Зарисовки Иккстрид II

***

      Бравая дочь бога охоты Цикатриса по имени Астрид однажды решила поохотиться в море Маледиктум на огромных белых акул (жуть как на ужин захотела деликатес), но к её несчастью магическое копьё напоролось не на тушу хищника… А на что другое она не знала. Потому что копьё не вернулось.       Златовласая дева в серебристо-алых доспехах бегала вдоль белоснежного берега у чёрной как смоль воды и пыталась призвать своей магией верное копьё с синей лентой у острия, но все попытки были тщетны. Пришлось позвать на помощь тех, кто не испугался нырнуть в глубокие пучины Маледиктума за каким-то жалким копьём, которое при желании можно телепортировать через специальную наковальню… Но Астрид никогда не искала лёгких путей.       Верный друг Сморкала, сын одного из воплощений искусства Сикария, достал копьё подруги со дна. Только на острие магического оружия была не туша акулы, и даже не её кусочек, а зелёный полупрозрачный плавник неизвестного подводного обитателя. Этого Астрид и боялась. Вдруг она попала в одну из дочерей морского бога Монтура?.. А значит жди беды.       Астрид явилась лично в пантеон богов и призналась в содеянном. Отец-бог Иларис лишь отмахнулся, мол, с кем не бывает. Мать-богиня Сорорита тоже не увидела в событии ничего преступного.       — Я боюсь, что на меня обозлятся боги Воды.       — Не имеют права, — строго заявляет высокомерный Ластрат, старший сын Илариса и его личный секретарь, — Между нами и богами Воды не было заключено договорённостей касательно незаконной рыбалки. Тебя не за что наказывать… Обыкновенный несчастный случай, не более.       — Мы тебя прикроем, не переживай, — Сорорита приобнимает Астрид за плечи; улыбка богини-матери успокаивает деву.       — Спасибо вам большое… Я тогда пойду?       — Да, конечно. Доброй ночи, дорогая. Спи спокойно.       … А утром дом семьи Цикатриса снесло наводнением. И теперь Астрид вынуждена жить по друзьям. Морской порт Маледиктума тоже закономерно был разрушен в результате разгула стихии. Осознав, что это была явно месть за ранение (или даже гибель) морского обитателя, бравая дева сотворила себе наказание в виде отстройки порта заново. Стала рубить деревья, таскать брёвна, шлифовать доски… За день удалось отстроить небольшие бараки для ночёвки.       Астрид осталась ночевать в палатке прямо у берега Маледиктума. Копьё дева потеряла, но плавник сохранила и положила в специальный магический мешочек, который носит на груди в виде кулончика. Совсем не спалось. Было какое-то предчувствие, что это не конец, что будут ещё напасти.       Так и вышло: стоило дочке Цикатриса (его очень уважают боги Воды) уснуть, как море снова взбушевалось и обрушило свои волны на бараки и палатку Астрид. Вода унесла с собой все заготовленные доски и инструменты, боги матерились и кидали в море камни… Всё успокоилось ближе к рассвету, первым кроваво-красным лучам солнца. Астрид стояла, вся грязная и мокрая, и сжимала кулаки от гнева на себя. Подойдя ближе к берегу, волна как нарочно вытолкала (точно плюнула) злополучное магическое копьё. Синей ленты на нём не было.       И снова визит в пантеон богов. Иларис и Сорорита по-прежнему не видят чего-то криминального в произошедшем, а наводнения — это же норма. Может Монтур просто напился и так переворачивается с бока на бок в своей огромной постели… И всё-таки что-то было не так. Ластрат вызвался помочь и с помощью специального портала договорился о встрече с Монтуром.       В итоге спустя двое суток тушу Ластрата выкинуло на берег разрушенного порта Маледиктума. Костюм с иголочки был весь ободран, а глаза сына Илариса… были выколоты. Но они уже начали регенерироваться сами по себе, поэтому на полное восстановление зрения понадобится ещё пара дней. И вот тогда-то отец и мать богов Небес осознали масштаб катастрофы.       — Я так и не узнал, кого именно Астрид ранила. — тихо шепчет Ластрат, сидя у ног плачущей на троне матери; она гладит сына по голове, — Меня напоили на пиру Монтура… А потом кто-то выколол мне глаза, пока я спал. Я потерял сознание от страха, а потом кто-то вытолкал меня наружу.       — Что ж, значит моя очередь явиться на пир братца, — Иларис встаёт со своего трона и поправляет тунику от складок на животе, — Уж меня-то не посмеют покалечить.       Как бы не так. Иларис тоже вернулся через пару дней нецивилизованным путём, как и его сын до этого. Нет, глаза бога-отца были целы. Только вот от него страшно несло едкими как кислота помоями, что не смывались водой. Сорорита в отчаянии кинулась прямо в морскую пучину, а не через портал, и потребовала объяснений от морских обитателей касательно пыток её членов семьи. Через пару минут мать-богиню любезно вытащил наружу за ворот платья огромный морской дракон. Объяснений боги Воды так и не предоставили.       Тогда стало ясно, что жителям Маледиктума нужны не левые лица, а именно сам преступник. Которого тоже, что вполне вероятно, будут пытать. Цикатрис был категорически против похода дочери на суд морской пучины… Забрал ночью её магическое копьё и пошёл лично к Монтуру через специальный портал.       Утром на берег вышел сам Цикатрис, целый и невредимый. Без копья, но с телом существа невиданной красоты на руках. Бог охоты заносит обитателя глубин в отстроенное здание порта, где как раз завтракали все рабочие. Стоило Астрид увидеть отца, как она вскочила с места, желая что-то сказать или спросить, но не смогла открыть рот. Чуть позже она поняла в чём дело.       — Твоя добыча, дочь, — спокойно заявляет Цикатрис, вытягивая мускулистые руки вперёд, чтобы передать существо Астрид на руки, и она его забирает, — Он не может плавать…       — Это… русал? — дева-воительница внимательно разглядывает свою добычу. Белое, как соль, изящное тело, изумрудный хвост с крупными чешуйками, длинные полупрозрачные плавники… Точнее один из них.       — Не просто русал, Астрид. Это… жрец. — делает ударение Цикатрис, — Из-за его болезни многие драконы взбушевались. И потому случились такие наводнения… Монтур попросил вылечить его взамен на…       — Моё копьё. Лента тоже у него?       — Да, так и есть. Чтобы ты не могла пользоваться наковальней.       — Но я не лекарь, отец, — крушась шепчет Астрид.       — Будем искать… А пока он на тебе. Оборудуй аквариум для начала. На воздухе русалы могут жить не дольше получаса.       Хорошо рядом оказались верные лучшие друзья. Сморкала, Рыбьеног, сын бога памяти Огмара, близнецы Забияка и Задирака бога радости Хаппа, Хезер, дочь богини храбрости Кадии… Они быстро соорудили ящик и наполнили его морской водой, чтобы положить в него русала.       — А он красивый, — облизывается Забияка, поглаживая рукой хвост существа сверху вниз, — Чешуйчатый такой.       — Мне бы его волосы, — тихо вздыхает Рыбьеног, приглаживая свои мелкие как солома волосы крупной ладонью.       — Рыбий жир в помощь, — улыбается Хезер.       — А он может говорить вообще? — интересуется Сморкала, сидя на другом ящике и разглядывая своё отражение в маленьком зеркале.       — Да, но русалки говорят на другом языке, — поясняет Рыбьеног.       — М-да, угораздило же тебя, подруга, поймать такую красоту, — Хезер сочувствующе приобнимает Астрид за плечи. Бравая дева всё смотрит на русала; на его каштановые волосы, мраморную кожу и изящные длинные пальцы, между которых есть прозрачные перепонки.       — И как же мы его назовём?.. — шепчет Астрид.       — Рыбкой, — предлагает Задирака, стукнув кулаком по ладони, — Ему очень подходит это имя.       — Его зовут Икселион Кипридус Карасиус Ирейне Нильсен Гару, — сообщает возникший буквально из ниоткуда Цикатрис, и вся молодёжь, кроме Астрид, клонится по пояс перед старшим богом, — Или сокращённо: Иккинг.       — Он чё, принц какой? — криво ухмыляется Сморкала.       — Нет, это не так. «Ирейне нильсен гару» на нашем языке значит… — Цикатрис смотрит в потолок и чуть хмурится, — «Проводник глубинных оборотней». По-нашему — жрец морских драконов.       — То есть в его имени есть и звание, так что ли получается?.. Прикольно, я тоже такое хочу! — хлопает в ладони Задирака.       — И мне тоже дайте! — просит Забияка, подходя ближе к Цикатрису. Тот широко улыбается.       — Попросите аудиенцию лично у Монтура, может он и даст вам новые имена.       — Значит будем звать его Иккингом, — заключает Астрид, кладя руки на бока, — Отец, кто может сделать нам аквариум?       — Плевака. Только ускорьтесь, а то ему скоро отчаливать в Цунтерию.       Русала по имени Иккинг оставили в тишине и покое, пока молодые боги во главе с Цикатрисом вышли из помещения, чтобы обсудить дальнейшие планы. Бог охоты пообещал как можно быстрее связаться с Плевакой и попросить о помощи. Проходит не больше трёх минут, как у побережья показался огромный зелёный дракон с длинной шеей и большой головой. Он злобно смотрит на здание порта… И начинает поливать деревянное строение кипятком из своей пасти. Боги вовремя успели спрятаться.       — Монтур обещал объяснить драконам, что их жреца отнесли на поверхность чтобы исцелить, — быстро говорит Цикатрис, как и все прижимаясь к стене.       — Не поняли значит, — заключает Задирака, отлипая от стены и затем шустро выходя наружу, пока поток кипятка прекратился, — Эй, дружбан, харе! Мы его не украли! Мы его лечим! Л-Е-Ч-И-М!       — Задирака, это бесполезно, живо назад! — Цикатрис буквально за шкирку затаскивает близнеца обратно в здание, и тут же струя раскалённой как лава воды сталкивается с закрывшейся дверью.       — И долго мы тут будем торчать? — бурчит Сморкала, — Мне к парикмахеру надо!       — Попробую, но ничего не обещаю, — Цикатрис делает вдох и собирается сам наружу.       — Папа! — вопит от испуга Астрид, пытаясь удержать отца в здании, но не успевает схватить его за руку.       — Сипарэ-э-э! (Прекрати!)— кричит на морском наречии Цикатрис, махая руками перед драконом, — Но самэ ле гюриси-э-эр! Монтур сьё-о-о! (Мы лекари, Монтур знает о нас!)       Дракон сделал вид, что призадумался и посмотрел на Цикатриса боком. Огромный жёлтый глаз то щурился, то расширялся. Его явно смутило, что бог Небес знает язык Маледиктума. «У-у-у-у-у-у», — издаёт звук существо, что означает «понял». И тут же скрывается под водой. Бог охоты упал на колени и нервно засмеялся. Тогда все выходят и поднимают Цикатриса за руки.       — Это было страшно, — признаётся он, стирая слёзы с уголков своих синих глаз.       — А что вы ему сказали? У вас такое красивое произношение, — глаза Рыбьенога искрятся от искреннего восхищения.       — Что мы лекари и Монтур дал нам волю работать.       — А откуда ты знаешь язык Маледиктума, пап? Я никогда не слышала, чтобы ты на нём говорил, — хмурится Астрид.       — Ещё до встречи с твоей мамой я учился владению копьём у брата Монтура, Анракира. Он хотел выучить наш язык, и я помог ему с этим. А он помог мне понять их наречие.       — И долго учились?.. — тихо спрашивает Сморкала.       — О да. Если бы не обучение у Анракира, то я точно не стал бы величайшим героем Даксоса. Он был великим воином.       — Был? Он погиб?       — Он был очень стар, дочь. Старость взяла своё. Пока что его душа набирается сил для возрождения…       Тут со стороны помещения, где лежит русал, раздался громкий всплеск воды. Должно быть, очнулся. Бог охоты и его дочь бегут к двери и открывают её. Прелестный русал с длинным именем машет хвостом и расплёскивает воду. Чуть погодя поднимает голову и смотрит своими широко раскрытыми изумрудными глазами на Астрид и Цикатриса.       — Ке бьен, но пасе енимьё (Не переживай, мы не враги), — русал тут же дёргает головой и хмурится, услышав слова Цикатриса. Поднимает корпус выше, упирается ладонями в края ящика, точно чтобы сесть.       — Он недоволен? — тихо спрашивает Астрид у отца.       — Не могу понять его реакцию, — признаётся бог охоты.       — Селе кю мон маблессэ? (Это она меня ранила?) — русал показывает пальцем на Астрид. Девушка шокирована, что у её добычи мало того, что внешность красивая, так ещё и голос.       — Уи, се вро (Да, так и есть), — тихо говорит Цикатрис, опустив глаза. Явно ждёт ответную реакцию. — Он понял, что это ты его ранила.       — Но мы же не видели друг друга, как он?.. — ужасается Астрид, глядя то на свою добычу, то на отца.       — Эле ма нилиру (Мой плавник), — существо поднимает хвост и показывает на свой левый плавник, почти полностью отсутствующий.       — Покажи ему плавник. Он у тебя?       — Да, сейчас, — Астрид начинает копошиться в своём мешочке-кулончике и достаёт из него капсулку, где магическим образом сохранён плавник русала. Передаёт существу на руки и вновь отходит. Русалы очень опасны вблизи, могут и укусить, и глаза выколоть…       — Же ву при ню эскузэ (Прошу простить за произошедшее), — Цикатрис клонится по пояс, явно извиняясь за себя и дочь, за всё случившееся, — Се кю адера агирэ? (Нужны какие-нибудь лекарства?)       — Дэ риен (Не надо), — с улыбкой говорит русал и… закидывает капсулку с плавником в свой рот и начинает её жевать. Боги Небес в шоке таращатся на жреца драконов, а он мило смеётся над ними.       — Зачем он это сделал?! Он нормальный вообще?! Я думала этот плавник пришить можно!       — Перке тю фо? (Зачем ты это сделал?) — Цикатрис шокирован и даже зол не меньше дочери. Русал всё жуёт капсулку, но затем наконец проглатывает её.       — Же фам. (Есть хочу)       — Он голоден… Астрид, иди налови рыбы с ребятами. Я пока с ним поговорю.       — С радостью! — без особого удовольствия говорит Астрид и уходит прочь. Ей страшно не нравится во что она вляпалась.       И сидят лучшие друзья на берегу, и ловят на удочки мелких рыбок для Иккинга. Сморкала поймал десять барабулек, Рыбьеног пять, у Хезер и Астрид совсем не клевало. Близнецы Задирака и Забияка пошли дальше — нашли где-то взрывчатку и закинули её поглубже в море Маледиктума, надеясь, что в небо полетит огромное количество рыбы… Но на воздух взлетели лишь водоросли да кораллы.       Спустя полчаса русалу приносят добротную корзину с рыбой. Иккинг оказался привередой — съел только барабулек, и то тех, что пожирней (их было семь). К остальному (бычкам, тюлькам и ставридам) он не притронулся вовсе.       — Ке мангевю ди пюшэ? (Каких рыбок кушаешь?)— спрашивает Цикатрис о том, каких рыбок русал предпочитает есть. Иккинг показывает пальцем на объеденные им скелетики барабулек. — Иль сэ трэ? (Только этих?)       — Капелан… Аншози… Уси па! (Мойва… Анчоусы… Ещё хлебушек!)       — Ещё ест мойву, анчоусы и… хлеб. — переводит вслух Цикатрис, невольно хрюкая со смеху, — Режиме интересьё, мон ами. Дю трову то па? (Какая интересная диета, мой друг, а как ты хлеб-то достаёшь?)       Иккинг стал быстро тараторить что-то про то, как к ним в Маледиктум попадает хлеб. Астрид сидела рядом с отцом, слушала мурлыкающую речь русала… И невольно умилялась. Он изредка поглядывал на неё искрящимися глазами и продолжал что-то говорить на своём наречии, пока Цикатрис кивал с улыбкой и периодически смеялся.       — Иле ту пор ну, мон ами, (Нам нужно идти, мой друг) — Цикатрис встаёт с места, постучав по коленкам руками, как бы подавая знак, что пора уходить, — Тю до фарэ ун акварьём. (Нужно достать тебе аквариум)       — Бьен, монсьё (Хорошо, сэр), — кивает Иккинг, затем смотрит на Астрид и показывает на неё пальцем, обращаясь при этом к богу охоты, — Эт эль рестера? (Она останется?)       — Нон, эль не компренде па… Эле саперэ Астрид. (Нет, она тебя не понимает. Её зовут Астрид)       — Бьё ном (Красивое имя), — мило улыбается Иккинг, — Экзотикь. (Экзотичное)       — Ему понравилось твоё имя.       — Я заметила, — Астрид закатывает глаза с улыбкой и спешит покинуть помещение.       — А плю бэль! (Пока, красавица!) — Русал машет рукой вслед деве.       