Когда поет Ликорис

      «Объявляется посадка на рейс двести двадцать семь до Лас-Вегаса. Пассажиров просят пройти к выходу А-19».       Хлоя с усилием продрала веки. Яркий свет флуоресцентных ламп и множества электронных экранов резко ударил по чувствительным глазам. Холодное стекло, к которому она прижималась спиной, мелко завибрировало. Тяжёлый гул со взлетной площадки перекрикивал шум бесконечной толпы. Люди кричали, ругались, возмущались, наступали друг другу на ноги, пинали застревавшие чемоданы. Хлоя сделала глубокий рваный вдох, втягивая в себя пропахший дешёвыми духами воздух и окончательно просыпаясь. Болит все тело. В висках ударило барабаном. Она зажмурилась так сильно, что перед глазами заплясали черные мушки. Откуда-то справа донёсся скрип сиденья и последующее за ним болезненное шипение.       Присутствие рядом Нила мигом успокоило ее в панике забившееся сердце. Сам факт его нахождения на соседнем сиденье уже был хорошим началом.       По помещению раздался приглушённый безэмоциональный женский голос, зачитавший расписание полетов. Хлоя недовольно поморщилась от слишком громкого звука. Нужно покурить. А ещё лучше – конкретно обгашиться. Потерять осознание реальности, нанюхаться дури, затуманить слишком ясное сознание и заблевать все и вся. Хотелось спустить кишки на этот грязный и замусоленный пол, просто потому что. А ещё хотелось пушку. И Рико рядом, под дулом.       Кажется, трезвость ей уже не нравится. Трезвость слишком уродлива и неприятна. И все потому, что она – это гнусная реальность.       Какая реальность по ощущениям? Она грубая, острая, что коснешься и по пальцам уже текут капли крови. Она не черная, а темно-темно серая, непроглядная и густая, словно канализационная тина. А ещё она холодная. И это был не тот холод, от которого по коже ползут табуны мурашек и трясутся в ознобе пальцы. Это был жгучий холод, когда ты уже не чувствуешь того, что у тебя не функционирует какая-то отмороженная конечность, когда все твои чувства притуплены настолько, что ты не замечаешь близость своего конца. Реальность – это "сейчас", это не "потом", как было под таблетками.       Трезвость ей не нравится, но она бы уже ни за что не вернулась в просторы эйфории и забвения.       Не после того, чего стоила ей эта ебаная трезвость.       Рука уже было потянулась к карману, как вдруг острая боль скрутила пальцы. Хлоя тут же отдернула руку от складок кофты и перевела на перебентованую конечность заплывший взгляд.       – Да ебаный ты в рот... – Шипяще процедила девушка, осторожно сжимая и разжимая пальцы. Функционирует исправно, пусть и с осложнениями.       – Мы проспали самолёт, нужно сказать Жану... – Еле слышно похрипел рядом Нил надрывным голосом. Он тоже только пришел в себя, и совершенно ясно, что совсем не соображал где он и что он тут делает.       Хлоя сжала подлокотник кресла и вяло обернулась к окну. За грязным стеклом было темно; наступила ночь, а они и не заметили. В голове расплывалось, постепенно вставали образы, как их с Нилом Жан запихал в машину и повез в аэропорт. Что дальше – один лишь вязкий туман, что укрывал своей дымкой последние дни.       Хлоя вернулась в изначальное положение и устало закрыла глаза. Каждые крохи сил сейчас были на вес золота, а они тратили их на бессмысленные разговоры.       – Ничего мы не проспали, мы просто уже прилетели. А ты лучше закрой рот, а не то повредишь свои голосовые связки ещё сильнее. – Ровно произнесла девушка, упираясь затылком в по приятному холодное стекло.       Нил лишь невнятно что-то промычал, уперев взгляд в идеально чистый белый потолок. Его медновато-рыжие волосы скрутились в беспорядочные колтуны и некрасиво топорщились во все стороны. Изрядно помятая одежда смотрелась донельзя нелепо с его перебинтованными руками и побитым лицом. Впрочем, Хлоя была уверена, что сейчас выглядела ни разу не лучше.       –Так, всё, хватит сидеть. Нужно выбираться отсюда. – Вздохнула Хлоя, покрепче сжав подлокотники.       