И ему дано счастье

      Когда Норман добрел-таки до назначенного места, то заметил Итана — тот, по-видимому, уже давно ждал Нормана. Джейден еще издалека видел, как его друг метался из стороны в сторону, нервно кусая ногти.       Марс был в курсе планов Нормана, так что его пропажа утром не казалась Итану загадкой. О мероприятии Джейден предупредил друга еще до поездки в Кенмор. Несмотря на предупреждение Нормана об отъезде, Итан ожидал от него хотя бы небольшой записки на столе или одно единственное короткое смс в телефоне. Однако Итан ничего не получил — Норман, по своей дрянной привычке, ушел молча.       Заметив приближающегося изувеченного Нормана, Марс напрягся сильнее: на лице его друга красовались припухлости и зреющие синяки, с подбородка крупными тягучими каплями стекала бордовая кровь, из-под рванной одежды виднелись ссадины и ободранные участки кожи. И ширинка — Норман даже ее в порядок не привел, так и оставил расстегнутой.       Итан впопыхах подбежал к Норману, ухватился за плечи друга и впился в его глаза своим, казалось, обезумевшим от ужаса взглядом.       — Норман, что с тобой слу       Норман отмахнулся, скинул руки Марса со своих плеч и направился прямиком к машине. Ему не хотелось говорить или тем более что-то объяснять. Ему хотелось в душ. Смыть себя спекшуюся кровь, куски грязи и остатки впившихся на асфальте мелких камней в кожу. Прочистить ногти от могильной почвы. Содрать с себя следы прикосновений отчима: с колена, с бедра, с паха. Отрезать себе прокусанную мочку уха, счесать остатки дыхания ненавистного мужчины с шеи. Норману хотелось в душ. Простой и теплый.       Он открыл машину, неестественно сел на кресло рядом с водительским сиденьем и равнодушно уставился впустоту. Итан, последовав за другом в салон, оперся о руль локтем, развернулся к Норману и присмотрелся к его лицу. Немного погодя, он потянулся к бардачку, порылся в нем и, наконец нащупав незамысловатую аптечку, достал вату и антисептик. Разорвал маленькое белое облако на несколько кусочков: два протянул Норману, другие три обдал содержимым бутылька.       Норман медленно перевел взгляд с лобового стекла на протянутую руку и так же медленно возвратил голову в начальное положение. Норман не двигался. Норман, казалось, даже не дышал. Его грудь сдавливало, внутренности мешались в одно сплошное месиво, не позволяя трезво мыслить и мыслить вообще.       — Заткни нос, у тебя кровь хлещет, — нет реакции: Норман продолжил неподвижно сидеть. — Норман.       И снова ноль внимания.       Марс бережно взялся пальцами за острый подбородок Нормана, неспешно повернул его лицом к себе, слегка запрокинул голову и вставил ватки в окровавленные ноздри. Вернул положение его головы в исходное и продолжил оказание своеобразной первой медицинской помощи: приложил к его раздраженному, окрашенному в красный цвет уху смоченную антисептиком ватку, слегка провел по коже и обработал ранку.       — Так, остальным в больнице займутся, — Итан небрежно отбросил вату с бутыльком куда-то назад и взялся за рулевое колесо. — Поехали.       — В отель, — сдавленно прохрипел наконец Норман. — Отвези меня в отель.       За всю дорогу Норман так и не перевел равнодушный взгляд с лобового стекла, ни разу не взглянул на спутника. Ехал молча и не двигался. Норман замер, для него время будто остановилось: сейчас он ничего не чувствовал. Все его мысли заняты одним — душем.       Через пятнадцать минут машина наконец остановилась. Норман пытался открыть дверь, но рука продолжала обессилено свисать с колена. Выбраться из авто ему помог Итан: потянул за ручку, ухватился за талию Нормана, его руку закинул себе на плечо. Норман еле шел, нет, он полностью повис на Марсе и плелся, чуть перебирая ногами.       