Бесконечная осень (Ты моё горе)

от заката до рассвета

от любви до паранойи

я целую твои ноги

у меня под сердцем бомба

Серёжа уходит в тактику игнорирования. Баррикадируется в ванной с ноутом, прихватив с собой бутылку шампанского и наушники, не реагирует на стук в дверь и просьбы поговорить. Олег пишет ему в телегу в попытке хоть как-то поймать контакт, обещает не ругаться, умоляет выйти, ну пожалуйста, давай просто обсудим. Сообщения остаются непрочитанными. Олег места себе не находит. От безнадёги темнеет в глазах и перехватывает дыхание. Олег доходит до комнаты на негнущихся ногах, долго вертит в руках злосчастный пакетик, рассматривает его с ядовитой горечью, и изнутри поднимается волна злости. Мысли ворохом шуршат в голове, не успевают оформиться, ноют виски. Сука, как же это больно. В каком же они дерьме. Олег приходит в себя, когда продавливает кнопку слива. Зиплок вместе с содержимым уносит потоком воды. Серёжа выползает из ванной через два часа, его бьёт лёгким тремором. Первым делом он проверяет косметичку. Они оглушительно ссорятся, Серёжа в порыве эмоций залепляет Олегу пощёчину, визжит так, что закладывает уши. Ты ебанутый, ты вообще понимаешь, сколько бабла ты смыл в унитаз, ты хоть иногда головой думаешь, ты чë натворил. Олег впервые видит его таким. Его срывает в ответ, он вжимает Серёжу в стену, закрывает ему рот. Серёжа со всей силы пинает его по лодыжке в попытке вырваться, разъярённый, с бешеным взглядом, кусает его ладонь, царапает запястье ногтями до крови. Олегу, честное слово, так насрать. Он кричит на него до хрипоты в голосе, до последнего гадкого слова, до последнего признания в любви. Это разочарование, это отчаяние. Я, блять, не смогу любить тебя мёртвым. Серёжа задушенно хрипит, отпусти, мне дышать нечем. Из его носа вытекает тонкая струйка крови. Олег извиняется перед ним дрожащим голосом. Серёжа прикрывает глаза, на его болезненном бледном лице — ни единой эмоции. Говорит, я понимаю, что надо слезать, но ты, типа, реально думаешь, что это происходит по щелчку пальцев? Олег медленно качает головой. Я сорвался. Я боюсь за тебя, я боюсь за твою жизнь, я люблю тебя. Безумно люблю. Серёжа неопределëнно дёргает уголком рта. Я попробую бросить, бесцветно говорит он, и спазм, сдавливавший горло Олега всё утро, наконец отпускает. Они мирятся тихо. Олег целует его, путает пальцы в длинных волосах. Обжигает горячим дыханием его шею, гладит плоский живот, выпирающие рёбра. Серёжа, распалëнный непривычной тягучей нежностью, постанывает от каждого прикосновения, прижимается к нему, просит. Олег опускается перед ним, распластанным на диване, на колени, обхватывает его губами через тонкую ткань белья. Серёжа всхлипывает, дышит тяжело, часто и рвано, приподнимает бёдра, подаваясь навстречу. Олег стягивает с него боксёры, целует, кусает, лижет, щедро льёт на пальцы смазку, растягивает по фаланге. Серёжа беззвучно хватает воздух ртом, прикусывает губу. Олег мучает его долго, входит издевательски медленно, прихватывает зубами тонкую кожу на ключицах. Серёже не хватает выдержки, он скулит, запрокидывает голову, из уголка рта вытекает тонкая струйка слюны. Олег бережно придерживает его за бëдра, любуется его пылающими щеками, его закатывающимися глазами. Останавливается в нём, резко входит до упора, и Серёжу пробивает судорогой. Он сжимается на его члене, и Олег чувствует его, жаркого и тесного, ещё острее, теряет выдержку, двигается в нëм быстрее, резче, размашистее. Серёжа жалобно хнычет. Олег зовёт его хорошим мальчиком, да, вот так, молодец, кончи для меня. Серёжа устраивается на его плече, проваливается в дремоту. Олег механически листает ленту тиктока, смахивает всплывающие уведомления. Вадик прозванивается сквозь небеспокойку, бесцеремонно заявляет, что забежит к ним через пару часов. Серёжа