Дело о (не совсем) неразделённой любви

Глава четырнадцатая

Братская могила

Школа святого Иллариона, той же ночью Клац. Язычок замка стоило бы переименовать и метафорически сравнить с другой частью тела. Он резко втянулся в своё гнёздышко, словно клык вампира – в воспалённую жаждой десну, дёрнулся и снова толкнулся наружу. Мелко дрогнула дверная ручка. Клац-клац. Металлом по металлу – такой, казалось бы, простой бытовой звук, прозаический даже, однако Кристалл была уверена: каждое тихое "клац" отольётся ей ранним седым волосом. – Господи... – проговорила она, воссылая мольбу вовсе не к богу. – Где ж вас, мальчишечки, носит?.. Внезапно всё стихло. Что бы ни обреталось по ту сторону двери, попытки проникнуть в комнату оно, кажется, оставило... Или затаилось. Долгие мгновения Кристалл и Монти, не смея перевести дыхание, прислушивались. Прошла, наверное, вечность, прежде чем в дверь настойчиво постучали. Кто-то снова рванул ручку – уверенно, а может быть – слегка нервно. – Кристалл! – раздался взволнованный, с нотками паники, голос Чарльза. – Вы там живы?! Открой скорее! Монти пихнул Кристалл локтем: мол, что ж ты медлишь?.. Она лишь отрицательно покачала головой и, мысленно досчитав до пяти, громко ответила: – Не открою, пока не докажешь, что это ты! – Ну кому ещё быть, Крис?! – взвился невидимый Чарльз. – Вы в порядке? Впускай нас скорее! – Мы пока в порядке. – Кристалл опасливо сползла с кровати и, сделав Монти знак рукой, который он интерпретировал как "Не шевелись!", на цыпочках подошла к двери. – Кристалл, это не смешно! Мы должны убедиться, что с вами всё благополучно! – подал голос теперь уже предполагаемый Эдвин. – А мы должны убедиться, что вы – это вы, – заметила Кристалл весомо. За дверью послышалось сбивчивое бормотание: Чарльз и Эдвин (если то были действительно они) о чём-то оживлённо шептались. – Хорошо! – донеслось до Кристалл. – Ты права. Резонно. Нам необходимо на будущее придумать какое-то кодовое слово... – По-видимому, говорил снова "Эдвин". – Ты ещё про стоп-слово сейчас пошути! – парировал уже "Чарльз". – Что значит "стоп-слово"?.. Кристалл, прижимаясь ухом к двери, против воли захихикала. Это точно её... их мальчишки. – Окей, – даваясь нервным смехом, выговорила она. – Как мы впервые встретились? – Ты стояла по колено в мусорном баке и жадно жрала сырую рыбу! – мгновенно сообщил "Чарльз". – Нет! – вскричала Кристалл. – Вы не могли этого знать!.. – К её щекам прилила волна предательского жара. – Прости, мне крайне неловко об этом говорить... И мне жаль, что Чарльз упомянул этот эпизод, – вступил "Эдвин", – но именно это воспоминание о тебе нам показала твоя подруга. Одиннадцатилетняя девочка из Викторианской эпохи. Эмма, если я не ошибаюсь. У неё ещё фамильяр был – светящийся кальмар на верёвочке. Это она "заказала" нам тебя. – Блин... Ненавижу тебя, Эд!.. – в искреннем смущении воскликнула Кристалл и аккуратно провела пальцем по косяку, деактивируя одну защитную руну.

***

– Итак... – Эдвин взлохматил волосы и нервно заходил по комнате. – Вы стали свидетелями двух необъяснимых явлений, произошедших с интервалом... – В пятнадцать минут от силы, – перебила Кристалл, бросив короткий взгляд на свои Apple watch. – Это могла быть как одна сущность, так и несколько... – продолжил размышлять вслух Эдвин. – Если, конечно, мы примем за аксиому, что вы наблюдали именно потусторонние явления, – договорил за него Чарльз. – Что делать будем? – Кристалл приобняла совершенно потерянного Монти и воззрилась на друзей. – Будем ждать утра, – принял решение Эдвин. – А там уж постараемся поговорить с завучем. Возможно, что-то да выясним. Затем наведаемся в библиотеку – попробуем поискать улики. Вдруг ты сможешь "прочесть" нечто важное?.. – А вы совсем-совсем ничего не нашли?.. – спросил Монти с робкой надеждой. – Успели проверить только чердаки, – отозвался Эдвин скупо. – Никаких следов Немезиды. Он послал Чарльзу предостерегающий взгляд, точно опасаясь, что тот может озвучить кое-что... весьма личное. Чарльз, естественно, только кивнул в подтверждение словам друга.