Хорошо, что Плевака, бог кузнечного дела, не успел ещё отбыть в Цунтерию, когда к нему заявились Цикатрис с молодёжью. Оказалось, что он уже в курсе произошедшего и заранее смастерил огромный аквариум для русала.       — Это сын моего лучшего друга Стоика, героя Архипелага… Я этого мальчишку с пелёнок нянчил, — гордо заявляет Плевака, — Правда потом меня направили обратно… Как он хоть, не сильно ранен?       — Жить будет. Ему нужно время на регенерацию плавника. — объясняет Цикатрис.       — Э, минимум три недели, — отмахивается божественный кузнец, — зато хоть мир снаружи увидит.       — Ты тоже знаешь язык Маледиктума? — спрашивает Астрид у Плеваки.       — Немного совсем… Это Стоик знает наше наречие. Всё-таки его жена из наших.       — Тогда Иккинг тоже должен знать наш язык, нет? — задаёт вопрос Сморкала.       — Может он и понимает нас, но просто не разговаривает, — предполагает Цикатрис, прикладывая пальцы к подбородку, — Такое часто бывает, когда в семье двое родителей из разных сфер.       — Эх, я не успел научить его говорить, — грустно вздыхает Плевака, — Меня направили домой…       — Не переживай, Плевака, мы его научим! — обещает Задирака, а Забияка кивает.       — Ловлю на слове, молодёжь! — смеётся кузнец, — Ладно, буду дальше собираться… Аквариум можете не чистить, он магический. А еду уж будьте добры сами доставать. Знаете его рацион?       — Барабульки, мойва, анчоусы и хлеб, — перечисляет Астрид.       — Хлеб?! А-ха-ха, вот так новость! Так и знал, что это он у меня крал хлеб из сумки, — задорно хохочет Плевака, держась руками за свой большой живот, — Вот проказник!..       — Драконы научились красть для него хлеб с поверхности, — делится Цикатрис.       — Ну ещё бы они не научились, с таким-то чудиком, хех.       Проводив Плеваку, Цикатрис со Сморкалой и Рыбьеногом перенесли огромный аквариум, наполнили морской водой и запустили в него Иккинга. Он остался доволен; особенно его порадовал мягкий матрас на дне; плавать русал пока что не может.       Астрид же отправилась отчитываться пантеону богов Небес о том, что раненный ей русал был найден и оставлен на выздоровление в порте Маледиктума. Таков уговор с Монтуром. Ластрат пожелал увидеть Иккинга, раз он оказался жрецом драконов, и Астрид не смогла отказать.       Стоило Ластрату подойти к зданию порта, как из моря на берег выплыл огромный чёрный дракон и запустил в сына отца-бога небес плазменный залп, но Астрид вовремя подставила раскладной щит. Дракон был крайне зол и желал наказать именно Ластрата. Затем за морским чудищем вылезло ещё несколько его сородичей иного вида и цвета, и тогда стало ясно, что это уже месть целого племени. Тогда сын Илариса применил технику телепортации и оставил Астрид один на один с разъярёнными драконами.       Первый дракон, явно самый смелый, приближается к зданию порта и к самой Астрид, угрожающе разивая пасть и показывая, что он может ещё запустить пару залпов. И вот-вот уже собирался стрелять, как вдруг замер… И успокоился, уставившись своими огромными зелёными глазами в ворота порта. «Это питомцы Иккинга, наверное», — думает Астрид, демонстративно отворяя двери.       В огромном аквариуме, на самом его дне, на мягком матрасе из мыльных пузырей и водорослей, лежит прелестный русал, закинув руки за голову. Дракон тут же прыгает к стеклу аквариума и начинает царапать стекло своими когтями и гортанно рычать, точно плача. Иккинг замечает существо и восклицает удивлённо: «Фрэр?! Комэ ма тру вэ?!» («Братец?! Как ты меня нашёл?!»); валится с матраса и ползёт по дну ближе к стеклу. Начинает лепетать что-то на своём морском наречии, чтобы объяснить перепуганному дракону всю ситуацию.       