Встать на ноги, казалось, было невыполнимой задачей. Задержав дыхание, Хлоя с трудом поднялась из кресла. Плотно сжав истерзанные и кровоточащие губы, Хлоя мысленно взмолилась, чтобы колени сейчас не подкосились. Если она грохнется – уже точно не встанет. Те, к счастью, не подвели, но перед глазами все равно ощутимо качнуло. Нил рядом плотно зажмурился, отчаянно сжимая ладонью ремень спортивной сумки.       Хлоя протянула руку и ухватилась за локоть брата. Оба одновременно вздрогнули от боли, но лишь сильнее прижались друг к другу. Каждое блядское касание проходилось палящей волной по всему телу, разъедало нервные окончания и скребло раскаленными осколками под кожей, но два покалеченных подростка сейчас гораздо более болезненно бы ощутили отсутствие друг друга.       Кузены побрели в зону прилетов. Идти было недалеко, однако оба шаркали ногами, словно девяностолетние старики. Даже так, Хлоя изо всех сил старалась помогать брату идти, пусть сама и чувствовала себя так, словно каждый сантиметр ее тела пропустили через мясорубку.       Добравшись до багажной ленты, Хлоя вдруг осознала, что понятия не имеет, что делать дальше. У них, по сути, нет каких-либо вариантов. Лишь иллюзорное понятие "дом" в лице общежития. Такое хрупкое и ненадёжное, которое рассыпется в прах, стоит им с Нилом только сказать свою настоящую фамилию.       Она встретилась с таким же замнувшимся взглядом Нила и нервно хмыкнула, отводя взгляд в сторону дальней стены.       – Забери наш багаж, я позвоню тренеру. – Уверено бросила девушка, разворачиваясь к розеткам.       Хромая на обе ноги, не оборачиваясь на застывшую фигуру брата, Хлоя приблизилась к стене и безвольно прижалась к холодному камню, на мгновение прикрыв глаза. Вздох сквозь стиснутые зубы, и она принялась шариться рукой по дну своего рюкзака, преодолевая дикую боль в кистях. Телефон сдох ещё на первых днях, если Хлоя не ошибается. С третьей попытки удалось вставить дрожащими руками блок питания в розетку и не уничтожить гнездо телефона. Едва заряда оказалось достаточно для включения, телефон начал загружать все пропущенные сообщения. Градом сыпавшие уведомления не давали возможности нажать хоть на одну кнопку. Хлоя обречённо покачала головой и стала смотреть на мелькавшие имена. Вполне предсказуемо, большинство сообщений было от Ники, Аарон пару раз интересовался как она, Элисон, Ден и Рене кинули пару голосовых, даже Кевин спрашивал о ней! И лишь один человек не оставил ни одного сообщения. Эндрю.       Его имя отозвалось на языке песчаной крошкой. Она заскрипела что на зубах, что в мозгу.       Хорошо, что прямо сейчас ее мозг почти не работает.       Наконец загрузка завершилась, и Хлоя наконец нажала на контакты. Пролистала номера Эндрю, Китти, Митти и остановилась на четвёртом.       Ваймак снял трубку после четвертого гудка.       — Надеюсь, у тебя веский повод беспокоить меня в праздники? И какого черта у тебя телефон в больнице?       — Если его можно таковым считать. — сказала Хлоя и сама не узнала собственный голос. Надломленный, замученный, тихий.       Она позорно сжала губы в бледную полоску. Она выглядит сейчас так жалко и гнусно, что хочется выковырять этот образ из своей головы и сжечь к черту. Ее стойкое и мужественное "я", что она сама себе и придумала, прямо сейчас превратилось в "убожество". Ее голос был таким же, как и когда она была маленькой, слишком маленькой для того, что она уже знала, девочкой.       Она изо всех сил старалась не кричать, но к ее сожалению, она человек, а не робот. Очевидно, связки были сильно повреждены, но все же не так как у Нила. Хлоя равнодушно усмехнулась, прислонившись лбом к холодному стеклу и закрыв глаза. Она набрала в грудь так много воздуха, что казалось, будто лёгкие сейчас просто взорвуться, но иначе она бы не могла сказать и слова.       — Хлоя? — Из тона Ваймака исчезла вся грубость, теперь в нем отчетливо слышалась тревога. — Ты как, в порядке?       Хлоя испустила тихий смешок и улыбнулась. По лицу словно полоснуло лезвием, и веко от боли чуть дрогнуло.       — Знаете, я бы не... – на секунду ей пришлось прерваться чтобы хрипло закашляться. Утерев рот тыльной стороной дрожащей руки, Хлоя вновь невесело хохотнула в трубку. – Я бы не хотела нарушать нашу с Нилом традицию, но нет. Нет, тренер, мы нихера не в порядке. Мы в аэропорту. Нилу нужна помощь.       — Ты с Нилом? Ждите там, — коротко бросил Ваймак. — Я уже еду.       Хлоя никак не отреагировала, лишь рука с телефоном безвольно опустилась вдоль тела. Всё. На этот короткий разговор она потратила весь свой запас сил. Хлоя вновь негромко закашлялась, спиной сползая по стене и усаживаясь прям на каменном полу. Осуждающие и презрительные взгляды окружающих ее сейчас волновали меньше всего. На данный момент она нуждается лишь в трёх вещах: удостовериться, что с Нилом и Эндрю все будет в порядке, сигареты и сон. Долгий, беспробудный сон.       Нил подошёл к ней спустя пару секунд. Услышав его шаркающие шаги, девушка мгновенно распахнула глаза, и словно херов сканер, прошлась взглядом по брату. Тот выглядел так, будто по нему проехалась орда танков и в дополнение дали задний ход.       Какое-то время они просто молча сидели рядом, прижавшись друг к другу плечами и вслушиваясь в рваное дыхание соседа. Любой малейший контакт их тел, пусть и через слои одежды и бинтов, отдавался взрывами боли. Но и Нил, и Хлоя их игнорировали.       Боль уже стала для них чем то незначительным. Это не чувство – лишь фактор, показывающий их работоспособность. Лишь неприятный осадок и опухоль, мешающая действиям.       Спустя пару минут Хлоя выдернула из розетки телефон и тяжело поднялась на ноги. Нил подхватил их сумки и через минуту они вышли на улицу. Сели в ту же позу, но уже на бордюре, опустив ступни в сточную канаву и не обращая внимания на сердитые гудки машин.       Хлоя аккуратно положила голову брату на плечо. Ее волосы были собраны в низкий хвост на затылке и скрыты под какой-то вязанной шапкой. Чья она была и как выглядела – Хлоя не знала, да и было как-то посрать. Но благодаря ей, холодные порывы колющего ветра не коснулись ее ушей.       Казалось, ещё секунда, и она плюнет на всех и вся и просто ляжет лежачим полицейским посреди дороги, или же свернется уродливым комочком прям на тротуаре и уснёт. Она настолько отключилась, что даже не заметила автомобиль Ваймака, остановившийся у обочины, и пришла в себя, только когда тяжелая рука взяла ее за плечо. Хлоя резко дернулась в сторону и подняла на тренера бешеные глаза, пытаясь понять, кто вообще блять стоит перед ней.       — Вставайте, — скомандовал тренер. — Поехали отсюда.       Ухватившись за рукав Ваймака, Нил поднялся на ноги. Хлоя дождалась, когда ей подадут руку и приняла вертикальное положение. Тренер распахнул переднюю пассажирскую дверь и подождал, пока Нил заберется на сиденье, потом захлопнул дверцу, обошел автомобиль, и открыл уже заднюю дверь для Хлои.       Пару секунд девушка не сводила тупого взгляда с темного кресла перед ней. Она не могла понять, почему ей вдруг совершенно перехотелось садиться на это сиденье. Что-то она упускала. Дошло до нее быстро.       Какого хрена ей так болит поясница и задница?       – Хлоя? – Настороженно спросил Ваймак. Девушка даже не заметила, как на губы коварно наползла уже приевшаяся кривая усмешка. Дурацкая привычка.       – Тренер, у вас нет случайно подушки? – Слетел с губ негромкий вопрос, от которого Ваймак резко нахмурился и сжал губы. Мгновение он просто сверлил ее взолнованным взгляд, но когда скрипнуло переднее сиденье: очевидно, Нила заинтересовал застор у двери и тот обернулся посмотреть, Ваймак опомнился и открыл багажник. Через минуту Хлоя уже уселась на подушку на заднем сиденье и откинулась на спинку. Спина полыхнула огнем, с губ сорвалось грязное ругательство, но с места она не сдвинулась.       Спать хотелось неимоверно. Веки упрямо отказывались размыкаться и все стремились закрыться. Некоторые время Хлоя ещё боролась, так как переживала, что усевшийся за руль тренер начнет сыпать вопросы на Нила, но когда в салоне застыло лишь тяжёлое умиротворённое молчание, Хлоя сдалась.       