Помни, что смертен, но не думай, что этим все и закончится

Се Лянь чувствовал, как его голова становилась все тяжелее и тяжелее. Он смотрел на разноцветные капсулы в своей руке, они выглядели как маленькие мармеладки, но он точно знал, что, когда раскусит их, то почувствует лишь горечь. Его взгляд скользнул выше по руке, где распустились лиловые синяки, а свежий прокол еще не перестал кровоточить. Цзюнь У поставил перед ним стакан с водой и пододвинул ближе кончиками пальцев. Се Лянь проглотил витамины и облизал пересохшие губы, не прикасаясь к стакану. Слабость текла по его жилам, и он широко зевнул, устало бросив взгляд на бесконечные пробирки собственной крови. Пока Цзюнь У убирал иглы, юноша бессознательно начал подсчитывать их, но быстро сбился, дойдя до двадцать пятой. ‒ Ты как? ‒ теплая и тяжелая рука легла ему на плечо. ‒ Голова не кружится? В глазах не темнеет? Се Лянь заторможено кивнул. ‒ Все хорошо, я хочу вернуться побыстрее домой. ‒ Как скажешь. ‒ сказал мужчина, стягивая латексные перчатки. Идя по уже знакомому коридору, Се Ляню казалось, будто стены дышат ‒ сжимаются, а затем вытягиваются. В какой-то момент он услышал тихий стон, однако это было лишь явление усталости измотанного разума. Они вышли на улицу, преодолев скрипящую дверь. Солнце назойливо заглядывало в глаза, словно знало, что ему не рады. Юноша вспомнил о своих нелепых солнечных очках и пожалел, что их нет рядом. Он сощурился, опираясь на крепкое плечо. Дорога до дома заняла по его подсчетам бесконечность. Се Лянь даже не помнил, как поднялся по лестнице, вероятно, Цзюнь У дотащил его самостоятельно. Лишь, когда его голова коснулась подушки, он смог облегченно вздохнуть и погрузиться в долгожданный сон. С момента, когда Цзюнь У пообещал все ему рассказать, прошел почти месяц, но тот не спешил выполнять свою часть сделки. Он говорил, что ему нужно все тщательно подготовить, прежде чем раскрыть свои планы. Се Лянь покорно выслушивал эти отговорки и кивал. Он готов был еще подождать, лишь бы в конце концов ему приоткрыли занавесу терзающей его тайны. А еще его забавляло с какой готовностью Цзюнь У откликнулся на требование найти ему друга. Учитывая, что все их окружение состояло из мужчин от тридцати до шестидесяти, ему представлялось, что тот заставит одного из них терпеть его. Однако вскоре, до Се Ляня дошло, что скорее всего Цзюнь У просто подберет с улиц какую-нибудь дворняжку. Это был куда более правдоподобный вариант событий, хотя, он не мог представить, чтобы мужчина впустил в свою белую квартиру хоть какое-нибудь животное. Он не спрашивал об этом, живя в постоянном ожидании и предвкушении. Так было проще. Се Лянь проснулся, когда небо начало окрашиваться в теплые тона желтого и розового. Цзюнь У в квартире не было, однако на столе была оставлена кружка кофе и вареное с рисом мясо. Юноша оторвал тяжелую голову от подушки, тут же падая обратно. Он чувствовал себя совершенно истощенным. Ему не было известно сколько крови можно брать у человека в нормальных условиях без вреда для здоровья, но что-то ему подсказывало, что Цзюнь У брал больше. Се Лянь поднял руку, ленно разглядывая за новыми отметинами старые синяки от проколов, оставленные на коже неделю назад. Он устало вздохнул, с силой зажмурившись, чтобы снять напряжение с глаз. Он нашел под собой пульт и нажал на красную кнопку. Телевизор, который появился в комнате не так давно, зашипел, а затем вспыхнул белым, сливаясь с обстановкой. Через секунду он начал проигрывать вставленный диск, запуская видео с того момента, на котором Се Лянь остановился в прошлый раз. Пульт выпал из ослабевшей руки, негромко брякнув об пол. Это была какая-то программа про зверей. На диске было более пятидесяти выпусков, но он упорно пересматривал один, в котором диктор с монотонным голосом вещал о жизни волков. Се Лянь не знал, чем его так приворожили эти животные. Возможно, они нравились ему потому что он всю жизнь мечтал о собаке, а может, потому что убедил себя в том, что именно дворнягу притащит Цзюнь У ему в качестве друга. В любом случае, если верить цифре на синеватом экране, он просмотрел этот выпуск уже одиннадцать раз. Он даже мог бы говорить синхронно со скучающем голосом, если бы хотел, если бы у него были силы на это. Спустя полчаса, когда выпуск закончился и начался следующий про странных оранжевых ящериц, Се Лянь поднялся с кровати. Еда давно остыла, но ему было все равно ‒ в желудке словно