Зарисовки Иккстрид II

***

      В подземном мире бога мёртвых Астрагала редко проводят праздники, потому что это удел небожителей. Но всё-таки один праздник в цикле времён подземные обитатели всегда ждут с нетерпением — Гранатовую ночь.       На неё принято наряжаться в разные костюмы и веселиться. Особенно в эту ночь любят устраивать брачные ночи; просто заниматься всякими непотребствами. Таким образом боги, полубоги и прочие создания Подземья воздают хвалу богине плодородия и вожделения Примуле. В зависимости от того, как проходит столь значительное событие, богиня-небожительница благословляет и заряжает своей энергий семена граната, чтобы защитить их от порчи и прочих напастей подземного мира.       Однако уже долгое время Гранатовая ночь не проходит из-за того, что старший из сыновей хтонического бога Солнца посмел украсть одну из сестёр-богинь возмездия — фурию Мериду, и улетел с ней в небесное царство. Подземье и Небо поссорились и перестали разговаривать между собой до тех пор, пока фурия не будет возвращена на родину.       Вызывались спасти сестру возмездия многие боги и полубоги мира мёртвых. Каждый выходил на поверхность и искал фурию до тех пор, пока не иссякнут жизненные силы и защитное действие граната. Стоит сказать, что гранат — единственное растение, прижившееся в мире бога Астрагала. Его едят как призраки, так и боги; хотя вторые больше предпочитают амброзию, но её стало очень мало. Именно из-за её нехватки существа Подземья не могут долго пребывать на поверхности или на небе. После того, как жизненные силы кончаются, существа сразу растворяются и оказываются в реке мёртвых Райграс.       Много циклов проходит, а Мериды всё нет. Уже больше сотен существ побывали на поверхности, и каждый возвращается ни с чем. Ни весточки, ни зацепки… Астрид, сестра-фурия, ожесточается до безобразия и ни с кем не разговаривает, даже со своим непосредственным начальством. Сёстры возмездия служат верой и правдой лично царю подземья и повелителю мёртвых Астрагалу и его сестре, хтонической богине Ночи — Валке. Если Астрагал просит среднюю сестру возмездия подойти к нему, то Астрид отмахивается и уходит прочь. Во дворце повелителя мёртвых давно не было такого раскола…       Дворец Астрагала многоступенчат: первый, нижний этаж, полностью отдан на жительство душам мёртвых и перевозчиках. Второй этаж — приёмная, где души регистрируются и их лично выслушивает либо повелитель Астрагал, либо его жена Галлика (если она не на поверхности). Если душа признана годной для работы, то её могут отправить на один из трёх возможных этажей, с третьего по пятый: архив, кузница, кухня. С шестого этажа начинают жить непосредственно жители Подземелья, рождённые или созданные здесь. Шестой этаж отдан под жильё низменным существам: сатирам, кровососущим бесам, прочей дряни. На седьмом живут сёстры возмездия, фурии. Их всего три, но одну украли. Старшая — Хезер, средняя — Астрид, младшая, соответственно, Мерида. На восьмом этаже живут многочисленные отпрыски богини колдовства и некромантии Рокарии. На девятом этаже находится приёмная зала Астрагала для гостей-небожителей; сейчас она пустует. Десятый, последний этаж — личные покои Астрагала и его семейства. С недавнего времени у повелителя мёртвых проживает единственный полубожественный сын Ночи.       У Валки много сыновей от разных богов, но больше внимания и заботы она старается уделять самому любимому — Иккингу. Этого мальчишку полюбил даже Астрагал. Чудаковатый, немного стеснительный, телосложением не как все, да и мозгами… За мозги его особенно ценят во дворце. Создатель автоматической системы орошения деревьев граната, укротитель эдзийского змея и просто приятный элемент декора в глазах повелителя мёртвых каждый новый цикл ведёт активную работу в разных местах. «Это у него в отца», — приговаривает Валка, если рядом с ней пребывает Галлика. Отец юноши — земной герой, отбивший нападение бесов Подземья на поверхность. Смертные почитают его под именем Стоика; эпитетов много: Возвышенный, Обширный, Венценосный, Справедливый, и так далее. Но если смертные узрели бы сына своего героя, то непременно прибавили бы ещё один эпитет — Безродный.       Может Иккинг и умён, но этого недостаточно, чтобы быть почитаемым потомком своего отца-героя. Нужно совершить какой-то значительный подвиг. Но сын Ночи этого не желает. Совсем недавно его пригласили жить в обитель самого Астрагала, всё вокруг новое для него: стены, кровать, окружение… Ему хватает внимания и забот на данном этапе бесконечного существования.       Но всё переворачивается вверх дном, когда на жеребьёвке, устроенной Галликой, Перстень Судьбы избирает Иккинга новым Первопроходцем. Ему предстоит подняться на поверхность и узнать как можно больше о пропавшей Мериде…       Иккинг страдает, как и его мать. Она утешает его, уверяет, что если у него не получится, то никто его не осудит за это. Но он стоит на своём и топит, топит себя в болоте отрицания: «Я не отец, мам. Я не герой. Мой удел — стройка и кузня». Валка на коленях клянётся, что будет молить Астрагала о протекции в случае провала миссии. Да и сам царь мёртвых был в шоке, узнав, что новым Первопроходцем стал один из его любимчиков. «Я найду тебе спутника! — Ночь поднимается с колен, — Ты будешь не один проходить этот путь. Твоему отцу помогало много людей».       Всю ночь Валка думала к кому обратиться. Пока в одном из многочисленных коридоров десятого этажа она не находит дежурящую на посту Астрид. Подходит к ней и почтенно клонится в ноги. Та кивает в ответ, холодно зыркнув на хтоническую богиню из-под чёлки.              — Ты же знаешь, что мой сын отправляется на поверхность?..       — Какой из них, Ваше Темнейшество?       — Младший… Я очень за него переживаю, и хотела бы попросить тебя…       — Вы серьёзно сейчас? — фурия скалит зубы.       — Астрид, мне не к кому больше обратиться. Я прошу тебя как мать…       — Как жаль, что мне плевать.       — Ты разве не хочешь сама найти свою сестру?       — Хочу, но у меня нет прав. На мне печать титана… Как только я вдохну тамошнего воздуха, я сдохну в адских муках! — Астрид кричит шёпотом и трясёт кулаком, в котором сжимает свой верный хлыст.       — Я попрошу Рокарию снять печать, — богиня Ночи чуть ли не плачет.       — И всё же я не понимаю, почему обязана сопровождать вашего отпрыска. Разве он не сын величайшего героя смертных?       — Ох, будь у тебя дитя, ты бы поняла моё чувство… Но я тебя не сужу, девочка моя. Просто мне будет спокойнее, если он будет с кем-то, кому я доверяю и в кого верю… И хочу справедливости для тебя, твоего рода. Астрагал запретил вам выходить в одиночку… Но с Иккингом ты сможешь пойти куда угодно. Мой брат снабдит его двойным запасом граната, я это знаю точно. Грамотно поделите между собой…       — Вы хороший манипулятор, о Ночь, — хмурится Астрид, скрещивая руки на груди; недолго молчит, — Когда именно выдвигается этот ваш полубожок?       — Через два цикла.       — Мне надо уладить дела, могу не успеть.       — Я попрошу Астрагала исправить ситуацию… Ты служишь нам верой и правдой уже много циклов…       — Прекращайте давить на жалость, сил уже нет этого терпеть. — Астрид машет рукой и дёргает головой, — Пойду, так и быть… Когда я могу переговорить с вашим сыном и обсудить детали?       — Утром можешь найти его в Гранатовом саду.       — Ясно… С вашего позволения я продолжу дежурить. — Валка вновь почтенно клонится озлоблённой фурии, быстро стирает пальцами слёзы со своих глаз и буквально уплывает во мрак.       Вместо того, чтобы пойти отдохнуть, в назначенный час Астрид уходит со своего поста и начинает спускаться по огромном винтовой лестнице вниз, к самому первому этажу, где уже сотни циклов функционирует искусственный Гранатовый сад; причём успешно. Фурия спускается мимо заспанных сатиров, ползущих из последних сил кровососах, стонущих от усталости душ смертных. Царство мёртвых просыпается от чар Пулсатиллы, бога сновидений и кошмаров; хотя на некоторых особей магия божественного сына Ночи не работает.       У реки Райграс собрались дети царя Подземья и отпрыски Ночи: боги и полубоги. И всем раздаёт указания тот самый будущий Первопроходец, единственный сын Валки, за которого она действительно переживает и за которого решила унизиться перед вестницей возмездия — Иккинг. Его внимательно слушают все (а кто-то и с открытым ртом), не смеют перебить или даже шелохнуться. Он показывает на каком-то широком пергаменте самостоятельный план работы, пока он будет бродить по земле смертных в поисках Мериды. Астрид дожидается конца наискучнейшей лекции и когда толпа работников расходится по сторонам.       — Астрид, привет! — подаёт клич Сморкала, воплощение наглости, что набирает вёдра кровавой воды. И все устремляют свои удивлённые взоры на фурию. Та закатывает глаза и демонстративно натягивает свой хлыст, как бы показывая, что к ней подходить не стоит.       — Ой, какими судьбами, Астрид? — Иккинг же натягивает улыбочку как щит, при этом заложив руки за спину; они перехватывают одна другую в локте.       — Надо переговорить, сын Ночи.       — Эй, вообще-то мы тут все сыновья Ночи, — недовольно пыхтит в стороне Джек, воплощение зависти.       — Любимчик мамы, — плюётся Сморкала.       — Отойдём, — достаточно грубо говорит фурия, жестом прося пройти за ней именно Иккинга. Тот повинуется. Они отходят достаточно далеко от работающих, прямо к скале, на которой стоит замок царя мёртвых. Рядом плещутся кровавые воды Райграса…       — Есть какие-то зацепки про Мериду? — тихо спрашивает полубожок.       — Если бы я знала что-то, то тебе бы не сказала… Речь не о том. Ночь попросила меня сопроводить тебя на поверхность.       — И ты согласилась?.. — Иккинг испуган, ошарашен и… кажется, ужасно рад.       — Вынуждено… Я иду с тобой только ради спасения своей сестры.       — Я понимаю, — юноша кивает и почтенно клонится, — Как раз вот раздал указания всем… Постой, но на тебе же печать? — вспоминает он.       — Твоя мать разберётся, — Астрид закатывает глаза, — Она мне все мозги проела…       — Прости за это… Я сам не знаю, почему она так беспокоится за меня.       — Я слышала теорию о том, что самым младшим детям достаётся вся любовь родителей. — Фурия щурится и прожигает взглядом этого странного полубога, за которого сама Ночь даже готова на коленях стоять и молить о помощи.       — Я не самый младший, — Иккинг сильно натягивает левый уголок губы и невольно показывает ряд белых зубов.       — Значит потому что ты слабый.       — Да, ты права. — легко соглашается он.       — Запас гранатов уже готов?       — Готовится. Милорд даст больше положенного.       — Милорд? — переспрашивает Астрид, корча лицо отвращения.       — Он любит, когда я так к нему обращаюсь, — полубожок нервно хихикает, — Привычка.       — Ясно. Встретимся в цикл отправки у восточных ворот. — сестра возмездия собралась уходить.       — Мы пойдём с запада, — быстро говорит ей вслед Иккинг. Та оборачивается; озадаченно глядит на Первопроходца.       — Кто так решил?       — Я. На запад ещё никто не ходил.       — Как вашей благородной душе угодно, — бурчит Астрид, теперь точно уходя прочь. Её бесят эти зелёные блестящие глаза и улыбка как у пришибленного. «Чем-то похож на Валку», — думается ей.       Провожали сына Ночи пышно и со вкусом: пение и танцы. Сам Первопроходец на праздник, что примечательно, не явился. Астрид пару раз выпила вина с сестрой Хезер и послушала пение придворного певца Эагара. Когда стало совсем скучно, сёстры возмездия покинули верхние этажи.       — Этот чудик хоть план свой рассказал? — ухмыляется Хезер. Лицо у неё розовое, приятное. Зелёные глаза блестят загадочным блеском.       — Нет. Думаю, его нет.       — Даже не расспрашивала?       — Меня уже замучила его мать, поэтому сама не лезу.       — О как… Да, Валка сама не своя ходит.       — Ещё бы, любимого сыночка отправляют на поверхность к папаше, — вскидывает руками Астрид. Хезер смеётся.       — Ты ненавидишь его. — старшая сестра попадает в точку.       — Я его прирежу при первой же удачной возможности, — сквозь зубы бурчит Астрид.       — Как бы я хотела это видеть… Но заслужил ли он этого?       — Меня бесит само его существование! Любимый сын Ночи, подумаешь!.. Он старого пердуна милордом величает, а тому радостно это слышать!.. А пир какой закатили! Прямо не сын Ночи, а самого Пангеона!       — Ты завидуешь, что его любят, — и снова правда. Астрид молчит. — Он тебе лично ничего плохого не сделал, сестра… Будь проще: не разговаривай с ним. Держись в стороне. Если надо будет общаться… Просто потерпи. А как силы иссякнут…       — Я боюсь умирать.       — Но ты же возродишься здесь.       — Знаю. Просто сам факт… А этот придурошный ещё поди и переживёт меня!       — Есть вероятность. Он наполовину смертен…       — И зачем я только согласилась, — тяжело вздыхает Астрид.       — Ради Мериды… Знаешь, я верю, что вы вдвоём справитесь.       — Никс, дай мне сил и терпения, — заключает средняя сестра. Старшая обнимает её.       — Пойдём домой, сестра. Скоро ты познаешь изнанку мира…       Пока царство мёртвых ещё спит и приходит в себя после пира, Астрид уже у южных ворот. Около них стоят с походными рюкзаками Иккинг и сама Ночь, Валка. Сын что-то вполголоса говорит своей матери, трогательно держа её за обе руки. Та лучезарно улыбается и глазами, губами ловит каждое его слово. Фурии никогда не понять таких высоких отношений, ибо у неё нет семьи, кроме сестёр; да и сестринская любовь не сравнится с материнской.       — Ну, в путь, — заключает Иккинг, надевая самый большой рюкзак на спину. Астрид молча подходит ближе (она наблюдала за прощанием сына и матери поодаль) и надевает второй. Не такой уж и тяжёлый, как кажется на первый взгляд.       — Сейчас на поверхности лето, аккуратней там, — просит Валка у обоих спутников. — Славной дороги, Первопроходцы.       — Прощайте, Ваше Темнейшество. — чуть клонится Астрид и идёт вслед за Иккингом.       Тысячи тысяч ступеней ведут на поверхность… Пот струится по лбу и телу. Ещё не выйдя из царства мёртвых становится тяжело дышать. А полубожку хоть бы хны. «Может, по гранату?» — предлагает он, оборачиваясь к Астрид. Та отмахивается и мотает головой. Идут дальше, дальше…       Вскоре показываются огромные дубовые ворота. Их никто не охраняет; да даже цепи нет! Заходи и отвоёвывай страну Подземья без лишних усилий! Астрид вдруг обращает внимание на кровавые стены пещеры, ведущей на поверхность. На ней есть засечки. Сотни тысяч полосочек от низа до самого потолка. Кто их тут оставил?.. Через эти ворота ещё никто не ходил из Первопроходцев.       Иккинг еле-еле приоткрывает щёлку ворот, чтобы можно было пролезть. Фурия закатывает глаза и демонстративно, одной лишь правой, полностью раскрывает часть ворот. В глаза ударяет белый свет, ослепляющий буквально до потери сознания. Полоски на стенах начинают быстро испаряться…       Наконец Первопроходцы приходят в себя. Они сильно потирают глаза и оглядываются. Зелёная трава, голубое небо и солнце в зените… Солнце! Так вот как оно выглядит! Иккинг достаёт какую-то странную вещь и надевает её на глаза. Потом протягивает её же Астрид.       — Что это?.. — фурия недоверчиво косится на полубога.       — Это очки от Солнца. Надень, не бойся… Гляди, — сын Ночи показывает пальцем на солнце.       — Колесница?       — Ага. Интересно, кто в ней сидит?..       — Будем ждать здесь?       — О да. Галлика говорила, что солнце садится на западе, поэтому я и выбрал выйти тут.       — Невероятно, ты ещё и с тёткой в хороших отношениях? — Астрид холодно смотрит на Иккинга.       — Ну да… А ты нет?       — Эта тупая сука не могла сама пойти на эту ссаную поверхность и найти мою сестру, — медленно, но горячо и с акцентами на конкретных словах поясняет фурия, — Галлика сама отсюда родом!..        — Её бы милорд не пустил.        — Потому что царицу могут вернуть на Небо?        — Да. У них всё сложно с Калигулой…        — Нехуй было похищать.        — Он её не похищал, она сама сюда пришла… Царица бежала от матери, и милорд пригласил её в гости. Влюбились…        — Фу, — лишь говорит Астрид. Иккинг пожимает плечами.        — Астрид, прости меня за вопрос… А Мерида не хотела сбежать из Подземья?..        — Не знаю, — честно признаётся фурия, пристально глядя в очки Иккинга, — Я с сёстрами не так близка…        — Понятно… Мне кажется странным, что Небо не отвечает нам на просьбу вернуть Мериду. Мама рассказывала, что при похищении Иритэль небесники почти сразу нашли Валлара…        — Это было давно. До всех перипетий на Небе и смены иерархии.        — Возможно… Поэтому нам надо узнать как можно больше.       Устроили небольшой лагерь на опушке леса. Поставили палатки, обустроили костёр. Астрид осталась караулить место, Иккинг же пошёл за ягодами. Полчаса, час, два… Фурия бесится и собирается идти следом, но тут наконец показывается полубожок с целой тушей какого-то копытного существа за спиной. Он тащит его за ноги на верёвке. Сестра возмездия не может сдержать шока и недоумения: «Я его недооцениваю. Надо поймать кого-нибудь покрупнее».       — Это кто?       — Кабанчик. Мой отец ел таких каждый день.       — Интересно… И как же его готовить?       — Порубить и на огне пожарить кусочками… Не смотри так на меня, я читал о жизни на поверхности, — и лыбится глупой улыбочкой.       — Ну конечно. Ты сын Ночи. — не без раздражения заявляет Астрид, — Тебе все помогают.       Иккинг не отвечает на это и принимается разделывать ножом тушу загадочного существа. Ещё пару часов уплывает как вода… Колесница со всадником постепенно движется к западному горизонту. Астрид неспокойно бродит туда сюда, Иккинг же уминает мясо кабана. Фурии оно не понравилось. Всё-таки всю жизнь до этого момента она питалась одним гранатом да амброзией…       — Хватит чавкать! — и хлыст ударяет по спине полубога. Тот икает от боли и чуть не попёрхивается куском мяса. Астрид не чувствует жалости, только злость. — Что ты вообще собираешься делать, когда этот хер спустится сюда?       — Есть одна идея… Но тебе она не понравится.       — Я попробую тебя выслушать.       — Если вдруг на колеснице Иакинф, то придётся сыграть парочку.       — Дальше.       — Ты — фурия и сестра Мериды, похитила меня, смертного, с поверхности и женила на себе в мире Астрагала. Но я заскучал по родным краям… Тогда ты решила отправиться сюда со мной и проследить, чтобы не сбежал. Поэтому мы притащили с собой кучу гранатов.       — Чтобы надавить на сына Солнца историей о похищении?       — Почти. Он услышит, что ты сестра Мериды, и вполне вероятно захочет тебя пригласить. Раз мы здесь…       — Хорошая ловушка… Что-нибудь ещё?       — Лучше не говорить моего имени.       — Это-то понятно. Сын легендарного героя! — и снова раздражение, — Что-нибудь придумаю… Малёк. — Иккинг нервно посмеивается.       Колесница собиралась было пролететь мимо… Но вдруг начала снижаться у самой опушки, где осели Первопроходцы. Иккинг и Астрид сильно испугались от грохота и в ступоре даже обняли друг друга, таращясь на наездника. Неписанный красавец: серебристые волосы, голубые глаза и золотая тога. Это тот самый Иакинф — старший сын бога Солнца Амикла, похититель Мериды.       О нём в последний момент узнала Ночь, и эту новость она сообщила любимому сыну перед самым его уходом. Безымянная нимфа Пасирейской горы, в обмен на услугу, разузнала для Валки такую маленькую, но столь важную информацию.       — Любовники на краю света?.. Что за чудо, — лучезарная улыбка буквально ослепляет. Первопроходцы отмирают. Иккинг смущённо хихикает и чешет голову. Астрид скрещивает руки на груди. — Уф, от вас пахнет гранатом… Вы что, из Подземья?       — Да, я выгуливаю своего муженька. Меня зовут Астрид, это… Икс.       — Астрид?.. Ты случаем не?.. — Иакинф вдруг спрыгивает с колесницы и таращится на деву, — Ты сестра возмездия?       — Да, так и есть… Мне дали небольшой отпуск, — Фурия холодна и строга. Иккинг деланно смотрит под себя. — Мы женаты совсем недавно, он может сбежать…       — Забавно… Я как издалека вас двоих завидел, так и подумал: должно быть, они как-то связаны с Меридой… И рад, что оказался прав! Вы же ищете её?..       — С чего бы мне её искать? У меня своя семья вон, — и показывает рукой на Иккинга, — Я тут только из-за желания моего муженька погулять на Родине. — Астрид блефует с каменным лицом. Иакинф клюнул, и это видно по его напряжённому лицу.       — Вон как… Астрид, я хотел бы пригласить вас двоих к себе домой. Мерида будет очень рада видеть вас. Она скучает по сёстрам…       — Малёк, ты не против? — Иккинг почтенно клонится. Иакинф радостно смеётся.       — Тогда прошу на борт!       Колесница поднимается всё выше и выше в Небеса, за белые свинцовые облака… Вдруг взору открывается замок из белого мрамора на небольшом островке. На балкончике, в расписном кресле, сидит девушка с пышными рыжими кудряшками. На ней прелестное платье из синего бархата… Завидев Астрид, она завопила что есть мочи и убежала внутрь дворца; то ли от страха, то ли от радости; или всего сразу. Иакинф тихо извиняется перед спутниками: «Она давно не видела гостей».       Колесница приземляется на небольшую площадку. Солнце тухнет. Астрид спускается первой, будто она тут главная и всё знает. Иккинг чуть не падает, споткнувшись о ступеньку транспорта, но фурия вовремя его подхватывает одной рукой и тихо отчитывает: «Смотри под ноги, чудик».       На выход из дворца бежит Мерида, собственной персоной. Она плачет, но с улыбкой. Кидается к сестре в объятья и громко-громко плачется о том, как она скучала. Астрид немного мягчеет… И всё же напрягается где-то внутри себя. Всё складывается слишком просто… Или это та самая удача полубожков?..       Четвёрка проходит внутрь лучезарного дворца. Убранство как в обители Астрагала: много золота, дерева и роскошных предметов интерьера: вазы, алмазы, картины… Пока Иакинф ведёт беседу с Астрид и Меридой, показывая своё жилище, Иккинг идёт позади и старается запомнить всё: расположение дверей, окон, стен. Он собирается зарисовать их в свой блокнот, чтобы предоставить информацию Астрагалу.       — Что у нас на ужин, солнышко?       — Острая амброзия с цветками гиацинта, как заказывали, — мило улыбается Мерида Иакинфу. Тут кивает с широчайшей улыбкой. Астрид пытается подавить рвотный порыв.       — Моему муженьку нельзя еду богов. Он из смертных.       — Я готов слетать на поверхность, чтобы взять что-нибудь с алтарей… Что ты будешь, Икс? — интересуется сын Солнца.       — Что возьмёте, я не привиредливый.       — Ты его совсем не кормишь, Астрид. Такой худыш… Не могла получше найти? — смеётся Мерида, подмигивая. Конечно же она знает, что это Иккинг. Один Иакинф в неведении.       — Это — самый… умный смертный из галовиан, — Астрид не привыкла делать комплименты.       — В таком случае, умному смертному полагается мясо с овощами, — смеётся Иакинф, — Скоро буду, гости дорогие, не скучайте!       И старший сын Солнца убегает прочь из дворца. Создания Подземья напряжённо прислушиваются к улетающей колеснице… Как только шум стихает, они переглядываются.       — Мне был недавно вещий сон, что вы здесь… Невероятно.       — Пулсатилла шалит, — посмеивается Иккинг, — Я до сих пор не верю, что получилось!..       — Мы почти каждую декаду отправляли Первопроходцев, чтобы узнать о тебе хоть какую-то информацию, сестра.       — И в итоге вы сами ими стали…       — Меня выбрал Перстень Судьбы… Мама попросила Астрид сопроводить меня.       — Правильно сделала, что согласилась… Она сняла печать через Рокарию, да? — Мерида улыбается всё слабее и слабее. Её что-то гнетёт.       — Иначе бы не вышло… А ты как смогла выжить после похищения, сестра?       — Ну… Это ваша сторона правды, ребят. Я… Сбежала.       Астрид молчит и мрачнеет с каждой секундой. Так вот значит какая её сестра… Решила найти семью где-то на стороне. Слехнулась с каким-то солнечным гадом тайком, просясь на поверхность карать смертных за особые грехи… Для средней сестры возмездия это не просто удар. Это целый коллапс. И так сломанная семья разрушилась ещё больше.       — А весточку хоть какую-нибудь отправить трудно было?.. Четыре тысячи ёбаных циклов, Мерида! — орёт Астрид, стискивая хлыст в обеих руках.       — Я не могла! Сюда кроме колесницы Иакинфа ничего не долетает…       — Иакинф мог войти через западный ход Подземья. Он открыт, — тихо говорит Иккинг позади Астрид.       — Он никогда туда не зайдёт… Когда мы бежали, за нами гнался Корбус. С тех пор Иакинф боится собак…       — Корбуса зарубили потому, что он не смог спасти тебя, дура, — вполголоса сообщает Астрид, — Так что можете больше не бояться и смело заходить вдвоём… Я лично этого светлячка задушу своим хлыстом.       — Не надо! — испуганно восклицает Мерида, — Он же мой муж!.. Я люблю его!       Астрид не знает как реагировать. Она не знает этого понятия — любовь. Это её этот лучезарный гадёныш научил таким словам? Иккинг лишь вздыхает где-то в сторонке. Он напряжённо думает о чём-то, приложив пальцы к подбородку.       — То есть ты не планируешь возвращаться.       — Не знаю… Здесь хорошо. Да, я скучаю. По тебе, по Хезер… Я давно уже прошу Амикла тайком вернуть меня в Подземье хотя бы на пару циклов.       — О-о-о-о, лучше не надо. Если все узнают, что ты любишь небесника, тебя вытолкают обратно. Я это знаю наверняка… Потому что готова сделать это сама.       — Почему ты так жестока, Ася?.. — Мерида грустно вздыхает и хочет обнять сестру, но та отпихивает руки младшей.       — Потому что ты нарушила клятву, Мерида… Так и знала, что тебя нельзя было отпускать на поверхность.       — Мы можем опустить момент любви, — наконец Иккинг заговорил, — Просто констатируем факт, что вы в законном браке. Можно сделать как с царицей: одну половину эклиптики здесь, другую в Подземье.       — Иакинф не сможет жить без меня так долго…       — Свыкнется… — плюётся Астрид.       — Из-за твоего побега отменили Гранатовую ночь и урожай граната резко сократился. Примула не хочет иметь с нами дел, — аккуратно сообщает сын Ночи, — Мы в упадке, Мер. Надо что-то решать.       Тут прилетает Иакинф: в руках корзина с овощами и кусочками жареного мяса специально для Иккинга. Всё раскладывают на столе и начинается ужин. Мерида молча переглядывается с Астрид, Иккинг с удовольствием уплетает ещё одного кабанчика за целый цикл. «Иакинф, нам надо серьёзно поговорить», — сообщает Астрид, мрачно зыркнув на сына Солнца. Тот вопросительно уставился на среднюю сестру возмездия, жуя жареные гиацинты.       