Солнце умирает в полдень

      Городская улица в четыре полосы застыла в вечерней пробке; обилие габаритных огней подсвечивали алым цветом тротуары, на которые уже снизошли сумерки, а пешеходы сновали тенями по ним, кутаясь в куртки и пальто — апрель в этом году выдался на редкость холодным.       Обито задумчиво рассматривал людей сквозь панорамное окно маленького кафе, улавливая аромат свежеподанного чая. Вздохнув, оторвался от стекла и устало посмотрел на Конан, сидящую напротив, — девушка была явно в отчаянии и напугана. — Не вовремя это всё, понимаешь? — с укором сказал он и поставил локти на пластиковую столешницу. — Я очень рад, что вы с Яхико не против стать родителями, но давайте после основного плана, да? — он заметил, как девушка шмыгнула носом и опустила глаза. — Закончим проект — и женитесь, берите кредиты, плодитесь в своих крохотных квартирах, и вообще делайте что хотите, — продолжал он с раздражением, а девушка схватилась за салфетку, чтобы утереть мокрые глаза. — Мне уже тридцать два, — горько выдохнула она, — это, возможно, мой последний шанс. — Тридцать два — а всё в синий красишься, — он нахмурился, осмотрел её нелепое каре с детским цветочком сбоку и вздохнул. — И Яхико туда же — весь металлолом на пирсинг пустил… — Обито потёр переносицу. — В общем, давай-ка иди на аборт, потом как-нибудь найдёте время для производства продукции дружбы двух уродов.       Конан всхлипнула и подняла на него красные от слёз глаза: — Этот проект уже два года длится. Сколько можно? — процедила она, теребя манжеты чёрного пальто. В тоне слышались зачатки злости. — Ты уже прогнал десятки миллионов через нашу организацию, сколько ещё тебе нужно денег для этого плана?       Обито закатил глаза, раздумывая, когда эти бабские сопли кончатся, а затем осмотрел дешёвый интерьер забегаловки и с тем же недовольством продолжил: — Напомню, что вы в этом проекте преследуете свои цели. И, кстати, эта волонтёрская организация не ваша, а принадлежит Нагато, а ему она досталась в дар. Напомнить от кого? — Я не избавлюсь от ребёнка, — твёрдо сказала Конан, поднялась с места и затянула пояс пальто. — Не беспокойся, моя беременность проекту никак не помешает. Я выхожу из игры, — она с плохо скрываемым презрением посмотрела на мужчину, после чего подняла подбородок и горделиво зашагала к выходу.       «Нужно напомнить себе в следующий раз не брать в работу баб — одно нытьё да проблемы», — смотрел ей вслед Обито, как почувствовал вибрацию во внутреннем кармане кожаной куртки. Достав смартфон, посмотрел на экран: «Купи туалетную бумагу и рис. Белый, круглозёрный!» — прочёл он смс-ку, и телефон тут же задрожал в руке от входящего вызова. — Баржа на таможне застряла, — услышал он на том конце строгий голос Яхико. — Хреново, — вздохнул Обито и почесал бровь, — что Какузу на этот счёт говорит? — Что смена не наша, будет досмотр. — Вдвойне хреново, — напрягся Обито и выдохнул: — Сейчас попробую решить этот вопрос.       Скинув вызов, он отыскал в контактах номер бывшего сослуживца — вместе когда-то были под обстрелами, которые потом в СМИ размусоливали как учения, — а затем уверенно набрал номер. Дождавшись басовитого ответа, сходу начал: — Нужна помощь как в прошлый раз, в долгу не останусь, — он откинулся на спинку потрёпанного дивана, а его взгляд зацепился за короткую юбку официантки. — Ну, ты даёшь! — выдал мужской голос. — Второй раз за три месяца! Меня ж поймать могут, пятнашка светит! — Готов оплатить любые неудобства. Умножь на три сумму, которая пришла в голову, — выдал дежурную фразу Обито и продолжил пялиться на симпатичную девушку.       В трубке возникла пауза — абонент явно пребывал в сомнениях. — Ладно, — донеслось согласие через пару мгновений. — Баржа опять? Скинь информацию, сейчас пропустят.       