За кромкой гор

      Генерал-губернатор заинтересованно смотрел на молодого человека, ожидая продолжения. И тот не разочаровал:       — Видишь ли, поскольку Эйнас лежит прямо на море, он, тем самым, уязвим для нападений морских разбойников. Особенно теперь, когда одним махом лишился укреплений и обескровлен. Мало того, именно сейчас Эйнас вряд ли сможет призвать кого-то извне на свою защиту. Повстанческая армия далеко, и те, кто ее составляет, навоевались вдоволь и скорее разбегутся по домам, чем отправятся в поход ради защиты далекого северного города. К тому же, несмотря на манипуляции с монетами, у тамошних властей вряд ли найдутся средства оплатить наемников, которые могли бы сразиться за Эйнас.       В случае внезапного нападения горожанам только и останется уповать на местное ополчение. Соберут его снова из простых мирных горожан, ремесленников и рыбаков. Тех, кто уцелел после первой осады. Этой пестрой компании нелегко будет противостоять пиратам, вооруженным до зубов, не ценящим ни чужую жизнь, ни свою, распаленным перспективой впервые за злые-духи-знают-сколько столетий захватить и разграбить большой город, который еще никогда прежде не был столь беспомощен перед возможным вторжением.       — Но откуда же возьмутся у ворот Эйнаса эти пираты, да еще в столь устрашающих количествах? — с вежливым сомнением поинтересовался генерал-губернатор. — Ведь один-два корабля с командой, как бы свирепы и жадны до денег ни были морские разбойники, не доставят особых хлопот местным силам самообороны. Пока пиратов не соберется значительно больше, перспектива нападения остается чисто умозрительной. Разве не так?       — Всё так, одного-двух кораблей действительно будет маловато для успешного набега на Эйнас, — подтвердил Тальред. — Дарийским пиратам не хватает объединяющего начала. Не хватает кого-то, кто подаст им идею совместного нападения. Кто соберет вместе множество капитанов-одиночек, проследит за подготовкой и ремонтом тех кораблей, которые в этом нуждаются, предупредит зарождающиеся конфликты в их среде. Обычно-то пираты отчаянно враждуют между собой, справедливо считая друг друга конкурентами. Но если этот кто-то объяснит им, какую выгоду принесет объединение, все изменится. Уверен, перспектива невиданной прежде добычи, которой в избытке хватит на всех, поможет пиратам на время забыть о вражде и объединиться.       — К счастью для Эйнаса, — вкрадчиво заметил генерал-губернатор, — в отсутствие такого предводителя всё это пока всего лишь умозрительные рассуждения, не более того. Далеко не каждый вообще согласится иметь дело с пиратами. Не говоря уже о том, чтобы объединить их и повести за собой. Скорей всего, такого и не найдется...       — Ну почему же не найдется? — на этих словах, хотя и сказанных все тем же светским тоном, милая улыбка исчезла с лица Тальреда. Весь налет легкомыслия чудесным образом испарился, красивые черты лица ожесточились, а светлые глаза блеснули непримиримым, совершенно волчьим огнем. — В наше время случаются неожиданные союзы и непривычные союзники. Возьми вот того же Эркена. Вроде бы купец и владелец торгового дома, а накоротке с мятежниками и сумел науськать их на нас. А я вот — совершенно случайно — знаком кое с кем из пиратов.       — У тебя чрезвычайно... чрезвычайно широкий круг знакомств, — не удержался генерал-губернатор.       — В наше время самое неожиданное знакомство может оказаться нелишним.       — И как же тебе удалось с ними познакомиться? — осведомился генерал-губернатор.       — Общие коммерческие интересы, — туманно пояснил Тальред, в сущности, ничего не поясняя.       Впрочем, его собеседник легко мог сложить два и два, зная, что многие пираты промышляют не только морским разбоем, но и контрабандой. Эту информацию нужно было тщательно обдумать, и он самым сердечным тоном предложил молодому человеку вина или лимонной воды со льдом, привезенным с Гулланктора.       Пока слуги сервировали напитки, он напряженно размышлял. Тальред, очевидно, тоже, потому что, когда они остались вдвоем, обронил:       — Мне случалось приобретать у пиратов товары в обход эйнасской гавани...       Эти слова подтверждали невысказанные вслух подозрения генерал-губернатора, и он молча кивнул, показывая, что оценил откровенность собеседника по достоинству. Оценить-то оценил, но нельзя сказать, что услышанное порадовало его. На самом деле генерал-губернатор был искренне шокирован.       