Каждый бродячий кот...

После вполне цивильного леса Сторибрука внезапно оказаться среди лагеря средневековых беженцев-бродяг было по меньшей мере неожиданно. Особенно когда эти самые оборванцы в рубищах пытаются наставлять на тебя всякие острые железяки и в целом настроены слегка агрессивно. Слегка. Гарри оскалился почти инстинктивно. Чувствуя даже в человеческом обличии, как встает дыбом шерсть от гнева. Он не чувствовал и капли опасности от встретивших их дикарей, ни капли магии в плохеньких железяках. Но они посмели направить на него и его пару оружие. Это было непростительно. И все же он не зря уже не первое десятилетие крутится в криминальном мире. Где угрозы — слишком частое дело, чтобы обращать на них избыточное внимание. — Что за сброд? — Гарри выпрямился, сделал шаг вперед, оставляя Эмму за спиной. — Представьтесь, — он сделал выразительную паузу, — господа! Люди отшатнулись. Кто-то сразу же опустил оружие, кто-то переглянулся с соседом; уже совершенно не такие грозные, как полминуты назад. Еще менее — хотя куда уже. Главное ведь совсем не слова, а тон и поведение. Право карать и миловать, впитанное с молоком матери, переданное кровью. Фейритейл весь построен на подчинении сильнейшему, как и Страна Чудес, в общем. Это на Земле люди вкусили плод торжества личных свобод и технологий, и то, и то, есть нюансы. В обществе же подобных дикарей — нет ничего важнее силы. — Мое имя — Ланселот, и я рыцарь Круглого Стола королевства Альбион, — вышел из-за спин дикарей рыцарь в доспехах, но без шлема. С небрежно скрытым высокомерием сказал: — Представьтесь и вы, господа. Гарри усмехнулся. Как тонко он почувствовал: дом, родной дом. Ну а раз уж он в родном мире, стоит чуть подпортить выражение собственного превосходства на лице Ланселота. Потому что может. — Его высочество Гарри Така, — небрежно взмахнул рукой Гарри, будто отпуская нерадивого подчиненного. — Моя спутница — ее высочество Эмма Чарминг-Сноу. А затем выжидательно посмотрел на рыцаря, с тем отточенно скучающим лицом, с которым его отец объявлял войны. Ланселот, пусть не сразу, будто не веря в услышанное, но послушно склонился, гремя железом. Затем подался вперед, будто пытаясь взять руку Эммы, но оборвал сам себя на полдвижении, уж слишком выразительно оскалился Гарри. Хороший мальчик, и память у него хорошая. Еще мама не пропала, когда Ланселот посещал их Царство с официальным визитом. И дважды чуть не остался без руки в первый же день: когда попробовал поцеловать ладонь тети Сараби и когда полез с теми же намерениями к маме. Шензи тогда, по доброте душевной, объяснила болезненному, как обращаться с женами львов. Что-то вроде: не лезть, не провоцировать, при улыбке не демонстрировать зубы… — Ваши высочества. Неожиданно вас здесь видеть… — Так же само, как и нам удивительно встретить рыцаря Альбиона так далеко от родины, — продолжил насмешливо-высокомерно скалиться Гарри. Пусть он и не знал, где именно их вынесло из портала, шанс, что Альбион скатился до кучки бродяг под предводительством одного из рыцарей, слишком мал. Как минимум рыцарей поблизости еще штук одиннадцать бы бегало. И Мерлин, грифы его пожри, без Мерлина-то они уж точно никуда. — Еще и в столь, — искусно подхватила игру Эмма, махнула рукой, — бедственном обществе. Но Ланселот уже справился с первым потрясением, а потому лицо удержал. Более того, даже доказал, что мозги в голове у него все же водятся, поменяв линию поведения и сделав вид, что изначальная им только показалась. — Прошу за мной, ваши высочества, в лагере разговаривать будет удобнее, — снова поклонился рыцарь, рукой указывая, в которую сторону идти. Оборванцы к этому моменту уже почти все рассосались кто куда, будто и не было. — Ведите, сэр рыцарь, — царственно махнул Гарри, вторую руку протягивая Эмме.