Открыв глаза снова, она обнаружила, что лежит на разложенном диване в квартире Ваймака рядом с Нилом. Тренер перетащил в гостиную стул из своего кабинета и теперь сидел на нем, наблюдая за спящими кузенами. На разделявшем их журнальном столике стояла почти пустая бутылка скотча. Несмотря на закрытую крышку, Хлоя чувствовала запах виски. Морщась от боли, она приняла сидячее положение и наткнулась на пристальный взгляд тренера. Нил рядом тоже проснулся и приподнялся, едва ли осмысленно покрутив головой.       Хлоя уперла взгляд в свои колени. Упорно молчала. Слова не лезли в глотку.       — Простите, — прошептал брат рядом. Хлоя негромко вздохнула и тоже подняла взгляд.       – Трудно объяснить... – негромко протянула она, но не продолжила, прикусив язык.       — По голосу вроде Нил и Хлоя, — заключил Ваймак, — а по виду — не они. Сейчас вы мне все объясните с самого начала, только, пожалуйста, без всей этой брехни. Я внимательно слушаю.       Хлоя озадаченно переглянулась с братом. И только сейчас девушка заметила то, на что до сих пор неосознанно не обращала внимания. Рыжие волосы у Нила казались настолько естественными, что глядя на него, ни на мгновение не возникало сомнений, что раньше он был брюнетом. Видеть его чистейшие голубые глаза стало чем-то привычным, ведь линзы с них сняли с первого же дня в Эверморе. И сейчас, увидев перед собой его полностью естественный облик, Хлоя лишь глупо хлопнула ресницами, не подумав ни о чем, кроме как: "И все же, родной цвет ему идёт больше".        Нил же так не думал.       — Нет, — Вскочив, в ужасе выдохнул он, но что-либо менять было поздно.       Когда Нил, шатаясь, побрел к двери, Хлоя инстинктивно подорвалась следом, а Ваймак за ними.       Не выпускать Нила из поля зрения. Главное правило ее пребывания в Эверморе.       Ввалившись в ванную, Нил зажег свет. Хлоя неловко ступила за ним и глянула в зеркало. Лицо выглядело настолько ужасным, что было непонятно, чего хотелось больше: реветь как маленькая девочка от ужаса, или смеяться от накатившей истерики. Мозг почему-то выбрал второй вариант, и девушка принялась тихо хихикать, не отрывая взгляда от своего расписанного уродливыми фингалами и синяками лица, покрытого бинтами и пластырями. Как их вообще пустили в самолёт и не вызвали копов? Нил рядом рухнул в ужасе на колени, цепляясь руками за раковину, пока Хлоя как в припадке тряслась всем телом и разглядывала себя, стянув с волос шапку.       По иронии судьбы, она была полной копией матери, как и Нил – отца. Хлоя всегда предпочитала краситься в яркие выделяющиеся цвета. Это казалось ей прикольным и помогало акцентировать внимание на чем-то помимо слишком редких глаз. Это помогало ей нарушать главное кредо, впитавшееся в подкорку сознания – не выделяться. Но что поделать, если выделяться - ее любимое занятие? Так ли на нее действовали таблетки, или же это была простая детская безрассудность – все это не так уж и важно. Хлоя любила, когда ее запоминали. Любила быть ярким пятном в серой куче человеческого дерьма. Любила назойливым образом оставаться в памяти прохожих.       Но всегда она избегала своего естественного цвета. Некогда хим-завитые розовые волосы сейчас черными, словно глухая остывшая ночь, прямыми прядями обрамляли лицо. Природная укладка из-за косого пробора у правого виска казалась ей уродливее всего – такая же, как и у матери. Даже с бинтами и пластырями на лице, она не могла увидеть в отражении себя. Лишь лицо мамы.       — Дыши, — откуда-то издалека приказал Ваймак. Хлоя опустила взгляд – Ваймак пытался привести в чувство Нила, у которого видимо истерика. У нее, кстати, тоже.       Но это не так важно. С ней все в порядке. Конечно же в порядке, как иначе! Нилу гораздо хуже, он не привык. А она...а что она? Она же та самая вездесущая и хладнокровная шестерка мафиозной банды, крепчайшая участница нелегальных боёв, верткая крыса со стажем. Ну и что, что она чувствует себя так, словно ее с особой ненормальной любовью натирали на тёрке каждой частичкой тела? Ну и что, что с ее тела словно лоскутами оторваны куски кожи? Нилу хуже. А она потерпит. Как всегда терпит. Она это умеет.       