Помни, что смертен, но не думай, что этим все и закончится

14 лет и 5 месяцев назад Солнце мягко ложилось на лицо, Се Лянь чувствовал, как лучи скользили по его векам, очерчивали подбородок и щекотали острые колени. Под его спиной отчетливо ощущался орнамент китайской черепицы. Его живот болел, а между ляжками чувствовалась грязь. Се Лянь крепко держал рукоять трофейной катаны, ощущая старый, но качественный переплет кожи. Второй клинок лежал у него под шеей, он мог чувствовать его лезвие своей кожей. Он распахнул глаза, когда над ним зависла тень, отрезающая от него тепло. Цзюнь У стоял над ним, довольно улыбаясь. Он уселся рядом, пролистывая какую-то папку с затертым корешком. Вероятно, из-за этой папки и была затеяна вся эта вылазка. Мужчина лениво скользил взглядом по данным, изредка останавливаясь и хмурясь. Се Лянь приподнялся на локтях, заглядывая ему через плечо. Помимо странных записей, похожих на набор случайных знаков, в папке лежало несколько фотографий. Как он успел увидеть, это были приближенные изображения наростов на коже зараженных, а также их строение под микроскопом. Цзюнь У быстро захлопнул папку, и укоризненно приподнял бровь. ‒ Ты мне не доверяешь? ‒ Се Лянь нахмурился. ‒ Дело не в доверии, ‒ Цзюнь У снисходительно улыбнулся. ‒ Я ценю конфиденциальность и не готов пока раскрывать то, над чем работаю. Се Лянь ощутил странный прилив стыда и обиды. ‒ Расскажи мне хоть что-нибудь, я устал теряться в догадках о том, что вокруг происходит, ‒ он устало опустился обратно на черепицу, подставляя лезвию доступ к бледной коже. Цзюнь У искоса посмотрел на него, и в его взгляде мелькнуло что-то насмешливое. Он откинулся на локти, подставляя лицо солнцу, удовлетворенно жмурясь. ‒ Ладно, с чего мне начать? ‒ С самого начала. ‒ произнес Се Лянь, неуверенный в том, что и в этот раз получит ответ. Однако, несмотря на его опасения, Цзюнь У все-таки дал ему то, чего он желал. ‒ Год назад ‒ в середине июня, если быть точным ‒ вспыхнула инфекция кордицепса. Принято считать, что все произошло из-за одного человека, так называемого нулевого пациента, который в последствии заразил уже всех остальных. Я считаю, что очагов распространения было несколько, это можно отследить по тому, как именно распространялось заражение. Однако это лишь моя теория, доказательств этому у меня нет. ‒ Что такое кордицепс? Ты уже ранее упоминал это название, ‒ Се Лянь повернул к нему голову, сдувая прядь волос, выпавшую из хвоста. ‒ Мм… кордицепс ‒ паразитирующий вид грибов, был известен еще в прошлом тысячелетии. Представлял опасность лишь для определенного вида растений или насекомых, самыми крупными из которых были муравьи. Кордицепс проникал в гемолимфу насекомого через поврежденные участки эпидермы, разрастался по всему организму, захватывая гипофиз и попутно умертвляя тело. Единственный случай «зомби» вне экранов кинотеатров, ‒ мужчина нахмурился. ‒ Хотя, если задуматься, есть еще рыбы-падальщики, которые… В прочем, это неважно, суть в том, что споры кордицепса всегда были в разы слабее человеческих антител. В некоторых специфичных ресторанах он даже считался деликатесом, но не думаю, что сейчас это уже актуально, ‒ он усмехнулся. ‒ Я слышал несколько теорий на счет того, как именно спорам удалось разрушить нашу биологическую защиту, одна из самых маловероятных ‒ случайная мутация, которая возникла естественным образом. Как я уже сказал, очагов возникновения инфекций по моим наблюдениям было несколько, поэтому этот вариант отпадает. Но даже, если все действительно началось с нулевого пациента, то подобные мутации должны были возникать и раньше, но на протяжении всего наблюдения за грибами этого вида, не случалось ничего подобного. Кто-то верит, что