В холе с ресепшена уставилась пара любопытных глаз, но сотрудник учтиво промолчал: не его дело. Преодолев два лестничных пролета, Итан завел Нормана в свой пустой номер, усадил на кровать и помог стянуть пальто. Руки Нормана не слушались, тело обмякло полностью: Марс будто раздевал маленького ребенка. Покончив с верхней одеждой и пиджаком, Итан потянулся к галстуку, развязал его и снял через понурившую голову Нормана. Приступил к пуговицам; медленно расстегивал их по одной, начиная с ворота.       — Я сам, — Норман наконец поднял руки, слабо оттолкнул Итана и попытался снять рубашку: пальцы путались, пуговицы не поддавались. — Черт.       — Позволь мне, — Итан продолжил.       Покончив с застежками, Марс аккуратно раздвинул края некогда белой рубашки: за разодранной тканью показался торс Нормана — весь в фиолетовых синяках и красных ссадинах. По рукам тянулись полосы рванного эпителия. Итан вдумчиво провел по бледной измученной коже в области боков кончиками пальцев, сводя прикосновения к животу — по изученным участкам расплывался самый темный и крупный синяк.       — Норман, откуда это, — Итан посмотрел в глаза друга: они все еще передавали полное равнодушие и усталость. — Так, ладно.       Стянув с Нормана черные рванные брюки, Итан откинул их в сторону, подхватил Джейдена под локоть и повел в ванную. Поставил друга у раковины, найдя для него опору в кафельной стене, и притронулся к резинке трусов. На руку Марса тут же легла ледяная ладонь Нормана.       — Не, — Норман поперхнулся и закашлялся; секундой позже согнулся и ухватился за живот. — Не надо. Я сам.       — Норман, ты даже стоять не можешь, — Итан приподнял его за плечи и завел в душевую кабину. — Мне уже не впервой тебя раздевать.       И правда, они с Итаном даже не обсуждали тот случай — тогда Норман сблевал на его куртку в собственной квартире и повалился на пол без сознания. Одна деталь не могла остаться не замеченной — утром ведь Джейден был в другом нижнем белье, еще и в постели, бережно укутанный одеялом. Воспоминания прошибли Нормана неприятным током, стало немного стыдно, но ему сейчас не до этого. Слишком больно для того, чтобы думать о нормах приличия; больно морально и физически.       Итан вновь ухватился за резинку трусов и, чтобы не смущать Нормана, не глядя вниз, потянул боксеры к стопам. Норман оперся руками о спину Итана, когда тот присел и помог другу поднять поочередно ноги. Лодыжкой откинул трусы в сторону, выпрямился. Неожиданно встретился взглядом с Итаном. Дыхание Нормана сперло.       Дежавю.       Неприятное чувство сковало тело, парализовало конечности. По рукам прошелся жалящий лоскут, в висках загудело, сердце пропустило удар. Норман прочувствовал болезненный мощный толчок в груди. Нависла неловкая атмосфера, тишина отозвалась звоном в ушах. Хотелось отвернуться, скрыться, остаться одному, но Норман не мог шелохнуться — даже зрачки неподвижны; они с испугом вглядывались в распахнутые глаза Итана. Отчего-то и Итан не торопился разрывать зрительный контакт. В выражении лица Нормана читалось смятение, в лице Итана — интерес. Легкий, зарождающийся. Но его Норман ни с чем не спутает. Уже нет.       По голове прошелся теплый напор воды; капли струями стекли по плечам и устремились вдоль худого тела Нормана. Итан, незаметно для Нормана, включил кран, и тоже промок. Тонкая ткань футболки просвечивала очертания пресса и сосков. Норман опешил — и почему он вообще обратил на это внимание?       Итан прочистил горло и напряженно улыбнулся.       — Позже и мне понадобится душ.       Фраза вышла скомканной и двусмысленной. Стало неудобно. И на этот раз обоим.       Итан увел взгляд, неловко запустил напряженную руку в волосы и отступил. Схватил аккуратно сложенное полотенце, закинул на голову и молча вышел из ванной. Норман остался один. Он развернулся к лейке и уткнулся лбом в нагретый от горячей воды кафель. Норман стоял в полной растерянности, мысленно прогоняя воспоминания о недавних событиях: о мрачных похоронах, об отвратном и свалившемся с неба тяжким грузом отчиме, о какой-то слишком странной и донельзя интимной ситуации с Итаном.       