Дело о (не совсем) неразделённой любви

Глава тринадцатая

Всеобщие "вьетнамские" флешбэки

Школа святого Иллариона, декабрь 2024 Монти знал, что заснуть не сможет; он понял это, как только Эдвин и Чарльз ушли. Прежде чем раствориться в тёмном лакированном дереве двери, Эдвин даже не обернулся. "Неужто ты ожидал, дурачок, что он пожелает тебе спокойной ночи?" Монти вздрогнул и по-птичьи завертел головой. Ничего, это всего лишь игры разума, его несчастного разума... Эстер здесь нет, её забрала Лилит, она не вернётся. Монти помнил, как почувствовал последний всплеск магии ведьмы – неистовый и полный отчаяния, словно предсмертный крик. Сомнений быть не могло – бессмертная Эстер Финч наконец мертва. – Мертва... – сдавленно прошептал он. – Хм?.. Чего говоришь?.. – встрепенулась придремавшая было Кристалл. – Да так... Просто... – Монти с наигранным интересом принялся водить пальцем по узору на покрывале. Извилистые дорожки орнамента его почти успокаивали. – Сгоняю в душ. – Кристалл резко встала с кровати и направилась к брошенной подле трюмо дорожной сумке. – Я быстро. Никому не открывай. Наши, сам понимаешь, и так зайдут. Прижимая к груди объёмную косметичку, она скрылась за дверью ванной комнаты. Монти подумалось, что, если верить репутации школы, не только Эдвин и Чарльз здесь способны презреть все мыслимые замки, но счёл разумным промолчать. Он дождался, когда звук льющейся воды за стеной наберёт силу, и медленно спустил ноги на устланный мягким ковром пол. Поколебавшись (робость в душé вóрона спорила с любопытством), Монти подошёл к окну и воровато заглянул в щёлочку промеж тяжёлых портьер. Его взору открылся вид на внутренний двор школы – идеальный архитектурный квадрат в обрамлении строгих стен, чуть припорошенный снегом, в центре – круглый фонтан с низкими бортиками, спящий до весны под плотно пригнанными досками; на получившемся возвышении – светящаяся электрическими гирляндами рождественская ель. Монти кончиками пальцев чуть отодвинул портьеру и пригляделся: холодный белый свет многочисленных лампочек неплохо освещал середину школьного двора, в углах же, будто сполохи тёмного пламени, вились таинственные тени. "Откуда там электричество берётся? Проводов-то вроде как нету..." – изумился он про себя, задумчиво разглядывая рождественскую инсталляцию. Юный Монти Кроули в бытность свою вороном-фамильяром условно бессмертной ведьмы успел по верхам нахвататься разрозненных, пусть весьма разносторонних, знаний о человеческой культуре, однако с трудом понимал, как и почему работают те или иные людские изобретения. Что ж... тогда он всем этим не слишком интересовался, ибо без надобности было. Теперь же ему пришло на ум, что придётся спешно навёрстывать упущенное, во-первых, чтобы выжить в этом бескрайнем по сравнению с Порт-Таунсендом мире, во-вторых, чтобы не вызывать в дальнейшем у одноклассников, а тем более у преподавателей подозрений. Погружённый в размышления о том, что нужно о стольком расспросить Кристалл и Эдвина (Чарльза он опасался), Монти, ещё немного приоткрыв шторы, отрешённо созерцал неосвещённые окна соседнего крыла: круглые стёкла в частых башенках под крышей – наверное, чердак; ровные ряды строгих чёрных прямоугольников на фоне светлых стен – третий этаж, второй... Как провалы пустых глазниц. Здание школы – при всей обыденности – отчего-то показалось жутковатым, будоражащим дремлющие в воображении страхи. Вдруг взгляд Монти привлекло какое-то движение. Он прищурился и мысленно возблагодарил неведомые силы за острое зрение: кто-то распахнул самое дальнее – угловое – окно на первом этаже. Монти захотелось сделать то же самое, рука его будто сама потянулась к раме, но он не осмелился – лишь затаив дыхание наблюдал за одинокой фигурой. На мгновение свет пламени зажигалки осветил узкое бледное лицо в обрамлении чёрных, как у него, волос, и снова стало темно. Неведомый курильщик отступил от окна. Теперь Монти мог видеть лишь тлеющий оранжевато-алым кончик сигареты. Он, не отдавая себе в том отчёта, с какой-то непонятной жадностью считал редкие рваные облачка дыма, вырывающиеся из открытого окна в безветренную декабрьскую ночь. Десять затяжек – и курильщик исчез. Монти отчего-то подумалось, что то была девушка; ему даже почудилось, что он расслышал, как глухо хлопнула, возвращаясь на место, тяжёлая рама, но это тоже, скорее всего, была только игра разума.