это военный эксперимент по созданию нового биологического оружия, вышедший из-под контроля. Я думаю, что это близко к правде, вероятно, эта форма кордицепса была создана рукой человека, но не уверен, что именно государство было в ответе за это. Се Лянь слушал, затаив дыхание, Цзюнь У редко ему о чем-то рассказывал, особенно в таких подробностях. Он не понимал часть объяснений, но боялся, что, если он начнет расспрашивать, мужчина просто перестанет говорить. ‒ О чем еще могу тебе рассказать? Ты ведь замечал, что зараженные отличаются между собой? ‒ Се Лянь молча кивнул. ‒ На данный момент мне удалось идентифицировать три стадии. Первая или начальная ‒ для себя я обозначил ее как форму А ‒ наступает сразу после того, как споры соприкасаются с кровью или слизистой человека. Запускается процесс микоза, мицелий быстро захватывает организм, заполоняя кровяные сосуды и артерии. Как только грибок поражает мозг, тело жертвы начинает полностью подчиняться его воле. Этот процесс может длиться от семи минут до суток, в зависимости от зоны поражения. Форма А отличается от остальных повышенной агрессией и способностью быстро передвигаться. По моим наблюдениям, тварь на этой стадии зачастую имеет характерные судороги, словно организм человека все еще продолжает бороться с вирусом. Се Лянь дрогнул, мурашки пробежали по его спине, и он судорожно сглотнул. ‒ То есть, возможно… что это сознание человека все еще борется со своим телом? ‒ на губах Цзюнь У проскочила кроткая улыбка. ‒ Возможно. Однако я сомневаюсь, потому что после того, как мицелий прорастает через кору головного мозга, нейроны сразу перестают посылать сигналы. Хотя, сложно точно сказать, что именно происходит в голове у зараженного. ‒ солнце заволокли тучи и Цзюнь У поднялся. ‒ Давай-ка возвращаться, чувствую, что скоро погода совсем испортиться. Се Лянь, нахмурившись, поднялся, он подхватил клинки, нелепо крепя их на петли своих джинс. Мужчина окинул его смешливым взглядом, но ничего не сказал. Цзюнь У легко спустился с крыши, в очередной раз предлагая юноше свою помощь. Се Лянь в очередной раз ее проигнорировал, спустившись самостоятельно. ‒ Расскажешь про другие стадии? ‒ больше всего Се Лянь беспокоился, что Цзюнь У перестанет рассказывать. ‒ Ммм, может как-нибудь в другой раз? Нам не так долго идти, а мне бы не хотелось, чтобы кто-то из гражданских поднял бессмысленную панику, подслушав наш разговор. Се Лянь остановился как вкопанный, пыль у его ботинок поднялась в воздух. Он почувствовал, как по горлу поднимается негодование. ‒ Малыш? ‒ Цзюнь остановился и повернулся к нему, скрещивая руки на груди. Это обращение заставило юношу издать судорожный вздох. Он почувствовал себя ребенком, который завел истерику в магазине из-за того, что родители не купили ему очередную игрушку. ‒ Я… ‒ его голос дрогнул и Се Лянь ощутил, насколько жалок он был. ‒ я никуда не пойду, пока ты не расскажешь. Цзюнь У приподнял бровь и прикусил губу, все его тело источало насмешку и пренебрежение. ‒ Ты серьезно? Се Лянь опустился на ближайший бордюр, обхватывая колени руками и положив на них подбородок. Он ничего не сказал, решив, что его действия уже ответ. С неба сорвались первые капли, и Цзюнь У, закинув голову, раздраженно цокнул. ‒ Ладно. Кратко и быстро. Форма B наступает в период от недели до месяца. Мицелий полностью прорастает через глазницы и кожу, особь все еще обладает способностью быстро передвигаться, но манера разительно отличается от хаотичного поведения формы А. Тварь учится прятаться и нападать на свою жертву из укрытия, не вступая в прямые конфронтации. Следующая стадия мало изучена, потому что появилась только недавно, что говорит нам о том, что она возникает через год или больше. Однако