Очерки Подземья

      — Удивительно, — говорил один из камнетесов другому. — Поверхность скалы гладкая, края же шершавые, грубые на ощупь. Что могло произойти здесь?       — Не знаю, — отвечал другой. — Эт твое дело, не мое.       Их разговор был тих, однако Хальсин, чей слух нынче был болезненно остер, так что даже писк мыши казался оглушительно громким, слышал каждое слово. Его беспокойное бдение нарушали только завывания ветра и общее похрапывание Карлах с Уиллом, в обнимку примостившихся около пологой стены. Лаэзель с полчаса назад отправилась к завалу с одной ей известной миссией. Все прочие выдвинулись в далекие пределы храма, и о них не слышно уже больше полутора часов. Дрема была зыбкой, а тени длинные, словно в Проклятых землях. Сердце гулко стучало в ноющей груди. Отчего так долго? Не случилось ли с ними беды?..       — Я поражен твоему безразличию, друг, — произнес первый камнетес удрученно. — Сами скалы здесь рассказывают о чудовищном происшествии.       — Каком? Обвале? — проворчал второй и сплюнул. — Или землетрясении? Тоже мне происшествие.       Первый камнетес тяжко вздохнул. Между ними и Хальсином была только невысокая стена с несколькими дырами, кои Ретт приказал заставить и закрыть ящиками и тюками, чтобы избавиться от подземного ветра — и нежелательных взоров. И все же Хальсину теперь было любопытно, о какой каменной породе беседуют двое мастеров. В водовороте последних часов ему толком не удалось насладиться здешними подземными видами. Пристанище Шар, хоть и несло на себе отпечаток тьмы и страданий, воистину было примером строения особой красоты и тонкого искусства. Ни один элемент постройки не обошел опытный глаз архитектора, ни одно помещение, ни один пролет, ни одна стена не были забыты его умелой рукой. Тонкие золоченые арки, отшлифованная базальтовая кладка, монументальные каменные статуи шаритов и самой Госпожи Утрат. Холод и мрак, тайны и тишина, сама суть богини отразилась в этом строении. Храме, похожем на бастион. Бастионе, похожем на темницу. Нет, никогда ему в полной мере не понять последователей жестокой темной владычицы. Просторы полей, глубины лесов и освещенная солнцем небесная твердь, царство Отца-Дуба — единственное для него пристанище, вовеки. Однако древность здешних камней невольно вызывала уважение, как хищный зверь, сумевший дожить до глубокой старости…       Зыбкая дымка окутала взор, и Хальсин со смутным удовлетворением ощутил, что уходит в транс… как вдруг ему в уши врезался слабо различимый, но пронзительный, полный истого негодования голосок:       — …вы не сможете держать меня вечно! Я сбегу! Вы должны это понимать. Сбегу! Эй, вы слышите меня?.. Ауч!       — Прошу вас, друг мой, — послышался другой голос, уже куда более приятный — и, нужно сказать, знакомый, — не стоит так горячиться. Нужно приветствовать коллизии судьбы, а не отвергать их. Вот взять, например, меня. Я мог разделить поход вместе с выдающимся человеком, уником своего времени, однако зная, что в такой обстановке мой потенциал будет урезан как минимум вдвое, предпочел… Ау! Что за варварство!       — Заткнитесь, — рыкнула Лаэзель.       — Эт че? — встрепенулась Карлах, резко сев, что голова Уилла соскользнула с ее плеча. — Воло?       