За кромкой гор

      — Срочно Ленеда ко мне! — несвойственным ему стальным тоном рявкнул генерал-губернатор, стоило Эркену покинуть зал приемов.       Тот, к кому он обращался, будучи не военным, а всего лишь мелким чиновником, замялся в нерешительности. Ленед и «срочно» как-то плохо сочетались между собой. Тем более, что слухи о его отставке уже обошли весь Таннелон. Впрочем, со слухами всегда так бывало, они почти мгновенно расходились по поселению, где все всех знали и ужасно любили делиться последними новостями. Особенно такими значительными и имеющими широкомасштабные последствия, как отставка прославленного военачальника. Каждому хотелось знать, почему это произошло так внезапно, но вот об этом оставалось только гадать. Если у кого-то и имелись на этот счет обоснованные предположения, эти немногие предпочитали держать их при себе. А сам Ленед держался настолько неприступно и одновременно раздраженно, что вариант спросить у него напрямую исключался сразу же.       — Пусть ему скажут, что я требую, нет, даже приказываю, чтобы он немедленно приехал ко мне, — твердо отчеканил генерал-губернатор. — Неважно, чем он сейчас занимается!       Раньше он никогда не позволял себе по отношению к Ленеду настолько безапелляционного тона. Зная старика, можно было сказать с уверенностью, что подобным образом сформулированное приглашение гарантированно выведет того из себя. Тем лучше, значит, он примчится в резиденцию как можно быстрее. А так как генерал-губернатор и сам был вне себя, мысль о том, что кто-то еще разделит его чувства, показалась ему весьма приятной.       Его расчет оправдался. Ленед явился в резиденцию с просто-таки фантастической быстротой, явно настроенный всласть поругаться. Тем более, он не был больше лицом официальным и не обязан был вести себя дипломатично с формальным главой колониальной администрации.       — Я был занят обычными стариковскими делами, знаешь ли, — прорычал он, — очень важными: готовился к отъезду, брюзжал, наблюдая за тем, как пакуют мои вещи, чесал за ухом своих собак, подремывал у камина, размышляя, кто же из моих многочисленных внучатых племянников следующим порадует меня правнуком. Вот из этой-то дремы меня и вывел какой-то бездельник, назвавшийся твоим помощником. Надеюсь, он неправильно понял твои слова, или неправильно передал, или мне просто со сна почудилось, или я стремительно дряхлею, поэтому мне начал отказывать слух…       — Просто сядь и выслушай меня! — прервал этот поток предположений генерал-губернатор, пока он не зашел слишком далеко.       — Я подал в отставку, Тарвьел, а ты ее принял, — злобно отрезал Ленед, — таким образом, выслушивать тебя больше не входит в круг моих обязанностей. А значит…       — Забудь, наконец, про отставку! — нетерпеливо потребовал генерал-губернатор. — Я уже приказал принести сюда все относящиеся к ней документы. Скоро они будут на моем столе. Но считай, что я уже порвал их на кусочки на твоих глазах, сжег и пепел развеял над морем. Садись и давай сделаем вид, что ее никогда не было!       — Хм… — Ленед, после некоторого колебания, все же опустился в предложенное кресло. — Никогда не предполагал, что ты до такой степени нуждаешься хоть в ком-то, кто готов тебя выслушать.       — Я поговорил с Эркеном. И теперь мне необходимы твои помощь и совет.       — Ах, вот в чем дело! Согласен, разговор с ним — это действительно тяжелое испытание. Но не настолько же!       — Он сказал мне, что…       И генерал-губернатор добросовестно пересказал ту часть беседы с Эркеном, которая касалась запланированного объединения повстанческой армии, стоявшей на другой стороне Гулланктора, — сократившейся, но все еще весьма многочисленной — и некоего горского племени, название которого Эркен предусмотрительно забыл упомянуть.       После первого же упоминания горных дарийцев Ленед совершенно прекратил язвить и сделался серьезным и сосредоточенным. Он молча выслушал очень подробный пересказ беседы с дарийским купцом и только удостоверившись, что генерал-губернатор закончил свою речь, заговорил сам:       — Знаешь что, Тарвьел, что касается моей отставки, мы с тобой, пожалуй, не будем торжественно хоронить бумаги и оставим все как есть. Никогда не стоит возвращаться в место, которое покинул навсегда. Давай просто обсудим ситуацию, как два совершенно штатских собеседника, — он привычно оперся рукой на подлокотник кресла. — Скажи, ты не подумал о том, что все это может быть грандиозным блефом?       — Это — первое, что пришло мне в голову. В таком случае нам и беспокоиться не о чем. Но что, если нет? То, что рассказал Эркен, и, главное, то, как он говорил, показалось мне убедительным. Уверен, он действительно встречался с этими дикарями и слушал их россказни. И, как мы знаем, он действительно имеет влияние на руководство мятежников. Если все так, как он рассказал... То это просто катастрофа. Необходимо не дать им сговориться, любым путем предотвратить это!       — Жаль, конечно, что я не покончил с этим купцом сразу после взятия Эйнаса, — задумчиво заметил Ленед. — Мне позже не раз хотелось это сделать, но все как-то было не до этого. А сейчас его защищает статус посла, и даже ради спокойствия Таннелона мы не можем…       — Как раз ради спокойствия Таннелона трогать его нельзя ни в коем случае! — подпрыгнул в кресле испуганный генерал-губернатор. — Ведь может оказаться, что Эркен с его желанием непременно вести с нами торговые дела — это единственное, что... Вернее, единственный, кто сможет помешать договориться особенно непримиримо настроенным мятежникам и дикарям. То есть, как ни неприятно это признавать, возможно, этот купец — наше последнее спасение.       — Полно, Тарвьел. Ты видишь наше положение слишком мрачно. Судя по словам Эркена, мятежники с дикарями пока еще торгуются и прощупывают друг друга. К счастью, их разделяют предрассудки и взаимное недоверие. Но даже если они успешно сговорятся между собой, им понадобятся декады на организацию наступления. А мы теперь настороже и сумеем подготовиться. Установим усиленные караулы с нашей стороны Гулланктора и, в случае вторжения, будем готовы противостоять ему. Катастрофы не будет, будет тяжелое и кровопролитное сражение на равнине перед Таннелоном.       Генерал-губернатор нервно поежился. Ему сделалось прохладно в теплом, пронизанном солнцем помещении. Это ли не катастрофа?! Как Ленед может так невозмутимо рассуждать о столь ужасных вещах?!       — Нам здесь не нужно ничего подобного!       — Не нужно, — спокойно согласился Ленед. — Но в жизни иногда случаются совершенно ненужные вещи.       — Мне предстоит принять тяжелое решение…       — А что в нем такого тяжелого? — удивился Ленед. — Ты откажешь Эркену, потому что пойти на его условия для нас неприемлемо.       И прибавил, серьезно глядя на генерал-губернатора:       — Я понимаю, Тарвьел, что ты сейчас готов согласиться почти на что угодно, чтобы обезопасить Таннелон от вторжения, но помни — нельзя показывать нашу слабость и уязвимость врагам. Особенно таким, как Эркен. Выбора нет.       — Неприемлемо и выбора нет, — эхом повторил его слова генерал-губернатор. Он задумчиво коснулся рукой щеки и вздрогнул от холода — как будто лед приложил. То, что сейчас говорил Ленед, как будто рассуждая вслух, не было просто рассуждениями. Это было предупреждением. Если Ленед считал так, значит, все военные думали точно так же, как он. Здесь, в колониях, они — главная сила. Особенно теперь, когда крупные землевладельцы из Тарнилла потеряли почти все свои владения, а с ними и интерес к происходящему на Пандари. А те, кто был связан с ними непосредственно, кто жил здесь и еще остается здесь, в Таннелоне — заодно с военными. Те для них — герои, которые в нынешние трудные времена сделали все возможное и невозможное, а он, генерал-губернатор, даже ничего не предпринимая, умудряется совершать ошибку за ошибкой.       Тарвьел с горечью вспомнил намеки Эркена. Купец совершенно неправильно представлял себе его положение и меру влияния. Он ведь вполне серьезно предлагал отделиться от Тарнилла и реставрировать в этих краях монархию. Это ему-то?! Было бы смешно, если бы не было так грустно. Да, он назывался генерал-губернатором. Но иногда ему казалось, что он и пальцем не может пошевелить по собственной воле!       Возможно, если смотреть на всю ситуацию со стороны, предложение дарийского купца не выглядело так нелепо. Для тех, кто не знал, как тут все устроено. На бумаге-то он действительно самый главный чиновник в колониях. Тот, кто возглавляет и объединяет действия местной администрации и армии, имеет право распоряжаться финансами, строительством, военными силами... Часть реквизированного золота пополнила казну Таннелона, и генерал-губернатор рад был бы отправить его назад, чтобы отвратить от города беду. В сложившихся обстоятельствах оно буквально жгло ему руки. Но это никак невозможно было бы сделать скрытно. В этом-то и загвоздка. В этом и в том, что между формальной властью и властью реальной, по крайней мере, в его случае, лежала пропасть.       Ему просто не позволят сделать это. Нет, попробовать можно. Клерки, безусловно, аккуратно и точно выполнят его распоряжения, как выполняли бы распоряжения любого, сидящего в этом кресле. Но они всего лишь чиновники.       А ведь есть еще военные. Те самые, на которых он не имеет никакого влияния и среди которых так непопулярен. Все как один своенравны, излишне самостоятельны и самоуверенны. Просто не принимают его всерьез, и нет никакого способа принудить их. Только убедить. К несчастью, Тарвьелу всегда трудно было находить с ними общий язык. Пока они еще терпят его над собой, признавая за ним определенные дипломатические способности. Ему удается проводить переговоры с мятежниками ко всеобщему удовлетворению. Именно это пока сохранило за ним пост генерал-губернатора. Но, как только что дал понять Ленед, слабости ему не простят. Тот самый Ленед, которого слушаются с полуслова и военные, и чиновники, и гражданские. Неважно, облечен ли он властью или нет, просто потому, что он — это он и его авторитет непререкаем.       