Рапунцель. Ну очень запутанная история

      Хуа Чэн все слышал. Хуа Чэн все видел.       И он не мог ничего сделать. Это самое ужасное чувство, которое он испытывал.       Хуа Чэн стоял привязанный на корабле, возле штурвала. Мало того, что на него наложили непонятное заклятье, когда двигаться нельзя, еще и веревки затянули. Парень недооценил этого дедулю, у него оказывается много сил… Хуа Чэн слишком самоуверенно себя повел и за это поплатился. Даже если и была неожиданная черная магия, парень должен был предвидеть такой исход!       Хуа Чэн слышал, как отчаянно и с мольбой его звали. Губы сжаты из-за заклятья, внутренний мир разрывался от желания откликнуться. Он был нужен прекрасному юноше с длинными волосами. И Хуа Чэн ничего не мог сделать. Бездарность.       Каждая его попытка движения, казалось потерянной в этой бездне безнадежности.       Парень хотел быть тем, кто способен помочь и на кого можно положиться, но он успешно провалил эту миссию.       Эта безысходность терзала изнутри. Сань Лан видел, как тот, кто нуждается в поддержке, постепенно терял надежду... а он оставался стоять на месте, скованный заклинаниями и веревками. Какой же он никчемный.       Хуа Чэн наблюдал, как белоснежный венок, который он так старательно плел для юноши, погрузился в грязь. Сердце его сжалось, когда он увидел, как лепестки, еще недавно так изящно свивавшиеся в нежные витки, поглотила непривлекательная мерзость.       Перед глазами разбойника развернулась сцена, полная горечи: мужчина крепко обнимал Се Ляня, притягивая его к себе, словно в плен, и звал в мир, где тени пересекаются с ярким светом.       Невольно душа Хуа Чэна сжалось, когда он увидел, как Се Лянь, покрытый тоской и отчаянием, обернулся, искренне ожидая хоть одного слова, способного остановить этот порыв. Хуа Чэн уже уплыл далеко, он видел только силуэт юноши, но прекрасно ощущал его взгляд, полный мольбы и грусти.       А затем Се Лянь развернулся и ушел с этим двуликим монстром.       Хуа Чэн не помнил, когда плакал в последний раз. Наверное, это случилось в далеком прошлом, когда ребята постарше отобрали у него так горячо любимую книжку. После того случая, он сам себя пообещал никогда не проливать слезы.       Теперь все иначе. Теперь он чувствовал, что не может жить без того юноши, чья улыбка вызывает настоящее счастье и радость…       Чары перестали действовать, когда он подплыл берегу, а именно к башне королевской гвардии. Действительно. Самое лучшее место.       И понял он это, когда смог кричать.       — Гэгэ! — собственный голос звучал ужасно, напугано и хрипло, просто кошмар, но Се Лянь вряд ли его слышал. — Гэгэ!       Се Лянь его не слышал, зато услышала стража, которая сразу прям с башни спрыгнула на корабль.       — У него корона! — крикнул один из мужчин.       Точно… Хуа Чэн был настолько поглощён эмоциями, что не заметил этой блестящей безделушки. Оказывается, к нему еще и корону примотали. Как удобно!       Подождите… Корона.       Может сказать, что он нашел наследного принца и его держат в высокой башне в лесу?       Ага, конечно.       Ребенку с улицы охотнее поверят, чем ему.       Хотя… может попробовать…       — Вы не понимаете там!...       Начал Хуа Чэн, но его резко перебила стража, которая подбежала к башне:       — Еще разбойники! — гордо произнес юный солдат, не намного старше Сань Лана. — Нашли на противоположном берегу!       Охранник, который стоял возле Хуа Чэна, злобно ухмыльнулся.       — Да нам сегодня везет! — затем мужчина повернулся к прибежавшим, — Кто там?       — Фэн Синь и Му Цин!       Хуа Чэн изогнул бровь, а у самого кулаки начали чесаться, ведь по сути это из-за них он оказался в такой ситуации. Все его мысли были сосредоточены на одном — на горьком осознании собственных ошибок. Нельзя была покидать Се Ляня.       Королевская стража сразу окружила разбойника, не давая и шанса на побег.       — Вы не понимаете! — Хуа Чэн не останавливал попытки высвободиться. — Там... человек в опасности! Там мой Гэгэ!       Произнести имя наследного принца Хуа Чэн не осмелился, велика вероятность, что стража прям тут ему отрубит голову. За то, что такой как он не достоин произносить имя кронпринца и потешаться над горем не только Короля и Королевы, но всего Сяньлэ.       Лишь черный конь, который стоял не далеко от дозорной башни гвардии, понял, о ком так отчаянно пытается сообщить разбойник...

