова на свой насест на плечах у гиганта.       — И чем же ты развлекаешься? Ты действительно один? Как же ты меня сюда притащил?       Синтет пристально следил за пареньком, стараясь особенно не двигаться. Он выпустил длинные стальные когти из безымянного и среднего пальцев, внутренняя остро заточенная сторона коснулась пут и он стал осторожно их разрезать, стараясь не выдать себя.       — Я здесь один. Один уже ровно 15 лет, 10 месяцев, 10 дней, 8 часов, 57 минут, 46 секунд. Не я принёс. А тва-а-арь уронила-а-а тебя. Точнее человек, что ест человеков. Он тебя сюда-а-а принёс, дума-а-ал, что тут никого нету. И он скоро вернётся. Но! Пока-а-а ты мой, тебе ничего не угрожа-а-ает. — По голосу было слышно, что обитатель руин улыбается.       — До-олго… — протянул Кай и вздохнул, облизав верхние зубы под губой, как ни странно, каппа была на месте. — А сумку мою они принесли? Если да, то там лежит кое-что вкусное, возьми себе.       Первый испуг прошел, Кай осторожно продолжал прощупывать почву. В голове все так же было мутно, на краю слуха раздались шаги. Или ему только кажется? Проклятый звон никак не хотел проходить.       — Стра-а-анные словечки в моем хра-а-аме за-а-апрещены. Они им не нра-а-авятся. Они могут быть недовольны этим слова-а-ам. Ска-а-а-ажешь ещё ра-а-аз, будешь ка-а-а-ак Витя.       Парень снова переместился, только что голос доносился от статуи, а теперь уже из совсем другого угла, забрякали его украшения и послышался шелест, как будто он что-то перебирал.       Обрезки лианы упали на землю. Кай спрятал когти, но не сменил позы, медленно поворачивая голову на голос —поведение парня сбивало с толку.       — Хорошо, не буду. Как тебя зовут? Я —Шон.       — Я Ездра-а-а-а. Он придти через 5 минут, 48 секунд. Его за-а-апа-а-ах грязной псины и человека-а-а недостойного зва-а-а-ания человека-а-а рядом… Долговязый уже оказался рядом с проломом в крыше, принюхиваясь. Кажется, все это очень веселило его.       — Ты сказал, что пока я твой, мне ничего не угрожает, — напомнил синтет, он стал потихоньку раскачивать путы на ногах, растягивая их так, чтобы можно было, при необходимости, быстрее высвободится.       Он просто наблюдал.       Серый покрутил головой, высматривая свои вещи, рюкзак обнаружился у ног.       — Да-а-а-а. А-а-а-а ты будешь тогда-а-а-а со мной всегда-а-а-а. Ты будешь новым Витей!       — А что случилось со старым? — в голову пришла мысль, что «старый» Витя, скорее всего, удобряет своим трупом окрестности. Или вмонтирован в одну из статуй.       Кай подобрал руку, надеясь, что парень не увидит этого со своей стороны и потянулся к ноге, чтоб срезать ослабшие лианы.       — Он решил, что они говорят не пра-а-а-авду и ослуша-а-а-ался их пра-а-авил. И теперь он один из них. — протянул Ездра, а после как-то пропал из виду…       Серый снова почувствовал руки на плечах и дыхание около уха.       — У меня тут везде есть гла-а-а-аза-а. И вижу что ты дела-а-а-аешь. Ты дела-а-а-аешь то, что они не любят.       Плечо Серого слегка сжали тонкие пальцы и снова пропали, также быстро как и появились. Ездра уже стоял перед лицом Серого и улыбался ему.       — Мне больно, я должен был это снять, — синтет положил руки на колени, ответив улыбкой на улыбку, ноги он развязывать пока не стал, изображая покладистость.       Не сводя глаз с Ездры, он наклонился и одной рукой дотянулся до рюкзака, расстегнул пряжку и достал немного смявшийся термос с чаем, открутил крышку, скрипнув металлом о металл и отпил уже почти полностью остывшей жидкости прямо из горлышка.       Глоток за глотком, он буквально чувствовал, как влага спускается в желудок, как тело ее впитывает и запускает замедлившиеся от жажды процессы.       Тонкий человечек снова скрылся в тенях и обнаружился сидящим, болтая ногами на одной из высоких статуй. Он открыто улыбнулся и начал загибать пальцы на руках:       — Десять, он придёт.       