Она сообщает о том, что ей всё известно о его связи с Меридой, их общем побеге; также фурия говорит о состоянии Подземья после всего произошедшего. Астрид давит на то, что Подземье буквально живёт в хаосе. Подземье неразрывно связано с Небом. Одни думают, что было похищение, другие считают это нормальным проявлением чувства влюблённых. Иккинг лишь поддакивает.       Иакинф долго молчит и думает… «Предлагаю принцип путешествия на половину эклиптики: Мерида будет с тобой одну половину, другую в Подземье. Что скажешь?» — спрашивает Астрид. Сын Солнца тяжело вздыхает. Его глаза начинают сиять золотом… И вдруг голова фурии взрывается от луча, проходящего насквозь. Мерида вскрикивает, Иккинг тоже вскакивает. Повсюду хлыщет кровь…       — Астрид! — вопит полубожок, кидаясь к обезглавленной фурии в жутчайшем испуге. Проходит ещё мгновение, и вокруг тела возникает лужица Райграса, что поглощает тело своими водами.       — Что ты творишь?! — кричит Мерида, кидаясь с кулаками на мужа, — Моя родная сестра!..       — Ты никуда не уйдёшь, — предельно спокойно сообщает Иакинф, миленько улыбаясь. Затем смотрит на Иккинга. — Ты… кажется, не смертный. Чей ты сын?       — Я — сын Ночи. — Иккинг медленно поднимается и хмурится, сжимая руки в кулаках.       — Который из? — широко лыбится Иакинф, — Вас там дохуя.       — Тебе известно имя Стоика?       — Ах, так ты его сын?! Вау, невероятно!.. Я не знаю кто это, — сын Солнца смеётся. Мерида не может поверить: её муж буквально стал другим.       — Мой отец, — Иккинг медленно идёт на Иакинфа и прожигает его взглядом, — разбил целую армию демонов, с которой вы не могли справиться.       — То есть, царица Ночь собрала семя столь талантливого мужа и сотворила… Тебя? Жалкое подобие полубожка?       — Прекрати! — Мерида пихает Иакинфа в бок, а тот даёт жене хлёсткую пощёчину.       — Мужчины разговаривают!.. Так значит сын Ночи, да?.. А ты умён. Заставил сестрицу этой красотки явиться и сделать всю работу за тебя.       — Ты не хуже. Умело маскируешься под хорошенького миленького бога…       — Такие вот мы, хтонические отпрыски… Ты мне нравишься, — заявляет Иакинф, улыбаясь, — Давай присядем… Мерида, амброзию. Медовую, с выдержкой побольше… Ну рассказывай, сын Ночи. Реально в Подземье так всё плохо?..       Астрид целой, но спящей вытаскивают из Райграса другие сыны Ночи. Мир Астрагала встаёт на уши: что-то происходит. Фурию будят и быстро опрашивают, и та слабым голосом сообщает что и как. Валка, в страхе за сына, улетает куда-то прочь.       — Мне позарез нужна была невеста, чтобы младший не успел жениться и не сменил иерархию. А тут Мерида показалась… Ну и влюбился. Побег продумали… Корбус мёртв, говоришь?       — Да.       — Скатертью дорожка, — Иакинф залпом выпивает стакан амброзии, — Теперь ты рассказывай… Как ты другую сестру подцепил?       — Мы не в отношениях.       — Вон как… Даже близко нет?       — Нет… Но она мне нравится, — вдруг признаётся Иккинг. Сын Солнца одобрительно кивает.       — Вы подходите друг другу. Сначала думал нет, но сейчас ты раскрылся… Но ты более мягкий, чем она. Все тебя любят, должно быть… Завидую.       — Значит ты не готов дать Мериде свободу…       — Нет конечно. Мне нужна хоть какая-то выгода с этого. А Подземье не может мне ничего дать.       — Свобода для тебя разве не выгодна? — Иккинг щурится.       Иакинф вдруг напрягается. Об этом он не подумал. Этот сын Ночи не так уж и прост… Отпрыск Солнца видит в этих зелёных глазах своего собственного отца. Амикл тоже уговаривал старшего сына отпускать Мериду домой, чтобы наладить отношения с миром Астрагала, но тот всегда отказывался.       — Ты своё дело сделал: место в иерархии твоё. Оно не пошатнётся, — продолжает Иккинг.       — Знаю… То есть, ты всё-таки предлагаешь принцип половины?       — Можно трети. Больше половины эклиптики ты с Меридой, остальные… Как решишь.       — Как с царицей Галликой, да?.. Хм, неплохо, неплохо… Но свободы мне всё-таки мало. Надо ещё что-нибудь сверху накинуть.       — Я тебе, сука, накину сверху! — заорал с потолка до звона в ушах какой-то глубокий мужской голос. В Иакинфа, со стороны открытого балкона, попадает молния. Мерида еле успела уклониться, как и Иккинг.       Во дворец входят старый бог Солнца Амикл собственной персоной… И Валка. Мать невесомо плывёт к сыну и обнимает его, обливаясь слезами. «Я рада, что ты цел… У меня иссякают силы, сынок… До встречи дома», — и с этими словами Ночь испаряется. Она потратила все свои силы, чтобы телепортироваться через дебри Первобытного Хаоса к обители Амикла и сообщить ему о расправе над сестрой возмездия…       Амикл допрашивает старшего сына (которого привязал к колонне цепями как пса), успокаивает невестку… Златовласый старик с длинной бородой выше Иккинга в два раза. И шире. Все небожители красавцы, но в особенности отпрыски Солнца.       — Ты напоминаешь мне Стоика, мальчик… Но всё же ты сын своей великой Матери. Тебе стоит благодарить её за такой исход.       — Спасибо за поддержку, Ваше Сиятельство, — Иккинг почтенно клонится по пояс, — Что же будет дальше?..       — Надо организовывать переговоры, раз такие обстоятельства… Валка сказала, что вы постоянно гнали на поверхность лазутчиков, чтобы узнать хоть что-нибудь… И как Эрмий их не заметил?.. — задаётся вопросом Амикл, потирая свою бороду, — Но это дело другого цикла. Тебе надобно вернуться домой, а то гранатовые силы скоро иссякнут.       Стоило только старому богу это сказать, как Иккинг начал задыхаться. Он хватается за горло и не может дышать; глаза закатываются наверх. Последнее, что видит полубог перед окончательной смертью — лицо Мериды, которая шепчет: «Простите меня за всё».       Любимый сын Ночи самостоятельно вылез из вод Райграса тогда, когда жители Подземья благополучно спали. Никто его не встретил, и это он воспринял за благость. «Лишь бы с Астрид всё было хорошо», — думает он, медленно плетясь к лифту.       Фурия лежит в лазарете на восьмом этаже, где за ней приглядывают отпрыски богини Рокарии. У Астрид перевязана голова и глаза закрыты повязкой. Она спит, когда к ней в коморку тихо заходит Иккинг. Он читает короткое описание в книге приёмов: «Астрид поступила с сильной слабостью, жалуется на головную боль. Не спала много циклов. Положен покой до улучшения состояния».       