***

– Чего там такого интересного углядел? – Вопрос Кристалл застал Монти врасплох, и он резко отшатнулся от портьеры. Кристалл Пэлас фон Ховеркрафт, с мокрыми волосами, в облаке незнакомых запахов (Монти различил ягодный гель для душа, дезодорант и какой-то тяжёлый, как будто ореховый, обертон – наверное, лосьон для тела) подошла к нему вплотную и испытующе заглянула в глаза. – Там... какая-то девушка курила... – Монти неуверенно повёл чуть дрожащей рукой, будто усомнившись, а не привиделось ли ему всё. Не проронив ни слова, Кристалл мягко его отстранила, опасливо заглянула за портьеру и, конечно же, ничего, кроме рождественской ели на фоне трёх рядов неосвещённых окон, не считая чердачных, не увидела. – Ты уверен? – спросила она, не поворачивая головы. – Где именно? – Первый этаж напротив, справа, в самом углу, – проговорил Монти и зачем-то добавил очевидное: – Последнее окно. – Я б сказала, что такого быть не может... – Кристалл напоследок цепко оглядела двор и рывком задёрнула шторы. – Но в нашем случае может быть всё что угодно. – Честное слово... – начал Монти, которого внезапно обуяло непонятное желание оправдаться. – Я не лгу! Толком не разглядел, но... – А я и не говорю, что лжёшь, – отвечала Кристалл покладисто. – Просто, понимаешь, напротив нас, если верить плану школы из записной книжки Эдвина, учебное крыло. Сам посуди: кто будет сидеть в классе после отбоя, к тому же за день до начала каникул? Даже чтоб покурить. Особенно чтоб покурить! Тем более девушка. Откуда в закрытой католической школе для мальчиков, хорошо, мы сейчас, так и быть, опустим "посреди ночи", взяться девчонке?! Монти стало откровенно не по себе. Он вдруг устыдился своего неуместного любопытства – лучше б вообще к этому проклятому окну не подходил! Кристалл тем временем достала из своего рюкзачка простой школьный пенал и, покопавшись в нём, с победоносным видом предъявила Монти кусочек мела – списанный и на вид довольно древний. – Это что? – спросил он тихо. Кристалл ответила ровно то, что сочла нужным: – Не знаю, что уж ты там видел, Монти, но привыкай: мы не в той реальности живём, когда надо искать всему разумное объяснение. В нашем случае – чем безумнее и неправдоподобнее, тем зачастую вероятнее. И поэтому я сейчас буду ставить защиту. Закусив от усердия губу, она принялась старательно выводить непонятные закорючки – над входной дверью и над дверью в ванную, на косяке, на пороге, на подоконнике, по обеим сторонам от трюмо и даже на зеркале. Монти, хотя не раз видел, как колдует Эстер, зачарованно следил за творящейся магией. – Дай, пожалуйста, руку, – внезапно попросила Кристалл; отогнув край пушистого ковра, она сосредоточенно чертила на паркете пентаграмму. Монти присел на корточки рядом. Он, естественно, повиновался и только изумлённо ойкнул, когда в его указательный палец вонзилась тонкая игла. – Прости, без этого никак, – пояснила Кристалл извиняющимся тоном и стряхнула собравшуюся капельку крови на защитную метку. – Заклинание творю я, поэтому меня оно так и так защищать будет, а тебя надо "подключить". Пентаграмма полыхнула алым и словно бы впиталась в паркет; витиеватые письмена, которыми Кристалл разукрасила комнату, тоже исчезли. – Работает!.. – выдохнула она с облегчением и придирчиво осмотрела ковёр, под которым ею был надёжно спрятан "замок" защиты. – Мальчишек мы пропустим, но больше ни призрак, ни ведьма, ни демон сюда не войдут.

