Рапунцель. Ну очень запутанная история

      Это был Ши Цинсюань! Пусть парень и находился за дверью, глядя на них в маленькое окошечко, но такой голос Хуа Чэн узнает из тысячи. Он точно никогда не думал, что с такой радостью будет счастлив появлению неунывающего и болтливого парня. Однако оставалось загадкой, как о его заключении так быстро прознали другие разбойники.       Но ладно, Сань Лан потом об этом спросит, сейчас он не против посмотреть на «представление».       — Немедленно открой! Это приказ главнокомандующего королевской гвардии! — со злобой сказал мужчина.       Его голос, глубокий и угрожающий, звучал как раскат грома. Он вызывал у юношей в доспехах дрожь, страх и подчинение, что не с кажешь про разбойников.       — Фи, все еще грубо, — медленно протянул молодой человек за дверью, — хоть бы «пожалуйста» сказали.       Вот, не один Хуа Чэн думал, что в страже работают одни грубияны. Но… не только об этом он задумался. Неужели Ши Цинсюань только один пришел их спасать?       Ответ последовал незамедлительно. Неожиданно один из стражников напал на своих боевых товарищей. Королевская стража, явно не ожидав такого расклада действий, не успела скооперироваться и мигом получила удары мечом по шлемам. Предатель же не убивал охранников, а просто их глушил.       В воздухе повисло смятение, когда остальные стражники, озадаченные этим внезапным поворотом, с невольным удивлением наблюдали, как их нетоварищ с хладнокровием мастера вел свою атаку.       Меч с глухим звуком встретился с металлическими конструкциями шлемов. Вокруг метались искры, отражая в себе вспышки паники и замешательства.       Естественно, главнокомандующий обернулся на шум позади себя. И видит следующую картину: все члены королевской гвардии лежали без сознания на полу, кроме одного, чье лицо тщательно скрывал золотой шлем. Шпион.       Мужчина тут же сжал рукоятку меча и собирался достать его из ножей, но не тут-то было. Дверь, которая до этого была закрыта, резко отворилась, даже слишком резко. Настолько, что глава стражи потерял равновесие от удара, но не успел он прийти в себя, как получил еще один удар от той же двери. Последний страж королевской гвардии упал без сознания.       Ши Цинсюань на это лишь фыркнул:       — Вот, пожалуйста. Открыл.       В ответ ему было болезненное молчание.       — Вы одни? — спросил Хуа Чэн, разбавляя тишину, когда Хэ Сюань снимал с него кандалы.       — Ага, конечно, — буркнул «предатель», кивнув в сторону Ши Цинсюаня — Думаешь, его дорогой братец отпустил бы нас?       Действительно, Ши Уду, редко отпускал своего ненаглядного братца в гущу событий, особенно, когда дела касались королевской важности.       — Где же он тогда? — потирая запястья, спросил Хуа Чэн. Ему очень сильно хотелось сказать колкую фразу в адрес Му Цина и Фэн Синя, но понимал, что из-за подобного может начаться перепалка.       А времени и так ужасно мало.       Ши Цинсюань, помогая Хэ Сюаню освобождать неразлучный дуэт, поведал:       — «Три опухоли» дальше очищают путь.       Хуа Чэн выгнул бровь. Вот эта щедрость. С чего бы это?       Парень тут же решил озвучить мысли в слух:       — Как мило, с их стороны. Откуда такая доброта?       Ши Цинсюань лишь улыбнулся, помахивая своим веером, когда помог освободиться остальным разбойникам.       — Это все из-за Се Ляня. После него… — парень в светлой накидке прикрыл веер и посмотрел на Хуа Чэна — …все изменились, многие из нас задумались… Чего хотим от жизни.       Сань Лан невольно благодаря своим мыслям расплылся в улыбке. Да, Се Лянь действительно был такой. Располагающий, добрый. Он умел находить подход к каждому, даже за совсем короткое время.       Тоска и боль вновь заполнили сердце Хуа Чэна. Ему срочно нужно найти его, того, кто был утраченной частью его души.       И только Хуа Чэн собирался броситься вперед, как парня опередили слова Хэ Сюаня       — Бежим, пока не пришла еще охрана, — сказал хмуро «королевский страж», выбегая вперед и хватая за руку Ши Цинсюаня. Хуа Чэн сразу без лишний напоминаний направился за ними. Му Цин и Фэн Синь молча последовали его примеру.       Вот и правильно, пусть молчат.       По длинному коридору они встретили уже поверженных охранников. Тела неподвижно лежали на холодном каменном полу.       — Быстрее! — кричал Ши Цинсюань, его глаза блестели от волнения, когда позади них слышался шум королевских доспех.        Коридор вёл их к выходу, и каждый шаг отдавался глухим эхом. Но впереди уже виднелся свет — искрящийся, как мечта о свободе.       Они выбежали на открытое пространство, где вся территория была огорожена высокими и неприступными стенами. Солнце слепило глаза, отражаясь от каменных плит, которые, словно гигантские зеркала, преувеличивали яркость дня.       Хуа Чэн прищурился и пытался найти хоть какую-нибудь лазейку. Вместо этого он увидел «Три опухоли» и еще несколько человек с Небесных чертогов.        — Хуа Чэн! — воскликнул Ши Цинсюань, оборачиваясь в сторону разбойника, — Беги к Пэй Мину, он поможет тебе выбраться.       Парень не стал спрашивать зачем и почему, а просто помчался в нужную сторону, где виднелся знакомый силуэт. Мужчина стоял возле железных ворот, а за ними как раз открывалась дорога в лес.       — Не уж-то неуловимого Хуа Чэна все-таки поймали? — не смог воздержаться от шутки Пэй Мин.       Будь это обычное утро вторника, парень как-нибудь колко ответил, но сейчас он не стал тратить драгоценное время.       — Мне нужен выход, — был короткий ответ.       На удивление, Пэй Мин понимающе хмыкнул и кивнул в сторону доски, точнее на ее край. Хуа Чэн оценил ситуацию. С применением подручных средств разбойники соорудили примитивную катапульту. Доска и несколько камней. Ничего лишнего.       Что ж, это лучше чем биться головой об стены и ворота, а ключи в такой суматохе долго искать.       — Кстати, — вновь заговорил Пэй Мин, взбираясь на выступ в стене, с которого собирался по-видимому спрыгнуть. Жаль, что выступ всего один, можно было так по ним взобраться на верхушку, но что имеем. — А я тут еще и свою мечту исполняю.       Помня, что у мужчины была мечта: найти свою любовь… Было очень странно увидеть его в таком месте. Поэтому Хуа Чэн все-таки не удержался от колкости:       — Я так же отвечу отказом.       — А ты мне так же и не нужен. — с ухмылкой ответил Пэй Мин, почти оказавшись у цели — …Ну почти. Я решил поменять свое желание. Буду писать любовные романы. Поэтому ты станешь прототипом моего главного героя.       Хуа Чэн искренне удивился подобной щедростью, но все таки поблагодарил:       — Я польщен.       Пэй Мин к тому моменту очутился на месте, а Лин Вэнь, оказывается, стоявший неподалеку подал мужчине камень для увеличения веса.       Пэй Мин, осмотрев камень, неожиданно со всей серьезностью и строгостью обратился к Хуа Чэну.       — Только попробуй принести мне плохую концовку этой прекрасной истории любви.       Хуа Чэн не менее строго ответил:       — Не посмею.       Пэй Мин без предупреждений прыгнул на противоположной конец доски Хуа Чэна, но они и не нужны. Разбойник всем сердцем хотел как можно скорее очутиться с любимым, и какой-то трюк с катапультой его не пугает.       Это был полет без страха и сожалений. Сердце его стучало в такт бешеному ритму. Он чувствовал, как ветры свободы обнимают его, и в этот момент всё отвлекало от переживаний       Мир вокруг постепенно расплывался, как краска под дождем, а полет все продолжался...       И вот Хуа Чэн сидел на спине знакомого черного коня, который слегка самодовольно улыбался.       — Твоих копыт дела?       На что жеребец только заржал, Хуа Чэн ничего не понял, но искренне улыбнулся:       — Спасибо тебе, — тихо прошептал парень, на что получил по лицу гривой, — Обойдешься, больше не скажу, слушать надо было.       Больше Эмин не шутил, потому что понимал: времени очень мало и надо спешить. За такую солидарность Сань Лан вновь был благодарен коню.       Они скакали через густой лес, боясь сбросить скорость. Аромат хвои и листвы наполнял воздух, наполняя легкие свежестью природы и тревожным напряжением.       Удивительно, как за несколько дней поменялось жизнь. Буквально недавно этот скакун собирался скинуть разбойника со своей спины и отвести в тюрьму на правосудие. Теперь же этот самый конь помог Хуа Чэну выбраться из темницы.       В руках Хуа Чэна тряслись поводья, но они с Эмином продолжали мчаться через все лесные препятствия - камни, бревна, ямы. Сань Лан нервничал и боялся опоздать. Задние копыта скакуна барабанили по лесным тропам.       Каждая секунда казалась вечностью, и в груди разгоралась тревога: неужели они не успеют?