в редких случаях форма С встречалась и в прошлом году, это было связана с тепличными условиями возникновения инфекции, грубо говоря для распространения мицелия были созданы самые комфортные условия. Таких особей было всего несколько из-за чего можно предположить, что их ранее развитие всего лишь аномалия. Форма С лишается всех остаточных чувств, которые достаются твари от человека, однако у них развивается способность к эхолокации. Они издают щелкающие звуки и, отслеживая направление звуковых волн, могут определить положение объекта перед ними. Все их тело прорастает грибами, а сами они лишаются прежней скорости. У меня есть теория, что форма С это не их последняя стадия развития, но думаю, придется немного подождать, чтобы убедиться в этом. На этом все. В следующий раз я расскажу тебе больше, а теперь давай возвращаться. ‒ куртка мужчины покрылась мелкими каплями, и он раздраженно пригладил намокшие волосы. Се Лянь задумался над всей информацией, которую передал ему Цзюнь У, но покорно поднялся, следуя за ним к лагерю. Ему показалось, что он уже встречался с формой С. Сложно было сказать, потому что прошло уже много времени, и на тот момент он был занят другим. Се Лянь вспоминал тот случай, когда лишняя капля сна практически стоила ему жизни, и лишь благодаря Хун-эру он все еще был жив. В груди родилась тупая боль, а в носу засвербело. Воспоминание о храбром мальчике пробило его броню и снова заставило почувствовать себя слабым и напуганным. Несколько минут потребовалось ему, чтобы собраться и снова нацепить маску легкого безразличия и язвительности. Если Цзюнь У что-то и заметил, то вслух произносить не стал. Дождь полил с новой силой, стекая по трубам и тарабаня по капотам оставленных машин. Серое небо опустилось еще ниже, словно желая обрушиться на землю. Се Лянь не знал сколько времени, и как долго они пробыли снаружи. Он шел позади Цзюнь У, гораздо медленнее, чем он, словно хотел подольше насладиться свободным воздухом. Вода полностью пропитала его тонкую водолазку, волосы липли к шее и игривыми завитками ложились на лицо. Се Лянь положил ладонь на рукоять одной из катан и крепко сжал в руке, чувствуя прилив детского восторга. Ни один подарок, сделанный его родителями в прошлом не дарил ему подобных эмоций. Возможно, это счастье ощущалось таким ярким из-за того кошмара, в котором они все застряли. В новом мире, где не осталось ничего, принадлежащего ему, у него что-то появилось. К этому времени Цзюнь У уже дошел до фуры, ведущей обратно в лагерь. Он сложил руки на груди и приподнял бровь в ожидании. Се Лянь последний раз оглянулся на пустые улицы, где вдалеке из-за туч уже начало выступать солнце. Вероятно, Цзюнь У больше никогда не возьмет его с собой. Он повернулся к контейнеру и, почувствовав тяжесть в груди, нырнул во внутрь. Следующие несколько дней, после того как Се Лянь получил разрешение на ношение оружия, он был занят. Несмотря на то, что новый статус не давал ему право покидать территорию лагеря и пользоваться катанами, он решил привести их в порядок. Кожаный переплет рукоятей хоть и был старым, но нуждался лишь в тщательной очистке. Вооружившись слабой щелочью, стопкой бумажных полотенец и кипой ватных палочек, Се Лянь провел на общем балконе около двух дней. Было что-то успокаивающее в том, чтобы медленно, час за часом, собирать мельчайшие частички истории с поверхности рукоятей. Когда он закончил, воодушевленный результатом, Се Лянь показал оружие Цзюнь У, но тот, оглядев его уставшим взглядом, произнес безразличное «молодец». С каждым днем эта усталость усиливалась, и Се Лянь, захваченный новым занятием, заметил это только в тот момент, когда она переросла в агрессию. Когда это случилось, юноша сидел на