Свет мой, зеркальце

Давным-давно, когда моря были озерами, горы - холмами, а леса - полянами, в далёкой-далёкой восточной стране… Впрочем, хоть это и сказка, сказочный зачин не скрасит повествования. Эта история начинается с горя, а горю рассказчик без надобности. За сим ограничимся лишь скромной ремаркой, что история эта о мести, прощении и… любви. Тихие всхлипы разносились по темной пещере, эхом отталкиваясь от стенок. Разбитые коленки и ладони щипало от грязи, а глаза — от слёз. Иногда в тихом надрывом шепоте угадывался зов к матери и отцу, но он был бесполезен.  Ни матери, ни отца больше нет. Они не придут искать, не спасут из этого ущелья, не убаюкают на руках, увещевая ласковым словом утереть слёзы. Воистину, кошмар для ребёнка, воспитанного в родительской ласке — остаться совсем одному. Он помнил, как намедни прощался с отцом. Как крепко обнимала за плечи мать, сдерживая рвущиеся наружу эмоции и уводя прочь. Она была бледна, молча смотрела куда-то сквозь стену, где оставила мужа, и гладила по голове единственного сына. Мальчику никто и ничего толком не разъяснил, но он чувствовал, что так не должно быть. Почему отец простился с ними, хотя не собирался никуда уходить? Почему извинялся? Только ведь вернулся из похода. Обещал, что они вместе пойдут на ярмарку в честь праздника середины осени. Ребёнок тонко чувствовал состояние своих родителей, и потому тоже плакал, но не понимал сути происходящего. А потом сказали: мертв. Мама от горя не сдержала отчаянного всхлипа, и рухнула на колени, до боли сжимая сына в объятиях. Они прорыдали до заката и уснули от бессилия в обнимку.  Малыш очнулся посреди ночи, задыхаясь. Весь дом наполнил удушливый запах гари и огненные всплески. Мальчик попытался разбудить маму, но она не проснулась. Как бы ни пытался её растолкать, уже не дышала. Так бы и задохнулся там, уткнувшись матери под локоть, если бы кто-то вдруг не дернул его, практически унося из помещения за несколько мгновений до того, как обвалился потолок. Эта невыносимо ужасная картина еще долго будет преследовать в кошмарах. Мир закружился с такой силой, что мальчик не сразу понял, что его кто-то спас, подхватил на руки и спешно унёс прочь от кострища, которым стал его дом. Только плакал, захлебываясь, не видя ничего за пеленой слёз. Разум прояснился только тогда, когда пожар остался позади маленьким огоньком, а малыш был несколько грубо сброшен на сырую землю. Перед ним, весь в поту и золе, судорожно хватая воздух ртом в колени уперся юноша немногим старше. Это был сын их повара.  Мальчик почувствовал как новый виток истерики подкатывает к горлу, но спаситель пресёк начало истерики на корню, встряхнув младшего как следует за плечи.  — Успокойся! Если продолжишь истерить - умрёшь. — не угроза, скорее, констатация факта. Юноша вытер лицо о рукав, всё ещё до конца не восстановив дыхание, и переодически оглядываясь по сторонам. — Матушка… — выдавил было младший, но был прерван ещё одним отрезвляющим рывком.  — Мертва. Успеешь ещё погоревать, а сейчас слушай. — жестко обрубил старший, нахмурив брови и заглядывая мальчику в глаза. — Беги в лес. Так глубоко, как сможешь. Затаись, будут кликать - не отвечай. Никто из них не поможет, им нужна твоя смерть. Ясно? Я потом сам найду тебя…— получив испуганные кивки, поварёнок хотел продолжить тираду, но услышал позади крики, и зашипел на младшего. — Давай, беги! Беги! Беги! — подтолкнул он, опасливо озираясь и порывисто размахивая руками.  И мальчик побежал, послушно сорвавшись с места и давя внутри рёв беспомощности. Он бежал на чистом страхе, не разбирая дороги, падая и вставая, снова пускаясь наутёк.  Дреревья впереди казались непроходимым путанным лабиринтном, а сквозь густые кроны не просачивался даже лунный свет. Босые ноги горели кровоточащими ранами, одежды изорвались о шипастые кусты, и белая кожа покрылась множеством царапин. В какой-то момент показалось, что сознание уплывает. Мальчик спотыкается и падает кубарём в небольшое ущелье, в котором единственным источником света была та расщелина, через которую он и провалился.  Поняв, что самому не выбраться, даже если очень захочется, он наконец дал волю слезам. Они, оказалось, еще не иссякли за последние сутки. Слегка притих только, когда услышал голоса людей, помня наставления поварёнка. Хотя какая, в сущности, разница? Если его не убьют, то он сам издохнет здесь от голода. Как старший разыщет его в подобном месте? Малыш скулил себе под нос и не понимал, за что высшие силы свалили на него такое несчастье? Почему его счастливая, сытая жизнь в одночасье превратилась в кошмар наяву? Он так сильно хотел очнуться, так сильно желал привычных тепла и любви, а прозябал в жестокой реальности. Когда голоса ищущих стихли, а слезы иссякли, все ещё сотрясаясь от сухих всхлипов, мальчик попытался встать и проверить, насколько плачевно его положение. Он решил наощупь дойти до стены, но не удержался долго на израненных ногах и упал вперёд, выставив руки перед собой. Внезапно ладони скользнули по гладкой поверхности.  