Тарни официально декларировали уважение и соблюдение местных законов, но на деле вряд ли хоть один за все время владычества был призван к ответу за их нарушение. Всегда можно было договориться, решить дело во внесудебном порядке деньгами или уступками. Или угрозами, но последнее только в самом крайнем случае. Вот и выходило, что дарийские законы применялись... исключительно к дарийцам. Тем более, если речь заходила о забавном пустяке, именуемом контрабандой. В тарнийском кодексе Арнеля не существовало даже такого понятия. Свобода торговли не должна была ограничиваться ничем и никем.       Таким образом, прибыли, недополученные дарийскими городами в результате деятельности контрабандистов, считались проблемой этих городов, не более того. Их присутствие или отсутствие не делало Тарнилл ни на медный грош беднее: налоги начислялись паушально, в виде фиксированной суммы. Так же обстояло дело и в Эйнасе. Город был волен собирать пошлину с приезжающих туда торговцев и тратить ее на свои нужды. А Тальред был волен играть в свои игры с городской таможней.       Нет, он не был замешан ни в чем особенно предосудительном... Так сказали бы почти все, со снисходительной, если не одобрительной улыбкой. Но генерал-губернатор не разделял господствующего среди соотечественников убеждения. Тарвьел уважал порядок во всем. И почти боготворил закон, определяющий этот самый порядок; то, что следовало считать правильным или неправильным. Всякое нарушение установленных законов и правил, пускай даже и дарийских, было противно его натуре. Он еще мог бы пускай не оправдать, но понять, если бы причиной этого нарушения явилась суровая нужда. Но Тальред был более чем богат; он занимался всеми этими безобразиями для развлечения, чтобы лишний раз пощекотать себе нервы. Один из тех, кто думает, что правила созданы, чтобы их нарушать...       Генерал-губернатор поджал губы. Разве такие, как он и Тальред, не должны вести себя безупречно? Разве "безупречно" не подразумевает трепетное отношение к любым законам? Но молодой человек твердо встретил его осуждающий взгляд и хладнокровно продолжил свою мысль:       — Так вот, что касается морских разбойников. Я неплохо умею находить с ними общий язык. Если я получу соответствующие полномочия и средства, я готов взять это дело в свои руки. Уверен, что сумею их убедить и организовать. И что они окажутся достаточно управляемыми...       — Одно дело мелкие частные сделки с одним или другим контрабандистом или даже пиратом, — чуть поморщившись, проговорил генерал-губернатор. — Но ты говоришь так, как будто всерьез задумываешься о том, чтобы возглавить пиратов в захватническом походе. Разве... Разве это не ниже твоего достоинства?       — Я не забыл, кто и почему выгнал меня из Инсевеля. И не простил этого, — жестко и непримиримо выговорил Тальред. — Жители Эйнаса уже лишились своего флота, но я все еще не уверен, что это равноценный обмен. Посмотрим, как им понравится, когда их город разорят полчища пиратов!       Генерал-губернатор бесшумно отпил глоток из бокала, безукоризненно изящным движением поставил его назад, на серебряный поднос, коснулся салфеткой и без того совершенно сухих губ, делая вид, что сосредоточен на всех этих действиях... Отчего-то он задумался, как бы ему понравилось, если бы пираты напали на Таннелон. Эти размышления привели к тому, что он обмолвился вслух:       — Я всегда верил, что Таннелон — это самое безопасное место на Пандари. А теперь выясняется, что мы можем быть атакованы со стороны Гулланктора. По крайней мере, со стороны моря отмели и рифы надежно защищают нас от нападения. Маленьким кораблям не преодолеть океан, морским не подойти к берегу. А попытаются, так пожалеют об этом. Хотя бы тут мы в безопасности.       — Да я бы не сказал, — ровным тоном возразил Тальред.       — Что ты имеешь в виду?! — спросил генерал-губернатор, чувствуя, как у него перехватывает дыхание.       — Ну я, конечно, ничего не понимаю в таких делах, — невинно улыбнулся ему молодой человек, — но если бы я, к примеру, привел эскадру вторжения к берегам Таннелона, то не торопился бы заходить в бухту, не зная фарватера. Нет, я встал бы на якоре в виду берега, а потом высадил бы десант на маленьких плоских лодках, с приказом занять позиции на прибрежных холмах и закрепиться там. Как только это случится, город падет. Причем падет куда легче, чем в свое время пал Эйнас. Возможно, в этом плане есть отдельные уязвимые места, но если подумать как следует и доработать его...       