образовалась дыра. Он поковырял пресный рис, прежде чем проглотить его. Как и ожидалось, тот был на вкус не лучше, чем клей, однако это все равно было вкуснее, чем резиновая говядина. Сидя на барном стуле и монотонно прожевывая еду, он случайно поднял взгляд и столкнулся со своим отражением. Юноша замер. Он не узнал себя, подумав, что в комнате был кто-то еще. Однако пристальные золотые глаза все еще принадлежали ему. Его лицо осунулось, темные тени месяцами лежавшие под его глазами стали только ярче, ранее блестящие волосы теперь стали тусклыми и сухими. Но к этим изменениям в своей внешности он уже привык, незнакомым стало выражение его лица. Страх, усталость и агрессия читались в сгибе бровей, плотно сомкнутых губах и мимических морщинах. Се Лянь отложил вилку и подошел к зеркалу, попутно расслабляя лицо, которое тут же приобрело привычный вид. Он моргнул и отвернулся. Неужели он выглядел так враждебно, пока не имел возможности видеть и контролировать свое выражение? Юноша сглотнул и вернулся к тарелке. Ему не хотелось об этом думать, ему не хотелось думать вообще хоть о чем-нибудь. После того, как последний кусок мяса провалился по пищеводу в желудок, юноша вернулся на диван. Он нажал кнопку «Play», возобновляя передачу и отматывая на выпуск с волками. Когда под вечер вернулся Цзюнь У, он застал Се Ляня именно в этом положении. Мягко пройдясь рукой по спутанным волосам, он отправил того спать. Так проходили дни, иногда юноша выходил на улицу, но зачастую просто лежал на диване мотая бесконечное количество дисков с образовательными программами. Се Лянь лишь один раз задался вопросом, откуда мужчина вообще достал так много подобного материала, но чаще он про себя корил того, что среди этой груды не было ни одного нормального фильма. В какой-то момент ему стало казаться, что голос диктора говорил фразами Цзюнь У, нравоучая его даже с записанного видео на экране. Катаны остались забытыми. Се Лянь ходил по грани безумия, подталкиваемый собственными мыслями, истощением и программами о животных. В голове засели деструктивные идеи, из-за которых ему все сложнее было просыпаться по утрам. Цзюнь У не спешил давать ответы, но его собственные аппетиты возросли. Словно вампир, он выкачивал из юноши кровь, а вместе с тем и жизнь. Теперь Се Лянь посещал тот белый и холодный кабинет два раза в неделю, что очень сильно отразилось на его состоянии. С каждым днем, в его глазах становились все тусклее, а улыбка и вовсе исчезла с тонких губ. Когда Се Лянь перестал верить в то, что Цзюнь У выполнит хоть что-то из его обещаний, тот появился в их квартирке посреди дня, притащив за собой ребенка. Мальчику было лет пять, а может и шесть. На самом деле Се Лянь вообще не мог представить сколько лет тому могло быть, потому что всю жизнь он провел в отдалении от детей, исключением стал Хун-эр, но и тот был куда старше. Ребенок прятался за спиной у мужчины, судорожно сжимая его штанину в маленьких ладошках. Его волосы были заплетены в небольшой хвостик, торчавший на затылке, а на ногах были потрепанные женские босоножки, растерявшие весь свой былой лоск. Се Лянь поднялся с дивана, останавливая программу на моменте, где стая волков жадно раздирала на куски пойманную лань. Он недоуменно нахмурился, переводя взгляд с мужчины на ребенка и обратно. ‒ Знакомься, детка, твой новый друг. ‒ на лице Цзюнь У растянулась легкая ухмылка. Се Лянь встал и сделал шаг к ним навстречу. Мальчик резко попятился назад, полностью скрываясь за чужими ногами. ‒ Серьезно? Ребенок? ‒ мужчина потянул к нему руку и мягко погладил высокую переносицу. ‒ Ну-ну, не хмурься. Ты ведь любишь детей. Се Лянь не любил детей. Однако однажды в своей слабости рассказал Цзюнь У про Хун-эра, его маленького и храброго друга. Юноша вздохнул и провел ладонью по лицу, оттягивая кожу, попутно отбрасывая чужую руку. Он опустился на корточки и попытался улыбнуться. Сухие губы треснули, и Се Лянь почувствовал легкую боль и вкус железа. ‒ Привет! ‒ он попытался вложить в это слово все свое дружелюбие. ‒ Меня зовут Се Лянь, как зовут тебя? Мальчик выглянул из-за чужих ног и открыл рот, чтобы ответить, но с его губ сорвалось лишь невнятное мычание. ‒ Ах, да. У него есть небольшая особенность. ‒ Цзюнь У потеребил ребенка по волосам. ‒ Он нем. Се Лянь захотелось кричать. Это воспринималось, как очередная издевка над ним. Он готов был крушить ‒ бить белоснежные тарелки, разбить телевизор или что-то даже потяжелее, но