Наверное, только Алекса этого не понимала. Святая простота. Нежнейшая наивность.       Тренер что-то уверено впаривал брату,бросая встревоженные взгляды на девушку, пока Хлоя тяжело рухнула на бортик ванной и спрятала лицо в ладонях, уперевшись локтями в край умывальника. Только сейчас она неожиданно поняла, что почти не дышала. Лёгкие полыхали болью как и лицо, но девушка не спешила менять положение.       – Хлоя, посмотри на меня.       Андерсон слегка раздвинула пальцы, образуя маленькую щелочку, через которую разглядела обеспокоенное лицо тренера. В его протянутой руке была зажата сигарета; снизу послышался рваный кашель Нила. Тот уже попытался прикурить. И тренер, и Хлоя мигом перевели на парня взгляд, пока тот из кашля плавно перешёл в скрипящий надорванный смех. Вот и у него истерика. Интересно, этот пиздец когда-нибудь закончится?       Глядя на сгорбленную фигуру брата, отчаянно кусающего собственные костяшки в попытке заглушить смех, Хлоя вдруг особенно четко ощутила противный колючий ком в горле. Что именно сейчас отвечало за ее чувства – сестринская любовь, ответственность за близкого человека, сочувствие, – Хлоя не знала. Но она не могла оторвать полу-осмысленных глаз от рыжей макушки. Надо ему как-то помочь. Надо хоть что-то сделать.       — Ребята, — позвал их Ваймак, — поговорите со мной.       — Кажется, у меня швы разошлись, — сказал Нил, опуская взгляд на свою ладонь, прижимающуюся к груди. — Там вроде кровь.       — Где?       — Везде. – Уронила Хлоя, тяжело поднимаясь на ноги и переступая через мужчин. – Помогите ему сначала, я подожду, позвоню кое-кому...       Ее отпустили. Занялись Нилом. Так и правильно, так нужно было. Она себя нормально чувствует, хотя кажется, что и у нее тоже течет кровь. Но вот где именно – понять затруднительно. По ощущениям так везде.       Хлоя прихрамывая зашла в зал. Телефон безжизненно лежал на захломленном бумагами столике, поверх каких-то документов. С тяжёлым полу-стоном полу-хрипом Хлоя осторожно села на диван. Боль стрельнула по всему телу и жгучей волной ударила по разошедшимся швам.       – Дерьмо! – Негромкое ругательство слетело с обкусанных губ почти одновременно вместе с Нилом.       Брат с грохотом вылетел из ванной и ломанулся на кухню. Хлоя наблюдала, как следом прибежал Ваймак, как Нил в припадке вытянул из выдвижного ящика нож и попытался резануть себе по лицу, и как тренер пытался этого не допустить. Хлоя не могла смотреть на такого Нила. На сломанного, покалеченного, испуганного Нила.       Сердце в груди придатетельски сильно бахнуло о грудную клетку, и Андерсон на мгновение задумалась – а не сломались ли и так едва целые рёбра от такого напора?       Хлоя отвела взгляд в сторону, сжимая в руке мобильный. Тренер прижал Нила к полу, а тот словно загнанный зверь, все пытался вырваться из крепкой хватки. Его руки продолжали тянутся к ножу, который Ваймак отбросил в угол. Что же он такого увидел, раз так отреагировал?       Хлоя поднесла к лицу выключенный телефон. В черном экране отобразилось ее похожее на фарш опухшее лицо. Так стрёмно она, наверное, не выглядела ещё никогда. От отвращения поджались бледные губы, взгляд ее необычных глаз хаотично забегал по каждому синяку. До тех пор, пока не остановился на выделяющемся белом квадрате пластыря на своей скуле.       – Хлоя.       Девушка не реагировала, продолжая бессмысленно пялиться на пластырь через экран телефона. Она слышала, как не мог нормально втянуть воздух Нил, который грузно свалился на диван в метре от нее. А также периферийным зрением заметила, как опустился перед ней Ваймак, заглядывая ей в лицо.       – Хлоя, посмотри на меня. – Вновь потребовал тренер, но Хлоя продолжала его игнорировать.       Ее рука потянулась к лицу, и лишь с третьей попытки ей удалось дрожащими пальцами отковырять кусочек пластыря, чтобы потом с силой сдереть его с лица. Так, чтобы не тянуть.       