Его собеседник почувствовал необходимость встать с места и пройтись взад-вперед по комнате. «Ничего не понимает, как же! — тревожно думал генерал-губернатор. — Да он уже готовый пират. Такой, пожалуй, действительно сумеет управиться с целой флотилией морских разбойников и обрушить ее на Эйнас.»       Нет, в этой ипостаси, опасной и безжалостной, Тальред ему совсем не нравился.       И пираты... Пираты — это, конечно, сильное оружие. Но оружие обоюдоострое. Они самые ожесточенные и непредсказуемые из всех преступников. Что бы там ни говорил и ни воображал себе Тальред, иметь с ними дело похоже на то, чтобы пытаться подчинить себе стаю голодных волков, обещая показать им путь в овчарню. Того и гляди один из хищников не выдержит и бросится на тебя со спины. Но, в конце концов, если Тальред сам хочет ввязаться в эту опаснейшую историю, почему генерал-губернатор должен отговаривать его?       И вообще, стоит ли его отговаривать? Может быть, все к лучшему?       Если этот парень исчезнет надолго или навсегда, Ланвийн, конечно, расстроится. Сперва расстроится, а потом утешится. Наверняка утешится. И не нужно будет переживать за нее, такую юную и наивную.       Разве не его долг как отца защитить Ланвийн от возможных разочарований? Ведь вероятность, что ее увлечение Тальредом кончится именно разочарованием, весьма высока. А даже если они поженятся, встает вопрос, нужен ли ей такой муж. Так и норовит сорваться куда-то, влезть в опасное предприятие. Бедная девочка будет все время сидеть одна, тревожиться за его безопасность... Рисковать остаться вдовой. И никогда, никогда ей не будет покоя.       Нет, как мудрый и осторожный отец генерал-губернатор никогда не совершил бы такой ошибки — открыто вставать между дочерью и ее увлечением. Но и потакать всему, как это делала супруга, было бы... было бы просто безответственно. И уж если Тальред сам рвется в бой, зачем его удерживать? Генерал-губернатор даже сможет позже с чистой совестью сказать дочери, что пытался сделать это, но не преуспел. Если Тальред исчезнет, все станет проще, и намечающаяся проблема разрешится сама собой. И чем скорее, тем лучше. Да-да, чем раньше они расстанутся, тем легче Ланвийн переживет это. Все разрешится самым безболезненным образом. Исчезнет причина не покидать Таннелон, пренебрегая собственной безопасностью. Мать уговорит ее уехать. Все вздохнут с облегчением. Особенно сам генерал-губернатор. Сейчас вообще не время для любви. И не нужно его девочке взрослеть слишком рано.       Все эти мысли вихрем пронеслись в его голове.       Но все же пираты... Нет, меньше всего генерал-губернатору нравилось думать о них. От самого этого слова как будто скверно пахло большой кровью, бессмысленными убийствами и разрушениями ради разрушений. Можно, конечно, скормить им Эйнас. Но это не вернет Инсевель. И вообще кто сказал, что они остановятся на Эйнасе, а не двинутся вглубь материка? А если это рикошетом отразится на Таннелоне?       И вообще, нужно ли мстить Эйнасу? И за что мстить?       Может быть, дело было в том, что генерал-губернатор редко выезжал за пределы Таннелона и уж никогда не пересекал Гулланктор... Да и зачем?! Пыльные и тряские дороги, неопрятные личности, сомнительные гостиницы. Неуютные и, в сущности, чуждые земли. Приключения? А вот в этом он нуждался меньше всего на свете.       Вот поэтому он ничего не потерял, потому что не никогда не жил на Пандари, не любил и не знал эту землю иначе, чем как рисунок на карте. Это не он, это военные потерпели поражение по ту сторону гор. Им неожиданно и больно надавали по рукам и не только. Такие, как Тальред, тоже многое потеряли. Земли, влияние, возможности... Восстание разрушило их планы, прервало привычный ход жизни, благополучной и безмятежной. Неудивительно, что они не оставляли мыслей о реванше. Не нужном Тарниллу, да и им, в сущности, тоже. Зачем? Кому это вообще поможет? Какую практическую пользу принесет?       