сил на это не было. Юноша молчал, ожидая, когда бурлящая ярость уляжется. Цзюнь У тем временем продолжил: ‒ Из-за этого он не может воспитываться в школе с другими детьми, но мне не хотелось оставлять его в одиночестве. Его квартира через две двери, чуть позже я познакомлю тебя с назначенным опекуном. Надеюсь, вы сможете найти общий язык… ‒ он понизил голос и обратился лично к Се Ляню. ‒ Я заметил, что ты в последнее время часто хандришь, это знакомство должно тебя взбодрить. Се Лянь не мог поднять на него глаза, он чувствовал несправедливость, и его полностью заполонило возмущение. Собака была бы лучше. ‒ Как… как его зовут? ‒ Цзюнь У пожал плечами. ‒ Не знаю, единственный его родственник погиб. Можешь называть его как хочешь, не думаю, что он будет против. Что ж, я оставлю его у тебя на несколько часов. ‒ он двинулся к двери, отцепляя ребенка от своей штанины. ‒ Не ссорьтесь. С этими насмешливыми словами он скрылся за дверью. Они остались наедине ‒ истощенный юноша и напуганный ребенок. Молчание наполнившее комнату дало понять Се Ляню, что оно теперь всегда будет его спутником. Он отвернулся и поплелся обратно к дивану. Се Лянь завернулся в плед и лег, поджимая под себя ноги. Он бросил взгляд на ребенка, который опасливо на него поглядывал, потирая руки. ‒ Иди сюда. ‒ он похлопал на свободное место рядом с собой. Мальчик сгорбился, но быстро перебрался на мягкие декоративные подушки. ‒ Как же мне к тебе обращаться? Как насчет… ‒ он посмотрел на экран телевизора, где застыл крупный план темных глаз лани за секунду до ее смерти. ‒ Тянь Лу? Мальчик с опаской покосился на экран телевизора, а затем кивнул. Се Лянь переключил программу на выпуск про рыб, поудобнее укладываясь и чувствуя, как к его ногам прижимается чужое тельце. Привычный сон накрыл его через несколько минут. Он проснулся через несколько часов от того, что кто-то аккуратно, но настойчиво тянул его за рукав. Тянь Лу вылупил на него свои большие голубые глаза. Мальчик нервно кусал губу и кривил свои черные брови. Се Лянь поднялся, чувствуя, как заныла поясница от долгого лежания. ‒ Что такое? ‒ Се Лянь зевнул. ‒ Ты хочешь есть? Мальчик смущенно покачал головой, продолжая держать его за рукав. Юноша нахмурился, несмотря на его предыдущий опыт, он совершенно не понимал детей. ‒ Я не понимаю тебя, ты можешь написа… ‒ он прервался на полуслове, стукнув себя по голове ‒ мальчик явно был еще не в том возрасте, чтобы знать азбуку. ‒ Ох… В этот же момент в дверь постучали. Се Лянь дернулся ‒ Цзюнь У никогда не стучался, а значит, это был один из его подчиненных. Он ненавидел встречаться с кем-то из них. Ему было известно какие слухи говорили про него, не сказать, что они были ложными, но противно было все равно. Выдерживать на себе их презрительные взгляды было то еще испытание. Юноша встал, поглубже заворачиваясь в плед. Он осторожно отцепил от себя ребенка и пошел открывать дверь. Перед ним возник мужчина, которого до этого он никогда не видел. У того были выбриты виски, а оставшиеся волосы были собраны в тугой пучок на затылке. Он жевал фильтр незажженной сигареты, а в носу сверкало колечко черной стали. Его взгляд и поза источали высокомерие и легкую надменность. ‒ Да? ‒ неуверенно произнес Се Лянь, рассматривая незнакомого гостя. ‒ Меня зовут Тао Цзуньцин. ‒ мужчина нахмурился. ‒ Я назначенный опекун ребенка, Цзюнь У сказал, что он здесь. Се Лянь вздохнул от облегчения. ‒ Да! Да, он здесь. Проходите, пожалуйста. Он отступил в сторону, но мужчина сдвинулся с места не сразу. Он чуть склонил голову набок и в его глазах на секунду мелькнула неуверенность. Это продлилось всего секунду, но Се Лянь все равно почувствовал неприятный ком в желудке. Цзуньцин вошел внутрь, но не успел он сделать и двух шагов, как в него на полном ходу влетел ребенок, врезаясь головой в живот. Мужчина согнулся пополам, резко выдыхая весь воздух и заходясь в кашле. Тянь Лу крепко прижался к нему, зажмурившись. Тао Цзуньцин успокоил свое дыхание и положил свои ладони мальчику на затылок. А затем он улыбнулся так по-доброму и открыто, что Се Лянь почувствовал, как его сердце пропустило удар. ‒ Привет, кузнечик. ‒ он подхватил ребенка на руки, теребя его непослушные кудри. ‒ Хорошо провел время? Тянь Лу обхватил того за шею своими маленькими ладошками, пряча лицо в воротнике чужой кожаной куртки. Се Лянь встретился взглядом с мужчиной и нервно прикусил губу. Он почувствовал стыд ‒ вместо