Велосипедики

      Матвей вышел на кухню в одних трусах и майке, зевнул и замер, обнаружив на ней отца с книжкой, две тарелки с ужином, одну полную, другую – наполовину пустую, и стакан морса.       – Садись, покушай, – пригласил отец, откладывая книгу в сторону.       Матвей усмехнулся, почесал одну босую ногу другой, и нерешительно заявил:       – Мне надо кое-что тебе рассказать.       Отец снял очки и окинул его внимательным взглядом.       – Сначала поешь, – спокойно проговорил он, подливая себе кипятка в чай.       Матвей молча кивнул, уселся напротив него и принялся за еду. А когда тарелка опустела, поднял глаза и тихо отчётливо проговорил:       – Пап, ты меня, наверное, возненавидишь за это, но я, похоже, влюбился в парня.       Отец издал странный звук, будто хрюкнул, и быстро заглянул ему в глаза:       – Да уж, сын, не повезло тебе! – с жалостью посетовал он, собирая тарелки со стола и укладывая их в мойку. И уточнил, не оборачиваясь, как бы на всякий случай:       – Это взаимно или нет?       Матвей покраснел и пожал плечами:       – Иногда мне кажется, что да… А иногда – что только кажется.       Он исподлобья глянул на отца, замершего с кружкой в руке и, запинаясь, проговорил:       – Ты не думай, у нас ничего такого ещё не было!       Отец покивал, сел обратно на своё место, сложил руки на столе и нехотя сообщил:       – Не волнуйся, это нормально… В смысле, что так бывает.       Матвей изумлённо вскинул глаза:       – Ты что, даже ругаться не будешь?       Отец вздохнул и поинтересовался:       – А что, думаешь, это поможет?       Матвей развёл руками:       – Ну, все родители так делают! – немного нервно выдохнул он.       Отец загадочно усмехнулся:       – Нет, не все.       Матвей ошарашенно уставился на него:       – С чего ты это взял? У тебя… было что-то похожее?       Отец усмехнулся и посмотрел на него, словно хотел утешить или ободрить:       – У меня лично – нет, – ответил он с грустной улыбкой. – Но давным-давно один мальчик написал мне письмо, в котором признавался мне в своих чувствах.       Матвей облизал пересохшие вдруг губы и продолжал допытываться:       – И что ты сделал?       Отец виновато отвёл глаза:       – Я поступил с ним очень жестоко и глупо. Рассказал об этом в классе и опозорил его перед всеми. Хотя он умолял меня не делать этого… А потом его стали травить, и он покончил с собой. Я до сих пор не могу этого забыть.       Матвей протянул ладонь через стол, взял его за руку и заглянул в глаза:       – Прости, пап, что я заставил тебя это вспомнить! – с жалостью пробормотал он. – Я даже не знаю, кого мне больше жалко, тебя или его!       Отец потрепал его по голове и на всякий случай предупредил:       – Маме пока ничего говорить не надо, – предостерёг он. – Она начнёт за тебя переживать и может натворить дел.       И добавил, глядя на удивлённое лицо сына:       – Да, взрослые тоже могут ошибаться! – насмешливо проговорил он. – Может, мне стоило бы тебя просто выпороть один раз, чтобы ты это на всю жизнь запомнил, а?       Матвей шмыгнул носом и лукаво передразнил:       – А что, думаешь, это поможет?       Отец захохотал и хлопнул его по плечу:       – Молодец! Растёшь прямо на глазах.       Матвей несмело улыбнулся и спросил:       – А можно я тебя познакомлю… с одним человеком?       Отец наморщил переносицу и отвернулся к окну:       – Пока не стоит, наверное, – поразмыслив, ответил он. – Только когда он сам будет готов.       Матвей захлопал глазами и переспросил:       – Если он сам захочет?       Отец слегка скривился, ответив вполоборота:       – Я не сказал: «если», я сказал: «когда»! Когда у него хватит смелости сказать мне в лицо, что он любит моего сына… Тогда я, может, и захочу на него посмотреть!       Матвей поёжился:       – Это звучит, как угроза, пап.       Отец нехорошо засмеялся и согласился:       – Да так оно и есть! Неужели я отдам своего мальчика кому попало?       Матвей сердито огрызнулся:       – Только в хорошие руки, да?       – Да, – кивнул отец. – И оценивать, насколько они хороши, буду именно я, а не ты!       – Ясно, – уныло пробормотал Матвей. И с досадой проговорил:       – Я чувствую себя невестой на выданье, которую даже не спрашивают ни о чём!       Отец сузил глаза и жёстко ответил:       – Если любишь мальчика, будь готов к тому, что все с тобой будут обращаться, как с девочкой.       Матвей подумал и возразил:       – Не все, – упрямо проговорил он. – Хотя бы для него я всегда буду его парнем.       Отец поперхнулся и не нашёлся, что ответить. А Матвей встал и, поблагодарив за ужин, пошёл мыть посуду, чувствуя лопатками его тяжёлый взгляд на своей спине.