Велосипедики

      Цепь слетела на третьем километре, печально звякнув по звёздочке, и сползла вниз. Педали резко крутанулись, потеряв нагрузку, и больно ударили сзади по косточкам над пятками. А сам велосипед встрепенулся, как подбитая птица, и обессиленно покатился к обочине. Матвей тут же вцепился в руль и выставил ноги.       Вдоль асфальтированной дороги стоял густой прямой хвойный лес, в котором розоватые стволы сосен перемежались тёмными ёлками и редкими лиственницами. У самой обочины росли низкие кустики земляники, усыпанные маленькими белыми цветками. Чуть дальше мягкой периной расстилался мох, а за ним пучками поднимались роскошные перья папоротника.       Матвей безнадёжно посмотрел вслед удаляющимся спинам остальных участников тренировочного заезда и чуть ли не со слезами взмолился:        – Ну как так?       Сзади тренькнул звонок, и скребущий шорох заставил Матвея оглянуться. Невысокий темноволосый поджарый парень из старшей группы, всегда сопровождавший младших товарищей на выезде, остановился рядом и недоумённо на него уставился:       – Что стряслось? – с любопытством спросил он, разглядывая почему-то именно Матвея, а не его железного коня.       – Цепь порвалась, – буркнул Матвей, отводя глаза. Как будто чёрная змейка, безжизненно сползшая со звёздочки на асфальт, была такой незаметной!       Парень кивнул и осведомился, не отпуская руля:       – Запасной нету?       Матвей уныло помотал головой. Запасную цепь он отдал неделю назад смутно знакомому русому мальчишке, когда у того лопнуло звено на крутом подъёме. Тот с благодарностью клятвенно обещал вернуть ему её на следующий день, но так до сих пор и не принёс. Наверное, забыл. А Матвей даже его имени не знал.       – Как же ты собирался? – с лёгким упрёком спросил темноволосый парень, слезая со своего велосипеда и укладывая его прямо на край дороги. Матвей сердито дёрнул плечом и отвернулся. С утра он проверил ключи и ремонтный комплект, даже запасной ниппель, а про цепь и не подумал. Просто покидал всё в плоскую широкую кожаную сумочку под сиденьем и понадеялся на лучшее.       Видимо, зря, потому что запасной цепи, которую парень из старшей группы достал из своей сумки, чуть-чуть не хватало. Да и садилась она на звёздочки неглубоко, рискуя слететь при первом же рывке.       – Нет, не пойдёт, – с сожалением вздохнул темноволосый и посмотрел мимо Матвея в сторону приближавшегося к ним высокого сухопарого мужчины на велосипеде. – Сейчас Иваныч нам задаст!       Тренер Игорь Иванович притормозил перед ними и строго поинтересовался:       – Что случилось, Фадеев?       Матвей, стараясь не глядеть в его сторону, принялся долго, путанно и сбивчиво объяснять. Игорь Иванович выслушал его, поглядывая на наручные часы, поправил кепку у себя на голове и ворот клетчатой рубашки вокруг шеи, и требовательно произнёс:       – Ещё раз такое произойдёт, Фадеев, и я тебя отправлю в гараж на всё лето! Будешь собирать и разбирать велосипеды, пока не запомнишь на всю жизнь.       – Да пожалуйста! – в сердцах брякнул Матвей. Правда тихонько, себе под нос.       Темноволосый парень тем временем быстро собрал раскиданные по асфальту запчасти и поднял свой драндулет.       – Езжайте оба в город! – махнул рукой тренер. И предупредил, строго поглядывая на темноволосого парня:       – Новиков, ты старший, понял?       Темноволосый парень спокойно кивнул и подтвердил:       – Да, понял, Игорь Иванович. Я за него отвечаю.       И, когда тренер развернулся и покатил, наклонившись вперёд и набирая скорость, догонять остальную группу, темноволосый парень хлопнул сконфуженного Матвея по плечу и протянул ему руку:       – Илья, – просто представился он.       – Матвей, – не глядя, сунул свою ладошку тот. И удивлённо поднял на темноволосого парня глаза: руки у того были мягкие и нежные, как у девчонки, но при этом сильные, как стальной капкан.       Илья ободряюще улыбнулся, показав ровные мелкие зубы, и предложил:       – Ну что, потопали?       И только тогда Матвей решил присмотреться к нему получше. У Ильи было странное вытянутое лицо с низким лбом, узкими скулами, длинным носом и тонкими бесцветными губами. Большие внимательные карие глаза выглядывали из-под сросшихся на переносице бровей со слегка настороженным любопытством. Острый кадык под угловатым подбородком на длинной шее и выпирающие ключицы придавали ему сходство со вспугнутой растрёпанной птицей вроде аиста.       Матвей окинул взглядом тощую жилистую фигурку темноволосого Ильи, одетого только в футболку, шорты и кеды на босу ногу, и сердито проговорил:       – Ехал бы со всеми… Я сам доберусь, не маленький!       Темноволосый Илья еле заметно качнул головой и возразил:       – Нет, – спокойно и твёрдо отрезал он. – Тренер сказал, что я за тебя отвечаю.       