Сын Ночи подходит ближе и разглядывает умиротворённую деву, по которой уже давно сохнет, как гранатовый сад. У него есть идея, которая Астрид точно не понравится. В груди полубожка, в глубинном отсеке сердца, пляшут и жуют гранатовые семечки нервные скелетики… Иккинг аккуратно наклоняется к лицу фурии и невесомо целует её слегка приоткрытые губы… И тут же убегает прочь, почувствовав, что не может больше молчать. Нужно обязательно запереться в своей комнате и как следует прокричаться. Как только наступает полная тишина, Астрид вдруг поднимает правую руку и медленно снимает со своих глаз повязку. С силой сжимает её в кулаке и вода льётся по коже, охлаждая. Этого она не простит любимому сыну Ночи.       Валка первой узнаёт о том, что её любимый сын вернулся — она зашла в его комнату и увидела его спящим. Ночь не стала будить Иккинга своими радостными воплями, а просто укрыла одеялом и пошла сообщать весть брату-царю. Все в царстве мёртвых уже проснулись.       — Я так и знал, что он не подведёт! — старый Астрагал вскакивает с трона и хлопает в ладони, — Галлика, пергамент! Дуантис, чернила! Граль, гранату!       — Что ты собираешься делать, брат мой?       — Надо собрать народ и сообщить, что Первопроходческая кампания наконец-то окончена!       — Может быть, лучше подождёшь, когда Иккинг расскажет тебе подробности?..       — А-а-а-а, — царь тут же садится и успокаивается. Он слишком ошеломлён тем фактом, что его любимчик преуспел больше остальных, — Да, будем ждать. Дорогие, простите за суматоху.       А дальше — всеобщий праздник. На площади первого этажа собираются практически все жители Подземья. Астрид не собиралась идти, но её потащила Хезер. Точнее, привезла на коляске. Слабость в теле ещё даёт о себе знать. Сначала выступает царь Астрагал. Он сообщает, что с ним через Эрмия, вестника богов, связался Амикл и пригласил с другими своими представителями прибыть на поверхность для проведения переговоров.       — Для нашего дорогого Первопроходца также есть небольшая весточка, — Астрагал глядит на Иккинга, что с другими своими братьями тихо пил амброзию в сторонке, и принимается читать с пергамента, — «Иккинг, я весьма наслышан о твоих делах и подвигах. Так держать. Люблю и горжусь тобой. Обязательно приходи на переговоры. Твой отец, Стоик».       — Слава отцу и сыну! — кричит Галлика, хлопая в ладони. Весь народ одобрительно запрыгал и зашумел по-своему. Иккинг отдаёт стакан Джеку и поднимается на сцену. Он жестом просит всех замолчать.       — Я хотел лишь сказать, что… Если бы не Астрид, то я бы не преуспел в этой миссии. Она тоже Первопроходец, как и я… Даже больше. Так что давайте поднимем тост за неё. За сестёр возмездия! — Сын Ночи поднимает кулак в небо. Все с удовольствием повторяют жест и кричат ещё громче предыдущего раза.       Хезер скачет на месте и принимает поздравления от товарищей вокруг. Астрид сильно клонит голову и смотрит под себя, сидя в коляске. Её хлопают по плечам, приободряют добрыми словами, а она ничего не слышит и никак не реагирует.       Спустя несколько циклов Астрагал с царицей Галликой и Иккингом отправляются на поверхность, чтобы присутствовать на переговорах по делу Мериды. Там сын Ночи впервые встречается с родным отцом — Стоиком. Он живёт на Небесах в обители Возвышенных — Елисейских полях. Отец и сын тепло общаются в перерывах между процессом разговора глав делегаций. Так проходят два цикла.       После выяснения всех нюансов и выслушивания пожеланий конкретных личностей, было решено следующее: брак между Меридой и Иакинфом расторгается. Сестра возмездия возвращается на Родину, а сын Солнца… ссылается в Подземье на девять тысяч циклов за убийство гостя в своей обители (все боги щепетильны в вопросах гостеприимства). Иакинф будет работать на стройке новых зданий царства мёртвых под личным надзором всех трёх фурий.       Также обе стороны договорились о возобновлении Гранатовой ночи — богиня Примула без труда согласилась снова сотрудничать с подземными жителями, поскольку справедливость наконец-то восторжествовала.              Всё вернулось на круги своя: Астрид как и прежде карает призраков или смертных (раз печать титана снята), Иккинг тоже вернулся к своим привычным делам: обходу гранатовых садов и проверке своих машин. Вдобавок ко всему прочему его назначили вторым представителем Астрагала (после царицы Галлики) на случай переговоров или простых встреч с небожителями. Связи вновь налаживаются.       Совсем скоро будет Гранатовая ночь. Она внеплановая, но долгожданная, поэтому всё Подземье усердно готовится. Все рабочие брошены на постройку резиденции для небожителей, что изъявили желание побывать в царстве Астрагала на главном его празднике.       На Иакинфе уже не осталось живого места после стольких дней работы и гниющих ран от хлыстов по всему телу… Мерида добила бывшего мужа до такой степени, что вывихнула оба плеча. Хезер просто не захотела терпеть пленника и оставила все заботы на Астрид. Она и не против. Этот лучезарный гад обезглавил её и заставил страдать целыми циклами, на которых она могла спокойно поработать и забыть обо всём что произошло.       Идёт последний цикл перед грандиозным торжеством. Иакинф кое-как укладывает дрожащими руками последние черепицы на крышу резиденции. Астрид стоит сзади и холодно наблюдает за пленником. Где-то внизу разговаривают Иккинг и Астрагал. Царь сообщает своему помощнику список богов Неба, которых надо будет встретить и проводить в новый дворец. Иакинф тихо усмехается.       — А ведь ты ему нравишься, — сообщает сын Солнца, глянув на фурию.       — Кому. — без эмоций спрашивает Астрид.       — Сыну Ночи. Я всё ещё не знаю его… А-А-А-А-А-А! — Иакинф вопит от боли и роняет кусочек черепицы. Она падает куда-то вниз и чудом не попадает на голову Иккинга. Тот даже не дрогнул, но взамен завопил Астрагал.       — Простите, Ваше Темнейшество. Раб виноват. — сообщает фурия.       — Ещё одна такая выходка, Иакинф, и я лично переведу тебя драить пещеру эдзийского змея от говна! — грозится царь пальцем, затем миленько обращается к Иккингу, — Всё нормально?       — Да, милорд. Продолжим внутри, — без эмоций предлагает сын Ночи. Он не спит целыми циклами из-за активной подготовки Гранатовой ночи.              Астрид и так догадывается, без всяких рабов, что она нравится сыну Ночи. Её бесит сам факт, что кто-то вообще посмел думать о ней не в профессиональном плане. Хезер пыталась успокоить сестру: «Это нормально. Ты у нас красивая, с характером. Некоторые боги любят сложные женские натуры!» Астрид ответила в своём стиле: «Во-первых, он полубог. А во-вторых, пошёл он на хер, видеть его больше не хочу». Её можно понять…       В черноте неба сияют красные бумажные фонари, подвешенные на белые верёвочки. На стенах пещер и крышах домов блестят рубины и благоухают разложенные жителями цветы гранатового дерева. Под ногами звенят золотые монеты. Звучат флейты, гусли и барабаны. Небесные боги, под конвоем воинов, с интересом наблюдают за кровопийцами, отплясывающими чечётку на столах под улюлюканье призраков.       