Не поняв, на что наткнулся, он потянулся и попытался ощупать поверхность перед собой ещё раз. Левая рука неприятно заскользила. Кажется, вляпался во что-то.  Через мгновение его ослепило холодное свечение прямо перед глазами. Мальчик испугано отшатнулся и отполз назад, во все глаза уставившись перед собой.  Это было зеркало, судя по форме и очертанию оправы. Оно сияло изнутри. Зеркало было старым, в самом низу тянулась тонкая трещина. Малыш с ужасом разглядел свежие кровавые разводы по левую сторону, там, где он водил рукой. И затем почувствовал как защипало ладонь. Должно быть, распорол, упав и полоснув ей о трещину, но не сразу осознал.  — Ммм.. и кто у нас тут? — раздался вдруг мягкий голос. Эхо пещеры сделало его, на взгляд мальчика, пугающим и зловещим. Здесь явно никого.  За репликой послышался звук, похожий на зевок, будто говорящего только-только разбудили от крепкого сна. Малыш затрясся всем телом, стоило разглядеть в зеркале чужой силуэт. Он был мутный и размытый, так как поверхность была покрыта слоем многолетней пыли.  Тем не менее, мальчик в полной мере ощутил на себе пронзительный взгляд холодных, почти прозрачных глаз.  — …Вот оно как. — спокойно выдал силуэт спустя несколько мгновений. — Юный наследник здешнего феодала, что был предан теми, кого считал друзьями. — затем послышался тяжелый вздох. Так вздыхал его учитель, если мальчик ошибался дважды в одном месте. — Века идут, а люди нисколько не меняются. —…откуда? — хрипло вопросил мальчик, не отводя взора от говорящего зеркала. — откуда вы знаете, кто я?  — В этом мире нет вещей мне неизвестных. — усмехнулось зеркало в ответ, несколько задумчиво, будто одновременно с разговором было занято ещё чем-то. — Как интересно… — проговорило оно, кажется, улыбнулось, а затем и вовсе рассмеялось, напугав мальчика ещё сильнее. — О, это будет очень занимательно!  Ничего не понимая, мальчик собрал остатки мужества для нового вопроса.  — И вы знаете, по чьей вине я здесь?  — Знаю. — тут же подтвердило зеркало, как что-то само собой разумеющееся. — Могу помочь свершить месть.  — М-месть? — пролепетал мальчишка, глаза округлились до размера блюдец.  — Ну да. Месть. Разве люди в таких случаях не жаждут кровной мести? Око за око, или как сейчас говорят? — рассуждал силуэт задумчиво, будто о погоде.  — Разве это правильно? Матушка говорит… — мальчик запнулся, но отогнал печальную мыль, шмыгнув носом и поправившись, — говорила, что месть не дарит душе покоя, только мимолетное облегчение и пустоту. — тихо договорил он, погружаясь в сомнение. Мысль, что он может отплатить обидчикам своей семьи той же монетой была соблазнительной, но слова матери не давали пламени в груди разгореться.  Зеркало спорить не стало, пожав плечами, судя по характеру движения силуэта.  — Я лишь повторяю то, что вижу и слышу, дитя. Мне не дано судить о правильном и неправильном. Твоя мать не одинока в своих суждениях, но подобные голоса еле слышны. Может, погибают столь же скоропостижно. Так жаждет ли твоё сердце расплаты?   Мальчик молчал. Потому что не мог озвучить правды. Сколь отчетливо бы не звучали слова матери в голове, ее больше нет. И отца. Дома тоже больше нет.  Конечно же, сердце требовало расплаты за причинённую боль.  — Что же, — кивнул силуэт, не дождавшись ответа, — Ничего, у нас будет достаточно времени, чтобы ты принял окончательное решение.  — У… нас? — удивился мальчик.  — Ах. — послышался шлепок, будто тень только что ударила себя по… лбу? — Прошу прощения, спросонья позабыл о главном. Ты пробудил меня кровной жертвой, теперь я в твоей власти. Отвечу на любые вопросы, пока стремления твоего сердца не будут удовлетворены. Кажется, мне стоит обращаться к тебе «мой господин»? Признаюсь, у меня ещё не было столь юного хозяина, я слегка растерян. — силуэт прокашлялся и выправил плечи. — Чего желает узнать мой господин?  Мальчику потребовалось несколько мгновений, чтобы переварить полученную информацию, прежде чем облизнуть губы, и, смотря в мутное изображение глаз, разомкнуть уста.  — Как… вас зовут? Зеркало снова впало в растерянность, и от того промедлило с ответом. Мальчишка был единственным на его веках, кто спросил имя.  И правда… занимательно.