Матвей упрямо запротестовал:       – Это ты сам так решил! – и дёрнул свой двухколёсный тарантас за руль в сторону города. Илья молча покатил свой велосипед рядом по обочине, придерживая за рога. Некоторое время они шли молча, искоса посматривая друг на друга. Солнце уже поднялось над верхушками деревьев и начинало припекать сверху, а свежий ветерок, болтавшийся сквозняком по пустой дороге, наоборот, пробирать холодком ноги. Матвей, поёживаясь, дулся сам на себя за то, что опять сошёл с дистанции и, того и гляди, его могут отстранить от соревнований вообще. И при этом не то, что не хотел ни с кем разговаривать, но даже видеть никого не мог. А Илья со скучающим видом пинал по дороге сосновые шишки и терпеливо ждал, пока рыжий упрямец возьми себя в руки и успокоится.       – Тебе сколько лет? – вдруг слегка насмешливо спросил он. И, услышав в ответ мрачно-горделивое: «Пятнадцать!.. скоро будет» – кивнул и проговорил медленно:       – А мне семнадцать.       Матвей вопросительно глянул на него:       – И что? Думаешь, если ты старше, то можешь мною командовать? – вызывающе поинтересовался он.       Илья молча покачал головой и с сожалением на него посмотрел:       – Я думаю, ты это скоро перерастёшь, – спокойно ответил он. – И у тебя всё получится.       Матвей мигнул, не веря своим ушам: он привык, что все смотрят на него, как на забавного, но бестолкового зверька, из которого вряд ли выйдет что-то хорошее. И заранее был готов огрызнуться, даже если к нему протягивали руку, чтобы погладить. А этот парень, с которым он едва лишь знаком по нескольким выездам, чуть ли не прямо в лоб спокойно говорит, что верит в него!       – Спасибо, – покраснев, проговорил негромко Матвей и ойкнул, зацепив лодыжку педалью. Глянул вниз, на саднящую ногу, и понял, что содрал кожу. Причём не так глубоко, как широко. Мелкий красный бисер сразу выступил на царапинке и потянулся вниз, угрожая заляпать белые носочки.       Илья глянул на него, сбился с шага и вздохнул.       – Горе ты луковое, – с жалостью проговорил он и обернулся по сторонам, озираясь. – Давай туда!       Он показал рукой на камень на обочине в нескольких метрах от проезжей части. Матвей растерянно кивнул и подчинился, осторожно ступая по сосновым иголками на песке и прислоняя свой велосипед к камню.       – Садись и разувайся, – небрежно кивнул парень и поинтересовался:       – Вода хоть есть?       – Не-а, – опустил голову Матвей, аккуратно снимая кед и быстро сдёргивая носок.       Капли крови в самый последний момент сорвались и окрасили ткань расплывающимися пятнами. Теперь ему ещё и мать башку оторвёт за то, что новые носки испортил!       Темноволосый парень поднял брови, но промолчал, выискивая глазами в траве подальше от обочины овальные продолговатые листья. Нашёл и сорвал два длинных пыльных подорожника, примерился на глазок и с усмешкой спросил:       – Сам поссышь или не побрезгуешь?       Матвей открыл рот и смущённо пробормотал:       – Можно же просто поплевать…       Илья обтёр листья о свои шорты и сунул ему в руки:       – Ну попробуй, – кивнул он с сомнением, отворачиваясь. Матвей невольно облизнул губу и принялся методично заплевывать один из листов, растирая пальцами. Через пару минут он сдался, измазав грязью обе ладошки, и вернул подорожник Илье:       – Ладно, давай по-твоему, – неохотно согласился он.       Темноволосый парень молча расстегнул ширинку на шортах и зажурчал, даже не отвернувшись. Матвей быстро опустил глаза и принялся разглядывать свою разутую ногу, шевеля босыми пальцами. Уши у него горели, потому как краем глаза он невольно успел разглядеть форму и размер, и чуть не открыл рот от удивления: а что, такое бывает? И уныло уставился на свой мизинец на ноге, сравнивая его с большим пальцем.       Илья как будто не заметил его смущения, а наоборот, решил совсем загнать Матвея в краску, спокойно обтерев мокрые листья об шорты и сунув себе в рот. Слегка пожевал их с задумчивым видом, будто корова на лугу, медленно застегнул шорты и сплюнул себе на ладонь:       – Давай сюда! – потребовал он и присел на корточки перед Матвеем. Осторожно взял его за босую пятку и протёр влажной ладонью (Матвей сглотнул, стараясь не думать, чем он её намочил) широкую царапину. Наложил хорошо размятые зелёные листья на ранку и, не поднимаясь, сорвал две длинных травинки. Обвязал их вокруг пострадавшей лодыжки, словно бинтом, и удовлетворённо хмыкнул:       – До свадьбы заживёт.       А потом поднял на Матвея глаза и погладил того кончиками пальцев по своду стопы:       – Береги свои лапы! Они тебе ещё пригодятся.       Матвей задохнулся и закусил губу. От неожиданной ласки, на грани непереносимой щекотки и мягкой нежности, у него вдруг перехватило горло и резко стукнуло сердце. А оттого, что Илья продолжал цепко держать его за пятку своей мягкой рукой, всю ступню насквозь до самых пальцев словно искрами прострелило.       Наверное, от этого в голове у Матвея и произошло что-то вроде короткого замыкания, от которого потом было уже не избавиться.