Девять, он забудет…       Восемь, съесть все кости…       Семь, любит пошуметь…       Шесть, дыбом шерсть…       Пять, время убивать.       Четыре, три, два-а-а, ра-а-аз. Игра-а-а уже на-а-ача-а-ала-а-ась!       Закончив стишок, он снова потерялся где-то в темноте, а синтет услышал как открывается скрипучая покосившаяся дверь.              В проеме появился высокий мужчина, упитанный, настоящая гора мышц. Он усмехнулся и посмотрел на Серого. Кай шумно сглотнул и медленно поставил опустевший термос на пол, зацепившись взглядом за вновь прибывшего, и медленно выпрямился на стуле.       «Где ж вас таких откармливают?» — пронеслось в голове.       Определенно, с такими местными с ростом он для себя угадал, но только с ростом. По комплекции синтет был впополам уже.       «Он сломает мне челюсть…» — вторая мысль казалась утверждением, а по спине прошелся холодок.       Мужчина выглядел недобро, грубое лицо скривилось в неприятной гримасе, а темные колючие глаза смотрели оценивающе, он подошёл и хмыкнул, начав оглядываться по сторонам, будто бы проверяя, нет ли никого рядом или ещё что-то такое. Мужчина посмотрел уже на синтета, усмехнувшись, и побрел дальше.       — Вот теперь мы с тобой и повеселимся. Жаль, в конце веселья тебе не понравится.       Он остановился у одной из статуй, наклонился и взял большой щербатый тесак в руки, взвесил и развернулся, направляясь уже к Двенадцатому.       — Чувак, мы с тобой не ссорились. Не надо! — Шон чуть повысил голос и быстрым движением разрезал путы, вскакивая со стула.       В затылок предательски ударило головокружение, но он устоял, выставив перед собой когтистые лапы. Серый попятился, стараясь собраться. Всплеск адреналина пытался расшевелить организм, но разгон шел с трудом и слишком, слишком медленно.       — Какая нахрен разница, ссорились мы или нет? Главное, я не знаю кто ты, ты не местный, тебя не будут искать, а значит я смогу тебя убить со спокойной душой, — холодно проговорил мужчина, подбросил тесак в руке и отработанным движением метнул его. Кай успел отшатнуться в последнюю секунду.— И на крики твои всем будет наплевать, — мужчина расплылся в улыбке и метнулся к все еще оглушенному синтету, схватив и вывернув ему запястья. — Будем играть с тобой или сразу убьём?       — Ну, давай поиграем… — растерянно выражение на лице Шона сменилось злым оскалом, в горле заклокотал низкий звериный рык, в котором фоном слышался насекомый стрекот.       Еще один всплеск адреналина от скручивающей боли в руках все-таки смог мобилизовать истощенный организм. Синтет подцепил языком и сплюнул каппы, показывая акулий оскал, оскалился и рванулся к мужчине, пытаясь укусить, но вместо такого близкого горла, он получил кулаком в зубы.       Даже со своими габаритами, маньяк оказался достаточно юрким, он успел увернуться и ударить, Шона отбросило и развернуло, он кубарем покатился в сторону от пушечной силы удара. Предыдущая мысль оказалась пророческой, ему сломали челюсть. Пасть безвольно отвисла, тонкая струйка крови полилась с раскроенной губы, пачкая одежду.       —Так ты кусаешься? Ясно. — Мужчина отошел и подобрал свое оружие, выдернув его из деревянной балки в остове стены. Он снова поиграл тесаком, ожидая нападения своей «игрушки».       Серый поднялся, ссутулившись, и тряхнул головой. Пистолет остался в рюкзаке, и теперь он очень жалел об этом. Двенадцатый выпустил сорокасантиметровые прямые когти и медленно двинулся по кругу, не сводя с противника настороженного взгляда, не зная, что он еще выкинет.       Здоровяк довольно улыбнулся и протёр свой тесак рукавом. — А чего это ты остановился? М? Я думал ты и дальше попробуешь напасть на меня. Ну, значит, скажи «привет» вечной тьме.       