Гипотеза Гипогеи

Первые несколько дней пути дались тяжело, в первую очередь из-за постоянного нахождения среди людей в малом замкнутом пространстве. Несмотря на все удобства Саргас был и оставался всего лишь расширенной версией вездехода, пускай и рассчитанного на длительное пребывание в нем пассажиров. До этого Шангри, несмотря на всю болтливость и коммуникабельность, не приходилось проводить все свое время в обществе других людей. Самым уединенным местом здесь был грузовой отсек, но сидеть там во время движения было неудобно — лавок там не было, а потому сидеть можно было только на оббитом металлом полу, что не шло на пользу пятой точке, но это было едва ли не единственным местом — за исключением совмещенного санузла — где можно было побыть в одиночестве. На первом уровне контактировать с другими было довольно опасно, особенно для детей сирот, которые не доверяли даже друг другу, что, впрочем, было ожидаемо — подставляли беспризорники себе подобных на раз-два. Даже спать приходилось с оглядкой, многие из коллег-крыс Шангри оккупировали под временную ночлежку природные туннели, а все свое небогатое имущество таскали с собой, не отваживаясь оставлять без присмотра. Более рисковые могли заночевать в подвалах жилых зданий, порой сбиваясь в небольшие крысиные группки, где выстраивалась своя иерархия и правила, но даже так ни о каком доверии и речи не шло. Более успешные и при деньгах, такие как Шангри, снимали комнатки или чердаки, где хоть немного могли ощутить себя в безопасности. На Саргасе чувство опасности отступило уже на третий день, на пятый исчезло вовсе — настолько привычным стал несменяемый распорядок вещей. Длиннокосый практически никогда не покидал кают-компанию, по всей видимости великодушно решив не играть на чужих нервах и находиться на виду, а может, просто оккупировав ближайшее место возле полок с провиантом. Основным его собеседником, волей не волей, пришлось стать Шангри, масочник все провокационные реплики игнорировал, изредка снисходя до прямых вопросов по делу, а лииру, кажется, даже вовсе ни разу не взглянула на длиннокосого, хотя с Шангри разговаривала ровно и охотно. Казалось, Моари была той, кого положение вещей нервировало больше всего, способностью тотального игнорирования она, в отличии от брата, не обладала, а потому порой составляла Шангри конкуренцию на складе, куда буквально сбегала по вечерам, просиживала пару часов в попытках реанимировать сферический дрон поломанный чистильщиком. Изредка, в среднем раз в два-три дня, случалось что-то из ряда вон выходящее, что немного морально встряхивало их не самую дружную команду. За первые две недели пути список напастей пополнился настолько, что Шангри уже было сложно чем-то удивить. На третий день пути, когда они встали на стоянку незадолго до сумерек, их попытался протаранить гигантский жук-молот, с четверть часа он кружил вокруг Саргаса, по всей видимости оценивая «соперника», после чего решив, что противник ему по зубам, атаковал. Вылезший буквально за мгновение до этого Ле-Эйо мрачно оглядел немного помятую обшивку и заходящего на второй круг жука, после чего не скупясь распылил какую-то дурно пахнущую химию из баллончика. Чихали все, жук-молот в том числе, после чего разошлись — жук по своим делам, Саргас Моари перегнала на пару сотен метров в сторону, ибо вонь, проникшая через систему вентиляции, не очистилась до конца. На пятый день, пошел дождь с грозой, что было довольно неожиданно, хотя до летней засухи и было далеко. Моари, сама прагматичность, решила воспользоваться случаем и пополнить запасы воды, в то время как Шангри впервые в жизни довелось наблюдать какофонию молний над степью, а после и вовсе ощутить всю прелесть дождя на себе — разве можно было упустить такой шанс? Шеган, как ни странно, так же с интересом наблюдал за буйством стихии, но под дождь не полез, устроившись на трапе склада. Утром шестого дня выяснилось, что в сумерках для стоянки было выбрано не лучшее место и она застряли в грязи, возникшей после обильного дождя. Пришлось измываться и витками наматывать на колеса толстую веревку — в грязи и песке изгваздались все, особенно Шеган, которого окатило с головы до ног. Чистой осталась только Моари, которая сидела за рулем и кажется получала от происходящего за бортом моральное удовольствие. На восьмой день они проезжали мимо обглоданного трупа гигантской тысяченожки и остановились чтобы отодрать крупные хитиновые пластины, которые бережливая лииру еще долго натирала на складе убив на это три последующих вечера. Вечером десятого дня, Шангри едва не унесла крупная летающая тварь похожая на моль, но с тремя парами пушистых крыльев, настолько напугав крысу, что чешуекрылый представитель животного мира убрался добровольно, напуганный высоким пронзительным визгом. Моари обозвала напавшего