Астрид идёт позади, замыкая колонну воинов-охранников, Иккинг же, заметно выспавшийся и довольный собой, рассказывает Примуле, Амиклу, отцу Стоику и двум другим богам о своей малой родине. Он щебечет направо и налево, небесники задают вопросы и смеются с шуток сопровождающего. Легендарный герой молча идёт рядом с полубожественным сыном и мягко улыбается. С ним под руку идёт Валка, сама богиня Ночь. Они не видели друг друга с тех пор, как Иккинг появился на свет…       Дальше множество формальностей, тосты за одним огромным столом в резиденции… И танцы, танцы! Иккинга впервые видят плачущим, когда он смотрит на медленный танец своих родителей. Астрид лишь закатывает глаза и проглатывает очередную порцию амброзии с гранатовыми семечками; ненавидит напускную сентиментальность, тем более в мужчинах.       Спустя многие мгновения празднества наконец наступает та часть Гранатовой ночи, о которой совсем молодым существам не рассказывают до определённого возраста. Многие прячутся в свои дома, в потайные уголки… Или просто идут спать. Иккинг — в числе последних. Его социальная зарядка закончилась окончательно после десятой кружки медовой амброзии. Ему хочется тишины и спокойствия.       Не успевает он крепко заснуть, как на шее смыкается что-то и принимается душить с отъявленной силой. В зелёных глазах стоят слёзы и первобытный страх. Иккинг видит холодное лицо Астрид перед собой. Она душит его своим хлыстом, сидя при этом сверху. В полубоге вдруг просыпается какая-то разрушительная сила и он рвёт одними пальцами хлыст и принимается жадно глотать воздух ртом. Фурия в крайнем шоке сидит и не может пошевелиться. По спине бегут мурашки от осознания, что только что произошло. Попытка убийства провалилась.       Не успевает фурия прийти в себя, как сын Ночи хватает её за шею и ловко меняет позиции. Теперь он нависает над сестрой возмездия. «Почему, Астрид? Что я тебе плохого сделал?» — он злится и не понимает что происходит. Она дрожит как листок на ветру и не знает что ответить. Как есть? Что ненавидит всей душой и хочет его смерти?.. Смотрит в его глаза и хочет закопаться в глубинные пески с головой. Это не слабый мальчишка-полубожок, нет. В нём есть сила и нрав.       Иккинг сначала ослабевает хватку, а потом вовсе отсаживается в сторону, не прекращая при этом смотреть в глаза сестры возмездия и спрашивать взглядом лишь один вопрос. Та приподнимается и тяжело дышит. Кажется, в её глазах стоят слёзы.       — Ты не в себе?.. — тихо спрашивает сын Ночи.       — Может быть… Иккинг, я…       — Не оправдывайся. — тут же осекает её полубог; выглядит мрачным; на худой шее отчётливо видна кровавая полоса, — Ты же фурия. У вас всё сложно с эмоциями… Может, Примула как-то повлияла.       — Сраные небесники, — бурчит Астрид, вставая с кровати сына Ночи.       — Прости за хлыст… Я могу выпросить у Астрагала новый. — Фурия отмахивается и собирается уходить.       — Забудь. — кое-как выговаривает она, следом захлопывая за собой дверь.       Иккинг никому не расскажет что с ним произошло в Гранатовую ночь, даже матери. Кровавый подтёк на шее объяснил неудачным экспериментом с новым костюмом для полётов (между левитирующими островами). Астрид тоже скроет от сестёр где она была в ту злополучную ночь и как порвала хлыст.       С тех пор фурия чувствует сильный стыд и вину за содеянное. Посмела задушить любимчика царя и любимого сына богини Ночи! Какой бес греха её попутал?.. Отныне она избегает Иккинга не потому, что ненавидит его, но потому, что боится смотреть ему в глаза.       Проходит много циклов… У Валки рождается новый сын, тоже полубожок. Его назвали Карейном. Иакинфа наконец освободили от каторги и вернули на Небо в позиции самого младшего брата. Сёстры возмездия снова возвращаются к своей обычной работе: дежурству в коридорах, гонениям на призраков и упырей, охоте за особо провинившимися смертными… В одно такое дежурство Астрид решается уйти со своего поста и наведаться к Иккингу. Она больше не может это терпеть.       Сын Ночи сидит в кресле и сопит. Астрид тихо садится на пол перед ногами Иккинга и кладёт свою голову ему на колени. Фурия долго думала над этим. Сначала ей казалось это унижением, вот так сидеть перед полубогом, но со временем пришло осознание, что это попытка раскаяния. Язык всё равно не поворачивается сказать два простых слова: «Прости меня»…       Иккинг просыпается нехотя, от ощущения тяжести в коленях. Открывает слипшиеся глаза… Душа тут же уходит в пятки при виде Астрид. Она мирно сопит, положив свою голову ему на колени. И сколько она спит вот так?.. Может, это какой-то кошмар, его начало? Сейчас фурия проснётся и начнёт душить его руками. С тех пор она так и не обзавелась хлыстом… «Астрид?» — тихо спрашивает сын Ночи, и фурия тут же открывает глаза, но голову не поднимает. Поворачивает её так, чтобы можно было глядеть на полубога. И молчит. Иккинг хлопает глазами и не понимает действия сестры возмездия. Гранатовая ночь будет ещё не скоро, да и после всего случившегося он точно был уверен, что больше им не суждено говорить вовсе.       — Тебе плохо?       — Да. Морально.       Иккинг не знает, что ещё сказать. Шестерёнки крутятся в мозгу… Кусает губы и смотрит по сторонам. Астрид понимает его реакцию, но ничего поделать не может. Так и сидят, слушая тишину и обдумывая, как они дожили до такого. Десять тысяч циклов молчания и старательного избегания… А ведь для смертных это почти тридцать лет!..       — Я тоже думал подойти к тебе… Но ты меня опередила, — слабо усмехается сын Ночи. — Всё-таки столько времени прошло… Почему ты до сих пор без хлыста?..       — Чтобы не напоминать себе о произошедшем, — признаётся Астрид, не глядя Иккингу в глаза.       — Вон как…       — Никто до сих пор не знает правды.       — За столько времени я хорошо научился врать. Мать ничего не заподозрила.       — Лучше бы все узнали и сослали меня куда-нибудь подыхать… Нет больше сил прикидываться, что ничего не было, — наконец фурия глядит полубогу в глаза, — Мне… жаль, что всё так вышло, Иккинг.       