Норман простоял под душем, утапливая себя все глубже в сознании. Время проходило незаметно. Вполне возможно, пролетело около двух часов — Норман и не считал вовсе, он забылся. Быть может, Норман простоял бы так еще столько же, но его отвлек глухой звук — в дверь постучал Итан. Мужчина поинтересовался самочувствием друга. Норман ответил вяло, ибо сейчас для него выдавить хоть слово — уже неимоверное усилие. Но своим откликом он смог успокоить взволнованного Марса, хотя бы на время. Немного погодя, Норман все же решился закончить с душем и вернуться к Итану.       Джейден перекрыл воду, вышел из кабинки, потянулся за полотенцем к батарее, но сразу отдернулся: от движения его туловище сковала тугая боль. Он жалобно провыл. На звуки ринулся Итан — он бесцеремонно ворвался в ванную и сразу подбежал к Норману: казалось, все это время Итан стоял под дверью и внимательно вслушивался в издаваемые Норманом звуки — конечно, из безобидных помыслов; из-за собственного беспокойства.       Итан перехватил повалившегося набок Нормана, подставил свое плечо, закинул его руку через свою шею и подал ему полотенце. Помог вытереться, проводил до кровати и бережно усадил на мягкий матрац. Поднялся за одеждой Нормана в его номер, взял с кровати тот же домашний наряд, что был на Джейдене прошлым вечером, и вернулся в свою комнату. Одел Нормана, сел перед ним на корточки и оперся ладонями о край кровати по обе стороны от бедер Нормана. Итан внимательно разглядывал побитое лицо друга и его изувеченное тело.       — Теперь ты наконец расскажешь? — хмуро выдавил Итан.       — Я был на похоронах, — пытаясь уйти от ответа, Норман все еще продолжал строить из себя невинность: говорил тихо и прятал собственные глаза за мокрыми волосами.       — Норман, я серьезно.       — Я тоже, — и снова их взгляды встретились, но не на долго — Итан обреченно опустил голову и устало выдохнул.       Марс встал, подошел к входной двери, снял с крючка свою куртку и накинул ее на плечи. Пожелал Норману добрых снов, хоть сейчас во всю и простиралось дневное небо, и покинул комнату. Норман с облегчением повалился на кровать. Его глаза моментально сомкнулись, через мгновение Норман засипел — на парня навеял непробудный крепкий сон.

***

      Норман осмотрелся: ничего не видно. Темно, просторы преграждал кромешный мрак. Холодно. И сыро. Это явно не то же помещение, что Норману приходилось встречать в своих снах (или галлюцинациях, Норман уже и сам не различал).       На спину легла пронизывающая до костей ледяная ладонь. Норман обернулся — ничего. Касание последовало вновь, но на этот раз холод прошелся по локтю — и снова ничего. Такое же прикосновение к груди, рукам, ногам, шее, лицу — Нормана обложили тянущиеся из пустоты толстые руки. Морщинистые руки, руки старика. Они цеплялись за кожу ногтями, царапали и оставляли следы, драли волосы, дергали голову из стороны в сторону. Зловещие плотные пальцы тянули Нормана вниз, в черную жижу, в пустоту, в бездну. Норман вновь задыхался. Он пытался кричать, но голосовые связки не слушались; с губ срывался лишь сдавленный хрип.       Что-то холодное стекло по виску, задело ухо и впиталось в волосы. Капли пота. Норман ощутил под собой неприятно сырую подушку. Открыл глаза — та же комната. Номер Итана. Из изменений лишь сменившейся ночным небом дневной свет. Шум дождя стих. Лицо омывало приятным морозным ветерком. Норман устроился поудобнее на подушке и вжался головой в плотную набивку, запястьем потер глаза и поморщился. Голова гудела, все тело безбожно ныло; при малейшем движении у Нормана сводило челюсть — не стоит ли провериться в больнице? Ощущения настолько мучительные, будто у Нормана все кости разом переломались. В горле пересохло. Норман попытался привстать, но прошедшая по рукам тупая боль тут же повалила его обратно на постель. Он дергано выдохнул и взвыл — не шевельнуться.       — Черт, — досадно выругался Норман и сожмурил глаза.       