***

Уже стемнело, когда, закончив все долгие разговоры, полные намеков на намеки, скрытых и не очень угроз, правды, полуправды и лжи, они с Эммой наконец-то остались одни. Ланселот выделил им один из «домиков», куда-то дев изначальных жильцов. Впрочем, Гарри они не интересовали. Эмму тоже, пусть и были теоретически именно ее подданными. — И вот это твой родной мир? — сев на кровать, устало растерла виски Эмма. — И твой тоже, родная, — фыркнул Гарри, садясь рядом. — Не впечатляет. — Ну да, народец у тебя здесь такой себе. Кто посообразительней был, давно уже мигрировал в иные государства, оставшиеся же надежды не внушают. — Насколько действительно опасны эти огры? — Ну как тебе сказать, — задумался Гарри, растягиваясь тем временем на ее коленях. — Нормальная армия их вполне способна раскатать. Если использовать волшебство к тому же — то даже с минимальными жертвами. Они и живут-то только в этих краях, есть тут остров один, насколько помню — их колыбель. — В Сторибруке сколько жителей? Тысяча триста? И стоило им исчезнуть, как все полетело?.. — Это все же был весь правительственный аппарат сразу трех королевств, аристократы и зажиточные граждане. Остались одни крестьяне, ну и армии немного, — прикинул Гарри, вспоминая, кого он там в Сторибруке за эти месяцы встречал. — Да и плотность населения здесь не как на Земле, не забывай. — И все равно, — покачала головой Эмма, начиная массировать голову Гарри. Он замурлыкал, сыто прикрыв глаза. — Ну хоть резоны “Ланселота” прозрачны. Неужели вся эта тема с Круглым столом, Артуром, Мерлином и прочим — реальна? Мы же вместе с тобой смотрели сериал! — Ну сериал к правде имеет мало отношения, — зевнул ей в живот Гарри. — Но в целом — да. Пусть и только люди, но довольно зубастые, особенно Мерлин — с ним предпочитают не связываться от слова вообще. Хуже репутация только у Румпельштильцхена — и у обоих заслуженная. — А тут такая возможность себе территорию захапать… — И бесплатную рабочую силу, практически рабов, которые еще и спасибо за этот статус скажут, получить. — Как хорошо, что нас это не касается. — Абсолютно так, — усмехнулся Гарри. — Завтра отправимся к замку твоих родителей, посмотрим, что там и как. Хорошо, что ты про шкаф вспомнила. — Только та женщина… — нахмурилась Эмма. Передернула плечами. — Она тебя не тронет. А если все же посмеет… — Гарри оскалился. — Ты что-то знаешь. — Я всегда что-то знаю, работа такая, — пробормотал-фыркнул Гарри, слишком устало-ленивый для чего-то большего. — Но давай уже ложиться, а? — И все же она мне не нравится. Слишком расчетливый у нее взгляд, обычно такое заканчивается перестрелкой и десятком черных мешков. — Пока мы в лагере — за наше спокойствие и безопасность отвечает Ланселот. А за Ланселотом стоит Мерлин. Кора не посмеет нарушить негласные договоренности. — Значит, Кора. Я запомню. Но что будет за пределами лагеря? — Я смогу нас защитить. На оборотней очень уж плохо действует магия. Да и ты вроде уже чуть колдовать научилась. Не переживай по пустякам, в самом деле, — зевнул Гарри. — Ага, сперва «Эмма, не переживай по пустякам», а потом «Эмма, нам срочно нужно спрятать грузовик ворованных процессоров, три ящика дампов кредиток и пять трупов». Мы это уже проходили. — Это был Баки! — У тебя всегда Баки виноват. — Да.

