Часть меня

***

      Одиночество почти раздавило ее, она жаждала, чтобы рядом с ней был кто-то, кто нарушил бы эту убийственную тишину. Тишину, которую она хорошо знала с детства. Молчание ее родителей. Отца, который никогда не говорил и делал все, чтобы быть как можно дальше от своей семьи. Матери, которая смотрела на дочь как на неудобство, она делала все, чтобы не иметь с ней дела, и которую игнорировал муж. И вот теперь она тоже оказалась в плену супружеского молчания.       Все, чего она хотела, — это чтобы ее любимый был с ней или хотя бы дал ей понять, что он все еще любит ее и что они вместе преодолеют свои проблемы. Общаться друг с другом. Но Колин отгораживался от нее, почти убегал от нее и отказывался с ней разговаривать.       Ее душа так должна была нуждаться в доброте, в заботе. Наверное, так бывает в пустыне без воды, ее душа была совсем мрачной, иссохшей. Она голодна и жаждет любви, но у нее ничего и никого нет. Она хочет писать, но слова не приходят, потому что она постоянно видит лицо Колина и его реакцию на то, что она стала леди Уислдаун. Это словно убивает творчество в ее душе, словно убивает писателя в ней. Она разрывается между тем, кем быть: женой или писательницей. Она не хочет отказываться ни от того, ни от другого. Она не может вырезать писателя из своей души, не может отречься от части своей личности, потому что это не жизнь. Это была бы не она. Не мог же Колин ожидать, что она отречется от себя ради него? Отказаться от того, кто она есть, ради него?       Отрицание своей сущности никогда не приводит к добру. Она научилась скрывать свою сущность, потому что не вписывалась в образ, который представляли себе другие, и боялась потерять из-за этого своих близких, но даже тогда она не могла отречься от себя. Несколько раз она пыталась бросить писать ради других, но ничего не вышло. Она не могла пожертвовать частичкой своей души только потому, что он от нее этого ждал. Ее мать считает, что у женщин не может быть мечты, но она с ней не согласна. Мечты должны быть у всех, без них жизнь была бы пустой. И так оно и есть. Ее мечта стать писательницей разбивается вдребезги, потому что муж не может ее принять. Он хочет только часть ее, а не все ее существо. Это душераздирающе. Почему он не может принять ее такой, какая она есть? Она делает это для него, она любит Колина со всеми его недостатками, почему он не может сделать то же самое?       Она любит писать, но эта ситуация отнимает радость от того, что раньше было ее утешением, ее убежищем. Кто она, если не писательница? Она чувствует себя совершенно опустошенной, когда то, что всегда приносило ей радость, больше не приносит ее. Как будто он отравил ее.       Она так устала, как будто из всех ее конечностей выкачали силы. Она просто лежит на кровати и не может пошевелиться, словно застыла. Ее тело и душа были полностью истощены. Она хочет что-то любить, но все потеряло смысл. Неудивительно, что она никому не нужна. Ее главная ценность в том, что она писательница, а теперь она не может быть даже этим. Она не в состоянии вспомнить слова, оживить историю, проанализировать и создать. Совершенно бесполезно. Ее талант — это то, что делает ее ею. Что она без него? Кто она без него? Жизнь без писательства не имеет ни смысла, ни значения, ни чего бы то ни было.       Усталость овладела ее телом, она не могла ничего делать, кроме как смотреть в потолок. Это не жизнь, без писательства это не жизнь. Она должна чего-то еще, но ничего не имеет смысла, так что же может быть больше? Она одна, никому нет дела до нее, никто не должен в ней нуждаться, все остались одни, и они даже отняли у нее единственное, что она умеет делать?       Они и это забрали. Она не может писать, она не может, радость и целительный эффект писательства исчезли, осталась только боль. Боль, из которой родились ее произведения, боль, которую она перерабатывала в них и после которой ей становилось немного легче, теперь потеряна. Ее больше нет. Она не может ее воскресить. Она не может творить.       Если художник не может заниматься своим искусством, он потерян, его душа умирает. Все причины существования теряют смысл. Их руки жаждут творить, но они не в состоянии привести их в движение и вызвать к жизни новое произведение. А раз они не могут этого сделать, то и смысла в их существовании нет. Это цель их существования, а теперь она потерялась, и даже с компасом не смогла бы найти дорогу к себе. Если она не сможет снова творить, то может умереть. Она просто закроет глаза, и все закончится.       Если бы все было так просто…       Если бы только она могла закрыть глаза, чтобы отдохнуть и никогда больше не открывать их…       Но она не может даже закрыть их, веки не двигаются, тело полностью застыло. Она пытается хотя бы моргнуть, но и это не помогает. Она так устала, вся измучилась. Она могла бы просто немного отдохнуть. Хоть немного…       Она одна. И, наверное, будет одна до конца жизни, так какой в этом смысл? Быть одной невыносимо. Люди должны нуждаться друг в друге, в общении, в семье, в любви и заботе, почему же она не может иметь их? Почему она настолько нелюбима, что никому не нужна? Она должна быть кем-то, просто кем-то, кто считает, что ее достаточно, и ничего другого, кроме как достаточно. Какой у нее может быть недостаток, из-за которого она никому не нужна?       Да, она совершала много ошибок, но, может быть, это недостаточная причина для того, чтобы кто-то ее ненавидел? Разве этого не должно быть достаточно, чтобы не заботиться о ней? Или она действительно заслуживает этого? Полного одиночества до конца жизни? Если так, то эта жизнь может закончиться, потому что быть одной, в этом одиночестве невыносимо. Она была одинока всю свою жизнь, и она больше не может этого выносить.       Быть одной в этом мире… Да, она сказала, что может позаботиться о себе, потому что может, она зависела от себя, поскольку никто о ней не заботился, и ей пришлось взять себя в руки. Если она хотела иметь еду, одежду, образование, читать то, что ей нравится… писать… то она должна была сделать это сама. Но было бы неплохо, если бы кто-то позаботился о ней. Но никто не позаботится. За это тебя должны любить. И она должна была понять, что ее никто не любит. Она совершенно, абсолютно одинока в этом мире. Все, что она может делать, — это смотреть на потолок и надеяться, что сможет закрыть глаза и больше никогда их не открывать.       Она была писательницей, а теперь она лишь призрак себя прежней.