Маньяк расхохотался, а после резко рванул на синтета, его тело как будто исчезло во тьме и появилось снова, уже совсем вплотную. Нож ударил по глазам, поперек лица, а после в живот, но второй удар не смог раскроить кевларовую майку, но от его силы синтета снова отшвырнуло так, будто он вообще ничего не весил. Он только и успел вскрикнуть и сгруппироваться, сжимаясь в комок.       Слишком быстро, слишком жестоко, он определенно был к такому не готов. Совершенно не готов.       Кай притих, слушая и принюхиваясь, он обратился в чувства, голова должна быть пустой. Эмоции медленно уходили все, кроме единственной голодной злости. Вокруг была полная тишина.       Нападавший как будто испарился, не было слышно ни шагов, ни дыхания, ничего… В храме появился новый запах. Запах крови и внутренностей. Чужой крови…       Спустя несколько секунд послышалось звяканье бус и браслетов, затем шаги и возня, будто что-то куда-то волокли.       — Ты ока-а-а-аза-а-ался таким сла-а-а-абым. Это было скучно.       Вместе со злостью к Каю наконец-то пришел голод. В горле заклокотало что-то холодное и острое, а все нутро скрутило.       Серый поднялся, похожий на тряпичную куклу, которую кто-то тянул за шиворот, и резким движением вправил себе пасть. Со щелчком кости встали на место, кинетичная челюсть пару раз открылась, сюрреалистично сильно растягиваясь. Синтет повернул голову на звук и бросился как дикий зверь, обнажив когти, не разбирая кто там.       Затем были вскрик и звяканье браслетов, перешедший в булькающий хрип. Ездра не успел ничего сказать, ничего сделать. Жизнь его закончилась. Ему не было грустно или больно от этого. Ему было все равно. Он прожил с 12 лет в одиночестве, а убить самого себя не мог из-за того, что веровал в ад и рай.       Кай вгрызся в тщедушное тельце, вырвав кусок мяса вместе с жизнью и ему стало хорошо. Очень хорошо. Боль ушла, а в голове прояснилось, сознание качнулось на волнах эйфории и выровнялось.       Не вернулось только зрение и он уже знал, что оно не вернется… Снова…       Ему не было жаль этого парня, на самом деле было просто плевать. Он мог только ругать себя, что надо было не цацкаться, а просто быстро уходить, как только очнулся. Но все равно было поздно.       Он принюхался и нашел свой рюкзак по запаху, накинул его на плечи и встал, опустив голову и снова прислушиваясь.       Вокруг тишина.       Тихо по безумия тихо, даже ветер молчал.       Только через пару минут острый слух уловил звук текущей воды. Двенадцатому оставалось ориентироваться только на звук.              — Куда ты делся, тварь?! — Кай закричал, сжимая кулаки и вертя головой.       В ответ тишина…              У него не помещалось в голове, как такой здоровый мужчина мог просто мгновенно испариться. Он же слышал его шаги до этого.       Или это и есть его игра? Отправить во тьму и смотреть как он сам найдет свою смерть?       Ну… Это врядли.       Кай сжал зубы и стал шарить по карманам. Надо было закурить и вызвать эвакуацию. Капсула на корабле была и вторая.       Он нащупал портсигар, сунул в зубы сигарету и прикурил от встроенной зажигалки. Нетерпеливо сдвинул на ощупь панельку и нащупал разбитый экран. Устройство не отзывалось.       Переварив то, что он еще и остался без связи, Кай докурил и направился к выходу, держа перед собой руку и ориентируясь на ток воздуха.       На выходе он запнулся о что-то мягкое, присел и ощупал, пытаясь понять что случилось, хоть как-то.       — Какого черта ты мертвый, падла? — пробубнил он себе под нос, опознав противника в трупе у входа. — Тебя Ездра уработал? Какого черта тут вообще творится?       Из шеи мужчины торчала детская игрушка — самолетик, влажный на ощупь. Такие игрушки Кай видел в храме в пятне света у одной из статуй.       Послышался дробный перестук. Раз капля упала, два, три, четыре, а после небо будто бы прорвало и дождь начал колотить по крыше храма, крыльцу, где стоял синтет, по его голове и плечам.       