Он попытался уснуть, но жажда продолжила нарастать. Норман мысленно подготовил себя к захлесту пренеприятных ощущений, затаил дыхание и слегка потянулся на локтях — пульсация ударила в виски, руки изрешетило жжением и покалыванием, по ногам прошлась мощная судорога. Хотелось броситься обратно на кровать и никогда более не шевелиться, но потребность в холодной воде не позволяла Норману сдаться. Безбожно хотелось пить. А может уже и выпить — хоть какой-то анестетик.       С немым криком и першением в горле он все же сел, опустив стопы на пол: кожу тут же покрыли мимолетные мурашки, следующие от холодной ковровой поверхности. Норман, настраиваясь, выдохнул, оперся руками о края кровати и привстал. Его поясницу заклинило, ребра больно стянуло, бедра свело.       Доковылять до холодильника ему удалось лишь спустя добрых пять минут, хотя расстояние не превышало и восьмидесяти дюймов. Он шаркал по ковру ногами, медленно перебирался по комнате и искал опору во всем, что попадалось под руку. И, наконец настигнув маленький ящик, Норман наклонился к холодильнику — по спине тут же прошлась резкая линейная боль и безжалостная колющая дрожь — и потянул дверцу на себя: внимание привлекли несколько яблок, какие-то контейнеры с едой, коробка сока и вода. С трудом дотянувшись до стекла, Норман надавил на крышку и прокрутил ее, но та не поддалась. И со второй попытки тоже. Да и с третьей. Жажда все нарастала, как и раздражение.       — Блядь! — Норман выронил бутылку; та с глухим стуком упала на мягкую поверхность и покатилась в сторону. — Как же я смешон.       Подоткнув лицо ладонью, Норман обмяк: на щеках показались теплые слезы. Редкие капли медленно стекали по коже, оставляя на губах соленый вкус.       Как же заебало.       Решив больше не мучаться с водой, Норман потянулся за соком. Крышка коробки стремительно быстро открылась, и наконец губами Норман коснулся горлышка. Освежающая апельсиновая жидкость холодком прошлась по горлу и желудку, живот сразу приятно сократило.       Утолив жажду, Норман закрыл коробку сока, поставил ее на место и захлопнул холодильник. Добрел до ванной, неуверенно окинул себя небрежным взглядом в зеркало и ужаснулся. Свежий синяк на переносице и отек под левым глазом, разодранная щека, грязная от спекшейся крови мочка уха. Зеленые, почти что черные пятна на груди и боках, бесконечные ссадины на руках. Торчащие ключицы и ребра, хилые плечи. Красные, влажные и такие уставшие глаза. Глаза, полные разочарования и страха. Смятения и боли.       Норман молчал. Он не узнавал себя, не мог поверить в то, что всего за неделю он превратился в убожество. Он ведь всегда был в теле, с подтянутой фигурой, очерченным прессом, подкачанными бицепсами. Лицо его всегда было сосредоточенным, кожа на несколько тонов естественнее и живее, можно сказать, когда-то она была румяной. Не такой бледной или даже серой, чуть ли не зеленой. Забавно, ведь и раньше Норман не мог терпеть свое отражение и себя самого, хотя выглядел он куда лучше. Моложе. Счастливее. Хоть и до ощущения счастья ему всегда было далеко. И сейчас далеко.       Норман схватился за живот, наклонился и прокашлялся — по белоснежной керамике тут же распластались кроваво-красные мазки. Внутренний разрыв это или же последствия трахеопищеводного свища, про который Норман позабыл — он не знал. Да и, в целом, ему плевать. Кровавый кашель частый его спутник, а потому Норман равнодушно смыл бордовые пятна с раковины и ополоснул лицо водой. Внимание привлекли еще не зажившие костяшки, местами покрытые плотной темной коркой. Из-за воды те сразу защипали; Норман поморщился и вздернул губу. Терпимо. Затесавшаяся внутри боль Нормана куда сильнее.       Остальное время Норман провел в постели. Ему не только сложно двигаться; ему сложно дышать, сложно думать. Сложно жить. Норман устал. Слишком устал. Даже для себя. Ему хотелось добыть яд и без сомнений выпить отраву — это была его третья мысль о суициде.