хищника красивым названием «императорский мозгоед», удивилась что они вообще наткнулись на него, а после мимоходом добавила, что Шагнри очень повезло, поскольку сил унести ребенка у твари хватило бы, и вообще, это единственный летающий вид чешуекрылых у которых есть внутриглоточный щуп способный пробить человеческую кость и которым они охотно пользуются, иссушая черепную коробку жертвы в полете или в начале борьбы, если добыча достаточно велика чтобы сопротивляться. Еще трижды они наезжали на гнездовище и только раз их почти догнали растревоженные твари. Один раз натыкались на кочующую тучу летающей мелкотни, разглядеть и опознать которую издалека не смогли и не стали рисковать приближаться ради того, чтобы удовлетворить любопытство Шангри. Дважды они останавливались набирать воду, и не разу больше не отправлялись на охоту. А концу третьей недели, когда степь стала уступать место редколесью и каменистым холмам, отдал концы насос чем знатно разозлил Моари, которая и без того не была образцом радушия — длительное путешествие в ограниченном пространстве по соседству с чистильщиком не в лучшую сторону сказался на ее нервах. В целом лииру этого старалась не показывать, но на складе она теперь стабильно просиживала по несколько часов вечером, сразу после того, как сдавала пост у руля брату, а затем сразу же отправлялась спать. Шангри же наоборот дорога далась легко, настолько, что кресло навигатора было постоянно занято вольготно развалившейся там крысой. Чувство уюта пришло слишком неожиданно и некоторое время в рыжей голове скреблась мысль, что это ощущение совершенно неуместно, но насильно изгнать его так и не вышло. Саргас из мрачной махины, набитой опасными людьми, стал небольшим убежищем от внешнего мира — казалось, что все что происходит за его пределами ни коим образом не в состоянии навредить Шангри. Разумеется, это было ложное, иррациональное, абсолютно непривычное, но все-таки приятное чувство. Принимать его всерьез, конечно же, не стоило, но посмаковать — почему бы и нет? Тем более, скоро эта обманчиво уютная атмосфера закончится, подходила к концу третья неделя, а именно столько требовалось по словам лииру, чтобы добраться до неведомого заказчика. Кому и что было нужно от маленькой, пусть и шустрой крысы, Шангри было не ведомо. Шеган же ни словом, ни делом не показывал, что удаленность от Агео его хоть сколько-то волнует. На любопытный вопрос Шангри он ответил, что перед тем, как кинуться в погоню за пределы Термитника успел сообщить об этом своему непосредственном начальству и оное выдало ему свое дозволение творить что угодно, с упором на качество, а не на скорость. Шангри оставалось только уважительно хмыкнуть, видать, чистильщик из Шегана был отменным, иначе объяснить такое доверие и вседозволенность было сложно. В начале четвертой недели и три дня после того, как насос приказал долго жить, окончательно сменился климатический пояс и солнце прекратило свои попытки выжечь все живое не успевшее закопаться под землю, сделав пребывание снаружи чуть более приятным. С одной стороны, более комфортная температура и влажность манили прогуляться на вечерней стоянке, но всевозможное разнообразие жуков вовремя напоминали, что делать этого все же не стоит. Если в центре разного рода жуки представляли опасность в основном ночью, то в узкой полосе между выжженной степью и холмистой местностью с редким вкраплением деревьев опасаться стоило и днем, учитывая, что общее количество всевозможных гадов увеличилось, любоваться зелеными равнинами и редколесьем приходилось из кабины Саргаса. Путь их пролегал по относительно ровной поверхности устланной густой зеленой растительностью, достигающей взрослому человеку до колена, из-за чего заметно упала и скорость. Чуть севернее начинались настоящие дебри, через которые продраться было практически невозможно. По словам Моари исполинские деревья северных широт достигали высоты в несколько десятков метров, но основную проблему составлял четвертый ярус леса, а именно травы и кустарники, которые вырастали до полутра-двух метров, образуя непроходимые заросли, кишащие запредельным количеством насекомых на квадратный метр. Иногда Саргас влетал в густые тучи жужжащего гнуса, после которого приходилось тщательно отмывать окна и прочищать решетки на вентиляции. Однажды, несколько дней стояла пасмурная погода, лил дождь, аккумуляторы полностью разрядились, и они простояли целых два дня маясь от безделья, в ожидании, когда выглянет солнце и они смогут продолжить путь. Вся начинка Саргаса ушла в энергосберегающий режим, оставив рабочей только вентиляцию и освещение. Был альтернативный вариант топлива — два бака неизвестной Шингри жидкости подпирали самую дальнюю стену грузового отсека — но внезапно подал голос Ле-Эйо запретивший разбазаривать драгоценный запас на