Серый забрал самолетик и сунул в карман, сам не понимая зачем. Он встал и запрокинул голову, подставляя дождю лицо. Капли падали на кожу, смывали кровь и грязь, оставляя ее бледной почти до белизны, только рубленая рана через переносицу никак не хотела заживать, но и не кровоточила.       Кай сунул пальцы в глазницы, с силой рванул и вырвал поврежденные импланты, отбросив их в сторону. По крайней мере, он перестал чувствовать, как что-то давит ему на нос постоянно, уже столько лет это доставляло дискомфорт.       Он глубоко вдохнул и закричал.       Сколько он простоял так? Крича, плача то накопилось в нем, всю боль, злость и разочарование. В конце концов синтет просто выдохся и побрел прочь, осторожно ступая, чтоб не упасть.       Он не знал куда идти, но тут оставаться точно не хотел.       Непонятно сколько он шел по слякоти, но ноги нашли утоптанную колею и он просто брел по ней, стараясь не навернуться в лужу и не уходить в колючие заросли. Проливной дождь все никак не хотел заканчиваться, заполняя белым шумом все окружающее пространство.       Однако, звук сменился, более громкие и четкие удары по твердой поверхности сначала показали начало бетонки, а после к ним примешался звук ударов капель по крыше и стеклам. Кай пошел на этот звук и неожиданно для себя уперся ладонью в какую-то стену.       Стена оказалась кирпичной и синтет пошел вдоль нее, не отрывая руки, вдоль большого неизвестного пока здания. Старинная кладка, кое-где поросшая мхом и заплетенная все тем же мертвым плющом. Окон не попадалось, однако через несколько десятков шагов он наткнулся сначала на вывеску из толстого стекла, а после и на крыльцо.       Здание так же хранило молчание и казалось заброшенным, однако сейчас Двенадцатый просто хотел найти укрытие, чтобы отдохнуть, обсохнуть и спокойно разобраться с приборами связи.       Он обошел крыльцо, касаясь его рукой, поднялся и нашел дверь, на всякий случай постучался и вошел внутрь.       Дверь со скрипом открылась, впуская Кая внутрь здания. В коридоре было достаточно прохладно, даже зябко. Где-то в глубинах здания были слышны невнятные шорохи, как будто там хозяйничали мелкие зверьки…       Внезапный резкий сквозняк ударил в лицо и с громким хлопком закрыл дверь.       — Тут есть кто-нибудь? — Двенадцатый зачесал пальцами назад светлые мокрые патлы механическим привычным движением и медленно пошел внутрь вдоль стены, обратившись в чувства — в нос ударил запах лекарств и антисептика.       Он остановился, когда наткнулся на ряд стульев для посетителей сколоченных между собой, какие часто бывали в общественных учреждениях. Проверил на сохранность и сел, резко выдохнув и снова ругая себя за произошедшее вполголоса.       Как только Двенадцатый сел, он поймал брякающий звук тележки, на которой везли что-то стеклянное или керамическое, на таких в больницах часто возилась еда, либо же лекарства для пациентов.       — Гость или пациент? — спросил детский голос.       — Пожалуй, гость, — он повернул голову на звук, прикрыв рану на лице ладонью. — Я укрылся от дождя, я уйду как только он закончится. Можно? — тому, что голос детский, он был просто не в состоянии удивляться, просто принимая всю окрестную чертовщину как есть.       Его взяли за руку маленькие теплые ладошки и потянули с места, морф поддался и позволил себя провести.              — 113 кабинет. Первый этаж. — Сказал ребёнок, прижав широкую лапу к рельефной линии на стене, а после снова исчез вместе со своей тележкой.       — С… спасибо… — растерянно произнес синтет, проводил поворотом головы удаляющиеся шаги и пошел вдоль линии, пока не наткнулся на дверь, принимая правила игры. — Ладно… посмотрим…       Он нашел на двери пальцами цифры, а под номером же двери было написано «главный врач» рельефными небольшими буковками, но имени не было. «Так я в больнице… что ж, ладно, рискнем». И постучал.       — Войдите.       Голос из-за двери оказался приятным, бархатным, не угрожающим, а лишь слегка усталым, только слегка хриплым, но от этого своей красоты не терял, образ обладателя этого голоса рисовался как средних лет крепкий мужчина.       — Простите, я… меня сюда отправил ребенок, я не очень понимаю зачем, — синтет приоткрыл дверь, но остался стоять в проеме, понимая какое он сейчас представляет из себя зрелище.       — Ясно. Значит гость.       Двенадцатый услышал как отодвинулся стул, а после приближающиеся шаги. Хозяин кабинета подошёл к нему и довёл его до мягкого дивана, усадив парня на него.       — Вижу в храм ходил. — Равнодушно заметил главврач.       — Я там очнулся, — честно признался Серый и заправил волосы за ухо. — Не то, чтоб это было моим выбором.       Такая встреча, не фоне предыдущей, заставила вести себя настороженно, но это не отменяло необходимости быть спокойным и вежливым, тем более в его нынешнем состоянии. По крайней мере его никто все еще не пытается связать.       — У тебя глаз нет. Опять этот ублюдок там шастает. И до священника не достучаться… Ты везунчик. — Произнес мужчина, садясь за свое место, по бумаге заскрипело перо.       — Сомнительное утверждение, — пробормотал синтет себе под нос и вздохнул. — Человек с тесаком, который это сделал, мертв, я не очень понял, что там произошло, но нашел его труп на выходе с игрушкой в шее…       Он сунул руку в карман парки и достал оттуда игрушечный самолетик, на котором еще были кровавые пятна. Снова раздались шаги, и игрушку забрали.       — А, нет. Священник все-таки сделал это… — со вздохом сказал главврач, возвращая самолётик. — Рад, что ублюдка убили. И чем же мое утверждение сомнительно?       — Священник это… Ездра? — осторожно спросил синтет, хмурясь и сглотнул, в груди сдавило чувством вины. Он что, убил того, кто его защищал?       — Да. Его туда отправили когда ему было ещё двенадцать, в то время там был еще действующий монастырь. И до сих пор он ни разу не выходил из своего храма даже на шаг, даже после того как обитель опустела. Очень интересный паренёк. Он у меня лечился когда-то.       Синтет свесил голову, пряча лицо в ладонях. Что же он наделал? Дыхание стало тяжелым и прерывистым, потребовалось несколько минут на то, чтобы он совладал со вскипевшими эмоциями и справился с зябкой дрожью, сковавшей тело.       — Он тоже мертв… — в конце концов выдавил он из себя.       Собеседник тяжело вздохнул.       — У меня нету столько могильных плит, сколько людей умирает в последнее время. Я слишком стар для всего этого. Жалко его, конечно, но такова была его участь. Смерти нельзя избежать, как бы ты не хотел, если ты человек…       Эти слова ударили по больному месту, но синтет только сжал зубы и заставил себя успокоиться, задавив эмоции.       — Я могу узнать с кем разговариваю и где нахожусь? — он выпрямился, положив руки на бедра и повернул лицо к говорящему, чуть склонив голову на бок.       — Главный, и, надо сказать, единственный на данный момент врач психиатрической больницы номер 13, 13 отделение. Можешь звать меня доктор или Док. — Отчеканил врач как скороговорку, в голосе слышалась улыбка.       — Мое имя Шон, — синтет кивнул, — у вас есть радиосвязь? Мне нужно подать сигнал и… я боюсь, что мои проблемы не совсем ваш профиль. Я вообще зашел в приемную просто дождь переждать.       — Значит, ты не местный. Связи нет с самой бомбардировки. Как только эти пендосы сотворили то, что сотворили, мир остался без связи и всех остальных благ человечества, верно двигаясь к своей гибели.       — Настолько не местный, что вы не поверите, — на лицо наползла кривая усмешка.       