Поцелованный апрелем и дарованный судьбой

      — Проходи, разувайся, — пригласила в квартиру Настя.       — Ничего себе тут у вас, — оглядел он прихожую.       — А что такого? Обычная среднестатистическая квартира, — она щёлкнула выключателем и появился свет. — Ничего особенного, две комнаты, кухня и кладовка, — Настя пожала плечами и прошла как раз в одну из комнат. — подожди меня здесь, хорошо?       — Ага, — Коля кивнул головой, перекачнувшись с пятки на носок.       Аккуратно проведя пальцем по узору на то ли красных, то ли оранжевых обоях, он краем глаза заметил, как подруга вышла из комнаты и в руках у неё была… гитара. Коля этого не ожидал — он всё время считал, что Настя умеет только петь.       — Ну что, идём? Я чайник поставлю сейчас, хорошо? — она махнула рукой и Коля последовал за ней на типично русскую кухню.       — Насть, а почему у вас квартира, ну, э-э… Сдвоенная, что ль?       — Ты это о чём? А, поняла, — она раскрыла холодильник, ища там, наверное, торт, о котором говорила. Гитару девушка поставила рядом со стулом у стены, — То что у двух квартир одна дверь? Ну, просто значит строителям так захотелось совместить квартиры. Ладно, да какая нам разница, правда? — она улыбнулась и на столе оказалась пластиковая коробка с наполовину съеденным тортом.       — Кстати, хотела спросить, — Настя налила воду из чайника в подставленную Колей кружку, — А ты на кого поступать собираешься? Просто интересно, нам вместе типо к экзаменам готовиться или нет?       — На полицейского, — немного подумав, ответил он. — Вдохновился одним человеком, — он улыбнулся и бросил пакетик в кружку. Вдруг, что-то осознав, он добавил, чтобы пересечь возможные вопросы, — Просто часто встречались на улице. А можно мне холодного кипятка?       — Хм, прикольно, — девушка пододвинула к нему графин и отпила чай. — А я вот до сих пор не определилась, вроде и в мед хочу, а вроде что-то связанное с телевидением, — она прикрыла глаза, поджимая плечами. — Ты это, тортик ешь, нам соседи со вчера отдали, у кого-то там днюха была.       Коля, который только что положил кусок, отломанный ложкой, чуть не поперхнулся от такого. Кое-как, не без помощи Насти, он отошёл от этого и, всё ещё с выпученными глазами спросил:       — А ты не думаешь, что он отправлен или просрочен?       — Пф, — девушка закатила глаза, — во-первых, мы их знаем очень давно, во-вторых они самие его ели у мамы на глазах — она была на той днюхе.       — Ну ладно, на этот раз поверю, — он продолжил, хоть и с опаской, дальше есть торт.       — Хм, кстати, — через несколько секунд вкусного молчания что-то вспомнила Настя, — Я тут думала всё-таки про мед, и каким-то боком у меня всплыла история об одной подруге, — она это протараторила так, что Коля ели успел что-то разобрать. — Так вот, с ней случилась история, ну прям как будто из «Интернов»! Короче, она была на практике, и к ней прицепилась одна пациентка. Ну, сам понимаешь, её это как-то насторожило, но обращаться никуда она не стала, — Коля только кивнул головой, вроде слушает, прихлёбывая чай со вкусом манго. — И однажды она получает приглашение на свидание, прикинь! Ну, посмотрела, сверила с расписанием своим, поняла, что время на него откуда-то есть, ну и подумала: «Дай схожу». В итоге, представляешь, — она даже отодвинула тарелку с тортом, — На свидание её пригласила та самая пациентка. Эта девушка оказалась лезби, — Настя отвела взгляд на плиту и немного улыбнулась. — Ей просто моя подруга приглянулась, вот и хотела узнать, взаимно ли это, — она повернулась обратно.       — Хрмч, — во рту у него уже была половина второго куска, — Что ты на меня так смотришь? Да я… — тут он осёкся, понимая, что пошёл совсем не туда.       — Что я, а? Сказал а, говори и б.       — Хм, а ты точно хочешь этого слышать? — на всякий случай уточнил он, чтобы потом не умереть.       — Я всё хочу, давай, — она махнула рукой.       — Ну, ладно, — вдруг с чего-то неуверенно произнёс он, — Если это тебя успокоит, и ты не будешь больше на меня так осуждающе-выжидающе смотреть, то можешь знать, что я сам би. Хотя больше к гетеро, — поспешно добавил он.       — Но всё же? — как бы намекая, подняла в улыбке бровь она.       — Ха-ха, но всё же, — он рассмеялся и его коса, лежавшая на плече, упала на спину. — Ладно, давай опустим эту тему, мы всё-таки в России.       — Ну ладно, не хочешь как хочешь, кто ж запрещает. Тогда, о чём говорить? Об поганье этом не надо.       — Ты сейчас о ком? О школе или о моём брате?       — Пх, сначала о первом, но потом поняла, что о втором, — она рассмеялась, ударив по столу ладонью.       — Ну а что? Жизнь с ним — настоящий кошмар!

