Колодец спускается против часовой

      В доме «Торговой компании Г. Дж. Уэллса» у каждого было какое-то кодовое имя. Распорядился ли так сам Г. Дж., который их раздавал, или эта традиция просто как-то так сама получилось, Тимоти не знал, но своё прозвище полюбил страшно. Прозвище — это же на целое одно имя больше! А у него их и так много. Раньше было ещё одно: «Тимми», но это совсем для людей близких, а таких в наше время не бывает.       Единственный, кого в Торговой компании называли по фамилии, был доктор Уинклс — и то, лишь потому, что его роль в компании была постольку-посколькушной. Нет, прозвище у него, разумеется, было, но никто не мог запомнить, хотя вроде бы простое: «Алюминий», в честь больших серых блестящих глаз. Просто доктор в основном занимался своими делами и только иногда захаживал, как раз таки по своим делам. Причём появлялся он всегда некстати, вот как сейчас.       — Путешественник, что-то случилось? — спросил он, наклоняясь над сидящем на ступеньках Тимоти, насквозь промокшим, но даже не подумал протянуть ему свой большущий зонт.       — Мне нужно подумать.       — Согласен, в душе думается лучше всего, — Уинклс улыбнулся и поправил белёсую косу, в которую всегда с большой любовью вплетал ленты и искусственные цветы. Раньше он придерживался самого строгого стиля, чтобы не распугать клиентов и коллег, но только в моду вошёл эпатаж, он каким-то мистическим образом отрастил роскошные три лишних фута волос за неделю, однако не брезговал в случае чего спрятать их под шляпу, если попадался особливо рдеющий за старомодность клиент.       — Мне кажется, я сделал кое-что ужасное, — Дабл Ти, похоже, не замечал, как сильно трясётся его нога.       — Ну так идите и исправляйтесь, в чём проблема? — невозмутимый, Уинклс прошёл внутрь дома, всё так же приветливо улыбаясь. И хоть в его словах было много смысла, Тимоти не знал, как на самом деле стоит поступить. Если всмотреться в его лицо, можно было даже решить, что думал он о чём-то настолько важном, что для решения проблему к нему нужно приставить пару помощников.       — Проблема в том, что если не поторопиться, то оно станет непоправимым, — он сказал вслух, поднимаясь и отряхиваясь. На ходу он постоянно что-то бубнил под нос, чтобы слышать себя и не потерять ход мыслей. Что-то о том, какая на нём лежит ответственность, что нельзя провалиться, что в этот раз у него только одна попытка — легко привыкнуть к тому, что любую ошибку можно исправить, когда под рукой буквально машина времени, и как же трудно, когда она уже не может помочь. Вот так размеренно, топ-топ-шлёп(по луже)-топ, он дошёл до здания отеля.       — Гость велел никого не пускать, — щуплый администратор вытянулся по стойке смирно, когда Дабл Ти назвал номер комнаты.       — Прям совсем никого? Я оставил там свою вещь.       — Гость был очень убедителен.       Тимоти почесал в затылке и сунул руку в карман, чтобы достать дорогие часы на золотой цепочке. Их маленький циферблат украшала блестящая мозаика, изображающая блестящий жёлтый месяц, а какие-то камушки — вроде бы фианиты — имитировали звёзды в ночном небе. Когда мистер Уэллс подарил их, он, наверное, не задумывался, насколько бесполезен будет его подарок. Тем не менее, Тимоти дорожил этими часами и даже иногда заводил их, чтобы чувствовать тиканье во внутреннем кармане, точно биение сердце маленького живого организма.       Видя то, как округлились глаза парня, Дабл Ти понял, что уже его купил. Нужно предлагать. Прямо сейчас. Ведь есть же вещи поважнее материальных благ, правда?..       — Цепочка золотая, — неловко улыбнулся он, отцепляя часы и наблюдая, как разочарование распускается на лице напротив. — Возьмите, пожалуйста.       