***

      Дверь щелкнула и приоткрылась, из-за нее послышался задорный детский смех. Шон вбежал в комнату, кинул что-то на стол и прыгнул на кровать с радостным визгом. Норман приподнялся с постели и посмотрел на веселого мальчика, заливающегося смехом.       — Мистер Норман, — Шон продолжал прыгать на кровати, чем-то бодро размахивая. — Мы купили вату! Будете?       Норман попытался изобразить удивление на своем безразличном лице, но вышло скомкано и, отнюдь, недостоверно.       — Та-ак, Шон, уже поздно, не шуми, — Итан также прошел в комнату, рывком схватил мальчика, прижал спиной к своей груди и прокрутил несколько раз. — Еще пару вертолетов и ты идешь в душ.       Шон продолжал смеяться в сильных руках отца. Итан сдержал свое обещание и уже через нескольких таких витков отпустил слишком уж активного для позднего вечера мальчика. Тот вприпрыжку побежал в ванную; за щелчком двери последовал шум воды.       Итан сел на край своей кровати, в которой и проспал весь день Норман, и посмотрел в уставшие бледные глаза друга.       — Как ты? — в его голосе промелькнули нотки сочувствия и даже некоторой жалости.       — Жить буду, — хотел было ухмыльнуться Норман, но вместо этого поморщился: тупая боль вновь прошлась по его телу.       На скрытое одеялом колено легла большая ладонь и слегка сжала сустав.       — Норман, — серьезность Итана не внушала доверия; от его низкого голоса дыхание Нормана сперло. — Завтра поедем в больницу.       — Это лишнее, — Джейден закатил глаза и увел взгляд. — Со мной все нормально.       — Это не обсуждается, — Итан встал, отошел к входной двери, а вернулся уже с плоской картонной коробкой. — Мы с Шоном решили на вечер взять пиццу.       Привычной успокаивающей улыбки на лице Итана не было. Вместо нее беспокойство, волнение. Норман не любил, когда его жалели. Жалость для него отвратительна. Она — показатель слабости, ее подтверждение. Норман сдержанно кивнул. Больше они не говорили.       Через несколько минут вернулся Шон. Он радостно подбежал к своей кровати и драматично плюхнулся на одеяло. Итан тут же налетел на него сверху и, ухватившись за бока сына, начал щекотать. Мальчик звонко смеялся и пытался вырваться, но, конечно, его силы заметно уступали, а потому он беспомощно дергался под тяжелой тушей отца. Итан тоже смеялся, и Нормана это заставило улыбнуться. Слегка.       — Ну что, какой сегодня фильм посмотрим? — Итан наконец высвободил сына от собственных пыток и уселся на кровати перед телевизором, увлеченно листая каналы.       — Трансформеры, Трансформеры! — верещал Шон, ухватив Итана за шею со спины. — Хочу Трансформеров! Оставь!       — Ладно-ладно, — Итан перестал тыкать кнопку пульта и скинул балующегося Шона. — Вы начинайте есть, я пока в душ схожу.       Итан скрылся за стенами ванной и оставил Нормана с Шоном наедине. Шон, казалось, слишком увлекся фильмом, и про существование Нормана вовсе позабыл. Но Джейдену отчего-то очень хотелось поговорить с сыном Итана, сблизиться с ним.       — Шон, — неуверенно и как-то сбивчиво начал Норман. — Куда вы ходили?       — Сначала на встречу с каким-то дядей, — Шон, не отвлекаясь от просмотра, не сразу услышал вопрос. — А потом пошли в парк развлечений.       — И как тебе, понравилось?       — Не очень, — Шон посмотрел в пол и свесил голову. — У нас в городе он больше и лучше. Здесь очень мало атр, актр, аткра       — Аттракционов? — вопрос звучал скорее как факт, но Шон не обратил на это внимание, довольно кивнул и снова уткнулся в телек. — Ничего, скоро вернешься домой и сможешь повеселиться.       