Обито кивнул, поблагодарил друга, и только начал прикидывать, какой размер груди скрывался под толстым свитером официантки, как поймал её взгляд, в котором через несколько секунд промелькнуло отвращение. Обито знал этот взгляд — он был адресован его старым, сморщенным ожогам на правой стороне лица, приобретённым ещё в детстве, и оттого он часто надевал тряпичную медицинскую маску, чтобы не вызывать такое презрение у окружающих, но сегодня вечером как-то пренебрёг этим аксессуаром — то ли настроение было паршивым, то ли хотелось распугивать прохожих, — в любом случае, пусть глазеют, денег за смотр уродства он не возьмёт. Со вздохом мужчина скинул информацию по грузу, отписался Яхико, что баржа сейчас проплывёт границу, и поэтому уже завтра утром можно будет сгружать тонны огнестрельного оружия, готового к раздаче в любые руки в рамках масштабного проекта… А после получил новое уведомление: «И шампунь купи. Без парабенов и сульфатов, иначе мои волосы отвалятся!». Выслав «ок» абоненту, он с усталостью встал, кинул пару сотен йен на стол, после чего вышел на прохладную улицу.       Токио снаружи встретил его шумом и безликой толпой, а мужчина только вытащил сигареты и задумчиво закурил в неположенном месте, пытаясь понять, как объехать сейчас пробку и попасть в частную клинику к своему наставнику, доживающему свой век под трубками и капельницами. Благодаря этому старику, коему стукнуло в прошлом году девяносто два года, проект был запущен в производство — и вскоре вся страна полыхнёт недовольством, а затем, как в древние времена, схватится за вилы и обратит конституционную монархию в анархию — так, по крайней мере, замышлялось изначально.       Обдавая прохожих дымом, Обито с тоской смотрел на едва ползущие машины — вчерашний теракт на мосту вынудил город отчасти парализоваться, и уровень злости на дорогах приблизился к тем же девяти баллам, что и пробки. Докурил сигарету, бросил её под ноги и направился к машине, которую кое-как впихнул почти под знак, запрещающий парковку. Ткнув в брелок, он уже было схватился за ручку чёрной «Тойоты Камри», но замок заело, и дверь открылась только под действием сильного рывка. «А ещё колодки и масло пора менять, — уселся он за руль, — когда только?.. Уж проще новую купить». Запустив двигатель, он нагло сунул нос авто в караван машин и, получив гневный гудок от подрезанного водителя, опустил стекло, махнул рукой в знак извинений и встал в очередь на светофор.       Продравшись сквозь потоки автомобилей и пешеходов, Обито доехал до белого здания с фургонами «скорой», припарковал машину, а выйдя из неё, вскинул голову и поёжился от холода, рассматривая зажжённые окна на пятом этаже — его явно ждали. — Дядь, дядь! — донеслось ребяческое откуда-то сбоку, и мужчина оглянулся. — Дядь, дайте сигарету! — подскочил к нему чумазый сорванец в растянутой куртке.       Обито нахмурился, рассматривая чёрные слипшиеся волосы мальчугана, пятна на верхней одежде и по-взрослому дерзкий взгляд, а затем потянулся к кожанке: — Батя опять на мефедрон сел? — со вздохом достал он сигареты и протянул подростку. — Да, неделю как зарплату получил, — мальчуган утёр пальцем шмыгающий нос и с радостью выцепил из пачки несколько папирос. — А мать не вернулась? — супился Обито. — Всё по любовникам таскается?       Мальчишка заулыбался, достал зажигалку из потрёпанных спортивных штанов и пожал плечами: — Как обычно. Сестру органы опеки забрали, хоть и почти совершеннолетняя, — подкурил он сигарету, — а я сбежать успел. — И где же ты живешь? — На теплотрассе, там бомжи меня кормят, — выпустил он дым, а Обито засунул пачку и руки в карманы брюк. — Всё равно же поймают, — вздохнул мужчина и с жалостью посмотрел на мальчишку, возраст которого по виду еле дотягивал до тринадцати лет. — А потом папаша очнётся и заберёт обратно. — Не-е-е, — улыбался мальчуган, — там какой-то процесс начался, его прав лишат. А я в Осаке уже через два дня буду. Говорят, там есть целый подпольный лагерь таких, как я. Так что справлюсь, — он широко растянул рот в улыбке и шмыгнул носом. — Говорят… — тихо протянул Обито, вспомнив районы нищих в том злосчастном городе. — А не пугает, что там дети без вести пропадают?       