Дело о (не совсем) неразделённой любви

Глава седьмая

В Порт-Таунсенд!

Лондон, декабрь 2024 года Сон призракам, как известно, не по карману, однако они могут, надолго замирая, впадать в состояние сродни летаргии. Потусторонней науке, правда, неизвестно, что они в такие мгновения испытывают, если испытывают что-либо вовсе. Загляни кто-нибудь внезапно в офис детективного агентства Пейна и Роуленда, то перед взором незваного визитёра предстала бы следующая картина: электрический свет, неверный, как будто слегка болезненный, льющийся из-под зелёного абажура, робко спорящий с сероватым сумраком раннего декабрьского утра, струящимся в незашторенное окно; на массивном письменном столе Викторианской эпохи – стопки старинных книг, перемежающиеся с удивительными, точно сошедшими со страниц исторического романа, предметами. Взгляд знатока различил бы антикварный компас, нечто наподобие астролябии, несколько тёмных фиалов с загадочным содержимым, помнящих времена греческих мудрецов и философов, пренеприятного вида засушенную длань, сжимающую треснувший мячик для гольфа, большое круглое увеличительное стекло с изысканной медной ручкой, украшенной замысловатой инкрустацией, а также разбросанные в выверенном, почти художественном беспорядке писчие принадлежности – от неочинённого гусиного пера до новенького, пахнущего промышленным спиртом маркера – и, наконец, груду блокнотов, тетрадей и потёртых записных книжек. У западной стены – утопающий в тенях и разномастных плюшевых и гобеленовых подушках диван, а на нём – две фигуры. Этих юношей можно было бы счесть мирно дремлющими в объятиях друг друга, и вся картина казалась бы удивительно трогательной и романтичной, если бы не мертвенная бледность их лиц... и глаза – широко распахнутые, подёрнутые туманом поволоки, неживые, глядящие в никуда. Ночную Медсестру, которая категорически отказывалась отзываться на имя Чарли, увиденное не испугало, не шокировало – более того, не тронуло её совершенно. – Подъём, мальчики! – звонко и безапелляционно скомандовала она, едва сполохи оранжеватого пламени, неизменно сопровождавшего её появление, перестали лизать края изумрудного подола, покорно истаяв в недрах пыльного ковра. – Некогда прохлаждаться! Чарльз вскинулся и резко сел, уже широко улыбаясь и демонстрируя начальству вид задорный, предупредительный и слегка придурковатый. Эдвин же, медленно вынырнув из вязкого небытия, выглядел растерянным и отрешённым. Спроси его кто-нибудь, он, наверное (от замешательства, не иначе!), осмелился бы признаться: он только что видел... нечто наподобие сна. Такого, конечно, быть не могло, ибо Эдвин Пейн был уже сто восемь лет как мёртв, однако он готов был поклясться: цветные картинки, неумолимо тающие подобно тонкой струйке сизого дыма, что одно лишь тягучее мгновение вьётся вокруг слишком длинного фитиля погашенной свечи, были не чем иным, как сновидением. Он сознавал, что катастрофически, безвозвратно забывает, потому упрямо продолжал цепляться разумом за фантомы: шелест листвы на лёгком ветру и запутавшиеся в недосягаемо высоких кронах ласковые лучи солнца; тонкая ткань рубашки приятно холодит кожу, контрастируя с ощущением нагретой земли под лопатками; пьянящий аромат свежескошенной травы, едва уловимый и оттого столь пленительный, и... робкие прикосновения – к плечам, к груди, к щекам... Чьи-то тёплые ладони; чужая рука, несмело ласкающая его пальцы... Эдвин Пейн ни разу не падал в обморок при жизни; даже когда демон Са'ал высосал его несчастную душу, он, к сожалению, до последнего оставался в сознании и прекрасно слышал свой предсмертный крик... Сейчас же он в изнеможении откинулся на подушки, малодушно помышляя о том, чтобы попросить нюхательной соли, к едкому запаху которой всё равно остался бы нечувствителен. Но он сдержался, невероятным усилием воли заставляя себя собраться и ничем не выдать расстроенных чувств или нервного потрясения. – Всё в порядке, дружище? – спросил Чарльз с долей беспокойства. – Просто блестяще, – выдавил Эдвин, осторожно выпрямляясь. Нет, он не осмелится. Не признается. Только очередного слетевшего с катушек призрака – теперь в его лице – им нынче недоставало! – Мальчики, как ни жаль мне прерывать столь интимный момент, – без намёка на сожаление обратилась к ним Ночная Медсестра, – но у нас дело, не терпящее отлагательств. Когда вы намерены заняться заданием нашей Госпожи? – Смерть была здесь вечером, а ещё и утро толком не наступило, – сухо заметил Эдвин. – К тому же, вчера мы провели мозговой штурм и выработали примерный план действий. – Это не значит, что вы можете теперь... беззаботно обжиматься по углам, манкируя своими обязанностями! – вскричала Ночная Медсестра с вызовом и неистово хлебнула кофе из высокого бумажного стаканчика с логотипом известной сетки. – Вам напомнить, что такое профессионализм?! Или о ваших обязательствах перед Посмертием?! – Мы пребываем в здравом уме и вполне твёрдой памяти, – отозвался Эдвин холодно. Чарльз, до сих пор смущённо молчавший, вдруг спросил: – А зачем вам, извините за любопытство, кофе? Вы – бесконечная потусторонняя сущность... Разве вам так уж необходим кофеин? Вкус хоть как, чуете? – Нет, не необходим. Не совсем, – соблаговолила ответить на его вопросы Ночная Медсестра, правда, в произвольном порядке. – Если тебе так надо знать, Роуленд, утренний кофе – атрибут каждого уважающего себя офисного служащего. А я блюду комильфо. И на Земле, и в Посмертии. Помимо прочего... – Она повертела стаканчик в руке, демонстрируя заодно и безупречный маникюр. – Мне импонирует картинка. Эта милая сиреночка подходит к моим ногтям. "Эдак её после "Дела прыгунов с маяка" переклинило", – подумал Чарльз, но от комментариев вслух разумно воздержался. – Вы собираетесь мне доложить о ходе расследования, мальчишечки, или ещё посидим... поболтаем? – Ночная Медсестра явно теряла терпение и не считала нужным это скрывать. – Конечно. – Эдвин кивнул, поднимаясь с дивана. – Прошу вашего внимания на доску.