Нависла немая пауза. Норман даже смог заставить себя пару минут посмотреть непонятный и не особо интересный ему фильм — он, кстати, все же вызвал у Нормана какой-то внутренний отклик.       — Мистер Норман, а Вы с нами пойдете? — Шон обернулся и наивными глазами посмотрел на Джейдена — его вопрос поверг Нормана в легкий шок.       — Ну, — только и смог выдавить Норман.       Его прервал вернувшийся из душа Итан: от него приятно пахло гелем, с волос капала вода, местами влажная футболка прилипала к ключицам и груди. Осознав, что Норман как-то уж слишком долго, не моргая, смотрит, нет, откровенно пялится на спутника, Джейден смущенно перевел взгляд на телевизор и прочистил горло. Итан, кажется, не заметил этого любопытного, отчасти голодного взгляда друга. Он беспардонно упал на кровать Шона и потянулся к пицце. Открыв коробку и кинув ее на прикроватную тумбу между кроватей, Итан взял кусок и жадно вцепился в сочное тесто, тут же блаженно прогудев.       — Налетайте, ну же. Очень вкусно.       Шон и Норман последовали его примеру. Мальчик буквально вгрызался в горячую пиццу, делая большие куски. Норман, явно заставляя себя, ел медленно и аккуратно. Отец и его сын заворожились фильмом и что-то бурно обсуждали. Норман же, спустя долгое время наконец покончив с несытным ужином, рассматривал запахнутые занавески.       Вечер прошел быстро и незаметно, плавно перейдя в ночь. Но сегодня Норману не было так комфортно, как в прошлый раз. Его гложили мысли. В основном об Итане, как ни странно. Норман все чаще стал замечать свою тягу к нему: потребность в разговорах, долгих и таких же душевных, что у них уже успели случиться. Которые он, казалось бы, не особо то и искал с другими. Вернее вообще не искал. И почти никогда, за одним известным исключением.       Ближе к полуночи Норман все же решил вернуться к себе. Он помог Итану уложить Шона спать, снова рассказал ему сказку, но уже короткую, да и повествовал Норман как-то устало и без особого энтузиазма. Как только мальчишка задремал, Норман накинул местный халат и попрощался с Итаном. Правда, мужчина снова увязался за Джейденом, аргументировав это тем, что не отпустит его, пока не убедится в безопасности Нормана. Будто он — беззащитный котенок, который не в силах помочь себе сам. Это показалось Норману забавным и вместе с тем милым.       И вот они уже у номера Нормана. И вот Итан уже открывает дверь и без приглашения оказывается внутри. И вот он садится на кровать, подзывая друга к себе, и ждет. Ждет объяснений. Норман неуверенно подходит к Итану и встает напротив, неловко переминаясь с ноги на ногу. Его руки скрещены на груди, слабые бледные пальцы сжимают ситцевый белый халат под настойчивым взглядом Итана. Тот не двигается, казалось, даже не дышит — он выпытывающе ждет и даже не думает начинать первым, демонстративно напрягая скулы и сжимая челюсти.       Атмосфера давила. Темно; пробивающийся неестественный холодный свет уличного фонаря; гробовая тишина. И только издалека доносились приглушенные разговоры гуляющих на улице людей.       Норман смотрел на Итана, а Итан, снизу-вверх, на Нормана. И оба молчали. Наконец Джейден сглотнул — слишком громко для настолько интимной тишины — и начал.       — На похоронах я встретился с Чарли. Мой отчим. Он, — Норман повременил с продолжением, пытаясь подобрать слова. — Неприятный человек.       — Вы поругались? — Итан и сам понимал, насколько глупый вопрос задает, но иначе из Нормана ничего не вытянуть.        — Все куда, — Норман с усилием прочистил горло. — сложнее. Он не простой человек. Жестокий. Больной. Он       Паника нарастала, Норману становилось все хуже, а подбирать слова представлялось все более сложной задачей. Итан хотел было встать, но Джейден жестом ему запретил, заверив в своем нормализованном состоянии.       — У меня были сложные отношения с матерью. Она меня не любила. Наказывала. По поводу или без него. За все. А что до Чарли, — он выдержал паузу. Тусклая тень фонаря осветила его пустые бездонные глаза. — Он баловал. Какое-то время. А потом стал уезжать. Часто и надолго. Я никогда ему не доверял, но даже с тем, я и подумать не мог, что этот человек настолько       Плечи Нормана дрогнули, пальцы ослабли на тонкой ткани, выпуская ее из рук. Итан еле сдерживал себя: мгновение — и он бы накинулся на поникшего, такого несчастного Нормана. Ему до сумасшествия хотелось обнять друга, прижать его к себе и быть рядом до утра, до конца поездки, да до конца жизни. Казалось бы, Норман — мужчина, следователь ФБР в прошлом, конченный карьерист, с которым опасно иметь дело. Но сейчас он самое настоящее, живое воплощение измученного, изуродованного изнутри мальчишки — такого потерянного, хрупкого и одинокого.       — Он тогда приехал из командировки. Вроде все было как обычно. Но, — прерывистое дыхание сбило Нормана с толку, он замолчал.       — Что? — хрип Итана намекал на нестерпимое желание знать правду. Всю, без умалчиваний.       — Он зашел в комнату. Бросил меня на кровать. Душил, трогал и       Норман не мог. Он не мог сказать этого вслух. Над ним совершили насилие. Сексуализированное. Будучи ребенком, Норману пришлось стерпеть издевательства отчима: удушье, мерзкие касания, мастурбацию. Отголоски прошлого всплывали четкими картинками — будто отчим и сейчас стоит у бездыханной физиономии Нормана и смотрит, скалится в издевательской улыбке и тянет свои противные руки к хрустальному детскому телу.       — Теперь ты знаешь больше.       Норман рвано вздохнул и замолчал. Он стоял неподвижно. Дрожь в теле бесследно унялась, плечи замертво опустились. Взгляд остался таким же пустым. Безразличным. Скверным.       Итан ничего не сказал. Он встал с кровати, сделал шаг навстречу к Норману, раскрыл руки. Робко коснулся его запястий, притянул к себе, обвил его талию и прижал к своей груди. Широкой, теплой, внушающей доверие и дарящей чувство защищенности.       — Я не позволю кому-либо притрагиваться к тебе. Никогда.       Они утопали в близких, теплых и таких трепетных объятиях. Итан ласково гладил лопатки Нормана, пальцами вел по позвоночнику и возвращался к загривку. Руки Нормана какое-то время изнуренно свисали вдоль собственного тела — он толком никак не реагировал на поддержку Итана. Однако позже Норман признался себе в том, что ему так не хватает понимания, тактильности, любви. Норман мечтал о неподдельной, беспредельно родной, незнакомой ему близости. И не с кем-то, а с Итаном Марсом. Норман медленно, очень неуверенно и без раздумий неловко коснулся кончиками пальцев плеч Итана, с замиранием сердца прошелся по спине ладонями и остановился на пояснице. Он уткнулся носом в ключицу Итана и боязливо сжал пальцы на его коже.       Норман тяжело и редко дышал, иногда трясся или шмыгал носом, но не плакал. Отчего-то преследовавшее последние сутки желание разрыдаться сейчас сбивало настолько уютное, разливающееся светом и надеждой ощущение внутри. Норману хорошо до одури. Норман чувствует себя нужным. Норман влюбляется.