***

Подтянув колени к груди и придвинувшись друг к другу поближе, Кристалл и Монти вжались в подушки у изголовья большой "родительской" кровати: обоим было жутко, и оба, сами того не желая, вслушивались в шорохи и скрипы, которыми полнился поздний вечер. – Надо позвонить мальчишкам, – решилась наконец Кристалл и вытащила из-под покрывала айфон. – Я, конечно, медиум и всё такое, но колдовать, как Эд... пока не умею. – А как ты вообще научилась?.. – спросил Монти, посасывая уколотый палец. Выражение его лица при этом было по-детски наивным. – Не училась, в том-то и прикол, – призналась Кристалл. – Кое-что мне ребята показали ещё в Порт-Таунсенде и после... в Лондоне уже. Но мне до них... – Пентаграмма вышла впечатляющая, – заметил Монти вежливо, просто чтобы сказать хоть что-то. – Старалась, – отмахнулась Кристалл. – Хоть бы продержалась. А то фиг знает, что там такое в окне ты разглядел. И главное – разглядело ли оно тебя!.. – Ты звонить собираешься? – Монти кивнул на смартфон, который Кристалл не выпускала из рук. – Блин, да... конечно! – Она смахнула блокировку и нажала на кнопку быстрого вызова. Спустя два гудка Эдвин ответил. Голос его звучал слегка неестественно: – Детективное агентство Пейна и Роуленда. Пейн у аппарата. Чем могу вам помочь? – Эдвин, блядь! – зашипела Кристалл. – Ты очень сильно нам поможешь, если сейчас же метнёшься сюда кабанчиком! Пока ты распинался в политесах, нас три раза кокнуть могли! – Достаём зеркало, – тон Эдвина из отрешённого резко стал деловым. – Никуда не уходите. Про кабанов объяснишь мне позже, боюсь, я не совсем понимаю... – Да куда нам идти, Эд?! – взвилась Кристалл. – И в зеркало не получится, я все отражающие поверхности в комнате перекры... Договорить она не успела – Эдвин Пейн уже дал отбой. – Ну что?.. – спросил Монти. – Ничего. Ждём, – бросила Кристалл, стараясь не позволить панике просочиться в голос, и в сердцах шёпотом добавила: – Бесишь, блин, Эд!.. Бесишь!

***

Дверная ручка внезапно дёрнулась раз, другой... и застыла в неестественном положении, точно снаружи кто-то в недоумении задержал её, изумляясь: отчего не поддаётся? Кристалл и Монти от неожиданности подскочили на кровати. – Что это?.. Это уж-же Эд-двин и Ч-чарльз?.. – выговорил Монти, заикаясь от страха. – Вряд ли. – Кристалл прищурилась. – Даже они так быстро не могут. Монти задрожал. – Не дрейфь, – попыталась успокоить его Кристалл, хотя сама насилу держала себя в руках. – Что бы там ни было, сюда оно не войдёт. А даже если войдёт... – Тут она запнулась, но тут же заговорила по-боевому: – Медиум я или кто, или где?! – М-медиум, конечно! Я в т-тебя верю... – слабо согласился Монти и неловко сжал пальцы Кристалл. – Не двигаемся, к двери не подходим, – проинструктировала она его. – Наши сейчас поймут, что зеркало не вариант, и тоже заявятся из коридора. Что бы там ни сидело, они ему наваляют. У Чарльза ж крикетная бита с собой, – закончила она, словно этот аргумент был непререкаем. – Ну... если бита... – прошелестел бледный как полотно Монти и ещё глубже вжался в подушки, будто те могли защитить его от неведомого ужаса, таящегося за дверью.