сквозь сон бормочет что-то нецензурное, и Олег очень его понимает. В душ они тащатся вместе. Серёже всё не так: вода холодная, шампунь в глаза попал, волосы лезут, бриться лень, спина болит, в коленной чашечке стреляет. Олег великомученически терпит все капризы, регулирует воду по десять раз в секунду, вежливо предлагает купить детский шампунь. В ответ получает неласковый посыл нахуй. Твой Вадим, разражается тирадой хмурый Серёжа с полотенцем на голове, пока на сковороде пекутся блинчики, меня заебал до невозможности. Почему он вообще решил, что может припереться сюда в любой момент. Мне хуёво, я умираю, а этот снова будет травить анекдоты про говно и по-скотски ржать. Скажи ему, чтобы больше не попадался мне на глаза, подводит итог Серёжа. Олег с непроницаемым выражением лица кивает. Вадик материализуется на их кухне очень скоро. Хапает с красивой тарелки сразу три блинчика с ветчиной, усаживается на шаткий стульчик у окна, проходится липким взглядом по Серёже. Уголок его рта едва заметно подлетает вверх. Он заводит рассказ о своей последней командировке, щедро приправляя его сортирным юморком. Серёжа подчёркнуто громко зевает, утыкается лбом в столешницу. Олег сидит с уморительно серьёзным лицом. Вад заканчивает громкой шуткой про пердёж. Резко наступает тишина. Серëжа, не поднимая головы, выразительно показывает большой палец. Потом ретируется в комнату, типа, оставляю вас наедине, голубки. Вад провожает его глазами, ненавязчиво интересуется у Олега, где свет очей его был всю ночь. Олег пожимает плечами, да нормально всё, у подружки зависал. Брови Вадима взлетают вверх. Дружба, говорит он, это лучший вид человеческих взаимоотношений. Олег с ним мгновенно соглашается. Не хотелось бы вас оставлять, грустно заявляет Вад, но мне пора. Спасибо за гостеприимство. И размашисто кланяется. Серёжа, бесшумно возникший у Олега за плечом, натянуто ему улыбается, елейным голосочком говорит, что в их доме ему всегда рады. Как только за Вадимом закрываются двери лифта, Серёжа проводит ребром ладони по шее, красноречиво вкладывая в это единственное слово. Нахер. Они договариваются слезать вместе. Олег находит понтового нарколога, связывается с ним по видео, тот горячо рекомендует ложиться на реабилитацию, долго и нудно рассказывает обо всех опасностях, которые угрожают, если пытаться пережить абстиненцию самостоятельно. Объясняет, что такие попытки редко оканчиваются успехом. Серёжа презрительно морщится, все эти рехабы, говорит он, существуют, чтобы бабла поиметь. Сами вывезем. Олег хочет в это верить. Во всяком случае, он ведь будет рядом, чутко наблюдать за ним, не оставит одного. Никогда не поздно. Ужасов ломки, описанных светилом науки, не случается. Серёжа вздыхает, вот, я тебе не напиздел, они просто хотят заработать на бедных наркоманах. Верь мне, а не каким-то интернет-целителям, они и трезвого в клинику запихнут. Олег целует его в висок, я горжусь тем, какой ты у меня сильный. Серёжа ласково ему улыбается. Он уже неделю чистый. Они покупают в честь этого внушительный торт и апельсиновый сок — алкоголь в их доме под запретом, Олег умудрился просечь сам, что он может спровоцировать употребление. Серёжа закатывает глаза, но с его решением смиряется. Предупреждающе заявляет, что курить не бросит, проще умереть, чем одновременно слезать и с никотина, и с мефедрона. Ладно, думает Олег, это лучше наркотиков раз в двести. Покупает ему новомодный подик, долго расспрашивает приятного продавца в вейпшопе, хорошая ли вкусопередача, надолго ли хватает заряда. Серёжа подиком пользуется очень часто, но ещё чаще теряет его где-нибудь в квартире и подолгу ищет, разражаясь гневными тирадами. Вадик находит им очередную халтурку, объект недалеко от Адмиралтейской, ремонт в кратчайшие сроки, хозяйка померла, дети вошли в наследство. Хата