Кредит доверия

      В кабинете стояла удушающая духота, и Кёя поднялся из-за стола, чтобы открыть окно. То с грохотом раскрылось, деревянная рама задрожала под резким рывком, и наконец в лицо пахнуло осенней свежестью. Кёя облокотился на подоконник и выглянул, насколько позволяла кованая решётка.       Стоял пасмурный, но не дождливый день. Тучи, словно плотное серое полотно, тяжело занавесили небо. Вдалеке одиноко тенькала птица; под ногами прохожих похрустывали отсыревшие листья. Порыв ветра донёс лёгкий сладковатый запах выпечки — через пару улиц недавно открылась кофейня; желудок едва свело, когда Кёя вспомнил, что ещё не обедал.       За спиной скрипнула дверь, и он отреагировал мгновенно, тут же обернувшись и прислонившись к подоконнику бёдрами. Кёя не любил, когда кто-то находился у него за спиной. Это было иррациональное, неприятное чувство, что даже близкий способен напасть, когда ты того не видишь.       Кусакабе и бровью не повёл. Он размеренно прошёл в кабинет, снял пиджак и бросил на кожаный диван в углу. Сам же прошёл к стеллажам и скользнул пальцами по корочкам документов.       — Что ты ищешь? — устало спросил Кёя. В затылок дуло; короткие волосы, взмокшие и теперь холодные, мазали по шее.       — Да… — махнул рукой Кусакабе, — хотел кое-что уже в архив отнести. Но скоро обеденный перерыв…       Кёя поднял левую руку, встряхнул так, чтобы рукав широкого пиджака немного задрался, и взглянул на наручные часы. Новые, блестящие, с минималистичным дизайном и плотным кожаным ремешком, они даже не ощущались на руке, потому он то и дело хватался за запястье, проверяя, не потерял ли.       — И правда, стоит пообедать. Работа не убежит.       Кёя закрыл окно и поправил галстук, неотрывно наблюдая за движениями Кусакабе. Тот, отойдя от стеллажа, прошёл к сейфу и набрал код; замок звонко, тонко пиликнул, и дверца приотворилась. Кусакабе достал запасной ноутбук, движением широкой ладони смахнул пыль с крышки и заблокировал сейф.       — Недалеко открылась кофейня. Говорят, и выпечку там же делают. Можем прогуляться туда.       Кусакабе тяжело выдохнул, вглядываясь в уставшие глаза Кёи. Тот действительно много работал, и на лице его залегли глубокие синяки, заострились и без того отчётливо заметные скулы. Хибари потёр двумя пальцами виски и отвернулся, взглядом настойчиво выискивая что-то на столе.       — Да, пожалуй, можно… — растерянно ответил Кусакабе.       Их считали друзьями, ведь вот уже более десятка лет они делали одну и ту же работу, часто ходили вместе и вроде как доверяли друг другу, однако Хибари нечасто приглашал Кусакабе куда-то. Тот ведь одиночка, даже вне дома обедает гордо один.       Накинув пальто, они двинулись в путь.       Уже на подходе в кофейне послышалась возня, но они не придали этому значения.       Кусакабе первым ступил на порог. Колокольчик над головой радостно брякнул. Но не успел он войти, как с ног едва не сбил мальчишка — тот нёсся сломя голову и налетел на крепкую фигуру Кусакабе, пошатнулся и врезался прямо в дверь, но не остановился. В полах куртки — далеко не новой и явно ему короткой — подросток придерживал что-то рукой. Обернувшись на хозяйку, Кусакабе быстро считал её испуганное лицо и крикнул:       — Он украл!       Кёя невозмутимо кивнул и встал в проходе. Вылетевший из кофейни подросток наткнулся на него и попытался уйти вбок, но Кёя выставил руку и схватил того за рукав. Мальчишка дёрнулся, попытался выскользнуть из куртки, но запутался в собственных же рукавах. Тогда он разжал спрятанные кулаки, повернулся к Кёе и, глядя тому в глаза, рванул куртку на себя. Кёя лишь успел заметить искажённое в злобе лицо, мелькнувший за чёлкой алый глаз и упавшие на щёки фиолетовые пряди. Под ноги посыпались монетки, мягко полетели бумажные иены.       — А ну стой! — каркнул Кёя, но голос прозвучал хрипло и, кажется, потому не услышан.       Бежать за мелким воришкой не было смысла: всё забранное он выбросил.       Кёя кашлянул, вглядываясь в сторону, куда ускользнул мальчишка.       — Невоспитанный пацан, — недовольно сплюнул он, отвернувшись.       Кусакабе сидел у ног, поднимая деньги и отряхивая их от грязи.       Хозяйка стояла у порога, растирая алые от стыда щёки.       — Спасибо… господа полицейские, — пробормотала она. — Он… конечно, выглядел бедновато, но я не думала… что украдёт. А он сказал… что побьёт меня, если деньги не отдам. Вот я и отдала…       Кёя внимательно глядел на неё. Нарушители общественного порядка — это дело всей его жизни; но и люди, так открыто ведущиеся на всяких мошенников, раздражали его не меньше. Чтобы скрыть недовольство, он поджал губы, стукнул пальцем по косяку двери и процедил сквозь зубы, стараясь звучать не зло:       — Главное — деньги остались у вас. И мы знаем, как этот пацан выглядит. Так что найдём и накажем по закону. Накормите нас.       Женщина отошла, впуская их внутрь. За окном начал накрапывать дождь.       Впрочем, в тот же день они не начали искать воришку, — видимо, серые дождливые дни очень удачны для ограблений, поэтому, стоило вернуться, как они выехали за город к очередному толстосуму.       Возвращаясь, Хибари едва не дремал на пассажирском сидении. Когда они были вместе, машину всегда вёл Кусакабе. Краем глаза взглянув на начальника, он цыкнул и погромче сказал:       — Не спи, Хибари-сан! Приедем скоро.       Тот неохотно приподнял голову с подголовника и с прищуром взглянул на него.       — Мне всё равно.       — Не хочешь возвращаться домой? — участливо спросил Кусакабе. Ореол идеальной семьи Хибари никогда не разрушался, но близкие друзья, коих у того было немного, всё равно знали, что жизнь его трещала по швам. Настолько, что однажды, перебрав с саке, Хибари выдал, что хочет развестись.       — Типа того, — отвернулся он.       В душу Кусакабе лезть не умел, а потому замолчал, сосредоточившись на дороге.       Скупо попрощавшись, Хибари вышел, когда машина остановилась у дома. Кусакабе лишь вслед посмотрел в его широкую спину, обтянутую плотным чёрным пальто, всегда прямо держащуюся, и, когда та скрылась за дверями, стартовал с места. Дома его ждут жена и дочка.       Кёя вошёл в дом; пахнуло теплом и горячей едой. Из кухни вышла Акира, в мягком домашнем костюме, нежно-розовом. Она собирала длинные светлые волосы в хвост.       — Я сегодня пришла пораньше и даже приготовила нам ужин.       — Я поел на работе, — отвернулся Кёя, снимая ботинки.       — И всё же: поешь дома, — невозмутимо ответила Акира. Когда Кёя повернулся, она всё ещё внимательно глядела на него.       И Кёя сдался.       Он сел за стол, и под носом быстро появилась миска с рамёном. Лапша почти рыжая — острая, утопленная в зелени; от бульона шёл пар. Поверх лежало разрезанное напополам яйцо.       — Итадакимас, — сложил руки и сдержанно кивнул Кёя.       — Как твои… дела?       Акира ела неохотно. Больше наблюдала за ним, чем орудовала палочками. Кёя, не откладывая свои приборы, сдержанно ответил:       — Нормально. Сегодня упустили мальчишку-воришку.       — Раньше это не считалось нормальным, — хмыкнула Акира.       — Мы его всё равно найдём.       Немного помолчав, Акира продолжила:       — А я недавно была… на благотворительном мероприятии в приюте. Слушай… что, если мы возьмём ребёнка из приюта, раз не получается свой?       Кёя поднял глаза на Акиру. На миг в его взгляде промелькнуло нечто похожее на удивление. Акира, словно боясь ссоры, сжалась; её плечи поднялись, подбородок же наоборот опустился.       — Хорошо, — неожиданно послушно согласился Кёя.       Акира мгновенно опустила плечи, изумлённо заглядывая ему в лицо.       — Тогда… на выходных?       Кёя кивнул. А после, промокнув влажные губы салфеткой, аккуратно отодвинул от себя миску, на дне которой ещё лежал подостывший рамён, и воткнул в остатки палочки. Кёя встал из-за стола, пожал плечами. Заметив расстроенный взгляд, он всё же сказал:       — Я предупреждал, что не голоден. Было вкусно, но, к сожалению, доесть я не смогу.       Он набрал из кулера воды и опрокинул стакан залпом в себя.