Двенадцатый понял, что еще немного и у него начнется самая настоящая истерика от прошедших за последние сутки событий. В дурке. Самое, блин, место.       — По вам видно. Тут несколько вариантов: либо вы с Пацифиды, ввиду отдаленности этого континента, его, по слухам, не зацепило, либо один из людей, что вернулся из космоса, либо из системы внешних миров. В конце концов, должны же были обнаружить, что с Третьим миром пропала связь.       — Меня выдает акцент? — Шон белозубо усмехнулся, зная, что никакого акцента у него нет, речь была чистой.       Он продолжил нервно посмеиваться, стащил с себя рюкзак и откинулся на спинку дивана, запрокидывая голову. Смех постепенно становился громче, синтет просто никак не мог остановиться       — Поверьте, не только акцент. Может вам успокоительного? А то кажется, у вас нервы начинают шалить.       — Можно не надо? — Шон резко перестал смеяться и выпрямился, выставив перед собой грязные ладони. — Я в порядке. День выдался тяжелым, но я определенно справлюсь с собственными нервами без фармакологии.       — Конечно можно. Моё дело было предложить, а ваше дело уже отказаться.—Голос стал мягче.       Шон вздохнул и заправил подсохшие волосы за уши. Он был промокшим насквозь, но это его мало заботило как минимум сейчас. Хотелось найти безопасное место, забиться там в угол и отрубиться на несколько часов, а потом… непонятно. Потом будет потом.       — Прошу прощения за беспокойство и за дурные новости. Мне, наверное, стоит уйти. Не буду больше отвлекать.       — И куда же ты пойдёшь? — вдруг резко спросил врач, переходя на «ты», — здесь единственное безопасное место на шестьдесят километров. А уже ночь. Может передумаешь и останешься тут? Я не против, чтобы ты остался.       Это было правдой. И Шон это отлично понимал. Снаружи он мог нарваться еще на какого-нибудь маньяка или банально ссыпаться в овраг и опять переломать себе кости. Неясно, как он сюда-то добрался. Да и вариантов особых не то, чтоб было…       — Если это не станет проблемой, — он закусил внутреннюю сторону щеку и только сейчас понял, что на нем нет капп и его звериная улыбка прекрасно видна Доку. Серый едва слышно ругнулся и потер лицо руками, болезненно морщась.       — Поверь, ты не составишь нам каких-то больших проблем. Можешь сегодня спать здесь или в одной из комнат.       — Спасибо. Я бы лучше тут остался. — Улыбку было слышно в голосе, и Шон невольно улыбнулся в ответ.       В конце концов… что ему еще сделает? Почти все остальное он в состоянии пережить. Двенадцатый поставил рюкзак на пол, стянул парку и свитер, оставшись в черной кевларовой футболке, влажной и прилипшей к коже, обрисовывая рельеф торса. На шее на цепочке висел кулон, похожий на два крюка на общей оси, украшенной полусферами.       — Можно куда-то повесить верхнюю одежду?       — Давай её сюда. Я схожу повешу. Если зайдёт ребёнок, то скажи подождать и то, что я скоро вернусь.       Снова тихие шаги. Двенадцатый понял, что они сильно отличались от того, что он обычно воспринимал, но не мог понять чем, он их ни с чьими точно не спутает… И шаркающие… Он в шлепанцах? Доктор, встав из-за стола, подошел. Двенадцатый забрал из кармана портсигар и протянул скомканные парку и свитер, мужчина забрал их и вышел. Хлопнула дверь.       Как только Док ушел, Шон спрятал свой разбитый коммуникатор в рюкзак, достал из него взятый с собой тонкий плед из полиэфирной ткани, достаточно теплый и почти не занимающий места, разулся. Сунул рюкзак под голову и, поджав ноги, свернулся под пледом на коротком диване, укрывшись так, что наружу торчала только макушка.              Дверь тихо открылась и так же тихо закрылась, главврач неслышно вернулся и сел за бумаги, не нарушая тишины. Стало теплее, мягкий, немного продавленный диванчик слабо пах чем-то клубничным, этот запах разбудил внутри что-то, что заставило успокоиться и синтет уснул.