черный день. Моари поколебавшись с ним согласилась и в итоге они потеряли два дня. Лишь в середине четвертой недели Моари с едва заметным облегчением объявила, что до пункта назначения им осталось всего день-два. Новость была своевременной, запас провизии подходил к концу и еще немного и пришлось бы вводить строгий лимит на потребление — про охоту никто не заикался, даже запасы шуток Шангри успели исчерпать себя. С водой дела обстояли чуть хуже — без насоса и фильтра набирать воду из встречных водоемов было тяжело, а пить - опасно. Им несказанно повезло, что два дня подряд шел дождь и это позволило пополнить запас питьевой воды. Не то чтобы Шангри обрадовала новость о скором окончании пути — в конце концов у хорошего путешествия должен быть конец, иначе оно перестает быть хорошим, но все-таки неизвестность немножко, самую малость, пугала, хотя где-то в глубине родилось дрожащее чувство предвкушения — когда заканчивается одно приключение, начинается другое! Хотя было бы неплохо провести в пути еще недельку или две, а может и больше. И пускай из всей компании по-настоящему Шангри импонировала только Моари, но даже к масочнику и чистильщику за неполные четыре недели выработался крепкий иммунитет. С длиннокосым даже можно было поболтать в свое удовольствие, знал он много, рассказывал охотно, не скупясь на подробности. С Ле-Эйо особых точек соприкосновения так и не было найдено, на редкость закрытый подозрительный тип. Он почти не выказывал эмоций, редко что-то говорил, за всю дорогу Шангри довелось услышать его голос в лучшем случае с дюжину раз, но при этом именно он был самым беспроблемным, даже кресло уступил, не выказав и толики недовольства. Иногда казалось масочник сверлил гостей взглядом, но что было в том взгляде понять Шангри так и не удалось. На следующий вечер, после радостной новости, что они скоро прибудут на место назначения, они как обычно остановились в приглянувшемся месте и начали привычную подготовку стоянки. На этот раз с местом повезло — на каменистом берегу реки не было травы, таящей в себе опасность, только высокие прибрежные заросли чуть в отдалении, а потому можно было немного размять ноги и полюбоваться дикой природой, давно отвыкшей от присутствия людей в своей вотчине. Моари внезапно для всех покинула свое излюбленное место на складе и даже вышла наружу, начав придирчиво осматривать Саргас со всех сторон. Лицо у нее при этом было чем-то озабочено, Шангри даже стало интересно чем это вызвано (очередная поломка?) но поинтересоваться не вышло — внимание привлекло кое-что поинтереснее. Под ногами пролегла беловато-прозрачная сеть щупалец большой грибницы, подобные не раз и не два Шангри доводилось видеть на частных (и, разумеется, незаконных) фермах третьего уровня, но на поверхности — ни разу. К тому же поблизости не было видно никаких следов грибов. С учетом толщины корней плодовое тело должно быть просто гигантским! Повезет если окажется съедобным, на этой поверхности попробуй разбери что можно есть, а что с удовольствием съест тебя самого. После почти четырех недель на сухпайках одно только воспоминание о грибах наполнило рот слюной. Наверняка остальным тоже осточертело то месиво в пакетах, пусть и питательное, но не блещущее разнообразием вкуса. Моари была занята осмотром Саргаса, Шеган вовсе не посчитал нужным выбраться наружу и подышать свежим воздухом, а потому странные телодвижения Шангри заметил только Ле-Эйо, что до этого меланхолично подпирал дверной пороем, вяло наблюдая за происходящим вокруг. Рыжая макушка склонилась над землей, что-то осматривая, а ручонки вовсю ощупывали находку. Что это разглядеть у Ле-Эйо с такого расстояния не вышло, но на всякий случай он решил проверить — подземные жители, попадая на поверхность, проявляли верх легкомыслия, забывая, что не только жуки могут нести в себе опасность. Одна только росянка чего стоила. — Нам крышка, — отвлекла его от Шангри подошедшая Моари. Вид у сестры был потерянный, даже обычно хмурая складка между бровей разгладилась, давая понять, что лииру окончательно и бесповоротно сдалась и смирилась с судьбой. — Даже если забыть про вмятину оставленную молотом, то забитый гнусом внутренний фильтр вентиляции придется чистить вручную… — видя что реакции на слова не последовали и Ле-Эйо ее слова не впечатлили в нужной мере, а потому грозно добавила: — не говоря уже про трещину на лобовом стекле! Беспокойство Моари было понятно — очередь тех, перед кем им придется отчитываться все возрастает. Одно только наличие чистильщика вызовет массу вопросов… и не только его наличие. Вспомнив о Шангри Ле-Эйо перевел взгляд на рыжего, как раз в тот момент, когда информатор коротко вскрикнув поскользнулся и шлепнулся на спину. А в следующий миг фигурку в зеленом комбезе стремительно затянуло в высокие прибрежные кусты.