***

И все же утро на Земле никогда не сравниться с утром в Фейритейле. И воздух, и земля, и магия… Гарри проснулся легко, не успело еще взойти солнце. Эмма сопела рядом, и он не стал ее будить, тихо встал, только и поправил ей одеяло. На улице была весна. Еще ранняя, но мягкая. Теплая, а не жаркая. И пусть вокруг был лес, а не родная саванна, и все же, все же. Это был почти его дом. Он и забыл. Оборот вышел будто сам собой. Вот он делает шаг вполне человеческой ногой, а вот наступает на покрытою росой траву уже лапой. Ветер чуть трепещет гриву, распевающие во всю птицы так и соблазняют выйти на охоту. Удачно, что халупа, которую им выделили, стояла несколько на отшибе от прочих. Гарри с удовольствием потянулся, выгнулся всем телом, чувствуя, как сила наполняет мышцы. У ближайшего дерева с удовольствием встал на задние лапы и провел когтями по коре, оставляя глубокие борозды. Лес очаровывал. Своей чистотой, свежестью, в которой так легко было игнорировать вкрапления человеческих запахов. Тем, как податливо проминалась под лапами трава, не хрустели ветки. Гарри даже и не крался толком — не было смысла. Лишь скользил между деревьями, идя за ниточкой знакомого запаха. Кора — будто ждала его. Подчеркнуто невинная такая вся, сидела на камушке в стороне от лагеря и вышивала. Правда, вышивку держала вверх ногами и ни одной иголки или мотка ниток поблизости не было — Гарри было безразлично, у кого, зачем и насколько травматично эта ведьма забрала пяльца. — Ваше высочество, как радостно, что вы решили почтить простую женщину своим визитом! — Как для дочки мельника, вы удивительно мало знаете о вышивании, ваше… высочество, — перевернулся обратно в человека Гарри, плавно и небрежно, подходя к ней. Стряхнул невидимую пылинку с рукава рубашки, поправил волосы, внешне абсолютно безразличный к сладковато-гнилому запаху злобы, который растекся по поляне после его слов. Он никогда не жаловался на память и был действительно хорошим (когда-то) сыном, старательно запоминавшим все, чему его учил отец. Неважно, об охоте шла речь или об интригах. Всего лишь дочь мельника, взлетевшая неоправданно высоко. Всего лишь принцесса, которой никогда не стать королевой. Всего лишь посредственная колдунья, знающая парочку фокусов и когда-то гревшая кровать Румпельштильцхена. Она могла бы стать опасным врагом. Когда-то, возможно. Хитрая, властная, опытная, привыкшая полагаться исключительно на себя. Такая будет грызть землю, не боясь запачкаться. Но-но-но. Не в этой сказке. Не с этими героями. Гарри посмотрел на нее подчеркнуто безразлично. Самомнение и ослепляющий гнев. Почти игра в поддавки, серьезно. Кора неестественно засмеялась. — Вы многое знаете, принц, будто и не покидали наше высокое общество на все эти года. — Кровь — всегда больше, чем вода, — сказал он, словно открывая страшный секрет. — Кто-то с рождения на своем месте, а кто-то годами пытается чего-то достичь, и все впустую, бессмысленно, ведь как бы червь ни пыжился, он сможет надеть корону только среди таких же червей. — И все же вы пришли ко мне, — улыбка Коры — словно приклеенная. Пластмассовая. Она тонула и тонула, понимая, что тонет, но отказывалась признать это. — Я пришел? — Гарри нарочно удивленно оглянулся, наклонил голову к плечу. — Я лишь прогуливался перед завтраком, наслаждался магией этого чудесного утра. Но не смог не выйти и не поздороваться, когда увидел знакомое лицо. Иногда воспитание так мешает, согласен с вами, но все же всегда сильнее… прочих желаний. — Приятно в наше время видеть так хорошо воспитанных молодых людей. Ее игра была все хуже и хуже, почти и не интересно. Ответ Коры имел бы вес, будь они на Земле, где этикет давно полузабытая шутка. Но в Фейритейле? Не тот мир, не те реалии, и на контрасте… И все же Гарри оставался предельно внимательным. Да, игра просчитана им до мелочей, каждый ход Коры прозрачен и предсказуем. И все же. И все же. — Воспитание — искусство. А уж все культурные тонкости, накладываемые на него… — Гарри закатил глаза. — Например, в Царстве прямой взгляд в глаза льву считается вызовом на поединок, — поймал он ее взгляд. — А излишнее внимание к чужой львице может даже привести к изгнанию… Если останется что изгонять после реакции самой львицы на чужую настырность. — Занятные традиции. Жаль, мы не в вашем Царстве. — Действительно, жаль. Или, может… к счастью? — Гарри демонстративно задумался. — Некоторые старики такими нетерпимыми с возрастом становятся, капризными… Да, такая уж она — эта жизнь. — И мнительными. — А еще жадными. Впрочем, кто не ценит свое, не может этим «своим» и владеть. Кора поджала на миг губы, вновь запах гнева наполнил воздух. С чего бы? Никто ей не мешал заниматься собственным королевством, раз уж так удачно его престол — как и пары соседних королевств — освободился. Не стала — территориальные претензии Альбиона пусть и наглые до невозможности, но вполне справедливые. — Старика не интересует ничего, кроме родного дома. — Старое воспитание, все так, — кивнул Гарри. — Подумайте над этим на досуге, ваше высочество. — Это угроза? — все же не выдержала Кора. Как Гарри и говорил — воспитание. Все дело в воспитании. Он не стал отвечать. Вместо этого вновь обратился во льва и скрылся тенью среди деревьев.