Увидеть на своей скуле римскую "4" было слишком неожиданно. Она была готова к безобразному шраму на все лицо, какому-то уродству, навсегда изувечевшее её, чуть ли не к дыре, просветленной насквозь. Но только не к этому. Только не к тому, что спустя столько времени ее вновь пометят татуировкой как скотину, как тупое животное, у которого нет права выбора.       Хлоя – это сосуд. Это кривая и уродливая ёмкость, которую ни раз и ни два безжалостно разбивали об стены. С безразличием давили и топтали осколки, обращая их в жалкую пыль. Хлоя это так же упрямство. И благодаря ему она вновь и вновь продолжала склеиваться в подобие человека. Всегда сама, всегда без чужой помощи. А ей и не надо было помогать. Кто же в этом блядском мире протянет ей руку помощи? Одна лишь Алекса. Та, которой из-за этого нет. Из-за нее. Нет, привычка полагаться лишь на себя с самого детства крепко вцепилась в душу, засела под кожей и проела ее естество. Разлетаться в брызги и склеиваться – уже давно обычная рутина.       Хлоя недавно вновь была на грани. Ей не хватало лишь щепотки, и она бы снова рассыпалась. Но в самый последний момент ее спасли, неожиданно для нее. На нее нацепили пластыри "Хеля", "Принцесса", "Лис", "Лея", закрыли ими ее раны и придали ей форму. Лепили неаккуратно и грубо, но с настоящей непривычной заботой и вниманием. Ее "Хлоя" вдруг перестало быть просто именем. Оно обрело смысл, стало чем-то по правде важным. Ценным в мире, где она сама не представляет никакой важности.       Но с каждым разом восстановиться все труднее, и все более хрупким становится ее покарёженное "я", которое и не Я вовсе.       Простая цифра. Обычная татуировка. Такая же, как и многие другие на ее теле. Но по какой-то причине она стала стальной неподъемной наковальней, обрушившейся на ее сосуд.       – Хлоя, посмотри на меня. Хлоя, все хорошо.       Ничего не хорошо. В ее жизни никогда ничего не было "хорошо". Было лишь "Выжить" и "Терпеть". Что то положительное было лишь с Алексой и Лисами. Мельком проглядывалось в минутах тишины и веселья с командой, волнами накатывало в улыбке ее Алексы.       Но Лисы были эфемерностью. Несуществующей гранью реальности и сна, где все знали только Хлою, но не знали Николь. Все знали только язвительную и саркастичную, но отзывчивую нападающую. Но никто не знал про поношенную и истёртую Николь, девочку, что с ног до головы вымазана в крови и смраде.       Алекса была мечтой. Она была ее якорем, что держал на плаву. Ее солнечная улыбка, теплые руки, когда она со смехом утягивала Николь за собой, пробежаться по грязному и заброшенному банками берегу. Её крепкие объятия, что не приносили и грамма отвращения, когда она мурлыкала что-то по глупому девчачье ей на ухо. Алекса – несбыточное и самое яркое желание, которое она угробила своими руками. Которое сейчас больше сравнимо с овощем, нежели с человеком.       Но сейчас Хлоя погрязла в совершенно других воспоминаниях. Руки Харви на ее теле, сжимающие бедра до синих кровоподтёков, холодная сталь ножа и унизительные шлепки Рико, когда он заменял Харви, блядский собачий намордник, как доказательство отсутствия у нее прав. Рико издевался над ней, считал лишь за бесполезную шлюху в его пастели и беспомощную игрушку в его руках.       А Хлоя терпела. Потому что она терпит всегда, все и от всех. И это не гадко брошенное слово от левого пидора на улице, которого она затащит в переулок и изобьет до сломанных конечностей, если захочет. Она терпит другое, она терпит настоящее дерьмо и блядскую ненависть этого мира. Терпила? Может быть. Но она делает это потому что должна, потому что это единственный способ выжить.       – Хлоя, Нил.       Хлоя. Так болезненно для неё это вдруг отозвалось. Так потусторонне, так не по настоящему. Словно напротив тренера и не сидит копия ее матери, словно это не Убийца Николь, а обычная потерянная девчонка.       Хлоя впервые за последние минуты, а может и за весь день, осознанно посмотрела в глаза тренера. Вгляделась в каштановую радужку глаз в поисках чего-то.       Где же он? Где страх перед ее личностью? Где отвращение перед ее внешностью?       