***

      Хотелось есть. Фёдор, удивляюсь этому непривычном в чувству, побрёл на кухню. Ноги его отчего-то совершенно отказывались держать, поэтому он шатался из стороны в сторону, держась то за одну стену, то за другую. До кухни идти сущий пустяк, но этот пустяк для него был как вечность. Он остановился в дверях, и не в силах идти дальше, опёрся на косяк, чтобы хоть как-то себя удержать. За столом сидели мать и Коля, чем-то ужиная. Да, наверно его звали до этого, просто он не слышал, и должна стоять ещё одна тарелка, для него… Но ничего не было. Как будто в этом доме не было даже его самого.       — Мам, дай поесть, — немного медленно, словно спросонья, попросил он.       — А, это ты, — она только сейчас заметила его и оторвалась от телефона. — Я не думала, что ты придёшь. Обычно же тебе хватает двух кусочков хлеба на день, не так ведь?       — Просто дай еды, и я от тебя отстану, — Фёдор даже не воспринял всерьёз её слова, думая, что это шутка.       — Послушай, я же говорю, — она тяжело вздохнула и укоризненно посмотрела на него, — Никто тебя здесь не ждал, поэтому и сварила только на нас. Ах да, в холодильнике тоже ничего нет, завтра надо будет сходить в магазин.       — Кто это — «нас»? — Фёдор всё ещё ничего не понимал, пытаясь отвергнуть многие слова, произнесённые матерью.       — Ой, как будто ты ничего не знаешь, — она вдруг закатила глаза, чего раньше никогда не делала. — Я и Коля. Ему же надо хорошо питаться, ведь он же крупнее тебя, — мать стала вдруг гладить Николая по голове, пока он быстро доедал что-то. Внезапно тот поднял глаза и немного хищно улыбнулся, смотря на Фёдора.       — Мне что, вот так и идти спать, голодным?       — Ну, ребёнок, тебе не привыкать, так что сам понимаешь, да? — она пристально посмотрела на него, прогоняя одним взглядом. Ребёнок. Она его так никогда не называла, будто он какой-то чужой, не родной для неё человек.       Хотелось сейчас броситься на кровать и больше не вставать, но как только Фёдор дёрнул покрывало, за спиной появилась какая-то тень. Резко обернувшись, он увидел за собой брата, причём лицо его было непривычно недовольным и даже злым.       — Тебе чего надо? — по своей привычке, немного устало спросил Фёдор.       — Да в общем-то и ничего, только от кровати прочь, — он вытащил руки из карманов своих домашних полосатые штанов и Федя заметил, что пальцы у него были сильно сжаты.       — Ты чего, я ж спать собираюсь, — он немного отстранился и съёжился, пытаясь огородиться от него.       — Федька, — казалось, что Николай был разлражён до крайности, — У тебя что, память отшибло? Ты же уже как месяц спишь на матрасе у дивана, — Федя быстро посмотрел налево — да, у стены стоял свёрнутый в трубочку матрас.       — Коль, погоди, я ничего не могу по- — договорить он не успел, так как перед глазами внезапно появился тяжёлый кулак.       Фёдор резко открыл глаза. Перед ним стена с обычными бежевый обоями в полоску. Дышал он, как будто только что пробежал два круга вокруг школы, чтобы сдать норматив на пятёрку. Это всё был сон? Чтобы убедиться, он медленно повернулся в сторону и разглядел большой силуэт, свернувшийся комочком, насколько это возможно, на диване.       Да, это был сон. Сон слишком нетипичный для него, но всё можно было легко объяснить — переживания за день, загнанность по учёбе, невозможность проработать идею… Но почему именно такой, Фёдор понять не мог. Или не хотел понимать? Правда же всегда больна, особенно если признаваться себе, что ты нисколько не признаешь человека, а завидуешь ему и даже боишься.       Но ночь теперь была окончательно испорчена и Фёдор теперь больше не сможет заснуть.