того, чтобы следить за ребенком, он завалился спать, оставив того в одиночестве. ‒ Эм… он чего-то хочет, но я не могу его понять. Цзуньцин мягко отцепил ребенка от себя, заглядывая тому в глаза. ‒ Что такое, мой маленький? Мальчик забавно надул щеки и свел брови у переносицы, сжимая и разжимая пальцы. Мужчина кивнул и опустил того на пол, положив руку на плечо. ‒ Он хочет в туалет, могу я воспользоваться вашим? ‒ Да, конечно. ‒ Се Лянь закивал, указывая рукой на запертую дверь в углу. Тао Цзуньцин напоследок кинул на него скептический взгляд, подхватил маленькую ладошку и скрылся с мальчиком в уборной. Се Лянь облегченно выдохнул и, закрыл лицо ладонями, повалился на диван. Плед на его плечах стал слишком тяжелым. Юноша прислушивался к звукам воды, доносившимся из маленькой комнатки. Он устало зажмурил глаза, этого хватило, чтобы он на мгновение смог расслабится. Ручка двери дернулась, и мужчина вышел из туалета, подталкивая Тянь Лу вперед. С его рук капала вода, и он небрежно вытер ладони о мешковатые джинсы. Его взгляд быстро скользнул по настенным часам, а затем устремился на Се Ляня. ‒ Я буду приводить его утром и забирать в одно и тоже время, как сегодня. Еду я также буду приносить, если вдруг что-то случиться, можете сообщить одному из патрульных, и я подойду. ‒ он вдруг нахмурился и скрестил руки на груди. ‒ Не знаю для чего вам понадобилась его компания, но я надеюсь на ваше благоразумие. ‒ Хорошо. Не волнуйтесь, Цзюнь У просто решил, что мне не помешает компания. Однако я не ожидал, что он приведет ребенка, на самом деле, я думал, что он говорит о собаке… ‒ Се Лянь не хотел вдаваться в подробности их с Цзюнь У соглашением, да и не был уверен, что это разрешено, но он почувствовал острую необходимость объясниться. Тао Цзуньцин дернул головой и взгляд его стал еще мрачнее, он положил руку на спину Тянь Лу, который все это время с интересом поглядывал на взрослых. ‒ Со всем уважением, хочу вам напомнить, что дети ‒ это не игрушка. Се Лянь нервно улыбнулся, осознав, как мужчина воспринял его собакой. Этого следовало ожидать, если сравниваешь ребенка с собакой. Он выставил руки вперед, залепетав: ‒ Ох! Я вовсе не это имел ввиду! Я осознаю ответственность, которую на меня возложили. ‒ лицо Тао Цзуньцин смягчилось. ‒ Хорошо, тогда мы, наверное, пойдем. Если вам что-то понадобиться, нас распределили в квартиру рядом. Се Лянь кивнул и его губы дрогнули в улыбке. Он вдруг понял, что это был первый раз за последний год, когда он с кем-то говорил помимо Цзюнь У. Хоть это был простой обмен любезностями, у него в груди потеплело. Когда мужчина повернулся к двери, подхватывая мальчика на руки, он понял, что хочет чувствовать это тепло чуть дольше. ‒ Может вы… не хотите ли вы остаться на чашку кофе? ‒ чуть запинаясь, спросил он громче чем следовало. Тао Цзуньцин развернулся. Его глаза были широко распахнуты, он прижал мальчика крепче к груди и медленно вздохнул. ‒ У вас есть кофе? ‒ его голос прозвучал тише и мягче чем до этого. ‒ Да, если вы немного подождете, я быстро сварю его. ‒ не дожидаясь ответа, Се Лянь скрылся на кухне. Он достал перемолотые зерна и турку, суетясь, словно его скорости зависит останется гость или нет. Шаги за его спиной дали ему понять, что Тао Цзуньцин не ушел. Се Лянь оглянулся, мужчина выглядел сбитым с толку, он внимательно следил за его действиями, машинально выводя круги на спине у Тянь Лу. ‒ Вы можете присесть, пока закипает вода. Он так и поступил, усаживая мальчика на соседний стул. Турка тихо гудела на быстром огне, становясь все громче. Се Лянь уже поставил на стол две кружки и небольшую вазочку с отсыревшим печеньем. Когда свист прорезал тишину, он выключил огонь. Запах крепкого кофе, который стал для него привычным, затопил собой кухню. Тао Цзуньцин громко вдохнул, приняв свою кружку. ‒ Кажется, я сто лет уже кофе нормального не пил. ‒ он сделал глоток и удовлетворенно промычал. ‒ В казармах иногда подают кофе, но его так сильно разбавляют, что он почти прозрачный. Се Ляню стало неловко. Он ненавидел кофе, однако был вынужден пить его каждый день, чтобы не расстраивать Цзюнь У. ‒ Вы живете в казармах? ‒ Жил, пока меня не назначали опекуном кузнечика. ‒ он сделал еще глоток, растормошив мягкие кудри мальчика свободной рукой. ‒ Я участвовал в вылазке, где нашли его и еще часть людей из группы, с которой он шел, вторую часть группы так и не удалось обнаружить. Я раньше был учителем. Работал с детишками, у