Генерал-губернатор снова вздрогнул, холод все не отпускал его. Если до них дойдет, что он без боя вернул золото... Что с ним могут сделать? Да что угодно. Вплоть до того, что окажут открытое неповиновение. Возьмут власть в свои руки и потребуют у правительства убрать его с поста генерал-губернатора и объявить все заключенные им соглашения недействительными.       Этим он рискует, если согласится на требования Эркена. Но что будет, если нет? Тогда придется отбиваться от мятежников по эту сторону гор? Рискнуть Таннелоном?!       Испытываемая им растерянность и тревога нашла выход во вспышке гнева, он с силой пристукнул ладонью по столу и воскликнул:       — Нет, ну неужели никак нельзя наконец покончить с этими горными дикарями? Покончить раз и навсегда! Почему Гулланктор столько времени наш, но мы до сих пор не контролируем его?! Чем там вообще занимается комендант Дальв Ателлит?!       — Своими непосредственными обязанностями, как, впрочем, и всегда, — откликнулся Ленед. — Что касается горных дикарей, тут он тоже делает все, что вообще возможно сделать. Беда в том, что они хорошо знают горы и держатся маленькими группками. Выследишь и уничтожишь одну, а другие тем временем продолжают отравлять тебе жизнь.       — Я не сомневался, что ты возьмешь его под защиту, — устало махнул рукой Тарвьел. — Ты и раньше всегда это делал.       Ленед молниеносно отбил этот выпад:       — Даже сейчас, как совершенно штатский наблюдатель со стороны, я не могу не видеть, что он очень дельный офицер и совершенно на своем месте.       Тарвьел не стал продолжать бесполезный спор, ему было не до этого.       — Неуловимые горные дикари, — мрачно выговорил он, — о которых мы слишком мало знаем. А вот они знают о нас слишком много. Скажи, это звучит для тебя убедительно? Я имею в виду то, что им известен проход через горы помимо Весеннего перевала. Проход, неизвестный нам?       — Вполне, — хладнокровно подтвердил Ленед. — Горы пронизаны пещерами. Подземные реки за миллионы лет прорыли коридоры такой ширины, что по некоторым из них можно проехать на повозке, запряженной парой лошадей. Есть там и залы, похожие на дворцовые, колонны, мосты и каверны. Порой случались землетрясения, и такие реки проваливались вниз, оставляя на месте старого русла целую анфиладу невероятной длины. И так несколько раз, создавая многоэтажные конструкции. Нет ничего легче, чем потеряться в этих лабиринтах. Потеряться, чтобы скитаться много дней, потому что, говорят, даже чувство ориентации там, под землей, совершенно отказывает...       Занимательное это занятие — исследовать пещеры Гулланктора, хотя и опасное. Есть ведь еще и местная фауна. Ядовитые змеи, львы, ну и, конечно, горцы. Редко какой энтузиаст решается на далекие экспедиции. Полной карты подгорных лабиринтов у нас никогда не было и не будет, так что нельзя исключить, что некоторые из проходов ведут и на нашу сторону. Гулланктор слишком обширен, чтобы контролировать его целиком. Кстати, тебе известно, сколько времени может занять эвакуация Таннелона?       — Эвакуация?! Я не собираюсь эвакуировать город, — вырвалось у Тарвьела. Осознав всю беспомощность этой фразы, он прикусил губу и промолвил: — Никто и никогда даже не думал, что мы дойдем до такой крайности. Но ты прав, нужно знать, сколько она может занять. В крайнем, самом крайнем случае. Я прикажу срочно разработать план эвакуации и представить мне доклад. Охрана Гулланктора — это не моя забота, но я все равно напишу...       — Лучше я, — остановил его Ленед. — Твое вмешательство не понравится коменданту цитадели, и тебе он ответит отпиской. А мне все равно нечего делать. Я даже писать ему не буду, а сам проедусь до Дальв Ателлит и обратно, своими глазами оценю обстановку, побеседую о новой угрозе и о том, что мы можем сделать...       — Когда ты вернешься? — быстро спросил Тарвьел.       — Дня через три-четыре, — пообещал Ленед.       — Столько я, пожалуй, смогу продержать Эркена на коротком поводке, не давая ему никакого определенного ответа, — задумчиво сказал генерал-губернатор.       — Постарайся затянуть время, чем дольше, тем лучше. Ты это умеешь. Заговаривай ему зубы. Обещай не обещая. А мы тем временем приготовимся отражать возможное вторжение.       Генерал-губернатор потер рукой лоб. А ведь Ленед наверняка заметил, в каком он смятении. Ужасно... А впрочем, наплевать. Думать и рассуждать о возможном вторжении в Таннелон, вот что действительно ужасно!