***

      Се Лянь вновь сидел в башне, как будто и не уходил отсюда, хотя нет... Кое-что поменялось.       Собственная комната больше не давала защиты и спокойствия. Она не казалось светлой и уютной, после пережитого. Всегда, когда происходило что-то страшное, будь это безликий в маски, плохой сон или просто неудачный день, они с отцом сидели в комнате на кровати. Се Лянь чувствовал себя защищенным и на своем месте…       Теперь этого не было. Он чувствовал себя чужим, а с другой стороны… Куда ему идти?       Се Лянь скованно и с опущенными плечами сидел на кровати, пока отец расчесывал волосы.       — Вот и все, — сказал Цзюнь У, когда убрал самый последний белоснежный цветок с его каштановых волос, — ничего не было.       Мужчина взял корзину с цветами и потащил к выходу, напоследок он обернулся и с печалью посмотрел на сына:       — Я предупреждал тебя, Се Лянь, — тяжело вздохнул Цзюнь У, остановившись возле импровизированных дверей-штор — внешний мир очень опасен. Он страшен, алчен и жесток. Даже один единственный лучик солнца… Они уничтожат, — строго и настойчиво проговорил отец.       Видя, что юноша совсем не реагирует на слова, уставившись на свои руки, родитель заговорил еще раз.       — Сегодня я испеку твои любимые булочки на пару. Все будет хорошо.       Цзюнь У скрылся за шторами.       Се Ляню хотелось только выть и скулить… как ничего не было, если он все помнит? Помнит каждое прикосновение и взгляд, помнит, как они прогуливались, дурачились, и ели булочки с мясом... не те, которые собрался печь отец.       Се Лянь помнит каждое мгновение с Сань Ланом до мельчайшей подробностей.       Еще он не забудет, как Сань Лан заплетал ему косы… А он так и не успел сделать ответную прическу. В груди заныло, а в глазах начало щипать.       На колени забралась Жое. Она тут же встала на задние лапки и начала скрести передними по груди Се Ляня.       — Все хорошо, Жое… просто так получилось, — вымученно улыбнулся юноша.       Когда они шли обратно, девочка-хорек сразу спряталась в рубахе Се Ляня. Подруга боялась Цзюнь У и никогда ему не показывалась. Мужчина не любил живность, и не разрешал никого заводить Се Ляню.       С Жое вышло все совершенно случайно… А отец так и не знает, что у его сына появился маленький друг.       Ну и пускай. Если бы Цзюнь У узнал про хорька, то заставил попрощаться. Этого Се Лянь не выдержал бы.       — Все было… и я все помню.       За пазухой юноша достал книжку, которую подарил ему Сань Лан, на устах сразу появилась грустная улыбка. Хоть теперь будет время почитать.       В конце концов, времени у Се Ляня будет достаточно, особенно когда сидишь каждый день в башни. Он эту книжку может перечитать несколько раз.       Се Лянь открыл подарок, здесь даже больше картинок, чем слов. Ну ничего так даже лучше, он может что-нибудь перерисовать себе на стену…       С каждым поворотом страницы в голове Се Ляня появлялись смутные образы: знакомые одеяния главных героев, дворец… где происходит большинство действий.       Неожиданно, незадолго до того, как он добрался до страницы с насыщенными иллюстрациями королевства, в его памяти вспыхнуло яркое воспоминание. Он вспомнил, как в детстве усаживался на ковре, окруженный книгами, погружаясь в миры волшебства… И это была не его комната сейчас… То были королевские покои!       Се Лянь соскочил с кровати и стал осматриваться по сторонам.       Дыхание участилось, а голова раскалывалось, будто что-то мешало вспомнить… Какая-то клетка... Купол... Барьер... Оно не давало выйти детским воспоминаниям...       В голове всплыл образ, когда он только встретился с Хуа Чэном и примерял на себе тот головной убор.       Это воспоминание породило еще больше боли. Ноги уже не держали.       Юноша упал на пол, хватаясь за голову. Больно, слишком больно, что невольно вырывается сдавленный стон, а потом еще громче. Се Лянь еле сдерживается, чтобы не закричать… он чувствует: нельзя.       Фреска с наследным принцем... Иероглифы на фонариках... Фонарике в его день рождения...       Книжка… он помнит, как листал такую книжку давным-давно, а еще отдал ее одному мальчику на улице, который сильно плакал...       