Когда генерал-губернатор снова присел напротив Тальреда, то не только выглядел совершенно спокойным. Он действительно был спокоен, потому что все обдумал и принял твердое решение:       — По репутационным соображениям Тарнилл не может, конечно, просто так вернуть дарийцам реквизированное золото. Но ровно по тем же соображениям Тарнилл не может запятнать себя объединением с пиратами. Я слышал про них достаточно, Тальред, чтобы знать — нет никакой опасности, никакой катастрофы, которая могла бы оправдать этот союз. Ни я, ни ты. Как могли бы мы разделить с ними вину и ответственность за совершенные преступления? Любой согласится со мной в этом. Даже сам Ленед.       — То есть ты отказываешься поддержать мою идею? Я не получу от тебя необходимые полномочия?       — Нет. Более того, властью своего поста я категорически запрещаю тебе предпринимать шаги в этом направлении на свой страх и риск. Во-первых, это недостойно тебя, а во-вторых, и в-главных, это и не потребуется.       Тальред вопросительно посмотрел на него.       — Мы остановим Эркена и без таких крайностей. Нам вовсе не нужно вступать в сговор с пиратами, достаточно создать у него впечатление, что мы могли бы это сделать, — пояснил генерал-губернатор. — Ему важен Эйнас и его безопасность, так же, как мне важен Таннелон и его безопасность. Эркен не станет рисковать, проверяя, блефуем мы или нет.       Воцарилась тишина. Наконец Тальред медленно проговорил:       — Хорошо, я признаю твое решение. И не стану за твоей спиной искать контакта с пиратами. Но ты должен мне...       — Разумеется! Все, что в моих силах и возможностях. Скажи, чего ты хочешь?       Молодой человек мог лишний раз и не напоминать об этом. За вложенное Тальредом ему в руки оружие, позволяющее поставить Эркена на место, генерал-губернатор, разумеется, был у него в долгу, да еще в каком. И, если уж говорить о достойном вознаграждении, то не так уж он был бессилен... К примеру, он имел право регулировать размер пошлины, взымаемой с владельцев рудников. Мог даже отменить ее совсем. Да, скорее всего, речь пойдет именно об этом. Тарвьел выжидательно взглянул на выглядевшего задумчивым молодого человека.       — Мы с Ланвийн едем кататься верхом, — сказал тот с мягкой улыбкой, возвращаясь к привычной очаровательной и легкомысленной манере поведения, — позволь ей взять твоего коня.       Чудом успев подавить возглас «Только и всего?!», Тарвьел все же воскликнул:       — Но он опасен! С ним трудно справиться.       — Ланвийн чудесно ездит верхом, — мечтательно заметил Тальред.       — А еще у него ужасные привычки, — невпопад пожаловался генерал-губернатор. — Как только видит какое-нибудь препятствие, так его и тянет туда, ему нужно во что бы то ни стало перескочить через него.       — Полагаю, Ланвийн именно это в нем и нравится.       — Но мне это не нравится! — не смог удержаться от возгласа генерал-губернатор. Он в волнении привстал, но тут же, опомнившись, уселся на место:       — Но раз ты просишь, то конечно... Разумеется. Она может сколько угодно брать Лентильва. Желаю вам приятной поездки! Только... ты уж присмотри за ней!       Тальред понимающе взглянул на него, но не стал давать заведомо невыполнимых обещаний. Вроде того, что он уговорит Ланвийн не рисковать и ехать медленным стариковским аллюром. Или внушит Лентильву мысль объезжать встреченные преграды. Только заверил серьезно и просто:       — Я буду рядом.       Оставшись один, генерал-губернатор устало потер лоб. В сущности, он не использовал шанса, чтобы окончательно решить ни одну из своих проблем. Ни с дочерью, ни с ее сомнительным знакомым, ни с безопасностью Таннелона... Впрочем, теперь ему в любом случае есть чем запугать Эркена. Тот отступится от своих требований.       Но навсегда ли? Пожалуй, нет.       На что способен Эркен, твердо решивший добиться своего? Пожалуй, со временем он придумает новый план нападения. Покоя точно не будет. И ведь Эркен не единственный дарийский купец. Просто самый энергичный и влиятельный. Что отсюда следует? Что единственный путь обезопасить Таннелон не на время, а навсегда, — это заинтересовать самого купца в его сохранении. Его и его наследников.       Эркен нетерпеливо предвкушал новую аудиенцию у генерал-губернатора, но разговор с самого начала пошел совсем не так, как он себе представлял. Он насторожился уже, приметив лежащий на столе, выложенном затейливой каменной мозаикой, новенький золотой дариал с эйнасскими дельфинами. Сердце неприятно кольнуло тревогой. Что это означает?!       