которых дефекты развития, поэтому мне и доверили заботу о мальчике. Но, если быть честным, учить ребенка и растить его не одно и то же. Се Лянь на мгновение опешил от того, как легко Тао Цзуньцин рассказал об этом. Казалось, это было чем-то личным, но тот расстался с этим знанием так легко, что юноша решил, что наделяет подобные разговоры слишком большой ценностью. ‒ Вот как. Может он знает какие-нибудь иероглифами? Было бы здорово общаться с ним хотя бы с помощью записей. ‒ Куда уж там, ему от силы четыре года, хорошо, что он хоть понимает нас. ‒ Тянь Лу в это время потянулся за печеньем, оглядываясь, чтобы никто из взрослых не заметил. Они просидели почти час, растягивая остывший кофе, смакуя горьковатый вкус на губах. Тао Цзуньцин рассказывал истории из своих вылазок наружу, умалчивая о том, что с ним было до эпидемии. Се Лянь же слушал, впитывая каждое брошенное слово. Единственное, чем он мог поделиться в ответ, были факты о животных, которые он сам узнал не так давно. Когда в кружках остались одни разводы, а вазочка с печеньем опустела, Се Лянь наконец отпустил своих гостей. ‒ Спасибо за кофе. ‒ Я был рад вашей компании! ‒ Се Лянь улыбнулся. Тао Цзуньцин взял Тянь Лу на руки и собрался выйти из квартиры. Однако у самой двери он обернулся. ‒ Знаешь, ты не такой, как о тебе говорят другие. Мне было приятно с тобой пообщаться. ‒ после этих слов он вышел из квартиры. Улыбка Се Ляня дрогнула, а во рту появился вкус желчи. Мгновение назад он был по-настоящему счастлив от того, что ему удалось с кем-то поговорить, сейчас же внутри разлилось неприятное чувство запятнанности. Он знал, что его обсуждают ‒ не раз слышал это от шепчущихся патрульных ‒ однако лишнее напоминание заставило его ощущать себя грязным. Се Лянь лег на диван, он уставился на стоп-кадр одного из выпуска, замершего на экране. Он поднял пульт, но переключить программу так и не решился. Палец нащупал кнопку выключения, и телевизор погас с приглушенным щелчком. Юноша перевернулся на другой бок, впервые за последний месяц засыпая в полной тишине. ‒ Смотри, этот иероглиф означает «пить», а этот «кушать». Понял? ‒ ребенок перед ним сосредоточенно прожигал своими голубыми глазами чернильные штрихи, прежде чем неуверенно кивнуть. Се Лянь сидел на полу рядом с диваном, разложив перед собой несколько карточек. Как оказалось, отсутствие коммуникации между ним и Тянь Лу очень сильно влияло на их отношениях. Три дня назад недопонимание между ними привело к мокрым штанам и не унимающейся истерикой на два часа. Мальчик отказывался идти к Се Ляню несколько дней, пока тот не пришел к ним в квартиру, принеся с собой пачку конфет. Поэтому, чтобы подобных случаев больше не происходило, юноша уговорил Цзюнь У раздобыть для него фломастеры и цветной картон, чтобы он мог обучать Тянь Лу. Се Лянь потратил несколько часов, выводя красивым почерком базовые иероглифы, и сейчас он пытался объяснить мальчику, для чего нужны эти карточки. Тянь Лу был непослушным учеником ‒ он быстро отвлекался на сторонние вещи, плакал и закрывал уши, чтобы не слышать Се Ляня. Юноша лишь устало вздыхал на подобные выходки своего ученика, но никогда не кричал, пытаясь найти к нему подход. Решение оказалось на удивление простым ‒ достаточно было лишь пообещать включить мальчику программу про его любимых животных и дать печенье. ‒ Хм, давай попробуем. ‒ Се Лянь передал Тянь Лу стопку карточек. ‒ Какую карточку ты покажешь мне, если захочешь гулять? Ребенок уставился в карточки, перебирая их своими маленькими пальчиками и забавно хмурился. Он достал одну из карточек и с гордым видом показал Се Ляню. Тот с мягкой улыбкой покачал головой, уставившись на слово «играть». ‒ Не совсем, давай еще раз. Какая карточка нужна, чтобы я включил тебе программу про животных? На этот раз Тянь Лу вытянул нужную. Се Лянь, улыбнувшись, кивнул и включил телевизор, передавая пульт радостному ребенку, который тут же начал выбирать понравившуюся серию. ‒ Неплохой способ. Юноша резко дернулся и обернулся. Тао Цзуньцин стоял в проеме, облокотившись на стену, держа сложенные на груди руки. Его губы растянулись уже в привычной ухмылке, а пальцы мусолили потухший бычок. В этот раз на нем был длинный кожаный плащ, по которому тонкими ручейками стекала вода. Забранные в пучок волосы также были мокрыми. Настал сезон летних гроз. Тянь Лу отвлекся от экрана и, открыв рот, бросился к гостю. Он радостно мычал, напрыгивая на Тао