С ключом в руках и часами в кармашке Тимоти спустился вниз по лестнице, минуя медные трубы и газовые баллоны. Судя по всему, раньше здесь были только технические помещения, но коммуникации ушли ещё глубже под землю, а «освободившееся» пространство выделили под номера классом пониже, если так вообще можно назвать роскошь отдыха в своей отдельной комнате. Гриффину явно приходилось тяжко с его состоянием, ведь в случае чего он не сумел бы пойти отдохнуть даже в верёвочную, так как вопрос не в цене, а в скрытности. Только вот сейчас его этот вопрос как будто не волновал, потому что аж двумя лестничными пролётами выше было слышно поток его изысканного сквернословия: так связно ругаться может только образованнейший человек.       Это должно было спугнуть Тимоти, но он не тот человек, который боится... В принципе боится. Может раньше, в детстве, он и боялся, но сейчас — вряд ли. Бесстрашный, он открыл дверь (Джеймс даже не заметил проворот ключа в замке) и вошёл внутрь, чтобы встать дураком у кучи металлолома.       — Что Вы сделали с машиной?!       Невидимка не удосужился ответить и предпочёл перейти в нападение в прямом смысле слова.       — Джеймс! — Тим жалобливо кряхтел, пока его трясли за плечи, — Джеймс, послушайте, я-       — Ты хотел меня сдать, да? Выведал все мои секреты, а теперь ещё и глумишься!       — Джеймс, тише, тише, всё хорошо!       Голос его стал невероятно мягким, а руки кое-как приспособились вокруг корпуса Гриффина в неком подобии объятий. Непонятно, правда, на что Дабл Ти рассчитывал, однако это Гриффина разозлило ещё больше. Его не так уж много раз обнимали в жизни, а когда это всё же происходило, ничем хорошим потом оно не заканчивалось.       — Джеймс, пожалуйста, я же не враг Вам! Отпустите волосы! Я просто хочу свою вещь назад!       — Всё, нету Вашей вещи!       — Тогда отпустите, Вы меня убьёте!       — С огромным удовольствием!       — Я же знаю, что нет!       Гриффин застыл, как замороженный. Его кулак, покрывшийся спёкшейся кровью, стал похож на кусочек облитой краской ледяной скульптуры, которые в этом времени показывают на зимних ярмарках аки диковинку. Тимоти потом проверил: нет, это не его. Не успел Гриффин избить его до крови, это он сам свои руки порезал, пока ломал машину.       — Что Вы сказали? — он наклонился к упавшему Тимоти, причём в такой манере, будто ему даже и не наплевать на здоровье человека, которого только что чуть не лишил всех зубов.       — Что Вам не нравится убивать, — Дабл Ти отказался принимать руку помощи и, шатаясь, поднялся сам, — Успокойтесь для начала.       — Я спокоен.       — Нет, у Вас пальцы дрожат, я вижу.       Дабл Ти уже было завёл ногу, чтобы сделать шаг в сторону, но обдумал всё тщательней и, наоборот, сделал шаг вперёд.       — Я не злюсь, — он правда не злился, несмотря на то, что было очень больно. Во время своих исследований было и больнее, а тут просто ушиб, считай не считается. Гриффин его мнения, похоже, не разделял:       — Ещё раз такое произойдёт, и я Вас калекой оставлю, — причём сказано не как угроза, а как искреннее опасение. — Вам что, нравится, когда Вас избивают?       — Ни в коем случае, поэтому постарайтесь сделать всё возможное, чтобы больше так не делать.       Гриффин убрал руки за спину, по крайней мере так могло показаться. Он не выглядит, как человек совсем бессовестный, скорее как тот, кто никогда не хочет показывать, что ошибся.       — Я иногда выхожу из себя, — признался он нехотя.       — Я уже понял, — Тимоти потёр бок и скрестил руки на груди. — Так что с машиной?       — Мне тут приходится выгружать мой эмоциональный багаж, а Вы всё о своих железках?!       — Да, потому что машина не моя.       — Как не Ваша?! — Джеймс всплеснул руками. — Я думал-       — Ну, я её сделал и я ею пользуюсь, но принадлежит она мистеру Г.Дж. и оформлена как автомобиль, со страховкой и всем прочим. И если он узнает...       Тимати не стал уточнять, что будет, потому что сам не знал. Обычно, когда Г.Дж. из-за чего-то расстраивался, он долго меланхолично глядел на луну или очень усердно писал, только чтобы потом тайком сжечь свою писанину в камине. (У Тимоти есть способ подсмотреть, что же такое там написано, но ему не хочется нарушать приватность мысли.) А вот что мистер Уэллс делает, когда злится — это был вопрос не из простых. Как минимум в присутствии Тимоти он за таким замечен не был.       — Вы же не станете говорить, что это сделал я? Я надеюсь, у Вас хватит...       — Гриффин, прекращайте угрожать. Я всё равно Вас не боюсь.       — Ах, не боитесь?       — И вам это нравится.       Джеймс снова застыл, и Дабл Ти понял, что бьёт в самую нужную точку.       — Я не собираюсь, боже упаси, Вас менять или заниматься нравоучениями. Просто дайте самому себе возможность что-то предпринять, потому что, очевидно, вся эта обстановка действует Вам на нервы.       Невидимка что-то почесал, хочется верить затылок, и свалился на лежанку, закрывая лицо руками.       — У меня голова взрывается. Какая вам польза от этого?       — Никакой. Мне в основном очень больно, мокро, неприятно и обидно, но я чувствую, что делаю всё правильно, когда не оставляю Вас наедине с кучей режуще-колющих предметов, да и потом, мне просто хочется Вам помочь.       Дабл Ти тут немного слукавил, но вы бы не стали его винить за это, если б знали, сколько придётся объяснять, чтобы стало хоть немного понятно, так оно же ещё будет совершенно впустую, потому что Гриффин всё ещё ему не верит.       — Вы точно сумасшедший, — заключил Невидимка, и Тимоти неумышленно насупился, как маленький. Ему категорически не нравилось, когда его называют чокнутым, и Гриффин должен был бы уже это понять.       — Не делайте такое лицо, меня сразу тянет блевать, — Невидимка почти прорычал, но Тимоти не может злиться. Оу разговаривает точно так же, а потом, когда ему слишком светло или слишком страшно, оно без стеснения залезает «тупому папе» под свитер и сидит до победного конца, а когда вылазит — начинает ругать его почём свет стоит, потому что ненавидит чувствовать себя слабым, уязвимым и маленьким. Вот только Оу ребёнок, причём ребёнок совсем другого вида, с другой психологией, если там хоть какая-то есть (в чём Дабл Ти не сомневается), а Гриффин — здоровенный нездоровый мужчина, который всего боится, прямо как Тимоти в детстве.       — Что смешного? — он сжал руки в кулак, но больше не делает никаких движений.       — Вы смешно злитесь.       Гриффин то ли не придумал, как на это реагировать, то ли знал, но не хотел показывать реакцию, и потому просто откинулся назад.       — Откуда Вы такой взялись на мою голову? Такой...       — Какой?       — Такой прилипала.       — Позволите? — Тимоти сел рядом так, чтобы между ним и складками на брезенте оставались разумные полфута. — Я не прилипала, я просто не могу оставить человека в беде.       Гриффин замолчал, поворачивая свои окровавленные руки туда-сюда. Наверное, рассматривает. У него, конечно, есть бинты, но они далеки от стерильных. Ему бы к доктору, а доктор есть в здании торговой компании, но Тимоти не стал намекать, догадываясь, что Джеймс как раз об этом и задумался.       — Я так ведь и не объяснил, что за компания! — он шлёпнул себя по лицу и внезапно взвизгнул от боли, так как забыл, что нос его распух после удара ещё в первой главе. Гриффин как-то даже обеспокоенно подпрыгнул, но тут же опомнился и отвернулся:       — Ничего страшного, до свадьбы заживёт.       — Разумеется. Так вот...       Тем, что не прокомментировал никак его колкость, Тим будто поставил Невидимку в ступор. Снова. Как же легко его запутать, просто не бояться и не злиться!       — ...Мистер Уэллс приглашает самых разных талантливых людей к себе в компанию. Мы живём у него бесплатно и получаем средства на наши разработки, а он будет потом получать с них проценты.       — Бесплатно живёте?!       — Каждому по комнате, — Тим кивнул.       Как будто с этого надо было начинать. Гриффин сразу начал проявлять интерес, но так, исключительно тем, что нервно задёргал большими пальцами руки.       — Вы умеете обращать материю невидимой! Помимо того, что это величайшее открытие, с этого может быть огромный коммерческий интерес, понимаете? С должным уровнем инвестиций...       — Можно спросить, какой вашему мистеру коммерческий интерес с путешествий во времени?       Тимоти почесал в затылке. Он не то чтобы гордится тем, чем занимается, но не говорить будет весьма подозрительно.       — Я покупаю тарелочки в посудной лавке на соседней улице и в далёком прошлом закапываю их там, где у Г.Дж. куплены куски земли. Они натурально состариваются, и их потом можно продать в музеи.       — Это же мошенничество.       — Как посмотреть.       Внезапно Тимоти улыбнулся широко-широко. Гриффина это явно насторожило, потому что он как-то невесело зашевелил пальцами, но он весьма зря волновался:       — Так значит теперь Вы мне верите? Что я путешествую во времени?       Этот вопрос был встречен раздражённым шипением и полной тишиной выпровожен куда подальше. Дабл Ти это, естественно, не устроило. Главная причина, почему он пару месяцев назад остановился в торговой компании, хотя так-то зарёкся бывать в XIX веке, было то, как легко и быстро Г.Дж. принял его возможность путешествовать по временной шкале, будто он видел вещи и поудивительней.       — Если бы Вы не сломали машину, мы могли бы сейчас на ней поехать куда хотите, чтобы Вы проверили. Куда бы Вы хотели? Далёкое будущее, или может быть прошлое? Как насчёт полюбоваться на динозавров? Они, знаете, совсем не такие, какими мы их себе представляем. У них страшные черепа, но-       — Я хочу вернуться в колледж, чтобы набить морду преподавателю химии.       — О как, за что?       — Я получил медаль как лучший ученик по предмету, но он не освободил меня от финального экзамена по курсу.       — И Вы его завалили и из-за этого не получили диплом?       — Вы в своём уме? Нет конечно. Я же лучший ученик.       — Тогда это очень мелочно.       — Отнюдь.       Стук в дверь прервал уж было начавшуюся беседу. Как жаль!       — Да что нужно?! — рявкнул Джеймс, и из-за двери послышался тонюсенький голосок администратора:       — П-простите, я просто хотел проверить-       — Наличие мозгов у себя проверьте!       — Всё хорошо! — Тимоти подал голос. — Он меня не убил.       — Ну и замечательно! — судя по всему, это он и собирался проверять, — Извините за беспокойство, хорошего вечера! — и, как будто из последней надежды, — Вам принести вина за счёт заведения?       «Нам принести вина?» — шепнул Дабл Ти, будто бы даже заинтересованный. Гриффин ответил: «Вы же не собираетесь тут оставаться? Я за лишнее койко-место платить не намерен», — «Я думал всё-таки забрать Вас с собой».       — Так что? И-или я пойду?       — Валите, — подождав секундочку, Гриффин возмутился. — Грубиян, кто так делает?       — Справедливости ради, я брякнул, что всего лишь на минуточку, — Тимоти пожал плечами и, пока делал это, задел Джеймса. Ошибку свою он осознал, когда его грубо схватили за руку. — Тихо-тихо-тихо, я никого не трогаю.       — Вот и правильно.