Сын Ночи покачивает головой, принимая такое раскаяние. Тем более от фурии, в которую до сих пор влюблён. Он не ожидал, что она первая сделает шаг. Её мучает вина… Её, сестру возмездия. Познала вкус этой жестокой, чёрной боли сама. Хорошо смотреть свысока на виноватых, но быть виноватой самой… Астрид продержалась чуть больше десяти тысяч циклов, прежде чем попытаться раскаяться. А кто-то из существ, божественных или смертных, так никогда и не признается в содеянном. Это называется гордыней… И несправедливостью.       Иккинг чуть наклоняется, точно пытается встать, и Астрид послушно отстраняется, всё сидя на коленях на полу. Но сын Ночи вместо того, чтобы встать, сам садится на пол. Пододвигается чуть ближе к фурии, но не критично.       — Я давно тебя простил, Астрид. Ты была не в себе в тот день. Видишь? Даже шрама не осталось, — Иккинг показывает пальцем на свою шею. — К тому же никто не знает… Да даже если бы узнали, тебя бы оправдали. Сказал бы, что получил по заслугам… Я ведь подставил тебя под удар…       — Это не особо утешает меня… Теперь я лучше понимаю тех смертных, которых сама карала за грехи. Они… улыбались и смеялись от радости. Говорили, что рады такому наказанию и просили ещё. — Астрид говорит тихо, надтреснуто; бледные губы дрожат, — Я бы очень хотела, чтобы ты наказал меня, сын Ночи. Жестоко. И чтобы я точно запомнила это до скончания времён.       — Как я могу наказать ту, которую… Так давно люблю? — шепчет Иккинг, слабо улыбаясь.       — Это будет отличным наказанием, — фурия продолжает говорить дрожащим голосом, одинокая слеза катится по щеке; Астрид пододвигается к полубогу ещё ближе, — Я всегда желала тебе смерти, Иккинг. Я не умею любить, и ты сам это знаешь… Можешь взять меня в жёны и творить со мной что хочешь. Я не буду сопротивляться, — кладёт свою руку ему на лицо и силится не опустить её на шею, чтобы снова ненароком не начать душить, — Твоя любовь будет самой лучшей карой для меня из всех возможных. Может хоть так я смогу простить себя и забыть?..       Сын Ночи смущён и напряжён. Не о таком исходе разговора он думал. Просто хотел поговорить, расставить точки над i и продолжить общение в рамках дружбы. Но сёстры возмездия так замкнуты и сложны для понимания… С одной стороны, в груди плещется радостное чувство: Астрид не против быть с ним и даже готова создать семью, но с другой стороны его мучает невыносимая горечь осознания, что счастливая семейная жизнь в её глазах будет карой за преступление… И всё-таки есть маленькая надежда. Может, пройдёт ещё немного времени и всё нормализуется?..

      ***

      Астрид возвращается домой довольной собой. Охота на кабанов на поверхности увенчалась успехом: три взрослых особи и семь маленьких кабанчиков были доставлены в Подземье и отданы работникам кухни. С цикла на цикл будет Гранатовая ночь.       Астрагал и Галлика из-за старости приняли решение переродиться, поэтому их пришлось сменить до тех пор, пока они не вырастут до определённого возраста. Новым царём стал Иккинг, любимый сын Ночи, а царицей его жена — фурия, богиня-сестра возмездия Астрид. У них восемь детей; двое старших, Зефир и Наффинк, уже молодые полубоги; они стали помощниками при дворе.       Когда царица возвращается с поверхности, её дети, от мала до велика, спешат обнять её и сказать добрые слова. Она криво улыбается и смотрит по сторонам. Прошло уже много-много циклов, но она так и не может привыкнуть к такому большому количеству любви к себе.       — Мам, ты получила список богов на Гранатовую ночь? — интересуется Зефир, первенец. Высокая, стройная, сильная. Астрид боялась, что не сможет ухаживать за ней в нужной мере. Если бы не помощь Иккинга и многих других обитателей Подземья, Зефир точно бы не дожила до своего возраста.       — Нет, спроси у папы.       — Ты устала? Что с тобой?       — Да так, сдвиги настроения, — отмахивается царица, — Пойду раздавать указания.       — Аккуратней, мам, — нежно просит Зефир, уходя. Она сильно похожа на Иккинга складом ума и в целом поведением…       — Ой, мамуль, а ты куда? — из угла коридора неожиданно возник Наффинк. Статный, умный, мрачный и строгий… Но мягкий с мамой.       — Надо дать указания отпрыскам Ночи, а то они обленились.       — Поручи это мне. Сделаю всё в лучшем виде.       — У тебя других дел нет что ли? — недоумевает Астрид, вскидывая бровями. Тот кивает с миленькой улыбочкой, — Ну, ладно. Займи их чем-нибудь.       — Будет исполнено, мамуль, — Наффинк клонится маме по пояс и стремительно скрывается в тени.       В итоге в тот цикл царице не дали даже покомандовать или поругаться. Всё за неё сделали её же старшие дети и другие близкие помощники: Хезер, Мерида, Валка.       С Неба прибыло много богов: больше двадцати; это рекорд. Вечно молодая Примула, красавец-старик Амикл и вечный красавец Стоик в числе постоянных гостей проводят для своих друзей и родных экскурсии по всем местам, стараясь не нагружать царя и царицу.              За общим столом, когда все уже напьются и наедятся вдоволь, Астрид просит внимания к своей персоне, постучав вилкой о стеклянный бокал с гранатовой амброзией. Царица-фурия говорит приветственную речь с холодным, даже каменным лицом (именно такой её видят чаще всего), и все напряжённо переглядываются между собой, но под конец речи хлопают и улюлюкают ей.       «И ещё одна вещь… — Астрид берёт бокал в руку и обращается как бы к Иккингу, но и как бы ко всем сразу, — Я беременна», — и тут же выпивает амброзию до дна. Примула, богиня вожделения и плодородия, неистово вопит от счастья, даже вскакивает с места и скачет. Дети царя и царицы в ужасе переглядываются между собой; проходит мгновение осмысления… Кто-то радуется, кто-то прикладывает руку ко лбу, а кто-то просто сидит и таращится на отца, что сам не знает, как реагировать.       Уже после основной части празднества царь и царица остаются в своей комнате одни, собираясь ложиться спать. Астрид довольно улыбается, глядя на Иккинга, что от шокирующей новости не может даже носки с ног стянуть — так дрожат конечности.       — Я просто не понимаю, Астрид… Я же просил тебя!..       — Моё наказание ещё не окончено.       — Девятый ребёнок… Просто невероятно… Да поможет нам Примула, — полубог проводит ладонью от лба до затылка, как бы прилизывая шелковистые волосы.       — Не переживай, Иккинг, — фурия садится на кровать и обнимает мужа со спины, — Не тебе же его вынашивать… Мне даже нравится это состояние. Я становлюсь сильнее.       — Я заметил, — криво ухмыляется полубог.       — И мне кажется, что… Я наконец-то начинаю понимать что-то в любви.       — Это приятно слышать. Спустя столько эклиптик…       Иккинг пригревает в своих руках ладони Астрид. Значит, не зря надеялся. Может, с девятым ребёнком она окончательно поймёт?..