Цзуньцина. Мужчина чуть наклонился и взял мальчика на руки, который тут же обвил его шею своими маленькими ладошками. ‒ Привет, кузнечик. ‒ Ты меня напугал, мог и постучаться. ‒ Се Лянь поднялся с колен, стряхивая пыль с брюк. ‒ У вас дверь была нараспашку. ‒ Забыл закрыть, я показывал ему трюки с катанами на лестничной площадке. ‒ А мне покажешь? ‒ Может в другой раз. Кофе? ‒ Не откажусь. Се Лянь прошел мимо мужчины на кухню, чувствуя, как на лице застыла глупая улыбка. Возможно, Цзюнь У и вправду хотел над ним посмеяться, предоставив в качестве друга немого ребенка, но кто бы мог подумать, что ему удастся поладить с его опекуном? ‒ Я заходить не буду, а то разнесу грязь по квартире, но мы можем переместиться ко мне. ‒ Да, хорошо! Вы тогда идите, а я подойду, как кофе свариться. ‒ произнес юноша, после чего они вышли из квартиры. Турка кряхтела на огне, а рядом стонал чайник. Однажды Се Лянь признался Тао Цзуньцину, что ему не нравиться кофе и с тех пор рядом с ним он пил только чай. Юноша порылся по шкафчикам в поисках сладостей для Тянь Лу. В его руки попала закрытая пачка медовых хлопьев с истекшим сроком годности. Он вскрыл упаковку, пробуя маленькие хрустящие звездочки на вкус. В коридоре скрипнула дверь, и Се Лянь не поворачиваясь, крикнул: ‒ Уже почти сварился, мог бы не возвращаться. ‒ Кажется, ты меня с кем-то перепутал. ‒ ленивый голос пустил табун мурашек по спине. Се Лянь обернулся, встречаясь взглядом с Цзюнь У. Тот редко когда приходил домой так рано, поэтому его присутствие было неожиданным. ‒ Ой. Привет. ‒ турка громко свистнула, и юноша поспешил выключить огонь. ‒ У тебя планы? ‒ Ммм… да, иду пить кофе с Тянь Лу. ‒ Цзюнь У подошел и вплотную прижался к его напряженной спине. ‒ И с Тао Цзуньцином? ‒ Да, он тоже будет там. ‒ Се Лянь знал, что Цзюнь У не нравится их дружба, но вслух об этом не говорил. ‒ Боюсь, придется отложить. ‒ юноша поджал губы. ‒ Сегодня хочу показать тебе плоды своих трудов. Се Лянь показалось, что ему послышалось. Он резко обернулся, почти врезаясь в мужчину, который только прижался ближе. ‒ Подожди, ты сейчас серьез… ‒ он не успел закончить, как оказался притянут в поцелуе. ‒ Да, так что пошли. Цзюнь У с силой переплел из руки, потянув юношу за собой. На ходу Се Лянь схватил свои клинки, висящие у входа. Он хотел было зайти в соседнюю квартиру, чтобы предупредить о своем уходе, но ему не дали этого сделать. Они преодолели знакомый путь до дома, куда он приходил сдавать кровь и, войдя внутрь, остановились. Юноша поежился ‒ ему никогда не нравился этот дом, стены словно жили своей жизнью расширяясь и сужаясь, затхлый воздух прятался по углам, а ковры, которыми были устелены полы, заставляли голову кружиться. Цзюнь У подтолкнул его, заставляя идти вперед. Се Лянь прошел мимо знакомого кабинета, вступая на неизведанную им территорию. Он шел медленно, чувствуя, как ноги не желали идти прямо. Его бросало из стороны в сторону ‒ у него было непреодолимое желание узнать, над чем работал Цзюнь У и в тоже время иррациональный страх правды. В конце коридора показалась массивная дубовая дверь. Мужчина достал из кармана связку ключей и отпер витиеватый замок. В нос ударил неприятный запах земли и чего-то гниющего. В комнате было темно настолько, что Се Лянь не видел собственных рук. Он мог ориентироваться только на голос Цзюнь У, который говорил ему идти прямо. ‒ Постой здесь. Я сейчас включу свет. ‒ юноша почувствовал, как чужая рука ускользает от него. Послышался скрип ламината, и легкие удаляющиеся шаги. Тихий треск, а за ним щелчок. Комнату озарил свет. Се Лянь зажмурился, а когда открыл глаза, то вскрикнул от ужаса. Он попятился назад, врезаясь в кирпичную стену за ним. Дыхание сперло от шока, а сердце забилось так сильно, что готово было выскочить из груди. ‒ Не волнуйся, они крепко заперты. ‒ Цзюнь У появился из ниоткуда. В комнате были клетки ‒ много клеток. Но ужасными были не они, а те, кто в них сидел. ‒ Это все… люди? ‒ Хм, смотря кого ты считаешь людьми. Они все заражены. Вся комната кишела монстрами. Подобное зрелище Се Лянь видел только в своих кошмарах. Формы А, В, С ‒ по дюжине каждого вида ‒ сидели в разных клетках. У каждого из них на лице (или на том, что от него остались) была металлическая маска. Как только включился свет мертвецы начали в ярости метаться по клеткам, врезаясь и нападая друг на друга. Их приглушенные вопли заполонили всю комнату, и Се Лянь почувствовал резкое желание