***

      Шон проснулся немногим более, чем через пять часов, для него это было «как следует отоспаться», заметно больше его обычной нормы. Он в какой-то момент научился спать для удовольствия, но для этого явно были не те условия.       Он вынырнул из сна, который не запомнил и медленно сел, крутя головой и прислушиваясь.       — Доброе утро?       — Доброе-доброе. Выспался уже? Я думал, ты проспишь намного и много больше.       — Мне надо буквально несколько часов в сутки, так что… а сколько я спал? — синтет зевнул, потер лицо и ощупал шрам и то месиво в которое превратились пустые глазницы со вросшими искромсанными веками.       Клубника. Кисловато-сладкий запах не сразу достучался в сознание, он казался тут совершенно неуместным. Но был. В сознании пронеслись вереница чувств и образов связанных с этим и в груди защемило. Да что ж такое?       «Это просто случайность. Никто здесь не может ничего подобного знать» — успокоил он себя мысленно.       — Не знаю. Немного. Рана болит? — спросил Док, заметив манипуляции своего гостя.       — Нет, не болит, — Двенадцатый покачал головой и зачесал пальцами спутанные светлые волосы.— Все уже зажило, просто… не могу удержаться… — он неопределенно пошевелил пальцами перед лицом, — хотя в этот раз все как-то попроще.       — Это хорошо, что не болит. Теперь ты намерен слепым ходить? — Осторожно решил уточнить мужчина.       — А у меня есть варианты? — Криво усмехнулся парень и повернул лицо к собеседнику, уперев локти в колени, и подобрался, кутаясь в плед.       — Есть. Продолжить ходить так или согласиться на операцию по пересадке глаз.       — Пересадке? — Шон нахмурился и по-птичьи склонил голову на бок, у него был миллион вопросов о том, зачем это Доку, но он не нашел ни одной причины отказываться. Сначала надо вернуть зрение, а потом он будет разгребать последствия какими бы они ни были. — Я не хотел бы попусту расходовать ваше время, поэтому… я могу сказать, что они не приживутся, если донорские.       — Ну знаете ли, у меня есть некоторое количество разных… вещей, в том числе, оставшихся с довоенного времени. Так что и импланты я смогу найти. И спасибо, что заранее предупредили об этом.       — Я вряд ли что-то от этого теряю, даже если не выйдет. И да, это очень соблазнительное предложение, но… что я буду за это должен? Зачем это вам? Шон спустил ноги и встал, вытягиваясь во весь свой немалый рост, поднял руки и покачал корпусом, разминаясь. Сон в позе эмбриона все-таки сказывался, и тело требовало движения.       — Практика. У меня не было её в операциях исключительно долго… Я должен быть лучшим и мне нужна практика. Но, понимаете, живых нет, на ком её проводить, а на трупах это бесполезно. И ты ничего за это не будешь должен. Это будет выгодно нам обоим.       — Л… л-ладно. Только наркоз будет из моей аптечки, хорошо? — осторожно произнес синтет и остановился, опустив руки.       Он хотел что-то еще сказать, но слов не нашлось и запах сбивал с толку, задевая какие-то струны внутри, какие-то, заложенные в первые месяцы жизни паттерны, заставляя подозрительность увянуть и отсохнуть.       — Хорошо. Только ещё и инструкцию дайте мне, пожалуйста, к вашему наркозу. Док подошел к синтету и запах усилился. Серый прислушался к его шагам и дыханию, понимая, что мужчина намного ниже, чем он.       — У меня пистолет-инъектор в рюкзаке, там ампула, ее хватит, я сейчас достану.       Двенадцатый сел и на ощупь забрался в рюкзак, без особых усилий найдя искомое во внутреннем кармане.       — Хорошо, я понял. Когда вы будете готовы к её проведению? И от вас приятно пахнет.       — Спасибо, это… приятно слышать. — Шон на секунду смутился, уши порозовели под пирсингом, но он быстро совладал с собой. Это был… странный комплимент, он знал что от него пахнет табаком и шалфеем, иногда с нотками корицы, но этот запах был слабым, намного более слабым, чем бывает собственный запах человека, а Док учуял даже через запах медикаментов, пропитавший комнату… но пока мысль закончилась, не приходя к каким то выводам. — Вот, — он поднял лицо доку и протянул ему инъектор, — я готов сейчас. Не вижу смысла затягивать       — Отлично. Сейчас тогда подготовлю операционную и тогда начнём. И всегда пожалуйста.       Доктор улыбнулся и, забрав транквилизатор, ушёл из комнаты.       Вместе с доком ушел и дурманящий ягодный запах. Двенадцатый сглотнул и проводил его поворотом головы.       — На что я только что подписался? — прошептал он сам себе.

***

      Когда все было готово, его провели за руку вдоль коридора в другое помещение, сильно пахнувшее дезинфицирующими средствами, и уложили на стол. Серый послушно лег, стараясь себя не накручивать, но успокаивающий запах снова нагнал его, и синтет просто сдался, отдаваясь на волю своей сомнительной удачи.       Шон получил укол ядовито-желтого транквилизатора, все его существо скрутило знакомым, одновременно жгучим и морозящим мучительным чувством, и его мир погас.