Ничего не было.       И это было до тошноты не правильно. Не так, как должно быть.       — Я не знаю, что делать. – Хрипло произнесла она сквозь зубы.       Она не просит о помощи. Она не верит в помощь.       — Дайте мне вам помочь— ответил Ваймак, и Хлоя опустила голову.       Ей всегда было страшно меняться. Менять привычки, взгляды, решения. Менять что-то заложенное в ней уже долгое время.       Пора ли менять свою позицию человека, что никогда не принимает от других помощь?       Когда ее тяжелое дыхание наконец выровнялось, Ваймак заговорил:       — Что, мать твою, случилось? Нил ничего толком не объяснил. Как только он чуть успокоился, то промямлил лишь что-то непонятное. Почему вы тут?       — Я соврал — признался Нил, пока Хлоя обессиленно отмалчивалась, продолжая пилить напряжённым взглядом потёртый безвкусный ковер у дивана. — Эндрю возвращается во вторник, так? Бетси уже должны были позвонить из Истхейвена. Если нет, вот-вот позвонят.       — Звонили еще вчера. При чем тут Эндрю?       — При всем.       — Это не ответ.       — Извините.       — Заткнись, — буркнул Ваймак, и Нил послушно умолк. Несколько минут прошло в тишине, затем Ваймак произнес, поглядывая на двух зажатых подростков: — Вы достаточно пришли в себя? Мне нужно осмотреть ваши раны.       — Вполне. – Отозвалась Хлоя, с трудом поднимаясь на ноги.       Нил встал рядом и вцепился в ее глаза забитым взглядом. Что ему могла сказать Хлоя? Собственно, абсолютно ничего. Все слова как по щелчку вылетели из головы, оставив лишь зияющую холодом пустоту в голове. Поэтому она лишь слабо покачала головой.       Из-за боли и скованности движений Хлоя и Нил никак не могли снять с себя одежду. Хлоя повернула голову к наблюдавшему за ними тренеру.       – Ножницы. – Коротко бросила она, и Ваймак без лишних слов удалился на кухню.       Поочередно они с братом сняли с себя слои одежды. Хлоя отбросила в сторону что-то похожее некогда на кофту, оставаясь в одних лишь штанах и обилии бинтов по всему телу.       Увидев шрамы, Ваймак не произнес ни слова. Промолчал и насчет количества бинтов, которым Хлоя обмотала грудь и живот, и насчет кровоподтеков, расплывавшихся вокруг повязок. Он лишь окинул швы опытным взглядом и по очереди их ощупал — крепко ли держатся. Хлоя стояла неподвижно, пока Нил ждал своей очереди на диване. Нитки на шве сбоку, под ребрами, разошлись, но эта рана уже практически затянулась. На всякий случай Ваймак нажал на нее, проверяя, не закровит ли, — подушечки пальцев остались сухими.       Сняв с Хлои перепачканные застарелой кровью повязки, он бросил их на журнальный столик. Хлоя не испытывала и капли стеснения, оказавшись перед тренером с голой грудью. Да будь она хоть на подиуме голышом, она бы испытывала дискомфорт лишь из-за холодного ветра. А Ваймак на нее даже не посмотрел. Прикинул, насколько серьезны раны, вышел. Хлоя услыхала, как на кухне открылся и закрылся ящик буфета, потом раздался шум льющейся воды. Ваймак вернулся с чистым смоченным полотенцем и небольшой аптечкой. Хлоя было хотела забрать себе в руки полотенце, но пальцы предательски отказались работать. Тренер лишь отпихнул ее руку, усадил рядом с Нилом на диван и начал оттирать с кожи запекшуюся кровь.       Хлоя почувствовала, как ее руку крепко сжали мазолистые пальцы Нила. Брат усталым взглядом прожигал дырку в полу, но продолжал успокаивающе поглаживать кожу ее ладони.       Она думала про Алексу. Алекса всем своим нежным и мягким естеством отвергала и боялась вида крови, но из раза в раз с решительным видом зашивала новые раны своей сводной сестры, без устали мягко причитая и лаская уши ворчливым упрёками. Их Хлоя была готова слушать как колыбельную перед сном.       – "Я же за тебя переживаю!"       К горлу подступил горячий ком, Хлоя поспешно заморгала, силясь отогнать образ.       — Когда-нибудь нам придется поговорить, — глухо произнес Ваймак, закончив обрабатывать раны Хлои и переключаясь на Нила.       – Не сейчас, тренер, – сказала Хлоя.       — После финала, — кивнул Нил. — После того как мы разобьем «Воронов». Мы расскажем вам все, что вы хотите знать. Даже правду.       — Поверю, только когда это случится.       Ваймак унес из комнаты грязные бинты и полотенце. Хлоя заебанно закрыла глаза и выпустила из лёгких весь воздух. Рядом послышалось копошение и гулкие глотки. Хлоя чуть прикрыла веки и косо глянула на брата, опрокидывающего в себя стакан тренеровского виски.       — Я думал, ты не пьешь, — заметил Ваймак, появляясь в дверях.       — Вообще-то не пью, — подтвердил Нил. — Только в исключительных случаях. Мы использовали алкоголь вместо обезболивающего, потому что не могли рисковать, обращаясь к врачам. Слишком много вопросов, слишком много потерянного времени. Безопаснее заглушать боль спиртным. — Нил сжал кулак и положил его на колени. — Достаточно, тренер? Такой вот аванс правды до конца сезона.       — Да, — ответил Ваймак, — От тебя пока достаточно.       Его взгляд остановился на Хлое. Она отвела взгляд, мелко передёрнула плечами.       – Мои таблетки оказались обыкновенной наркотой, а я была здорова. Не было никакой биполярки тренер, мне просто напиздели и испоганили мою жизнь ещё больше.       Ваймак ничего не ответил. Казалось, он уже не мог удивляться, поэтому лишь скупо кивнул. Он наложил на раны свежие повязки и снова уселся в свое кресло. Повисла тишина. Ваймак поочередно смотрел на Нила и Хлою, а та состроила как можно более спокойную мину и взглядом вселенской заинтересованности разглядывала интерьер, словно те скупые фолианты книг про экси были куда важнее данного разговора.       — Я ничего не подписывал, — Сказал вдруг Нил, коснувшись пальцем татуировки на скуле. — Он подсовывал мне контракт, но я его не подписал. Он не смог меня заставить.       – Он просто грезил, чтобы мы вошли в их команду, – с отвращением процедила Хлоя, упираясь взглядом в небольшую стеклянную статуэтку на полке. – Возомнил себя Господом, а сам лишь ничтожная муха. Ничего так и не добился, ни от меня, ни от Нила. Так что все как и было. Мы – лисы.       — Само собой, — сказал Ваймак.       Нил кивнул и посмотрел на часы. До полуночи оставалось пять минут.       — Посмотрим, как опускается шар? Хочу загадать желание.       — Новый год это не падающая звезда. – Скосила глаза на брата Хлоя. Тот неопределённо пожал плечами, понуро качнул головой.       — Меня и шар устроит.       Ваймак выудил из-под подушки пульт и включил телевизор. Комната наполнилась музыкой и оживленным шумом. Камеры плыли над многолюдной площадью, на сцене выступал оркестр. Хлоя бегала взглядом по зрителям, в надежде уцепиться за знакомое лицо. Пусть и знала, что не рассмотрит.       Хлоя бросила взгляд на зажатый в руке мобильник. Заряда хватало лишь на пару минут, ведь неутешительные 4% многого не обещали. Несмотря на это, девушка успела напечатать всего три слова "С новым годом" и отправить групповую рассылку всем Лисам. Она знала как никто другой, что у Эндрю в Истхейвене нет возможности воспользоваться телефоном, но все равно отправила поздравление и ему.       Ответы посыпались почти сразу. К тому времени, как на экране телевизора появился отсчет последних секунд уходящего года и сверкающий шар начал плавно ползти вниз по флагштоку, Хлоя уже получила поздравления от всей команды. Большинство эсэмэсок были набраны заглавными буквами и содержали запредельное количество восклицательных знаков. И хотя в Рождество ни Хлоя, ни Нил не ответили ни на одно сообщение, сейчас Лисы явно обрадовались тому, что они вышли на связь. Они стали членами их семьи, а они — их. Это стоило всех порезов, ушибов и боли.       Шар опустился до нижней точки. Наступил январь. Новый год. Оставалось два дня до возвращения Эндрю, одиннадцать дней до первой игры чемпионата и четыре месяца до финала.       Хлоя почувствовала, как с решимостью и уверенностью сжимаются ее кулаки.       Она больше не будет терпеть.       Она больше не будет молчать.       Она больше не не та, кем привыкла быть.       Она больше не будет запрещать себе просить о помощи.       Теперь ей будет помогать Николь Веснински