Мальчишка задрал голову и без тени отвращения посмотрел ему в лицо. Прищурился, явно пытаясь в потёмках заглянуть в глаза Обито, шмыгнул носом, а затем снова заулыбался: — Так я же уже не ребёнок, — махнул рукой с дымящей сигаретой, — спасибо, дядь, — начал пятиться к машинам, — пойду я, меня ждут там, — а затем развернулся и побежал к кустам.       А Обито только вздохнул, глядя вслед подростку, — ещё одну жизнь загубил этот безжалостный город — сожрал и даже не заметил. Выдохнув тепло из лёгких, направился ко входу в клинику, что светил издалека пустой стойкой регистратуры, прошёлся по безлюдному лобби до лифта, а затем поднялся на пятый этаж, где его встретила дежурная медсестра и, явно стараясь не смотреть на лицевые ожоги, шепнула, что сиделка на взводе и жаждет с ним серьёзного с разговора. Отблагодарив девушку ассигнацией за бдительность, Обито устало прошоркал по зеркальному кафелю до конца коридора и, как только коснулся ручки раздвижной двери, замер — навстречу ему вывалилась взвинченная женщина в синем халате и чепце. Её немолодое лицо, казалось, полыхало от злости, и она заставила своим большим весом Обито попятиться. — Знаете, это уже слишком! — она с грохотом задвинула дверь, дёрнула рукав халата и показала отметины от чьих-то пальцев. — Это он полчаса назад вытворил! — выплюнула женщина фразу. — Вы же говорили, что он спокойный, муравья не обидит… А он буйный! Как схватил меня за руку, как притянул к себе и давай шипеть: «Я тебя, Каори, в последний раз предупреждаю! Хватит мне тонны вранья заливать!», — тараторила она. — И глаза ещё такие… Бешеные были.       Обито устало окинул взглядом разъярённую сиделку и вежливо проговорил: — Ох, прошу прощения, у него иногда бывают… Приступы, — цокнул Учиха языком. — Он же старенький, сами понимаете, — он покрутил пальцем у виска и присвистнул, — мозги могут вылетать. — Предупреждать надо! — всплеснула женщина руками. — А то ни одна сиделка с ним не выдержит! — Полагаю, мы можем замять это дело… — Обито привычно потянулся к карману, где покоились деньги на прищепке, и вытащил оттуда крупную купюру, а затем с многозначительным видом вложил её в карман халата женщины.       Та сначала молча поджала губы, раздувая ноздри, а затем выдала: — Ладно, — похлопала себя по карману. — Вы, наверное, поговорить с ним хотите? — смягчился её тон. — Я здесь на посту с сестричкой посижу, — заметив кивок Обито, она уж было ступила шаг, но спросила: — А Каори — это кто?       Учиха ухмыльнулся и, ухватившись за ручку двери, произнёс: — Жена его покойная. Умерла лет двадцать назад от инсульта, — с этими словами сдвинул стеклянную дверь. — Довел небось, да? Я б с таким тоже померла!       Но Обито ухмыльнулся ещё шире: — Да как раз-таки наоборот всё было — это она его доводила, — бросил он фразу, а затем вошёл в палату.       Запах хлорки сходу защекотал нос, а перед глазами предстала тускло освещённая большая палата с довольно насыщенным интерьером: шкаф, комод, стеллаж, забитый книгами, большой телевизор на стене, два больших окна, пара стульев, дверь в санузел и механически регулируемая больничная койка, в изголовье которой можно было увидеть копну белых, длинных волос. Обито вздохнул и посмотрел на щуплого, сморщенного старика, что сейчас, похоже, задремал, лёжа под капельницей. Его взгляд скользнул на тумбочку рядом и задержался на очках, возложенных на книгу Никколо Макиавелли «Государь», после чего мужчина усмехнулся — это была Библия для легендарного Мадары Учихи — отнюдь не последнего человека в этой стране, успевшего за длинную жизнь внести свою лепту в историю японского государства, что даже сейчас, невзирая на немощность, активно воплощал в жизнь идею единовластия через преданного воспитанника. И всё так же был несносен по характеру…       Обито прокашлялся, чтобы разбудить нечаянно уснувшего деда и, засунув руки в брюки, сжав там пачку сигарет, медленно пошёл к окну: — Что ж вы, Мадара-сама, так беспардонно себя ведёте… — он слышал, как старик со скрипом встрепенулся. — Вроде уже к древностям примкнули, а всё баб лапаете. Не стыдно? — Обито уставился в окно, прекрасно зная, что Мадара, скорее всего, уже забыл об инциденте.       