***

Оставив Кристалл и Монти в гостевом крыле, Эдвин и Чарльз не спеша проплыли коридорами Школы святого Иллариона до главной лестницы, чьи перила были увиты искусственными еловыми гирляндами. Тут и там в тонко нарезанном пластике изысканного хвойного оттенка поблескивали мелкие шарики – красные, синие и зелёные – оммаж цветам трёх Домов школы. – В библиотеку?.. – предложил Эдвин: вопросительная интонация в его тоне едва читалась. Он был заранее уверен: без Кристалл и её способностей они мало что там обнаружат. – Поищем следы эктоплазмы?.. – А смысл? – отозвался Чарльз. – Спорю на своё посмертие, эктоплазмы там промежду полок с полведра. Вон как Немезида этого твоего Куилла отделала. – Он не мой, – вяло отбил метафорический мячик Эдвин. – Мистер Куилл был просто библиотекарем в моё время. Мы почти не пересекались и уж точно не приятельствовали. Тот факт, что он решил остаться в школе после смерти, ни о чём особенном нам не говорит. – Возможно. – Чарльз, казалось, не был намерен отступать. – Видимо, он очень любил свою работу. – Кто знает... – Эдвин дёрнул плечом. – В любом случае, я готов выслушать твои идеи. – Я размышлял над делом, дружище... – Чарльз наморщил лоб, глядя с верхнего пролёта главной лестницы на фойе, где их ещё недавно встретил преисполненный подозрений пожилой охранник. – Что надумал? – поинтересовался Эдвин. – У неё должна быть "база", у Немезиды, – тихий голос Чарльза звучал уверенно. – Кем бы она ни была, должно быть место, которое она считает своей "гаванью", куда заходит "латать паруса". – Кто-то перечитал пиратских романов, – улыбнулся Эдвин. – Но ты прав, – признал он спустя долгое мгновение. – Если Немезида обитает в школе, то здесь обязательно есть место, где она... отдыхает. Кстати, почему не библиотека? – Смерть упоминала библиотеку? – спросил Чарльз. – Нет. – Эдвин покачал головой. – Слишком людно... – Чарльз явно продолжал какой-то давний внутренний монолог. – Как условные охотничьи угодья для неё – да, но как "база"? Вряд ли. Вот ты подумай... – Он схватил Эдвина за запястье, заставляя посмотреть на себя. – Сколько полтергейстов, призраков, оборотней, вампиров и прочих сверхъестественных сущностей мы перевидали на своём веку? Сотни? Десятки сотен? Никто не строил свой "домик" на оживлённой станции метро, даже если они там охотились! Все искали уединения! – Да хоть нас с тобой возьми... – вторил ему Эдвин вполголоса. – Именно! – Взмахнул руками Чарльз. – Если мы хотим понять, что это и зачем оно делает то, что делает, надо понять, где и как оно жив... обитает. Пошли искать! – А если нам невероятно "повезёт", и мы тут же "это" найдём?.. – заметил Эдвин язвительно. Вместо ответа Чарльз стащил с плеча свой безразмерный рюкзак и достал оттуда зеркало. – Взглянем одним глазком и тихонько уйдём к Кристалл и... Монти. – Хорошо... – Эдвину не хотелось спорить. – Откуда предлагаешь начать? – Я составил список! – воодушевился Чарльз. – Чердаки, подвалы и все заброшенные помещения, которые имеются на территории школы на сегодняшний день, к нашим услугам. Эдвина передёрнуло. Всё что угодно, только не подвалы!.. – Предлагаю начать с чердака. Эдвин возвёл очи горе и, поблекнув, легко оторвался от каменной ступеньки. Чарльз последовал за ним.

***

Чарльз Роуленд застыл у пыльного круглого стекла, забранного в добротную, пускай чуть рассохшуюся деревянную раму. Внизу горела холодными электрическими огоньками высокая рождественская ель. Чарльз не мог заставить себя сделать шаг, не мог пошевелиться. Прошло тридцать пять с небольшим лет, а он помнил, словно то было вчера: вот так же он подходит к окну... Рама крест-накрест перечёркивает живописный осенний рассвет. И не холодно больше, и ничего не болит. И страх прошёл, и злость прошла... Он оборачивается к Эдвину, который всё читает ему вслух наивный детский детектив... Оборачивается на его голос, желая поделиться, спеша рассказать... и натыкается взглядом на собственный труп. Глаза Эдвина, его Эда, хотя тогда они были едва знакомы, полны печали и затаённой боли. – Когда ты увидел меня, я сразу понял: слишком поздно. Но я не хотел тебя пугать, поэтому не стал говорить... "Не стал говорить, что ты умираешь", – вот что Эдвин имел в виду. – Спасибо, что не сказал.