Астрид всё стоит у ворот и думает над тем, где ей спать. Дом её семьи ещё не отстроили, а ночевать у Сморкалы уже становится просто опасно для здоровья. Учитывая, в какой антисанитарии он культивируется… В палатке ночевать… Или её снесёт ветром, или стащат драконы, или просто искусают комары. Остаётся сам порт. Где в огромном аквариуме лежит её добыча. Невероятной красоты, говорящая на другом языке, иного рода и племени…       Дракон наконец успокаивается и кивает на все слова своего хозяина. Что-то рычит, тыкается мордой в ладонь русала, которую тот приложил к стеклу. А затем морское создание уходит домой с другими своими сородичами. Астрид закрывает за драконами ворота и поворачивается к Иккингу, что сидит на белом песке у стекла, поджав хвост, и смотрит на неё.       — Я знаю, что ты меня не особо понимаешь, но попробую объяснить жестами, — бравая дева в доспехах пытается показать руками, что собирается спать здесь. Иккинг мило смеётся на это и кивает.       — Кюн понсё тю?.. (Как это будет по-вашему?) — он смотрит куда-то наверх, явно задумавшись, недолго молчит… и вдруг выдаёт, — Спать?       — Да! Я буду тут спать! — Астрид широко заулыбалась и показала классы руками.       — Бьен (Хорошо), — кивает Иккинг, — Муази (Я тоже), — и слегка смеётся. Хлопает глазами и миленько улыбается, качая головой и шевеля хвостом.       — Может, он знает ещё что-нибудь? — спрашивает скорее для себя Астрид, и принимается показывать русалу разные жесты.              Опытным путём дева-воительница выяснила, что Иккинг, помимо слова «спать», знает также глаголы: кушать, говорить, играть, ходить (что удивительно) и плавать. Из имён знает, естественно, Астрид. Остальное не может сказать, хотя вполне возможно, что понимает.       Тут неожиданно в порт входит Ластрат. Увидев его, русал страшно переменился в лице и стал скалить зубы: они в миг стали острыми и длинными, а на пальцах проступили острые когти. Точно морской дракон. Пазл в голове Астрид сложился: должно быть, это Иккинг так жестоко обошёлся с сыном бога-отца небес. Потому что у Ластрата тут же подкосились ноги и он упал от страха в обморок.       Астрид пытается жестами показать и одновременно спросить у Иккинга: «Это ты его ослепил тогда, в море?» Русал тут же успокоился, глянув в светлое лицо красавицы в серебряных доспехах, точно постыдился при ней снова входить в буйное состояние морского чудища. И бубнит на своём наречии, чуть краснея: «Си сэлё э прескю ту мон фрэр» (Этот ублюдок чуть не убил моего брата). Богиня интуитивно подумала, что это что-то связанное с драконами.       Астрид бесцеремонно выволакивает тело Ластрата на улицу и накрывает пыльным полотнищем с головой, точно труп. Вернувшись, она видит поистине невероятное зрелище: Иккинг складывает какие-то жесты руками, затем прикладывает ладони к стеклу… И тут же телепортируется прямо за пределы аквариума. Русал начинает ползти к своей губительнице на руках, при этом широко улыбаясь, как бы говоря: «Глянь чё могу!»       — Иккинг, зачем?! — Астрид пытается поднять русала на руки, и ей это удаётся без проблем, да и сопротивления не встречает.       — Же ву льё перси лю зьё (Я хочу выколоть ему глаза), — Иккинг показывает кончиками пальцев с коготками на свои глаза.       — Какой ты кровожадный! — с улыбкой восклицает богиня, но затем хмуреет, — Но лучше не стоит. Война с Небом тебе не нужна. — И уносит свою прелестную добычу обратно к аквариуму.       — Алёр фале пу муа (Тогда сделай это за меня), — мурлычет Иккинг, кладя свои прохладные ладони на лицо Астрид, чтобы она точно посмотрела ему в глаза; дева подчиняется. И утопает в нежном взгляде русала. Всё это было не случайно…       — Мы едва знакомы, а я уже готова убить сына главного бога нашей сферы ради тебя, — чуть усмехаясь приговаривает Астрид, — Но мне нельзя совсем терять голову, Иккинг.       Он сделал вид, что призадумался и затем покивал, соглашаясь таким образом. Иккинг накладывает специальный магический знак на стекло, чтобы телепортироваться обратно в аквариум. Но перед этим целует (точнее клюёт) Астрид в шею, и только затем оказывается в родной стихии. Дева-воительница, буквально выпавшая из реальности на пару секунд, жутко краснеет и спешит покинуть порт. Ластрат уже очнулся и встал у ворот.       — Ты разобралась с ним?       — Он умеет телепортироваться, аквариум магический. Не смей сюда приходить, ясно? — тут же чеканит Астрид.       — Понял… За мной есть грех по части драконов. Я помогал истреблять чёрных фурий. Должно быть, этот русал уже давно за мной охотился.       — Поэтому между Небом и Водой нету союза, — заключает вслух богиня.       — Он есть, но по военной части. Касательно экологии… Там всё сложно. В любом случае, я и отец сильно виноваты.       — И пошли взамен меня выяснять, что случилось.       — Подумали, что можем помириться через этот инцидент. Не вышло, — Ластрат признаёт поражение, сильно накренив голову, — Но раз русал с тобой спокоен, значит зла он на тебя не держит… Он регенерироваться может?       — Угу, я вернула ему его плавник, а он его сожрал.       — А, магия Воды во всей красе, — чуть улыбается Ластрат, — Значит остаётся ждать, когда плавник отрастёт…       — Потом вернём его обратно в море, и Монтур вернёт мне копьё.       — Смотри аккуратней, Астрид. Русалки имеют свойство влюблять в себя.       — Ластрат, любовь с первого взгляда — это последнее, что мне можно приписать.

***

      Иккинг восстановился за каких-то пару недель. И все эти дни с ним была Астрид, которая пыталась обучить его говорить на языке небесников. А он учил её своему наречию взамен. Цикатрис изредка навещал парочку и проверял общее состояние добычи дочери.       Когда же пришло время отправлять Иккинга обратно домой, Астрид не подала виду, что ей больно; она же воин. Цикатрис специально ушёл в здание порта, чтобы оставить дочь наедине с русалом. С богом охоты рядом находились друзья Астрид.       — Она его любит, — говорит тихо Рыбьеног, нервно почёсывая левую щёку.       — Богиня и русал, серьёзно? — закатывает глаза Сморкала. — У него даже члена нет. В чём прикол, если нет члена?       — Он красивый, Сморкала. Женщины любят глазами, — напоминает Хезер.       — Да обворожил он её, всего-то. — улыбается Задирака. — Как только уплывёт, Астрид сразу его забудет.       — Сомневаюсь, — заявляет Цикатрис, — Ворожить умеют только русалки…       — Я догадываюсь, в чём дело, — Рыбьеног встаёт с места, — Технически, Астрид — охотница, а Иккинг — жертва, добыча. Иногда бывает такое, что жертва влюбляется в своего мучителя. Теперь понимаете?..       — Бред какой-то, — кривит лицом Сморкала, — Он совсем отбитый что ли?       — Да кто их, морских чудищ, знает?.. — разводит руками Задирака, — Могу сказать одно: Астрид очень повезло влюбиться в рыбу без члена. Простите, сэр.       — Ничего. — отмахивается Цикатрис, — В моей семье есть кому род продолжать.       Астрид всё слышит, поскольку стоит буквально под открытым окном. Она уже простилась со своей добычей. Иккинг пообещал писать ей письма каждый день и передавать их через своего братца, последнюю в своём роде чёрную фурию по кличке Беззубик. Прелестный русал активно осваивает язык небесников, чем несказанно радует свою мучительницу (как считает Рыбьеног).       Дева-воительница готова жить одними письмами… Никто никогда не узнает, что именно между ней и Иккингом произошло за эти две недели; даже её отец. Астрид верит, что судьба неслучайно свела её с этим прекрасным русалом. Они понимают друг друга с полуслова, с одного взгляда. Между ними есть какая-то невероятная связь, не поддающаяся никакому объяснению.       Через неделю Монтур возвращает Астрид копьё через Беззубика. Но дева-воительница больше им не пользуется. Оно напоминает ей о том, сколько мучений пришлось вытерпеть Иккингу. Ближе к концу лечения он смог коротко объяснить, что копьё буквально вбило плавник в щель скалы. Пришлось отрывать плавник и потом ждать, когда приплывут драконы (благо они были недалеко и услышали зов своего жреца).       