Тяжкий, хриплый вздох донёсся до его спины, и вслед он услышал: — Стыдить меня вздумал, щенок? — и мужчина широко улыбнулся — всё было точно, как в юности. — Ты забываешься, Обито. Рассказывай, что у тебя.       Тот кивнул и повернулся: — Сперва неожиданная новость: с нами через «Даркнет» связались хакеры, которые на добровольной основе примкнули к нашему дружному отряду и предложили свою помощь — хотят вмешаться в сигнал телетрансляций, зашифровать его и тем самым лишить хотя бы на несколько часов вещание федеральных каналов. Вроде мелочь… Но такой саботаж может дать интересные результаты, — изложив весть, мужчина подошёл к койке и сел на стул возле неё, после чего посмотрел в старческое, недовольное лицо.       Старик насупился, слегка помутневшим взором попытался смирить Обито и с тихим хрипом вздохнул. Мужчина понял, что, скорее всего, Мадара не в курсе технологий и пустился в разъяснения: — Хакеры — это такие компьютерщики-вредители, которые… — Я знаю, кто такие хакеры, — не отводя взгляда, проворчал дед. — Ты уверен, что это не агенты под прикрытием? — Не уверен, поэтому контактов им никаких не давали, — улыбался он, глядя, как Мадара поднимает спинку койки, — мы в «Даркнете» действуем через площадку наркосбыта, она вообще не наша, так что если и вычислят, то только каких-то барыг. Товар у них дерьмовый, с примесями, так что не жалко.       И снова послышался протяжный, скрипучий вздох недовольства, и оттого Обито принялся объяснять: — «Даркнет» — это такая часть мирового интернета, скрытая от общественности, гарантирующая анонимность пользователей, и там мы… — Я знаю, что такое «Даркнет», я не настолько стар, — прохрипел Мадара и поправил пульсометр на скукоженном пальце. — И это говорит мне дед, который каждый раз звонит мне за тем, чтобы я ему что-то «нагуглил»? — Не умничай и рассказывай дальше.       Обито хмыкнул, широко расставил ноги, облокотился о колени и с ухмылкой продолжил: — Гуманитарка подъедет только через два дня, ООН косо смотрит, корейцы хотят общаться и дружить, готовы к финансированию проекта. К оппозиции примкнул министр Тайто Канаши, сейчас налаживаем с ним диалог, сегодня прибили пару ЦРУ-шников, наши же придурки пока роют не в ту сторону, и это благодаря Итачи. Хидан за сутки свой же рекорд побил — прирост его подписчиков на ютуб-канале составил полтора миллиона! — он усмехнулся и достал из внутреннего кармана телефон.       Большой палец быстро открыл мировую площадку видеоблогеров и отыскал свежее видео харизматичного, по-своему симпатичного мужика с зализанными седыми волосами, после чего смартфон переместился в руки Мадары со словами: «Глядите, что вещает», и старик всё с тем же недовольством уставился в экран: «А пока наши лживые паразиты у власти думали своими жопами, как разрулить проблему с вопиющей некомпетентностью японских спецслужб, — эмоционально глаголил с экрана Хидан, — в стране произошёл уже восьмой теракт. И вот так новость — через час после обвала моста, который унёс с собой жизни больше тридцати человек и пополнил счёт в банке душ террористов, наш господин Авари сдал пост министра обороны и съебался со своими ворованными миллионами из страны на заморские хуи — потому что пидарасам рады только там. И вот большой вопрос: если верхи посыпались, то что же тогда с корнями происходит? Моя команда в срочном порядке начала журналистское расследование, и знаете: те факты, что у нас уже