По мере того как генерал-губернатор излагал свою позицию, Эркен скучнел и сам понимал, что испытываемое им горькое разочарование отражается на его лице. Нет, он, конечно, старался держать себя в руках, но про себя с горечью думал: «Вот же Смирглис, ядовитый змеище. Правы были горцы! А ведь как ласково смотрел. Как нежно разговаривал...»       Больше и неприятнее всего купца поразило, что генерал-губернатор обнаружил в разговоре теснейшее знакомство с хитросплетениями эйнасской местной политики. Он знал, кто в окружении бургомистра плетет против Эркена козни, знал имена противников и конкурентов, понимал, куда можно было бы нажать. Ему было известно о некоторых тайных договорах Эркена с другими торговцами, о которых вообще никто, кроме участников, знать не мог. Приходилось признать, что у хитрого итарка имелись весьма осведомленные информаторы. Хуже того, он знал и пиратов. Не всякую мелочь, а самых опасных морских разбойников, что издавна точили зубы на богатства Эйнаса. Знал по именам, помнил детали, касающиеся их кораблей, и без труда мог бы связаться с ними и предложить союз...       «Подлый, скользкий, хитрый...», думал Эркен, задыхаясь, «сумел-таки извернуться и выскочить, или, вернее, выползти из моей ловушки, да еще при этом больно укусить меня, причем дважды, нет, даже трижды... Но я этого так не оставлю. Радуйся, Смирглис, пока что твоя взяла, но это еще не конец!»       Вслух же он самым скучным тоном сказал:       — Что же, остановимся на том, что я гарантирую: если история с золотыми дариалами останется в тайне и твои агенты оставят в покое пиратов, здесь, на юго-западе повстанцы никогда не договорятся с горцами, — и со вздохом добавил: — В свете сложившихся обстоятельств я, конечно, беру назад свое требование о возвращении золота. Прошу, забудем об этом!       — Отчего же? Ты все же можешь получить некоторую его часть назад, — неожиданно сказал ему генерал-губернатор. — Но не просто так, а в обмен на некоторые товары, о которых ты упомянул в свой первый визит.       — В обмен? На товары? — обмякший было в кресле Эркен воспрянул духом и с новым интересом уставился на собеседника.       — Совершенно верно. Я готов выдать тебе разрешение основать свое торговое представительство в Таннелоне, если ты все еще заинтересован в торговле. И собираюсь обсудить с тобой несколько крупных контрактов. Мы будем платить вперед. Платить золотыми дариалами.       — Ээээ... Золотыми?       — Да, теми самыми, вывезенными Ленедом. Особенно золотыми, — уточнил генерал-губернатор не без ехидства. Но Эркену было все равно. Он все-таки получит назад вожделенное золото! И не только его!       — Ты не будешь разочарован, я гарантирую! — быстро сказал он. — Никто не будет разочарован! Я тут же отдам распоряжения... И, конечно, подписанию мирного договора больше ничто не должно помешать. Это произойдет в самое ближайшее время, и тогда мы сможем подробнее обсудить мое новое торговое представительство.       — Я рад слышать это, — ласково улыбнулся ему генерал-губернатор. — А я в свою очередь торжественно обещаю тебе, что ни я, ни кто-либо другой из нас не пойдет ни на союз, ни на переговоры с пиратами...       — Залогом тому будут наши взаимовыгодные торговые отношения.       — Совершенно верно, — заключил генерал-губернатор. — Но прежде, чем мы перейдем к обсуждению деталей, я хотел бы высказать кое-какие свои соображения. Как будущему торговому партнеру, с которым нам предстоит долгосрочное и плодотворное сотрудничество.       — Конечно-конечно, я весь внимание, — восхищенно выдохнул Эркен.       — Я пообещал тебе, что Тарнилл не будет пользоваться услугами пиратов или поддерживать с ними контакт. И это так. Но если кому-то одному пришло в голову, что Эйнас теперь плохо защищен против их набега, — мрачно и многозначительно произнес генерал-губернатор, — то это же может прийти в голову и кому-то другому.       — У нас в таких случаях говорят — мысль порхает в воздухе, — криво ухмыльнулся Эркен.       — У нас говорят — валяется на проезжем перекрестке, один обронил, да тут же другой подхватил...       Оба обменялись понимающими взглядами.       — Благодарю за предупреждение, — серьезно кивнул купец. — Я вернусь в Эйнас и позабочусь о безопасности своего города.