в плачевном состоянии, заказчики неприхотливые, платят хорошо, только б сделали конфетку из этого дерьма. Олег торчит там с раннего утра до позднего вечера, безбожно отрубается в автобусах, всё тело ломит, просыпается уже заëбанный. Тащит в дом кучу продуктов, чтобы Серёжа не оставался голодным, звонит ему в каждый перерыв, подолгу расспрашивает его перед сном, как он провёл день. Продукты неумолимо тухнут. Серёжа жрёт раз в два дня, ему абсолютно влом готовить, только энергетики хлещет литрами. Олег молит его хотя бы дошики себе заваривать или пиццу заказывать, денег не жалко, жалко его желудок. Серёжа отмахивается, да я привык так питаться, мне нормально. По вечерам они смотрят дурацкие фильмы, Серёжа экспрессивно передразнивает Эдварда, которого колбасит от запаха Беллы, говорит, вот она, наркозависимость. И хочется, и колется. Олег над шуткой вежливо смеётся, но внутри что-то болезненно сжимается. Всё ещё неспокойно. Но ведь всё основывается на доверии, верно? В первый выходной за последние две недели Серёжа тащит его в бар, нарывается там на конфликт, Олег вступается, всё доходит до драки. Они едут в травмпункт шить бровь, Серёжа шипит, что мог бы разобраться сам, Олег только по-доброму смеётся в ответ. Врач отправляет на рентген, вдруг сотрясение. Сотрясения нет, милая женщина в кабинете понимающе улыбается, говорит, будущую мать своих детей нужно защищать, шрамы мужчину украшают. Олег безумно счастлив, что Серёжу в кабинет не пустили из-за вредного излучения, иначе ему ближайший месяц пришлось бы слушать ужасные неэтичные шутки. Врач рекомендует воздержаться от любой активности, Олег прыскает, а кто работать-то будет, где бабки брать. Там по хуйне сделать осталось, потерплю. Врач закатывает глаза. Вадик над ним неприкрыто ржёт. Рыцарь на деревянном коне, говорит, спас свою принцессу. Принцесса сама нарвалась, но разве это имеет значение? Они выгребают остатки мусора с объекта, лениво чокаются пивом, отмечая завершение ремонта. Освобождаются гораздо раньше. Олег быстро отписывает Серёже в телеге, что скоро вернётся домой. Вад договаривается с заказчиками на завтра о встрече, подвозит до дома на своём претенциозном драндулете. Серёжи дома нет. Сообщение в телеге висит непрочитанным. Олег набирает его номер дрожащими руками. Абонент вне зоны действия сети. Противное чувство дежавю тревожно отдаётся в груди. Он сидит, вперившись неживым взглядом в стену, ещё несколько долгих минут. Мерно тикают часы. Паника тяжело звенит в голове, мешая трезво оценить ситуацию. Серёжа вваливается в квартиру через полчаса, плотно укутанный в шарф, на завязанных в хвост волосах блестят снежинки. Застывает на пороге, тонкие брови сводит у переносицы в немом вопросе. Я в кофикс ходил, говорит он. Ты чего так рано? Олег прикрывает глаза, трёт виски. Почему ты не брал трубку, я переживал. У меня телефон сел, спокойно пожимает плечами Серёжа, параноик ты мой. Всё в порядке, не волнуйся ты так, ну. Всё в порядке, эхом отдаётся в голове. Олег помогает ему снять пальто, целует в уголок губ, прижимает к себе в стихийном порыве. Всё в порядке. Мы завтра сдаём объект, денег на новый год с лихвой хватит. Ты кого-нибудь планируешь приглашать? Серёжа хихикает, прикрывая рот рукой. Да у меня только Марго, все остальные с наркотус. Я ж с ними не общаюсь теперь. Всё в порядке. Я приглашу Вада, ладно? Ну, я не могу тебе запретить, но учти, я с ним по пьяни поругаюсь. А ты планируешь пить? Ну какой праздник без винища, обиженно отворачивается Серёжа, ты издеваешься, что ли. Всё в порядке. Я обещаю, что в слюни не набухаюсь. Всё под контролем, командир. Ладно, один раз можно, думает Олег отрешённо, я ж не зверь какой-то. Серёжа весело хмыкает, копается в рюкзаке, я мишуру притащил. Сиреневенькую. Ёлку, надеюсь, настоящую поставим? Всё в порядке.