лестничной площадке, замотанный с ног до головы и точил клинок. Красный шарф полностью скрывал его нижнюю часть лица, а на переносице висели нелепые большие солнечные очки с ажурной оправой. Руки были спрятаны за яркими детскими перчатками, которые еле-еле скрывали бледные ладони. Се Лянь не знал точных правил безопасности при заточке, но был уверен, что без рук и глаз ему не хотелось бы оказаться. Хоть он и пытался найти отесанный точильный камень, но это было невозможно в тех условиях, которые его окружали. Однако ему удалось найти большой песчаник с мелкими порами и ровной поверхностью. Раньше, когда ему нужно было привести клинок в порядок, его родители просто платили деньги правильному человеку, поэтому это был его первый опыт в подобном деле. Рядом с Се Лянем на полу лежала груда столового серебра: ножи для масла, тесаки для разделки мяса, ребристые ножи для хлеба. Он крепко держал маленький ножичек с ветвистыми узорами и размашистыми английскими инициалами «В. У.». Камень на его коленях выглядел нелепым и слишком плоским. Юноша поднес инструмент к поверхности и, плотно прижав, резко чиркнул. Кроме противного скрежета и табуна мурашек, понесшихся по его шее, ничего не произошло. Се Лянь не знал, что именно ожидает, обычно, в фильмах в этот момент показывают столп искр. Он повертел нож и с раздраженным стоном откинул его в кучку к другим. Он целый день пытался наточить хотя бы одно лезвие, но они либо ломались, либо выпрыгивали из рук. Собравшись с новыми силами, Се Лянь тяжело вдохнул и поднял с пола очередной нож. Он крепко зажал его в руках и приложил лезвие к камню так, чтобы между ними не осталось просвета. Юноша сделал резкое движение и победно вскрикнул ‒ яркий огонек вспыхнул на мгновение и растаял в воздухе. Он сделал так еще раз, а затем снова и снова. Через несколько минут резак, который до этого годился лишь для детской игры, ярко блестел своей полированной поверхностью. С энтузиазмом Се Лянь схватил следующий нож. Когда он в очередной раз потянулся за ножом, а его пальцы наткнулись лишь на холодный бетон ступеней, юноша удивлено вздохнул. Все столовое серебро, которое он собирал по заброшенным квартирам и у местных жителей, закончилось. Ряды наточенных ножей лежали рядом, угрожающе сверкая. Се Лянь перевел взгляд на Хунцзинь, лежащий на ступеньке выше. Он стянул шарф с лица и, отряхнув перчатки от металлической пыли, взял его в руки. От волнения его губы растянулись в кривой улыбке, а пальцы дрогнули в нетерпении. Юноша дотронулся до лезвия, ощущая остаточный холод на ладони. Поначалу было трудно приноровиться из-за размера катаны, но в тот момент, когда первая искра обожгла цветной ворох перчатки, его уголки губ дрогнули. Увлеченный работой, Се Лянь не услышал тихих шагов позади себя. ‒ Ты не вымыл тарелку. Се Лянь от неожиданности дрогнул, из-за чего на гладком поверхности появились неровные царапины. Он грустно вздохнул, ощупывая поврежденное место и оценивая масштаб появившейся проблемы. ‒ Да…, я сделаю это позже. ‒ он снова положил клинок на камень, продолжая свое дело. ‒ Сделай сейчас. ‒ что-то в его голосе было такое, из-за чего Се Лянь должен был насторожиться, но он не обратил на это внимания. «Педант» ‒ пронеслось у него в мыслях, и он вернулся к заточке оружия. ‒ Я сейчас занят, сделаю потом. В следующий миг катана выпала из его рук и, отскочив от нескольких ступеней, упала на лестничный проем. Вскрик юноши заглушил шарф, разложенные ножи разметались по полу. Цзюнь У крепко вцепился ему в волосы. Се Ляня протащили по бетону, не давая подняться. Один из ножей ‒ ранее заточенный ‒ порезал ему спину. Он снова вскрикнул. Хватка в волосах лишь усилилась. Он вцепился в руку, которая крепко держала его. Мужчина был