Жое бегает поблизости и с переживанием фыркает. Метается из сторону в сторону и чуть ли не прыгает на Се Ляня, а потом резко прячется под кровать. Через секунду становится понятно почему:       — Сынок! — слышится испуганный вздох у входа в комнату, — Солнышко, с тобой все в порядке?!       Мужчина опускается на колени возле юноши, поглаживая его спину.       — Сынок… Ты вырастешь самым добрым королем, раз так заботишься о своих подданных, — говорит женский голос где-то в голове, затем снимает с него темный капюшон…       Ведь они тогда решили выйти с матушкой и отцом без слуг и стражи, просто прогуляться обычной семьей по городу с черными накидками, чтобы не привлекать себе внимания.       — Сынок, — доносится чужой голос, — Папа рядом… Расскажи, что случилось.       — Я… Наследный принц… — тихо прошептал в свои ладони Се Лянь, когда головная боль стала утихать.       Мужчина тяжело вздохнул.       — Се Лянь, — строго сказал Цзюнь У, — Я ненавижу, когда ты мямлишь. Говори четко. И поднимайся с пола, если тебе больше не больно, — говорил мужчина, а сам вставал с колен.       Наверное, мужчина подумал, что Се Лянь притворяется как в детстве, когда хотел получить больше внимания и чтобы его не оставляли одного в башне. Нет... сейчас все не так.       Се Лянь резко соскочил с пола.       — Я пропавший наследный принц королевства Сяньлэ! — громко произнес юноша, смотря уверенно и жестко в глаза неродителя. — Достаточно громко? Мне повторить еще раз, отец?.. Или как мне вас называть, Цзюнь У?       — Так, — на удивление спокойно и ласково произнес мужчина, — Солнышко, ты просто переутомился, давай я сделаю травяной отвар, и мы потом все обсудим. — Говоря успокаивающе слова, Цзюнь У собирался опять начать гладить волосы юноши, как делал это раньше.       Однако молодой парень перехватил руку лжеотца.       — Вы не расслышали? — холодно спросил юноша, сжимая запястье мужчины. — Я - Се Лянь! Я — Наследный принц королевства Сяньлэ! Вы никогда больше не прикоснетесь ни ко мне! — парень еще сильнее сжал запястье — Ни к моим волосам!       Цзюнь У удивленно отдернул руку, наблюдая за Се Лянем. Юноша оттолкнул от себя мужчину и пошел вниз.       — Я всю жизнь скрывался от людей в этой башни, боясь за свои волосы, — говорил юноша, спускаясь вниз по лестнице со своей комнаты. Мужчина молча наблюдал и слушал. — А скрываться надо было… — секундная пауза, — от вас!       Се Лянь обернулся со злобным и уверенным взглядом, смотря на Цзюнь У.       — И куда ты пойдешь? — невозмутимо спросил тот. — К разбойнику Хуа Чэну, которого ты ласково зовешь Сань Лан? Не забывай… Он тебя бросил наедине с Безликим.       От воспоминаний прошел неприятный холод, где он совсем один. Зовет на помощь и смотрит в удаляющий корабль, а в ответ тишина…       — Нет! — громко заявил Се Лянь. — Это все вы! Вы что-то сделали с моей памятью и что-то сделали с Сань Ланом!       Цзюнь У начал спускаться в след за Се Лянем.       — Даже если и сделал, — холодно произнес тот. — Может я стер и его воспоминания за последние дни… Твой Сань Лан тебя не вспомнит, мальчик.       На удивление, этот самый мальчик не отступил, когда Цзюнь У подошел впритык к юноше, а держался уверенно.       — Я создам новые воспоминания! — решительно произнес молодой парень.       На устах Цзюнь У появилась злобная ухмылка.       — Не успеешь… Его сегодня повесят, — мужчина мысленно ликовал, увидев в глазах парнишки секундную растерянность. — Он совершил преступление, а за это наказание.       — Я его спасу, — отчетливо проговорил Се Лянь, направляясь в сторону окна.       — Солнышко, сынок… — ласково и нежно позвал мужчина, медленно ступая за молодым парнем. Вернись ко мне, мы спокойно поговорим, обсудим все…       Цзюнь У положил руку на плечо юноши, но ее тут же столкнули.       — Нет, — твердо отрезал Се Лянь. — Я отправляюсь в Сяньлэ.       Лжеотец вздохнул и выдохнул, словно набираясь терпения, а затем заговорил:       — Сяньлэ, так Сяньлэ, — Цзюнь У старался придать голосу спокойствие, но наружу рвалось раздражение и злость, — Не хочешь по хорошему - будем по плохому, Наследный принц королевства Сяньлэ.