***

Это была едва ли не самая эмоционально неоднозначная ночь на памяти Эдвина Пейна. Ближе к первому часу Кристалл и Монти задремали, прижавшись друг к дружке и сбившись в комочек, словно пара продрогших щенков, что волею случая оказались одни на слишком высокой и широкой хозяйской кровати. Боясь потревожить их неспокойный сон, Эдвин и Чарльз разговаривали глазами. В какой-то момент Чарльз сдался и, не имея более воли держать невысказанное в себе, бесшумно отплыл к окну. Поправив одеяло Кристалл и коротко, с затаённой болью, взглянув на бледные пальцы Монти, отчаянно сжимающие краешек подушки, Эдвин присоединился к другу. – Боюсь, Монти мог видеть именно Немезиду... – прошептал Эдвин без лишних преамбул. – Вряд ли здесь есть другие девушки... Юные смертные девушки, вот что я пытаюсь сказать. – Разве что кто-то подружку провёл тайком... – предположил Чарльз без особенной уверенности. – Ты сам-то как считаешь? Есть такая вероятность? – Ни разу. Просто к слову пришлось... Мёртвые мальчики-детективы синхронно умолкли, наблюдая из-за тяжёлой портьеры, как на школьный двор с чёрных небес лениво слетают крупные хлопья снега. – Раз она не прошла защиту Крис... – принялся размышлять Чарльз. – То она либо призрак, либо демон, – продолжил его мысль Эдвин. – Но в школе нет следов серы... Крис почуяла бы запах, дружище. И эктоплазма, опять же... – вновь заговорил Чарльз. – Мы ещё не видели библиотеку, – напомнил ему Эдвин. – Однако я с тобой согласен, мой дорогой друг. Правда, мне иное не даёт покоя... – Что именно? – спросил Чарльз напряжённо. – Я не понимаю... – Эдвин, нахмурившись, вздохнул. – Не понимаю её логики... Если она так сильна (скольких она уже поглотила?!), то почему не попыталась прорвать защиту? И школа ведь полна учеников... Спящих учеников. Почему она пошла сюда и сразу отступила?.. – Тебя смущает именно то, что Немезида не "сожрала" пóходя никого из спящих мальчиков и не слишком старалась замочить нашу лучшую подругу-медиума? – изумился Чарльз. – Насчёт "сожрала" или "не сожрала" узнаем утром, как это ни прискорбно, – ответил Эдвин. – Но в остальном... да. В точности так, как ты говоришь. Я б на её месте постарался избавиться от медиума. В первую очередь. – Не пытайся играть циника, дружище. – Чарльз знающе ухмыльнулся. – Тебе нравится Крис. Эдвин пристально посмотрел на него, и на миг Чарльз забыл, как дышать, пусть дыхание для призраков не более чем дань привычке. – Я глубоко ценю Кристалл и дорожу ею, Чарльз, – тон Эдвина был серьёзен. – Я не думал, что когда-нибудь смогу сказать это по отношению к кому-либо, кроме тебя, но Нико... и Кристалл... Я их всем, что осталось от моей души, полюбил. И, конечно, я не хочу, чтобы с Кристалл случилось что-то плохое... Поэтому я считаю, нам следует... Чарльза закоротило на словах "кроме тебя..." – широко распахнув глаза и потрясённо приоткрыв рот, он уже не слушал Эдвина. Он мучительно осознавал: Эдвин любит кого-то ещё!.. Чарльзу на миг показалось, что он снова умирает. Он пытался взывать к разуму, к логике, к остаткам своего рацио... Эдвин, его Эд, одно большое ходячее сердце! Давно неживое, при жизни не имевшее ни права, ни шанса любить... теперь любит столь многих! Не.только.его. З – зеленоглазый монстр Шекспира. Р – ревность. П – подавить в себе. У – убить, уничтожить в зародыше, укокошить и упокоить, как обезумевший полтергейст! – Чарльз? Ты опять не слушаешь?.. – Я всегда слушаю тебя, дружище. О – отчего же Т – такая О – острая Б – боль?