***

Ночная Медсестра заняла кресло за письменным столом, словно это было её законное место, а Эдвин, взяв зачехлённый маркер и водя им на манер указки, кратко изложил ей результаты их давешних полуночных бдений: – ...Итак, мы видим целесообразным вернуться в Порт-Таунсенд, чтобы более подробно (при возможности) изучить дом ведьмы Эстер и понять принцип работы её "аппарата", так как имеем основания считать, что предполагаемый преступник... преступница пользуется либо аналогичным механизмом, либо каким-то иным подобным артефактом для выкачивания силы из призраков, – закончил Эдвин свой отчёт. – И почему тогда вы, спрашивается, всё ещё здесь, мальчики? – поинтересовалась Ночная Медсестра ядовито. – Забыли, где зеркало находится? Так я вам напомню: оно вон там! – Она отрывисто махнула рукой влево. – Но Кристалл... – начал Чарльз, однако был грубо прерван: – Для мисс фон Ховеркрафт у меня найдётся работа, уж будьте покойны. Эдвин с Чарльзом переглянулись: это сейчас был сарказм? Они и не предполагали, что "Чарли" известно, что такое игра слов... – Собирайте рюкзачок, мои дорогие мальчишечки. – Ласковое обращение в исполнении Ночной Медсестры прозвучало сродни хлёсткой пощёчине. – Давайте. Топ-топ. И не задерживайтесь. Я рассчитываю, что мисс фон Ховеркрафт сегодня посетит школу святого Иллариона. Согласно расписанию, её поезд отправляется в три часа пополудни. Встретитесь с ней на месте. Методично разглаживая перед зеркалом, в котором не отражался, лацканы пальто, Эдвин бросил взгляд на настенные часы и, стряхнув с плеча невидимую пылинку, обернулся к Ночной Медсестре: – Ещё и семи нет. Кристалл, должно быть, спит. – Она человек, ей нужен отдых, – вторил ему Чарльз. – Кто рано встаёт, у того весь день впереди, – проговорила Ночная Медсестра весомо, вспорхнула с кресла и направилась к двери. – Чтобы, когда я вернусь, и духу вашего потустороннего здесь не было! – Вы куда? – недоумённо округлил глаза Чарльз. – Будить вашу милую подружку. Хотя отчитываться перед вами, мои славные, я не обязана, – выплюнула Ночная Медсестра и решительно вышла в коридор.

***

– Кристалл будет в восторге... – протянул Эдвин не без доли злорадного предвкушения. – Не сомневаюсь, дружище, – ухмыльнулся Чарльз, проверяя содержимое своего безразмерного рюкзака. – Кажется, всё положил... – И книгу заклинаний в красной обложке? Которая "Арканы огня"? – уточнил Эдвин. Чарльз с наигранно виноватым видом хлопнул себя по лбу, схватил нужный том со стола и без намёка на пиетет запихнул в рюкзак. Поразмыслив секунду, он бросил следом неаппетитную длань с намертво зажатым в иссохших пальцах мячиком и еще пару толстенных фолиантов. Эдвин терпеливо дожидался друга у края массивной деревянной рамы. – Вот тебе и слияние с поглощением: пляшем теперь под дудку старушки "Чарли"... – пробормотал Чарльз с глухим раздражением, вкладывая Эдвину в ладонь пару кожаных перчаток. – На-ка, ты забыл. – Спасибо, дорогой друг, ты, как всегда, предусмотрителен. – Эдвин улыбнулся. – Нет, ну ты подумай только! Помыкает нами, как будто мы не детективы с репутацией и опытом, а её дрессированные болонки! – не унимался Чарльз. Он закинул рюкзак на плечо и заглянул Эдвину в глаза, ища поддержки. – Не ты ли мне давеча говорил... – Улыбка не сходила с лица Эдвина. – Что "когда мы раскрутим это дельце", то сможем попробовать сесть с новым руководством за стол переговоров? – Это я Медсеструшку давно не видел просто, – отозвался Чарльз кисло. – Смотри на это так: мы всё равно собирались проверить дом ведьмы. Если обернёмся быстро, то ещё успеем на поезд с Кристалл, – попытался урезонить его Эдвин. Он слишком аккуратно, как новичок, смахнул блокировку со смартфона Нико, проверяя, жива ли батарейка, и взял Чарльза под локоть. – Попробуем одно из зеркал в лавке Дженни. – О... она тоже будет в восторге! – Чарльз послал другу преисполненный скепсиса взгляд. – Мы тихонечко. Она не заметит, – заверил его Эдвин. – Лишь бы не орала и тесаками не швырялась. – Чарльз хмыкнул. – Дженни Грин – воспитанная юная леди, – парировал Эдвин, входя в зеркало, и потянул Чарльза за собой. ...Порт-Таунсенд встретил их непривычной тишиной.