Воистину. Волотамп Геддарм собственной персоной. К месту свершившегося несчастья слетаются не только падальщики, но и вполне безобидные создания, любопытствующие, из-за чего такой шум и гвалт. Как правило, конец их незавиден, однако находятся наиболее ловкие, наиболее изворотливые существа, способные из раза в раз попадать в самые неприятные ситуации и неизменно выходить из них целехонькими, точно спасенными самой госпожой Удачи. В Рощу «обаятельный плут», по меткому замечанию великого волшебника Эльминистера, попал как простой путешественник — никто из разведчиков и охранников не приметил в этом спесивом и голосистом барде ничего необычного. Однако Хальсину довелось встречать этого шута раньше, о чем сам шут напрочь забыл. «Видели ли вы здешних гоблинов? — спрашивал его господин Геддарм, не успел наставник открыть рот. — Рост? Расцветка? Повадки? Быть может, вы способны описать дракона, путешествующего с ними?..» Непривычные к такому поведению, его друиды относились к барду как к распоследнему дурачку, однако Хальсин с уважением — и, надо признать, некоторой долей иронии — обращался к известному вралю. Вместо того чтобы подпитывать его фантастические небылицы всякого рода ложью, рассказывал ему об устройстве общины: о пещерах, в коих находились помещения круга, об огородах и рыболовных сетях, о святилище Сильвануса и близлежащих окрестностях, о чистых детях Отца-дуба под своим кровом… Это принесло плоды. Бард довольно быстро оставил не в меру нудного наставника с его грядками и зверьми — и Хальсин вздохнул с облегчением.       С Реттом и ганзой дела обстояли иначе. Атаман откровенно забавлялся и придумывал на пару с Геддармом самые невероятные истории о собственных приключениях. Бард взахлеб слушал и писал «о похождениях благородной шайки проклятых приключенцев», пока не умудрился попасть в лапы гоблинов. Благодаря Ретту ему удалось выбраться из этой передряги, однако после праздника тифлингов, он не пожелал дальше сопровождать группу — ему захотелось скорее оказаться «в гуще событий».       И, видно, это его желание сбылось.       — Мой дорогой друг, — громким шепотом приветствовал Воло, когда Лаэзель грубо усадила его рядом с Хальсином, — до чего радостно видеть вас вновь! Не волнуйтесь, мне все известно. Отныне я предан вам душой и телом. Мой язык связан обещанием, и более ни одного слова не выйдет из моего рта, покуда господин Ретт…       Воительница гитьянки ткнула его рукоятью кинжала, и бард разом примолк. Руки его были связаны за спиной, однако Карлах распорола его путы и приковала его, как и Хальсина, к кольцу в стене. Волшебник, взявшийся, видимо, отыгрывать роль стоического узника, позволял делать с собой все, что угодно (Хальсин накинул ему на плечи свой плащ).       Однако второй новоявленный пленник был куда менее сговорчивым.       — От-тпустите! — возопил гном, мотая лысой головой и силясь вывернуться из рук Уилла. — Герои! Думаете, если спасли однажды, можно теперь…       Уилл вмиг прикрыл ему рукой рот, а Лаэзель и Карлах на него зашикали. Гном присмирел, глядя на них разом удивленно и напугано.       — Мой беспокойный друг, — прошептал Воло еле слышно, — вы погубите всех нас! Молю вас, тише!       — Что здесь происходит? — так же тихо прошептал гном, а завидев Хальсина, вскинул брови и выдал: — А это кто?       — Друид Хальсин, — шепотом представился Хальсин. — К вашим услугам.       — Очень приятно, — после короткой паузы кивнул гном; ему это явно ни о чем не говорило. — Барк Рут, изобретатель-самоучка, путешественник-неудачник и…       — Болтун, — отрывисто произнесла Лаэзель. — Молчать.       — У нас тут конспирация, — объяснила Карлах. — Шифруемся под злодеев.       Как могла только она одна. Барк почесал затылок маленькой пятерней, а Хальсин — нос указательным пальцем. Однако улыбка все равно растянула губы. Гнома посадили между Воло и Хальсином; на него цепей не хватило, так что пришлось ограничиться веревкой.       — Словом, к вашим, — покряхтев, кивнул Барк; Хальсин кивнул в ответ. — Гаэрдел разрази, что случилось? Где тот большой парень с желтыми волосами? И остальные?       — Никаких вопросов, — отрезала Лаэзель, вернувшись на пост у выхода в коридор.       — А правда, Лаз, — разминая шею, спросила Карлах, — где они там? Ты их не видела?       Гитьянки покачала головой, и неприятная тяжесть сдавила Хальсину грудь. Их нет долго. Слишком долго. Уилл принялся подкидывать трут в догорающий костер. Мгновение тишины растянулось на некоторое время. Господин Воло явно придумывал новую обширную тему, чтобы завязать долгий разговор. Барку было неловко, и он толком не знал, куда девать свои руки, свои ноги и себя самого. Хальсин не мог им помочь да и не особо хотел: все мысли были заняты Реттом.       План молодого воина был прост, но продуман. Отыскать порох, подорвать завал и выступить против Нере единым фронтом с наемниками. Кое-кто из ганзы… ну, словом, Хальсин… отметил, что эти двергары неверные союзники, и что, вероятно, к награде своей они захотят присовокупить нечто достойное. Что-то, за что можно получить пару лишних золотых. «За такую орду можно выменять пару лишних золотых мешков», — хмыкнул Ретт, и стало понятно, что атаман тоже думал об этом. Предательство вызревало в этих стенах, истекая потом и кровью. Предательство в предательстве в предательстве. Если этот храм изголодался, то нынче его ждет настоящее кровавое пиршество; он насытится вдосталь на несколько столетий вперед. Главное, чтобы вышло отыскать порох. И чтобы его хватило для разбора завала. Чтобы бой прошел удачно. Чтобы юный эльф оказался добрым подспорьем…       От невеселых мыслей его отвлек один из каменщиков, окликнувший Карлах, что вышла из лагеря оглядеться.       — Житель поверхности, — обратился он к ней, — не найдешь ли ты пару мгновений, чтобы помочь?       — Ух ты ж, — встрепенулась Карлах и даже на мгновение улыбнулась, забыв про свою роль. — Я-я… Кхм. В смысле. Босс, — она обратила хмурое лицо на Уилла, — че ему от меня надо? Делать или как?       — Постой здесь, — медленно произнес Уилл и вышел к мастерам. — Что такое?       — Мне очень нужна пара глаз, — объяснил камнетес дружелюбным тоном; надо же, добрый подземец… — Я здесь уже несколько недель, однако для меня все еще великой загадкой остается эта удивительная груда камней. Совершенно уникальный случай…       — Совершенно уникальная посредственность, — проворчал второй камнетес.       — Тихо, — оборвал его Уилл, опасный, талантливый колдун. — Пускай говорит.       — …Быть может, дело в моем, затянутом поволокой знания взгляде, — с истой благодарностью произнес камнетес. — Быть может, свежий, незамутненный взгляд наземца сможет открыть те тайны, что для меня сокрыты. Прошу, взгляни на скалу и скажи, что ты видишь.       — Все очевидно, как по мне, — заявил Воло громким шепотом. — Я уже читал об этом в знаменитом трактате «Истории о Кузне Грима». Древний храм Шар, покрытый изумительной адамантиновой глазурью, охранялся чудовищным творением рук гномского кузнеца, который…       — Глазурью? Из адамантина? — пропищал Барк и презрительно фыркнул. — Кто бы ни написал этот трактат, он болван. Глазурь из адамантина! Это же нелепость!       — Быть может, я запамятовал, — кашлянув, проговорил Воло с надменным взглядом. — Быть может, там говорилось о простом покрытии из…       — Однако здесь ничего такого нет, — заметил Хальсин, нахмурившись. — Даже намека на адамантин.       — Быть может, адамантин сошел! — продолжал упорствовать Воло. — И вообще, мы говорим совсем не о том, друзья! Речь о древнем автоматоне, удивительном и страшном творении бессовестного гномского мага…       — От автоматона остались бы следы, — упрямо мотнул головой Барк. — Совсем другие следы. Я… честно говоря, сам теряюсь в догадках. Странный пролом. Очень странный.       — Как он выглядит? — спросил Хальсин с любопытством.       — Необычно. Вроде бы завал как завал, — поведал Барк полушепотом, точно великую тайну. — Однако если присмотреться, можно заметить, что края у камня оплавились. Причем, при такой высокой температуре, что образовались кристаллы серы! А сами края на ощупь шершавые, будто изначально камень был пупырчатый, но это не так! Такой камень всегда гладок, уж поверьте мне. Порода как будто вскипела изнутри. И это притом, что пролом немалый. Если это была лава, то куда она делась? Если это робот, — гном одарил барда высокомерным взором, — то почему нет ни железной стружки, ни масляных пятен? Если подумать…       — …да чего тут думать-то? — нежданно воскликнула Карлах, что они все вздрогнули. — Тут же все понятно.       — Мда? — выдал второй камнетес, равно удивленно и враждебно. — И что ж тут понятно?       — Все. Это бестия, — ответствовала бывшая воительница Зариель. — Какая-то тварь из пределов Баатора. Вокруг них вечно все плавится и кипит. Они горячие, как падаль.       — Так вы думаете, — в благоговейном ужасе прошептал первый камнетес, — это сотворил адский выходец?       — Я не думаю — я не умею, — хмыкнула Карлах с, Хальсин был уверен, фирменной зубастой улыбкой. — Я уверена, брат. На свой хвост ставлю.       — Поразительно, — протянул первый камнетес.       — Брехня полная, — заявил второй камнетес.       — Я те щас… — начала было Карлах.       — На место, — оборвал ее Уилл с весьма натуральной злостью. — Оставь его.       — Ух, сука, — проворчала Карлах и, судя по звукам, отошла к стене.       — А вы, госпожа? — спросила первый камнетес, обращаясь к Лаэзель. — Вы видите что-нибудь?       — Вижу, — отозвалась Лаэзель напряженным тоном.       Хальсин обернулся на нее и чертыхнулся — глаза гитьянки, острые и внимательные, были устремлены куда-то вглубь храма. В болотно-зеленой глубине плясали отблески факелов.       — Правда? И что же? — радостно вопросил первый камнетес.       — К нам идут люди, — ответствовала Лаэзель и вскинула меч. — Дюжина. С ними атаман. И рабы.

***

      Они поставили их лицом к стене. От их брони остались одни ошметки, по лицам их стекали разом пот и кровь. У них отобрали оружие, щиты и алхимические наборы. Они стояли на коленях.       — Что прикажите, капитан? — спросил юный эльф, отбрасывая слипшиеся пряди назад. — По протоколу?       — Я не капитан, забыл? — ответил Ретт, стирая мокрой тряпицей кровь с лица. — Ты теперь главный, ты решай.       — Я только сержант, — помолчав, произнес Ла’ат. — Я не вершил правосудие до этого.       — Все когда-то случается в первый раз, — хмыкнул Ретт.       — Пожалуйста, — простонал один из камнетесов; обоих мастеров тоже поставили к стене с поднятыми вверх руками. — Прошу вас, не надо. Мы же не следим за рабами. Мы не виновны.       — Трясогузки друховы, — сплюнул один из воинов.       — Вы знали о том, что наемники клана Геха похитили жителей близлежащих поселений? — спросил Ла’ат сухо.       — Да, — прохрипел камнетес едва не плача. — Но…       — Вы содействовали наемникам клана Геха при транспортировке похищенных к месту их насильственного удержания?       — Нет! Никогда!..       — Вы содействовали наемникам клана Геха при незаконной эксплуатации похищенных жителей? Вы принуждали их к опасному, неоплачиваемому труду?       — Нет! Мы камнетесы! Мы никогда!..       — Вы кому-либо сообщили о совершенном наемниками клана Геха преступлении? О незаконном акте похищения и эксплуатации?       — Нет! Кому бы мы могли?..       — Полк Грацца в паре дней пути.       — Кого? Но…       — Вы содействовали похищенным? Защищали их неприкосновенные права на труд, жизнь и личную свободу?       — Чего? В смысле… Мы не могли! Мы камнетесы!       — Вы — соучастники, — отрезал Ла’ат, сверкая алыми глазами. — По закону, вы должны быть повешены, а ваши трупы выставлены на дороге в назидание прочим негодяям. По истечении определенного срока, ваши жалкие тушки будут сняты с виселиц, разобраны и в таком виде доставлены к соответствующим мастерам, дабы после смерти вы послужили благому делу. Вашим семьям отправят наиболее бесполезную часть для похорон, а также сопроводительное письмо, где будет подробно изложена история ваших злодеяний. Таков закон Подземья.       На этот раз ответом была глубокая тишина. Одного из камнетесов начало трясти. Воины стояли неподвижно. Хальсин в отчаянии глянул на Ретта, но тот, облокотившись на каменное ограждение, смотрел на все это более чем безмятежно. Рядом с ним вертелся Астарион, жадно сверкая глазами и плотоядно облизывая клыки. От его вида невозможно было не преисполниться отвращением. Все прочие были скованны и молчаливы. Гейл и Шэдоухарт, по локоть в крови, мокрые, точно корабельные мыши, стояли рука об руку, с трудом держась на ногах; взгляд волшебника казался мутным, так сильно он устал, жрица поддерживала его, хотя и сама выглядела истощенной. Гномы жались к Уиллу и Карлах; те явно негодовали, однако не смели возразить. Видно, решили, что если выбирать между мучителями и мучимыми, то лучше остановиться на последних. Вне зависимости от того, кого обзовут таковыми.       — Однако нынче существуют законы капталя Гансена, — спокойно произнес Ла’ат. — Они предлагают следующий исход: служба на благо армии. Вы будете отправлены в полк господина Грацца, где вас приставят к честному труду. Вас ждет свежая еда, чистая вода, безопасное место для отдыха, а по окончании службы — жалование. Явно много лучше того, чего вы заслуживаете. Ваше слово?       — Да! — возопил уже другой камнетес. — Да, мы согласны! Да, Кит? Согласны?       Кит не ответил, его разбирали рыдания. Поджав губы, сержант Ла’атис грубо тряхнул двергара за плечо, однако тот зарыдал только громче.       — Пережал, парень, — тихо улыбнулся Ретт и, оттолкнув Астариона, подошел к несчастному. — Ну-ну, не реви. Жить будешь, — двергар в слезах упал на колени, вцепившись атаману в руку. — Полковник Грацц мужик крутой, но справедливый. Служи ему, и будет тебе счастье. Усек?       — С-спасибо, — прохрипел камнетес Кит. — Б-благослави в-вас… У м-меня д-детки…       — Пошли, — приказал Ла’атис. — Собирать вещи — марш!       С остальными не церемонились. Приговор был зачитан быстро и так же быстро приведен в исполнение. Тела Ретт приказал собрать в одну кучу и сжечь — своеобразная дань уважения мертвецам, что сражались храбро.       — А что с Нере? — спросил Хальсин, когда все приготовления были завершены. — Что сталось с ним?       — Ничего особенного, — хмыкнул Ретт, и прозрачно-голубые глаза его слегка потемнели. — Ла’атис, как там Нере?       Юный эльф криво ухмыльнулся и стремительно унесся прочь — чтобы через несколько мгновений приволочь на крюке небольшой сверток, от которого во все стороны разлетались темные брызги.       — С одного удара, представляешь? — сообщил Ретт, когда Ла’атис развернул ткань. — Раз — и покатилась! Молодцом, парень.       — Я следовал долгу, — пожал плечами юный эльф — хотя видно было, что ему лестно; его лицо снова стало серьезным, и он скривился, глядя на обезображенную голову верного. — Не хватало еще тратить время на всякую ллоскую шваль.