есть, могут поставить на кровавые уши всю страну. Выпуск анонсирован…» — и на этом месте Мадара со вздохом отдал телефон Обито: — А культурнее специалиста не нашлось? — Хидан глуповат, но умеет эпатировать, — улыбнулся мужчина и увидел свежее уведомление в мессенджере. — И прекрасно справляется с задачей эмоциональной раскачки — соцсети трещат по швам от репостов его публикаций, а иностранные СМИ цитируют Хидана и даже берут у него интервью, — после этих слов развернул послание, где значилось «И кофе в капсулах купи. Меньше «десятки» не бери». — Он сможет быть официальным голосом оппозиции? — Мадара внимательно посмотрел на Обито тяжёлым взглядом.       Мужчина выслал в ответ очередное «ок» и спрятал телефон в карман: — Он глуп, но не настолько, чтоб под пули подставляться. К тому же, для этого есть другие люди, которым уже всё оплатили. — Сколько процентов недовольных по опросам? — смотрел исподлобья Мадара. — Тридцать восемь. Но в ближайшие сутки доберем ещё три. — Мало. — У нас ещё есть время, операция только началась, — вздохнул Обито, снова достал телефон и взглянул на часы. — Вы готовы увидеть шоу? — он поднялся. — С этих окон его будет видно.       Не дождавшись ответа от наставника, он набрал номер Яхико и подошёл к стёклам, в которых увидел своё дефективное отражение, а ещё главный офис государственного банка, чей громоздкий логотип светился на крыше стеклянного, десятиэтажного здания, находившегося в двух километрах от этого места. Ночная интерьерная подсветка офиса отчётливо передавала величие конструкции, и Обито прикинул в голове, на какую сторону упадет больше всего обломков. Заслышав ответ в динамике, он проговорил: — Подавай десерт, — и диалог сразу завершился.       Он слегка отошёл от окна, чтобы показать огненное представление Мадаре, который в это время кроме скепсиса и усталости ничего не демонстрировал. Через полминуты офис банка поочередно озарился четырьмя вспышками, взрывные волны схлопнули этажи, а Обито вздрогнул от донёсшегося грохота обвалившихся кусков, что отдались толчками по клинике и тут же встревожили пожарную сигнализацию, машины, стоящие на парковке, и собак в округе. Оценив скорость уничтожения архитектуры, мужчина мысленно похвалил Дейдару — очень талантливого австралийского парня, привезённого из дыры жаркого континента и знающего толк во взрывчатках, — этот приятель действительно мог подорвать любой объект. — И это всё? — прохрипело за спиной.       Обито ухмыльнулся, развернулся и громко, чтобы быть услышанным среди звона сигнализации, проговорил: — А вы думали, это похоже на взрыв ядерной бомбы? Всё красиво и как по учебнику — наш специалист действовал согласно инструкции завала старых высоток. Мы же не хотим большого количества жертв, верно?       Мадара только со скрипом вздохнул, опустил спинку койки и проворчал: — Сделай так, чтоб сигнализация не визжала — на нервы действует, — а затем закашлялся, схватился за очки и книгу. — Держи в курсе, не отклоняйся от плана, — а после насупился, надел очки и открыл любимую книжку где-то посередине, тем самым демонстрируя окончание разговора. — Понял, — ухмыльнулся мужчина и двинулся в сторону выхода, — а вы мне пообещайте медсестёр и сиделок с Каори-сан не путать, а то мне сейчас некогда вам новый персонал подыскивать. — Не смей произносить при мне этого имени! — угрожающе донеслось из-за книжки, а Обито прыснул и обернулся: — Вас хрен разберёшь, Мадара-сама. То вы с фотографией её спите, то проклинаете и ненавидите. Человек уже двадцать лет на кладбище живёт, может, определитесь в своих чувствах в конце-то концов?       Книжка тут же упала на живот, а исподлобья показался злой, суровый взгляд: — Пошёл вон, щенок, — строго проговорил старик, — и чтоб до послезавтра духу твоего здесь не было, — после чего Мадара, нахмурившись, вернулся к чтению. — Договорились, — снисходительно хохотнул Обито и вышел из палаты.