Переписка продолжалась достаточно долго… Когда удавалось выкроить свободную минуту от работы, русал и богиня охоты встречались на берегу, на огромном белом камне, и просто молчали, наблюдая за водой. Все боги небес, в том числе Иларис, потешались над Астрид, влюблённой в жреца драконов, но самой деве было глубоко плевать. Хоть и было больно от того, что Иккинг не может быть всегда с ней рядом.       … Пока в один погожий день Иккинг не явился в порт самостоятельно. На ногах. Конечно же он перепугал всех вусмерть. Но в особенности Ластрата, что от падения в обморок стукнулся затылком и вновь потерял зрение.       — Что это за магия такая? — Цикатрис медленно встаёт с места, хлопая глазами.       — Любовь, — довольно улыбается Иккинг, ясно изъясняясь на языке небесников, — Где моя красавица?       — Иккинг?!       Астрид несёт со склада огромную бочку с анчоусами, но роняет её на землю, завидев свою прелестную добычу без привычного хвоста. Работники кидаются собирать рыб, а сама дева спешит подойти к возлюбленному. «И давно ты ноги отрастил?» — спрашивает она, обнимая Иккинга.       — С тех пор как виделся с тобой в последний раз.       — Это временно?       — Не думаю, — и улыбается шире. — Объясню, но позже.       — А как же твои братья? Дом?       — Всё улажено, не переживай… Цикатрис, можно поговорить с вами?       — Да. Подальше от других глаз?       — Угу. — Иккинг кивает с улыбкой. — Астрид, не скучай.       — Не буду, — ухмыляется она, закатывая глаза.       Отец уходит за ворота вместе с Иккингом, и там они что-то обсуждают. Астрид же продолжает работу на складе. Спустя полчаса в порт вбегает Сморкала с близнецами и орёт: «Астрид, ты в курсе, что Иккинг эволюционировал?!» Работники захохотали на это. Действительно: морская рыбка отбросила свой хвост и отрастила человеческие ноги… Всего за какой-то месяц!       — И теперь получается, что у него есть член, да? Повезло, повезло!       — Вот так бы сразу. Восемь столетий не мог догадаться, что тебе без члена тяжело, — Сморкала гладит подругу по спине, — Но хоть одумался.       — Какие вы милые, беспокоитесь о моей половой жизни, — улыбается Астрид с явным раздражением в глазах, — Лучше бы вы так о родне своей пеклись.       — Да ладно тебе, Астрид. Мы же любя.       Чуть позже выясняется, что Иккинг просил у Цикатриса разрешение на проживание неподалёку от его с Астрид жилища. Русал уже договорился с Плевакой, что будет помогать ему в кузнице и жить в ней же. Пока не поднакопит капитала на своё жильё. Старому богу кузнечного дела только в радость видеть и общаться с сыном своего лучшего друга, увы, давно почившего…       Ещё спустя пару столетий Астрид рискнула переехать к Иккингу в его новенькую берлогу, которую отстроил лично Ластрат и Иларис (чтобы окончательно помириться с богами Воды). И не пожалела. Ей всё нравится. Иккинг помогает своей красавице работать в порту и одновременно управляется со своими драконьими братьями.

***

      — Ты так и не рассказал мне, как ты смог обратиться в человека.       — Беззубик нашёл самку белой фурии и жэ сюи томбю амурэ (влюбился)… Она не подпускала меня. Его ко мне тоже. Ну и я понял, что мне стоит выйти на поверхность.       — Вот так сходу?       — Да. А что мне ещё оставалось, ма бэль (моя красавица)? У Беззубика теперь своя жизнь, а у меня своя…       — Но вы же продолжаете общаться?       — Рарэмо (редко). У него же дети… Два сына и дочка.       — О-о-о, как мило!..       — Видел их недавно… Велюз. Ночные сияния.       — Гибрид?       — Угу. Красивые…       — Знаешь, ма бю (мой красавчик), если всё будет хорошо складываться… То я согласна и под венец пойти за тебя.       — Веритэ? (Правда?) — Иккинг весь раскраснелся, — Же сюи тельмэ конто (Я так рад)…              Астрид крепко обнимает Иккинга за бок и целует в шею. Дева-воительница мало того, что замуж за пойманного русала готова пойти, но и детей ему родить. Уже возраст подходит, отец беспокоится. Да и раз вопрос с половой жизнью решён, то…