убежать отсюда. От вони его тошнило и какое-то странное чувство подступало к его животу. Посреди комнаты прямо перед клетками стоял рабочий стол. Цзюнь У сел за него, доставая из тумбочки папку. ‒ Ты спрашивал, чем я занимаюсь, вот тебе ответ. Я пытаюсь искусственно вывести антитела, которые бы могли противостоять кордицепсу. Я синтезирую нужные мне химические элементы из твоей крови и помещаю их во враждебную среду. Се Лянь почти не слушал, он медленно шел вдоль стены, не отрывая взгляда от зараженных. Что-то в этом было неправильное. Дойдя до последней клетки, он замер. В ней сидели люди. Незараженные. Они все были в точно таких же масках, как и у остальных мертвецов. Он смотрел на них, ощущая, как паника в его голове нарастает. Се Лянь вздрогнул, когда Цзюнь У позвал его. Ему не хотелось отзываться. ‒ На что ты там смотришь? ‒ мужчина поднялся из-за стола. ‒ Они здоровы. ‒ только и смог произнести он севшим голосом. ‒ Увы, это не так. Они могут выглядеть таковыми, но внутри них все поросло мицелием. ‒ Но… почему тогда они так выглядят? ‒ Се Лянь отвернулся не в силах смотреть на них, руки его дрожали. ‒ По случайности я вывел вирус, который замедляет распространение кордицепса в организме. Он позволяет только заразившемуся человеку продлить свое существование до пяти дней. Однако у этих людей уже поврежден мозг и не ясно, когда у них появятся первые признаки агрессии. Я изучаю их, но пока мне не ясно каким именно способом удалось добиться такого результата. ‒ Цзюнь У подвел его к своему столу. ‒ Не хочешь глянуть подробнее на записи, которые я вел? Се Лянь резко замотал головой ‒ ему уже ничего не хотелось знать, он желал покинуть эту комнату как можно скорее. Чувство отвращения росло в нем с каждой секундой. Он обернулся, чтобы снова посмотреть на последнюю клетку, чтобы убедить себя в том, что там сидят такие же твари, как и в остальных. Всего пять человек ‒ измотанные, уставшие, истощенными. Се Лянь встретился с пристальным взглядом синих глаз одного из них. В них бушевал шторм. Он никогда не видел такого насыщенного цвета, это выглядело почти что неестественно. В этих глазах была какая-то дикость, они скользили по его телу, иногда застывая и возвращаясь к его лицу. Се Лянь сбежал. Он выскочил из комнаты так стремительно, словно все эти монстры гнались за ним. Он слышал, как Цзюнь У кричит ему что-то в след, но слова разобрать не мог. Коридор стал длиннее, чем он помнил. Цзюнь У нагнал его у самого выхода из здания. Он притянул юношу в объятия, поглаживая по голове. ‒ Ну-ну, не бойся. Я поэтому и не хотел тебе показывать. Все хорошо, они тебя не тронут. Громких всхлип вырвался из его груди. После того раза Се Лянь побывал в этой комнате еще трижды. Первый раз, когда Цзюнь У оставил дома свою папку, второй, когда тот попросил помощи в резюмировании результатов одного из экспериментов. И в третий раз, когда помогал нести собственную кровь. В каждый из этих разов он встречался с внимательным взглядом синих глаз. Зараженным был юноша, ненамного старше Се Ляня, у него были черные прямые волосы и острые черты лица. Под его пристальным взглядом Се Лянь чувствовал себя серой мышью, лежащей в кошачьей миске. Что-то было в его глазах такое, от чего становилось не по себе. ‒ Ну же, Лу-эр, мы ненадолго. Просто дойдем до одного места и вернемся. Обещаю, если будешь себя хорошо вести, я включу тебе фильм про хомячков. Мальчик капризничал, не желая куда-то идти. Се Лянь его понимал, он и сам не горел желанием идти к Цзюнь У, но тот попросил его принести обед, и юноша не мог отказаться. ‒ Пожалуйста? Хочешь, я разрешу тебе поиграть с моими катанами. Тянь Лу надулся, скрестив руки на груди, как любил делать Тао Цзуньцин, но позволил одеть на него обувь. Се Лянь устало улыбнулся и потрепал его по кудрям. Он взял его маленькую ручку и, закрыв дверь, вышел на улицу. Ему никогда не было комфортно находится на улице в одиночку, но сейчас, чувствуя, как жмётся к его ногам Тянь Лу, он понял, что тому еще хуже. Се Лянь крепко держал контейнер с едой в свободной руке. Он не был уверен, почему Цзюнь У захотел, чтобы именно он приготовил ему обед, но Се Лянь как следует постарался.  