в несколько раз сильнее его. Се Ляня затопил страх. Сердце ускорило бег. Ему показалось, что его сейчас убьют. Он попытался брыкаться, но от этого лишь потерял несколько прядей. Дыхание сбилось. Он не мог произнести и слова. Последний раз, когда он чувствовал себя настолько беспомощным, был в тот момент, когда мертвец повалил его на землю, щелкая пастью в нескольких сантиметрах от его горла. Его протащили по полу через весь этаж к квартире, где они жили. Се Лянь слышал раздраженный голос Цзюнь У, но не мог разобрать слова. Его испуганный, словно у зверя, взгляд вцепился в красную полосу крови, которую оставляло его тело. Когда его перетащили через порог квартиры, он снова вскрикнул от резкого спазма в спине, но уже тише. Се Ляню казалось, что ему вот-вот выдерут скальп. Задыхаясь от боли, он попытался успокоится, но перед его глазами все вдруг стало белым, что только усилило его панику. В один момент мужчина остановился, и юноша почувствовал волну облегчения, однако продлилась она недолго. Его потянули за волосы вверх, Се Лянь ощутил, как выпрямляется его шея. Призыв к действию. На трясущихся ногах он поднялся, опираясь на гранитную холодную плиту. Его волосы отпустили, но эта же рука легла на шею, сдавив до красных отметен. Силой его заставили склониться. ‒ Мой. «Что?» Се Лянь судорожно вздохнул, его еще трясло. Перед глазами то ли от накативших слез, то ли от адреналина все расплывалось. Сильная рука снова надавила на шею, заставляя нагнуться еще ниже. Столешница больно впилась под ребра, и руки неприятно вывернуло. Се Лянь выдохнул весь воздух и вдохнул полной грудью. Он закрыл и открыл глаза. Перед ним в раковине лежала тарелка со следами засохшей овсянки. «Что?» Цзюнь У убрал руку с его шеи и включил воду. Он сделал шаг назад, закусил губу и обронил: ‒ Приходи, как вымоешь. ‒ с этими словами он ушел в гостиную. Се Лянь смотрел на то, как вода делает круг по раковине и исчезает в сливе. Капли отскакивали от белой керамики тарелки, попадая ему на одежду. Он только сейчас осознал, что где-то уронил свои солнечные очки. Кожа головы ныла, а рана на спине пульсировала, но сильнее боли был стыд, который он испытал. Он словно прожорливое насекомое раздирал его изнутри. Кожа зудела, на бледном лице выступили красные пятна. Его впервые в жизни унизили так сильно, и не перед кем-то, а перед самим собой. Се Лянь почувствовал себя жалким. Его губы скривились в нервном оскале. Одно маленькое решение отделяло его от того, чтобы разбить эту несчастную тарелку и начать бушевать. Однако страх останавливал его от прыжка в пропасть. Цзюнь У был сильнее, и теперь юноша не знал, что от него ожидать. Тот хоть и измывался над ним в постели до кровоподтеков, но никогда не поднимал на него руку. Подавив в себе волю и желание, Се Лянь сунул руки под кипяток, текущий из-под крана. Вода в миг ошпарила ему руки, но тот даже не дрогнул. Одну тарелку он мыл больше десяти минут и отставил ее в сторону только когда на ладонях появились ожоги, а кожа на кистях из красной превратилась обратно в белую. На шатающихся ногах он вышел в гостиную. Цзюнь У сидел на диване, уткнувшись лицом в ладони. Весь его вид кричал об истощении. Мужчина провел рукой по лицу, оттягивая кожу. Он исподлобья посмотрел на Се Ляня, заставляя того напрячься. Через мгновение его глаза смягчились, а в его выражении снова появилась привычная игривость, которой юноша не верил теперь. ‒ Вымыл? Умница. Ты поранился, иди сюда, я обработаю рану. Се Лянь на еле гнущихся ногах подошел к мужчине и сел рядом, подставляя свою спину. Футболка вся пропиталась кровью, а местами она где-то уже успела подсохнуть. Цзюнь У задрал ткань наверх и недовольно цокнул. ‒ Останется шрам. Подожди, возьму аптечку. ‒ он отошел, а Се Лянь всеми силами попытался расслабиться. Большой палец неожиданно прошелся по длинной ране, и Се Лянь вскрикнул. Однако Цзюнь У надавил лишь сильнее. ‒ Не переживай, малыш, болеть не будет. Болело. Пока мужчина обрабатывал рану, Се Лянь до крови искусал свои щеки. Когда наконец-то липкие пальцы оторвались от его кожи, он стянул с себя грязную футболку и, аккуратно сложив, повесил на спинку стула. ‒ Спасибо. Я устал, поэтому пойду спать. ‒ за окном еще было солнце, но Цзюнь У ничего не сказал. Он стянул с себя джинсы по пути и завалился на белые покрывала, пропахнувшие хлором. Сейчас он желал лишь одно ‒ побыстрее провалиться в сон ‒ единственное место, где он чувствовал себя в безопасности. Следующие несколько недель, Се Лянь был в постоянном напряжении. Та радость, которую он испытал, когда получил оружие, исчезла, на ее место встал страх и тревожность. Ему было сложно расслабиться даже во сне, когда рядом был мужчина, который в любой момент мог сломать ему шею. После того раза подобное повторилось еще несколько раз. Причины могли быть совершенно незначительными ‒ не поцеловал перед сном, неправильно застелил кровать, не допил кофе, пару раз причин вообще не было. Рана на спине заживала медленно, Се Лянь несколько раз смотрел на нее через зеркало в ванной, но вскоре понял, что не может терпеть вид искаженной кожи и перестал. Увечий на теле стало больше, помимо любовных отметин, оставленных в порыве страсти темной ночи, на запястьях теперь постоянно красовались парные синяки, порез на скуле появился недавно, а разбитая губа стала результатом последнего эмоционального выплеска Цзюнь У. Се Лянь начал замечать закономерность: чем темнее были мешки под глазами мужчины, тем агрессивнее тот становился. А также стало понятно, что подобные срывы у него случаются после особо неудачных дней. Юноша все еще оставался в неведение, чем занимался Цзюнь У, но, судя по всему, дела шли плохо. Временами мужчина проявлял к нему заботу, однако эта нежность лишь ярче подчеркивала жестокость, идущую после нее. Кроме Цзюнь У у него не было ни друзей, ни близких, ни даже знакомых. Этот человек стал для него заменой всех, кто был дорог Се Ляню. Стал его семьей, его друзьями, его домом, его обществом. Но помимо этого тот стал же и его врагом, неприятелем. В юноше бурлили противоречивые чувства. В его голове сталкивались всепоглощающая любовь и уважение и в то же время абсолютная ненависть. В идеальной математической модели сочетание этих чувств должно сводить алгоритм к нулю, равновесию, но человеческие эмоции куда сложнее цифр. Се Ляня кидало из крайности в крайность, и невозможность поделиться этим хоть с кем-нибудь изводила его еще сильнее. Летнее солнце опаляло жарким дыханием все вокруг. Было еще раннее утро, лучи медленно скользили по складкам сбитого в кучу одеяла. Се Лянь устало зажмурился, пытаясь спрятаться от назойливого света. Он перевернулся, утыкаясь в обнаженную крепкую спину. Раздался слабый смешок, и Цзюнь У перевернулся к нему, стискивая юношу в своих крепких руках. Се Лянь открыл глаза, устраиваясь поудобнее. ‒ Доброе утро. ‒ голос мужчины звучал особенно хрипло с утра. ‒ Ммм… ‒ юноша чуть выгнул спину, потягиваясь. ‒ доброе. Цзюнь У мягко провел рукой по чужой пояснице, слегка массируя. Се Лянь удовлетворенно простонал, чувствуя, как задеревенелые мышцы начинают расслабляться. ‒ Приготовить тебе кофе? Или хочешь поесть чего-нибудь особенного? ‒ Хочу блинов, твой помощник вчера принес яйца и молоко, о яйцах можешь не беспокоиться, я тщательно их вымыл. ‒ добавил он, помня о чужой чистоплотности. ‒ Блины? Серьезно? ‒ мужчина приподнялся на локтях, убирая прядь с юного лица, заглядывая в золотые глаза. ‒ Ладно, как хочешь. Цзюнь