***

Он следил за ней, за этой странной и страшной сущностью. Тихо и осторожно ступал, проклиная ограничения грузного тела, которое от безнадёжности занял, крался коридорами, брёл на запах сигаретного дыма, словно зомби... ведь он дал слово. Когда Смерть пришла за ним, он был уверен, что не заслужил покоя. Полученное ценой великодушия Эдвина прощение Бесконечной ему было не нужно. Он слишком многое понял в Аду и не желал индульгенции. Не считал себя достойным бесплатного отпущения грехов. Он дострадает. ...Та жуткая книга. За сто с небольшим лет он запомнил каждый тонкий штрих, он каждую литеру заучил наизусть – будто мелкие насекомые, адские мухи, эти буквы вставали перед его мысленным взором, стоило ему на мгновение смежить веки. Он исправит, искупит... Хотя бы немногое, хотя бы частично. Он защитит этих живых, не ведающих о кошмаре, обитающем в стенах школы, мальчиков. Если сможет. Как сможет. Он перехитрит чудовище, не даст ему добраться до новенького. Он изгонит этих злобных призраков, трусливо скрывающихся под личинами. Он.всё.исправит. Он станет лучше. ...И только после он позволит Смерти забрать себя. Он следовал за ней, за этой странной и страшной сущностью, словно старый гончий пёс. От неё пахло отчаянием, одиночеством, горем... и гневом – эти запахи он изучил в Аду до последней, самой стойкой, неперебиваемой ноты. Он шёл по следу: из коридора первого этажа – до класса словесности, оттуда – вверх по главной лестнице, потом вниз – уже по другой, а дальше – в школьный парк. Там, возле озера, он потерял её след...

***

Утро в Школе святого Иллариона настало рано, ещё затемно, и добрым (для пары призраков, по крайней мере) оно не было. – Я уж и подзабыл, как, оказывается, раздражает эта суета... – процедил Эдвин хмуро, когда сквозь него промчался очередной мальчишка с сумкой через плечо. – Завтра начинаются каникулы, – пожал плечами Чарльз. – Они уже сейчас спешат отсюда убраться. Кому есть куда, я имею в виду. Вон даже на завтрак не собираются некоторые. Не могу их осуждать. М– мотивация. – Ц – целеустремлённость, – ответил Эдвин ему в тон. – Пойдём будить Кристалл и Монти. Нас всех в скором времени ждёт аудиенция у его превосходительства заведующего учебной частью.

***

Закрытые частные школы – синоним престижа и залог безоблачного будущего выпускников... Эти "Хогвартсы на минималках", итоны-шмитоны, где богатые мальчики (в иных случаях – девочки) постигают науки и искусства в великолепно оборудованных классах... Что есть они? Элитарные учебные заведения, наименованиями которых можно как бы невзначай козырнуть в беседе с такими же, как ты, избранными? Кузницы кадров, поставщики абитуриентов на самые востребованные факультеты лучших вузов Королевства и Содружества? Хорошие школы, куда простые смертные мечтают попасть по стипендии, после каждой олимпиады надеясь, что пресловутая белая сова обронит им на подоконник заветное письмо? Нет. Ни Эдвин Пейн, ни Чарльз Роуленд, ни даже Кристалл Пэлас фон Ховеркрафт не остановились бы ни на одном из предложенных определений. Братские могилы – вот что сказали бы они. Братские могилы, из которых восстают либо изломанные личности, либо призраки – в прямом и переносном смысле. Такое определение престижным частным школам дали бы двое мёртвых мальчиков и одна живая девочка-медиум.