Проходя мимо дозорного пункта, Се Лянь кивнул одному из патрульных, который мерзко улыбнулся ему в ответ. Привычная дорога на этот раз заняла куда больше времени, чем обычно. Тянь Лу шел медленно, рассматривая встречающиеся на пути дома. Он по-детски удивлялся необычной лепнине и иногда дергал Се Ляня, чтобы и он посмотрел. Когда они дошли до злосчастного дома, мальчик уже успел устать. Се Лянь остановился перед дверью, осматривая зданием. И не скажешь, что в его глубинах заточены десятки мертвецов. Он сглотнул и улыбнулся, когда Тянь Лу неуверенно сжал его ладонь. Они вошли внутрь и, дойдя до нужной двери, юноша присел перед ребенком на одно колено и вынул из кармана печенье. ‒ Постой пока здесь. Я быстро, только ни за что не заходи, хорошо? Мальчик покосился на дверь позади него, но слабо кивнул. ‒ Вот и славно, жди меня, я вернусь до того, как ты успеешь съесть печенье. Глубоко вздохнув и собравшись с силами, Се Лянь толкнул дверь, исчезая за ней. Форма А вела сегодня поспокойней, однако форма В все продолжала набрасываться на клетку, вытягивая между прутьев руки, чтобы отхватить от Се Ляня кусочек. Он снова ощутил на себе взгляд синих глаз. Не смотря в ту сторону, он подошел к Цзюнь У, который, нацепив на переносицу очки, что-то увлеченно строчил. Се Лянь поставил перед ним контейнер, заставляя отвлечься от дела. ‒ Спасибо, малыш. Уверен, это очень вкусно. ‒ юноша присел на край стола, заглядывая в записи. ‒ Что ты делаешь сегодня? ‒ Да так, просто наблюдаю. Се Лянь зевнул, потягиваясь, и в этот сзади раздался металлический лязг. Он резко обернулся. Юноша ‒ обладатель синих глаз ‒ вскочил на ноги, руками ударяя по прутьям. Он выглядел по-настоящему взбешенным. ‒ Вот и первые признаки агрессии. ‒ констатировал Цзюнь У спокойно. Он взял чистый листок бумаги и, не обращая внимание на шум, начал что-то писать. Се Лянь сглотнул, крик, который издал зараженный был слишком человеческих. ‒ Ладно, малыш, мне надо продолжать работать. ‒ мужчина привстал, чтобы поцеловать его. ‒ И… в следующий раз не приводи сюда ребенка. Се Лянь отпрянул от него, оборачиваясь. Тянь Лу стоял у самой двери, прижавшись к стене. Его большие голубые глаза смотрели прямо на зараженного, бьющегося в припадке. ‒ Ах! Тянь Лу, что ты тут делаешь? Я же сказал тебе ждать за дверью! Он вскочил со стола, подбегая к ребенку. Се Лянь поднял его на руки, уводя из этого ужасного места. Тянь Лу дрожал, юноша чувствовал, как маленькие ладошки крепко цепляются за него. Он побледнел и начал открывать рот, словно рыба, выброшенная на берег. Се Лянь почти выбежал из этого дома. Он паниковал, не зная, что теперь делать. Первый, о ком он подумал был Тао Цзуньцин, он мог бы успокоить ребенка. Он почувствовал на своей шее чужие слезы и сглотнул. Юноша мягко гладил его по спине и нашептывал слова утешения, по пути к дому. Поравнявшись с патрульным, он тихо попросил: ‒ Прошу прощение, вы не могли бы передать Тао Цзуньцину, что он мне нужен. ‒ мужчина кивнул, смерив его высокомерным взглядом. Не став задерживаться, Се Лянь пошел дальше, надеясь, что Цзуньцин придет сразу после того, как услышит сообщение. Когда они дошли до квартиры, все детское личико полностью было в слезах. Тянь Лу задыхался, не в силах что-то сделать. Се Лянь посадил его на диван, укутывая в плед. Сам же он скрылся на кухне, заваривая облепиховый чай. Когда пар над кружками начал подниматься, закручиваясь, юноша вернулся к мальчику. Они сидели, обнимая друг друга. Се Лянь никогда не был силен в утешительных словах, но пытался сделать так, чтобы чужие слезы прекратились. На фоне играл выпуск про хомяков, заполоняя тишину комнаты. Тянь Лу не мог перестать всхлипывать, вероятно, открывшаяся картина изрядно напугала его. Через полчаса он наконец успокоился, переставая цепляться за одежды Се Ляня. Ребенок принялся растирать и так красные щеки. Редкие слезинки еще остались на его ресницах, а дыхание звучало прерывистым, но с ним все было в порядке. Се Лянь хотел было подняться, чтобы отнести пустые кружки на кухню, но Тянь Лу схвати его за руку, держа крепко. Его голубые глаза особенно выделялись на покрасневшей склере, придавая им серьезный вид. Мальчик смотрел на Се Ляня, взволнованно прикусывая губу. Юноша спокойно ждал, когда тот достанет свои карточки, но он это не сделал. Тянь Лу открыл рот и кротко вздохнул: ‒ Там был шисюн… Се Лянь ошарашенно дернулся. Ему показалось. Кажется. Однако он отчетливо слышал тихие слова, произнесенные детским голосом. За его спиной раздался приглушенный стук. Се Лянь обернулся. В дверном проеме стоял Тао Цзуньцин. Он тоже это слышал. Однако он не смотрел на ребенка, вместо этого прожигая взглядом Се Ляня. Он не был удивлен, он был напуган.