***

      В королевской гвардии определенно сидят одни юмористы. Иначе Хуа Чэн не может объяснить, почему они все втроем оказались в одной камере.       — И снова здравствуйте, господа, — не смог сдержаться от злобной ухмылки Хуа Чэн, хотя на деле он хотел им хорошенько вмазать, ведь если бы не этот дуэт, он бы и дальше плавал на лодке со своим Гэгэ. — Скажите мне… Где вы просчитались? Где вас ударили дубинкой и вы просто вырубились, а затем вас поймала королевская? Уморительно.       Хуа Чэн стоял возле окна с решетками, смотря на них и думая, как можно их выбить, пока двоица сидела на соломе в противоположном углу камеры.       — Заткнись! — крикнули Му Цин и Фэн Синь одновременно.       — Нет, я не заткнусь, — спокойно ответил парень в красных одеждах, а сам единственным глазом метал в двоицу молниями. — По вашей милости мы оказались в тюрьме, и по вашей милости Гэгэ попал в плен.       Фэн Синь и Му Цин в непонятках переглянулись между друг другом, пока второй не начал говорить:       — Гэгэ, Сань Лан… Это что за прозвища?! — зашипел Му Цин. — Ты зачем мальчишке голову вскружил?! Для чего?! Чтобы бросить?!       Хуа Чэн замер. Как он смеет думать о подобном?! И откуда знает его настоящее имя?.. Ах да. Точно. Эти двое стояли возле Се Ляня, пока он не по собственной воле притворялся пиратом и плыл на корабле.       — Вас это не касается, — грубо ответил Хуа Чэн, интонацией, которой не требуется больше обсуждений. — Лучше, вы мне скажите, почему из-за вас Гэгэ оказался в западне?       — Хуа Чэн! Ты совсем ослеп?! Мы вернули мальчишку домой к отцу, подальше от тебя! — высказался Фэн Синь.       Хуа Чэн закатил свой единственный глаз. Благодетели нашлись.       — Вы лезете туда, куда вас не просят. Вы делаете, то чего не нужно. От этого страдают окружающие.       — Кто? Ты что ли? — усмехнулся Фэн Синь.       — Нет. Наследный принц Сяньлэ.       Парни притихли, и наступила тишина. За это время, пока идиоты собираются с мыслями, Хуа Чэн все еще рассматривал решетку. Прикидывая, как ее лучше выбить.       — Хуа Чэн, — прорычал Му Цин, — ты совсем страх потерял, разбрасываясь такими словами? Тебя за это…       — В темницу посадят? — развернулся опять к дуэту Хуа Чэн. — Ой, постойте, я уже здесь. Из-за вас!       Наступила опять тишина, которая продлилась намного дольше, пока ее не разрушало бряканье связки ключей, и к ним не вошел главнокомандующий королевской стражи. Его жесткое выражение лица и непоколебимая осанка придавали ему вид истинного вождя, чье имя произносили с трепетом даже в самых удаленных уголках королевства. Он остановился, окинув взглядом помещение, где в воздухе витали ноты тревоги и напряжения.       — Собираемся, — холодно сказал глава гвардии, осматривая разбойников.       — Все вместе? — неуверенно протянул Фэн Синь.       — Бог любит троицу, — усмехнулся охранник, — но вы вряд ли попадете к нему, за все свои преступления.       Хуа Чэн не был глупым, и прекрасно осознавал, что он находится в невыигрышной позиции. Надо хотя бы выйти на улицу. Там пространства больше и можно без проблем сбежать. Сейчас в камере бесполезно устраивать потасовку, даже если эти непутевые помогут.       Разбойники смиренно позволили заковать себя в кандалы. Хуа Чэн старался подавить у себя усмешку. Бывало и похуже, справится.       Когда находился один общий враг, разбойники невольно начинали негласно держаться ближе друг к другу. Так и Му Цин с Фэн Синем, как бы Хуа Чэн их не проклинал у них сейчас одна цель: выбраться отсюда.       Осталось только дойти до улицы.       Они шли по длинным коридорам темницы, где за решетками сидели остальные преступники. Тусклый свет, пробивавшийся сквозь маленькие окна, придавал всему окружающему мрачное и зловещее обличье. Каждый шаг отдавался эхом в замкнутом пространстве.       Хуа Чэн судорожно старался придумать какой-нибудь план и...       Тут все двери в коридоре захлопнулись, словно из-за сильного ветра. Даже передняя дверца, которая находилась прямо перед лицом главнокомандующего.       — Господа офицеры! Я все еще угощаю вином! Не хотите испробовать? Или вы на службе не расслабляетесь?