У поцеловал его в лоб и вылез из-под одеял, не стесняясь своего обнаженного тела. Он нежно улыбнулся, а затем скрылся на кухне. Се Лянь проследил за ним и плюхнулся обратно на матрас. Он перелез на ту часть кровати, где лежал мужчина, нежась в остаточном тепле чужого тела. Солнце согревало спину, а его глаза медленно сомкнулись. Сон снова забрал его в свои объятия. В следующий раз, когда Се Лянь проснулся, Цзюнь У сидел на кровати у него в ногах и читал. Очки для чтения покоились на его переносице, добавляя ему статности. Юноша игриво толкнул его ногой, которую сразу же поймали. Цзюнь У погладил ее и отложил в сторону. Он закрыл книгу и, сняв очки, потер переносицу. ‒ Блины и кофе на столе, после полудня зайдет человек, принесет тебе дисков, поможет настроить DVD. ‒ С чего такая щедрость? ‒ мужчина навис над ним, коснувшись чужого лица. ‒ Просто хочу тебя побаловать. Ладно, малыш, мне пора идти, вернусь вечером. Если смогу, забегу на обед. Се Лянь напрягся, когда вес мужчины исчез с кровати. Цзюнь У поправил манжеты, расправляя образовавшиеся складки. Юноша сглотнул, смотря на крепкую спину, мышцы которой красиво обтягивали рубашку. Он поднялся и положил руки на чужую талию, утыкаясь лбом меж лопаток. ‒ Ты… можешь не уходить? Цзюнь У мягко рассмеялся разворачиваясь в объятиях. Он приподнял острый подбородок Се Ляня двумя пальцами, пытаясь заглянуть в глаза. Тот опустил их в пол, пытаясь спрятаться от изучающего взгляда. ‒ Что такое малыш? Уже скучаешь? ‒ Се Лянь смял в пальцах белую рубашку. ‒ Просто… никуда не ходи. Ты всегда возвращаешься злым. Цзюнь У ласково заправил его выпавшую прядь за ухо и на его лице на мгновение появилось сожаление. Он отступил назад, разворачиваясь к двери. ‒ Прости, но я не могу. ‒ Пожалуйста! ‒ Се Лянь в спешке схватил его за руку. Видимо, его голос прозвучал настолько отчаянно, что мужчина замер, внимательно всматриваясь в перепуганное лицо. ‒ Что с тобой такое? На мгновение Се Лянь опешил, не ожидая подобного вопроса. Вся его тревога внезапно схлынула, а ее место заполонила быстроподступающая злость. ‒ Что такое?! ‒ тихо переспросил он, не понимая откуда взялась такая ярость внутри него. ‒ Это с тобой что-то не так! Пропадаешь где-то каждый день, а когда возвращаешься срываешься на мне! Ты избил меня, и еще спрашиваешь, что со мной такое?! После гневной тирады, юноша громко вобрал воздух через нос. Напряжение резко спало, и он почувствовал себя слишком вымотанным. Внезапно смысл сказанных слов дошел до него, в груди все сжалось, и его начало мутить. Он стоял, не поднимая взгляд и ожидая крика или удара. Однако ничего не произошло. Цзюнь У подошел ближе, около минуты он просто стоял рядом, а затем Се Лянь почувствовал широкую ладонь на своей голове, прежде чем его притянули в объятия. ‒ Прости меня, ‒ он произнес это хриплым и усталым голосом. ‒ в последнее время дела идут не очень и мне… не всегда удается сдерживать свои эмоции. Я обещаю тебе, что такого больше не повториться. Се Лянь сильнее прижался к чужому плечу, ощущая запах выпечки. Он слышал искренность в его словах, и желание поддаться на нее перевесило весь здравый смысл. ‒ Тогда… может я могу чем-то помочь? Тело Цзюнь У напряглось, а затем он отпрянул, всматриваясь в лицо юноши. Вид у него был задумчивым. Спустя минуту он неуверенно скривил губы. ‒ Ты знаешь какая у тебя группа крови? ‒ Я не уверен… Зачем тебе это? ‒ Давай-ка пройдемся. ‒ сказал он, передавая Се Ляню сложенную футболку. Цзюнь У схватил сумку с крючка в коридоре и обулся, ожидая, когда юноша оденется. Се Лянь, все еще сонный, поднялся с кровати, следуя за мужчиной. Они вышли из квартиры, преодолели лестницу и вышли на улицу. Еще было слишком рано, люди, в основном