***

      — Так, Насть, может, споём чего? — предложил Коля, смотря то в окно, то на гитару.       — А давай. Чего хочешь?       — Хм, дай подумать, — он оглядел всю кухню, шевеля мозгами, — «Казанову» Наутилуса знаешь?       — Знаю.       — Сможешь?       — Смогу, — Настя кивнула во второй раз и, беря в руки инструмент, поставила ногу на дугу между ножками стула. Вспомнив си минорный аккорд, она начала, — Если нет любви в твоих проводах…       — Если холоден голос в твоём телефоне, — подхватил Коля, — Я могу понять, и могу простить, я звоню в никуда, я забыл даже номер!       — Вчерашний день — не сегодняшний день, — Настя пела не так громко, как Коля и больше попадала в ноты, хоть и отдавала силы аккомпонименту, — На мягких подушках ты не въедешь в вечность.       — Ты повесишь на стул позабытую тень моих присутствия и влажных приветствий. Казанова, Казанова, — он надрывно пошёл вверх, и сорвался, случайно уйдя в совсем другую тональность, от чего вышел не очень приятный аккорд.       — Зови меня та-ак, мне нравится слово-о, — Настя вдруг остановилась на середине припева, заслышав звук поворачивающихся в двери ключей. — Это что, мама пришла? А сколько сейчас?       — Да пол-девятого, — быстро ответил ей Коля, посмотрев в телефон. — Балин, меня ж, наверно, уже потеряли, — он только через несколько секунд осознал, ктороый сейчас час. — Ладно, я побегу?       — Беги, что уж тут, — она вздохнула и отложила гитару.       — Спасибо за тортик, было очень вкусно, — он улыбнулся, проходя в коридор. — Здрасте, — кивнул он женщине, вошедшей в квартиру.       — Здравствуй. Ты же у нас Коля, да? — он опять кивнул ей. — Уже уходишь что ли?       — Да, меня просто дома уже заждались, — произнёс он, натягивал на себя куртку. — Ладно, до свидания,       — помахал он рукой и скрылся за дверью.       Нажав на кнопку вызова лифта, он стал рассматривать советские стены. Нижняя часть их была зелёной, верхняя — по классике белой. Они были исцарапаны и обшарпаны, но не было никаких граффити, мела и объявлений.       Тяжело вздохнув, он вошёл в вежливо раскрытые бездушной машиной двери. С одной стороны возвращаться «домой» не хотелось, там были вечно недовольный Фёдор и уроки, которые он уже вряд ли успеет сделать к завтрему, но с другой не хотелось волновать тётю Лену, ведь она несёт за него ответственность.       С непонятным состоянием он ступил тёплыми ботинками на снег. Вспомнилось, что у многих сейчас «новогоднее настроение», в наушниках играет «Jingle Bells», а от некоторых одноклассников даже несёт мандаринами. Если бы Колю спросили, какая песня для него новогодняя, он бы не задумываясь ответил — «Перемен». Нет, не потому что с новым годом идёт что-то новое, а потому что особенно сейчас, когда стемнело, она подходит по атмосфере. Борьба, сила и холод, холод России, в которой он живёт — вот что для него зима и Новый год в этой стране.       В душе вдруг появилась какая-то грусть и он слишком тихими, спокойными и усталым глазами посмотрел в небо.