***

Чарльз перевёл ненужное дыхание и резко развернулся. Эдвин стоял у него за спиной, и они нечаянно оказались лицом к лицу: полшага – и соприкоснутся лбами. Кто сделал эти полшага? Возможно, каждый из них шагнул на четверть, качнулся немного вперёд. Эдвин... Это Эдвин положил ему руки на плечи. – Чарльз... – прошептал он, хотя слышать их могли разве что чердачные мыши да вездесущие пауки. – Здесь никого нет. Ни эктоплазмы, ни иных следов присутствия сверхъестественного существа. Пойдём. – Эд... – Чарльз зажмурился и крепко обнял друга. – Там... у тебя за спиной... – пробормотал он, пряча лицо у Эдвина на плече, – был физкультурный мат, на котором я умер. – Дорогой мой друг... – Эдвин закусил губу, чтобы не расплакаться, его голос задрожал: – Это ужасно... Я не могу даже подобрать достойного эпитета, чтобы описать, насколько это ужасно. Мы зря пришли сюда. Немезида здесь, конечно, не бывала... И я мог проверить сам, без тебя... Виной всему моё малодушие. – Что ты!.. – Чарльз крепче стиснул его в объятиях. – Я не променял бы свои последние часы ни на что на свете! Ни на целую жизнь даже! – Он отстранился, заглянул Эдвину в глаза и почувствовал, как утопает. – Это просто воспоминания. Не говори о малодушии. – Я просто... не готов спуститься в подвалы... – с трудом выговорил Эдвин. – Особенно в дальнюю постирочную. Я не сказал тебе сразу там... на главной лестнице. Я не сошёл с ума в Аду, но там...ох, Чарльз, я не уверен. – Значит – не пойдём, – ответствовал Чарльз серьёзно. – Придётся. Эдвин отступил на шаг, разрывая объятие. – Это идеальное место для "базы" Немезиды, – произнёс он весомо, после долгой паузы, не смея взглянуть на друга. – Ещё в 1914-м там возникла какая-то проблема то ли с отводом воды, то ли с канализацией... Той постирочной больше не пользовались. Её закрыли. О ней забыли. – И?.. – выдохнул Чарльз. – Саймон где-то откопал ключ... хвастался друзьям. Когда они шутки ради решили принести меня в жертву демону, он закрыл дверь изнутри. Я слышал, как проворачивается ключ в замке. Я точно помню. – Что это значит, Эд? – Чарльз вглядывался в лицо друга, хотя знал ответ. Конечно же, знал... – Пятеро мальчиков пропали без вести... – проговорил Эдвин спокойно, ровным, неживым голосом. – Тогда сказали: воля господня... Но наши кости... мои кости всё ещё там. Он чуть склонил голову, указывая взглядом на пол, словно под их с Чарльзом ногами мог материализоваться его скелет. – Эдвин! Эд! Мы обязаны!.. – вскричал Чарльз, но договорить ему было не суждено. Зазвонил телефон Нико. "Barbie girl" группы Aqua, переживающая второй пик популярности после 1997 года, разорвала потустороннюю тишину. – Детективное агентство Пейна и Роуленда. Пейн у аппарата.Чем могу вам помочь? – выдавил Эдвин.

***

Оперевшись на широкие подлокотники кожаного кресла, пожилой охранник тяжело поднялся и, мельком глянув на тёмные мониторы (штепсель всё так же валялся в паре сантиметров от розетки), побрёл в фойе. Он прислушался – сначала своим одолженным телом, потом собою. Его терзало дрянное предчувствие. А если чему его и научили сто с небольшим лет в Аду, так это тому, что дрянное предчувствие – это фактически объективная реальность. Мальчик... и странная девочка с ним, и ещё эти призраки под личинами – они не давали покоя. И нечто пробудилось в школе нынешней ночью... Чужая глухая, голодная тоска, точно вокруг тебя собралось с полдюжины пожирателей печали – невыносимо, терпеть нет никаких сил! Это так оставить нельзя! Он дал слово! Дал слово Смерти, но в первую очередь – себе! Пожилой охранник заковылял вверх по лестнице – в гостевое крыло: только бы успеть!