хмурые мужчины с бандитскими лицами, медленно ходили по дворам, словно что-то выискивая. Цзюнь У шел прямо в ту часть лагеря, закрытую от других. Се Лянь лишь успел кивнуть знакомому охраннику, который окинул его усталым взглядом. Они пересекли пару знакомых улочек, а затем свернули в неизвестную для юноши часть. Улицы выглядели одинаковыми, однако здесь словно было холоднее. Се Лянь поежился, когда ветер пробрался под футболку и прошелся по позвоночнику. Мужчина шел вперед уверено, не оборачиваясь, и юноша в какой-то момент подумал, что тот забыл о нем. Внезапно Цзюнь У остановился рядом с одним зданием настолько резко, что Се Лянь чуть не врезался в него. Цзюнь У бросил на него неуверенный взгляд, а затем отпер дверь, пропуская его вперед. Внутри было темно и сыро, плесень на потолке появилась там задолго до того, как здание стало заброшенным, а запах хлора появился совсем недавно. Мужчина обогнул его и прошел в коридор. Он остановился у третьей двери. Как только дверь открылась, Се Ляня ослепило белым светом. До этого он предполагал, что их квартира «белая», но по сравнению с этой комнатой, та пестрила обилием красок. Казалось, здесь все было лишено цвета, словно лист офисной бумаги, даже ручки здесь были белыми. Се Лянь прошел внутрь, оглядывая интерьер: больничная кушетка, стол, невысокая ширма и несколько тумбочек. Видимо, раньше это был частный медицинский кабинет. Цзюнь У сел за стол, жестом указав на стул напротив. Юноша сел, нервно дернувшись ‒ ему никогда не нравились врачи. Мужчина наклонился и достал из ящика латексные перчатки, натянув их с громким шлепком. Он поднялся и забрал с кушетки металлический поднос с ампулами и одноразовыми инструментами. Цзюнь У протянул руку юноше. ‒ Могу я…? ‒ Се Лянь сглотнул, протягивая тому руки и отворачиваясь. ‒ Не волнуйся, мне нужна лишь капля. Юноша почувствовал, как ватный шарик смачивает кожу, а затем резкая боль вспыхнула на кончике пальца. Он повернулся, когда его руку отпустили. Три капли крови выделялись на фоне белого. Цзюнь У капнул в две из них прозрачную жидкость из разных ампул. ‒ Что это? ‒ Се Лянь склонил голову, рассматривая собственную кровь. ‒ Цоликлоны анти-А и анти-В. Если есть реакция с анти-А, у тебя вторая группа, если с анти-В, то… ‒ он запнулся на слове, вглядываясь в капли. ‒ Подожди-ка… Он нахмурился, а затем схватил ампулы, внимательно изучая. Мужчина снял перчатку, вскрыл одноразовое лезвие и проткнул собственный палец. Он проделал все тоже самое, что сделал с кровью Се Ляня. Морщина не сходила с его лба. Из шести капель крови в реакцию вступила лишь одна. Жидкость посветлела, а на дно выпал красный осадок. ‒ Что-то не так? Наконец, лицо Цзюнь У просветлело и его глаза хтьро заискрились. Он снял вторую перчатку и улыбнулся. ‒ Ты на самом деле мое сокровище, ‒ сказал он ласково, поднявшись из-за стола. ‒ У тебя первая группа крови, на эритроцитах отсутствуют агглютиногены. Юноша недоуменно посмотрел на него. Несмотря на то, что в школе он был отличником, смысла слов он не понимал. ‒ Это значит... ? ‒ Цзюнь У вздохнул. ‒ Твоя кровь подходит для переливания к любым другим группам крови. Это делает тебя идеальным донором, но в то же время делает тебя худшим реципиентом. Эта группа весьма распространена у европейцев, но у азиатов встречается куда реже. В Лхасе я не встречал никого подобного. Он погладил Се Ляня по голове. ‒ Тебе нужна моя кровь для исследований? ‒ Да, ‒ Цзюнь У встал за его спиной и положил руки тому на плечи. ‒ можешь просить, что хочешь. Се Лянь взглянул на использованное лезвие ‒ ему не нравилась эта идея. ‒ Ты расскажешь мне о своем исследовании? ‒ мужчина кивнул. ‒ Если ты хочешь. ‒ Еще библиотеку. ‒ Договорились. ‒ И друга. ‒ Как скажешь.