***

      В башне было неуютно, ощущался холодок, пробиравший до костяшек. Особенно холодили цепи на запястьях. Тусклый свет единственного не закрытого окна пропускал мрачные тени, которые танцевали по полу, намекая на призраков прошлого.       В воздухе витала спрессованная угроза, словно тучи сгущались над беззащитной душой, запертой в этой темнице.       — Я предупреждал тебя, — строго сказал мужчина собирая что-то в корзины.       Слова тут же поглотились тишиной, потому что юноша ничего не ответил, а просто продолжал сидеть на полу. Его взгляд был устремлён в одну точку, затерянную среди теней, словно там скрывался ответ на все вопросы, терзавшие его душу.       Малышка Жое прижалась близко к хозяину, боясь произнести лишнего звука. Се Лянь чувствовал, как дрожит его девочка, но он даже толком не мог ее погладить.       Мужчина обернулся, его глаза отражали смесь раздражения и беспокойства.       — Скажи мне, неужели я был плохим отцом? Я дал тебе образование, научил читать и писать, а ведь не все это могут.       В ответ тишина.       — Я тебя кормил и одевал.       Тишина.       — Старался уделять тебе время.       Тишина.       — Я даже знал про твою ручную зверюшку и слова тебе про нее не сказал.       Тишина, словно поглотила все звуки вокруг. Мужчина, тяжело дыша, начал осознавать горечь каждого неотвеченного вопроса, каждой упущенной возможности открыть сердце.       — Что я сделал не так? — уже напрямую спросил Цзюнь У       Раздался глухой, но достаточно четкий ответ пропитанный холодом:       — Ты украл меня.       — Усыновил, — спокойно сказал Цзюнь У, пожав плечами. — Нет смысла ворошить прошлое, тем более я заботился о тебе.       — Заботился? — горько усмехнулся Се Лянь, а глаза пылали ярким огнем. — Ты прятал от меня свет. Ты запер меня в башне. Тебя постоянно не было дома, ты всегда где-то пропадал! Я был предоставлен сам себе! Я был один!       Цзюнь У вздохнул и начал спокойно объяснять всю ситуацию, как маленькому непутевому ребенку:       — Ты находился в этой башне для своей же безопасности, ты мог делать здесь, что захочешь, пока я занимаюсь своими делами. У тебя было одно правило: не выходить в страшный мир.       Наверное, сказанные слова много значили для парня, потому что после них он стал более эмоциональным. Громкий юношеский голос раздался по всей башне, разнося эхо:       — В мире не было страшно! Все не так, как ты говорил!       Каждое слово, произнесенное с таким жаром, как будто пробуждало в стенах древнего строения забытые чувства, струи надежды и ярости.       — Пара дней, ничего не скажет тебе о внешнем мире.       — Но эти пару дней и не соответствовали твоим словам! — Се Лянь сжал кулаки, его голос дрожал от гнева и отчаяния. — Я видел счастливых людей. Я слышал смех и песни. Неужели ты считаешь, что мрак может затмить это?       Мужчина неожиданно подошел ближе и взял парня за подбородок, внимательно рассматривая лицо, как будто видел его первый раз. У Се Ляня тем временем прошелся холодок от прикосновений. Жое поблизости начала ощутимо фыркать и рычать. Цзюнь совершенно не обращал внимание на попытки маленького зверя напугать его.       — Хорошо, — неожиданно согласился Цзюнь У, смотря прямо в глаза юноше, — но тебя могли спокойно ограбить и избить. Если ты все время путешествовал с Хуа Чэном, то он мог без проблем отпугивать от тебя всякий сброд. Какова вероятность того, что ты выжил на улицах…       — Нет! — резко ответил Се Лянь и вырвался из прикосновений. — Сань Лан мне помогал, но… Я сам смог договориться с разбойниками! Я сам смог выбраться из пещеры! Я…       Цзюнь У усмехнулся и вновь подвинулся ближе к парнишке.       — А как же безликий? Ты с ним справился?       Злые слова застряли в горле. Напоминание о безликом, затуманившем его сознание, вновь всплыло в памяти, как темное облако, накрывающее солнечный свет.       Цзюнь У мягко ухмыльнулся.       — Вот именно, поэтому ты находишься в этой башне под моей защитой… А сколько таких людей, как безликий?       Се Лянь молчал.       — И я про тоже, сынок.       — Не…       — Простите, сила привычки, Наследный Принц Королевства Сяньлэ, — усмехнулся Цзюнь У, но видя расстроенного юношу вновь смотрящего в одну точку, убрал усмешку. — Се Лянь, посмотри на меня.       Парень упорно не поворачивал взгляд и смотрел, куда угодно, но только не на лжеотца.       — Се Лянь, — предпринял еще одну попытку мужчина, но его оборвали.       — Гэгэ! — послышался снизу голос молодого парня, наполненного страхом и паникой. — Сбрось свои волосы!        В глазах Се Ляня сразу появилась радость, а на губах расцвела улыбка. Словно цветок, распускающийся на рассвете, его сердце наполнилось теплом и надеждой.       — Са…       — Нет-нет, — ласково проговорил Цзюнь У, и Се Лянь почувствовал, как несказанное любимое имя не может выйти на волю, а взгляд, хранивший восторг, наполнился паникой. — Я сам поприветствую нашего гостя.       Мужчина прочистил горло и неожиданно заговорил знакомым для Се Ляня голосом. Его собственным.       — Сань Лан! Я тут! — крикнул Цзюнь У, а потом обратился к Се Ляню, — Похоже? — усмехнулся мужчина и встал с колен. — Что ж, давай поможем твоему ненаглядному взобраться сюда.       

***

      Хуа Чэн мчался к той судьбоносной башне. Разбойник чувствовал, как Эмин сам старался как можно скорее примчаться к нужному месту. Каждый миг приближения обострял их ощущения.       И вот, среди деревьев виднелась до боли знакомая пещера, через которую они мигом пробежали к такой знакомой, но в тоже время далекой башне.       — Гэгэ! — кричал Сань Лан столь горячо любимое имя.       Приближаясь к постройке все ближе и ближе воспоминания накатывали, как буря, обрушивающаяся на спокойное море. Он помнил, как стоял здесь прежде, полный надежд и мечтаний в руках с королевской короной, а теперь…       — Сбрось свои волосы!       Он нашел в этой башне нечто ценное, чем корона.       Несколько секунд была удушающая тишина. Хуа Чэн готов был лезть голыми руками на стену, как тут…       — Сань Лан! — послышался знакомый голос, — Я тут!       Разбойник, уже настолько привык к нему, настолько полюбил, что… не мог понять. В нем что-то не то. Он был не таким, но тут с окна полетели знакомые каштановые волосы.       Хуа Чэн спрыгнул с Эмина и вцепился за них как за единственную надежду. Они все такие же мягкие и шелковистые. Такие теплые и родные. Внутри него расцветала нежная тоска, словно потоки долгожданной любви, застывшие в ожидании.       Хуа Чэн нежно и аккуратно поцеловал нежные волосы, но еще больше ему хотелось поцеловать человека, которому они принадлежат, поэтому разбойник начал по ним взбираться в башню.