Очерки Подземья

      Облокотившись на один из камней, опоясывающих небольшую природную террасу, Хальсин глянул вниз. С высоты скальной гряды открывался прекрасный вид на чудесную подземную долинку. Лес грибных шляпок самых причудливых форм и расцветок на юге упирался в водопад, чьи темные воды, вырываясь из каменной стены, образовывали подземное озерцо и чей мерный шум слышен был даже отсюда. Пахло свежо и прело; люминесцентное разноцветье пленило взор и захватывало дух. Клубы искрящихся спор носил поверху подземный ветер, а в просветах меж ножек и скоплений грибов можно было различить миниатюрные фигурки миконидов. «Наконец-то!» Медленно ворочаясь и постанывая от долгого забвения, в нем пробуждались былые чувства, столь будоражившие в юности. Воистину, велика благодать Сильвануса, готового одарить его радостью даже в такой тяжкий и кромешный час.       Сощурившись, Хальсин приметил вдали широкий просвет — что-то вроде площади, быть может? — где был всего один громадный низкий гриб с плоской шляпкой, на котором мельтешили крохотные черные точки. Хозяева? Беженцы?.. Он невольно подался вперед, вытянув шею, чтобы разглядеть картину лучше.       И подпрыгнул, когда знакомая ладонь вдруг огрела его по… ниже спины. Несильно, не больно, но весьма и весьма ощутимо.       — Увидел что, старик? — абсолютно ровным голосом спросил Ретт.       — Вижу движение у главного де… гриба, — ответил Хальсин ему в тон и медленно разогнулся. — Идти до него далеко.       — И хлопотно, — кивнул Ретт, даже не думая его отпускать; напротив — в дело (и довольно бойко) пошла вторая рука. — Но делать нечего. Понадеемся, что Кмок уже перекинулся со старейшиной спорой-другой. Вперед!       С этими словами атаман шлепнул его еще раз и, крепко ущипнув, отпустил. Прозрачно-голубые глаза лукаво блеснули в лиловом полумраке. Несносный мальчишка… Хальсин хотел было ответить ему взаимностью, но при виде вампира, пристально глядящего на них, и волшебника, глядящего, куда угодно, но только не на них, передумал. Момент упущен, но обязательно отыщется; он опытный охотник — умеет выжидать.       Они остановились на постой в небольшой пещерке у подножия скальной гряды, что пересекала плато почти пополам, отделяя область с озером и башней от области с древним деревом суссура (Ретта это название, не пойми с чего, очень смешило) и колонией миконидов. Долинка, коею грибы избрали местом обитания, была расположена на небольшой возвышенности, из-за чего к ней можно было добраться лишь двумя способами: либо по дороге скал, карабкаясь по отвесным стенам и петляя по узким горным тропкам, либо по широким природным ступеням, на которых, однако, во множестве росли грибы с самыми неприятными, а порой и весьма опасными свойствами. Там же путников поджидали первые жители этого не слишком гостеприимного края. Тонкие, на вид нежные и хрупкие, эти члены колонии стояли на страже врат в свое царство, окруженные толпами поднятых ими существ, из физиологических отверстий коих бурно произрастали грибы и лишайники. Ретт избрал именно этот путь, несмотря на всевозможные риски, и ныне вместе с Хальсином, Гейлом и Астарионом дожидался подхода остальной ганзы; те сопровождали мастера Блорга в его коротенькой экспедиции на поверхность, к болоту, где им повстречалась карга.       «Меня крайне интересуют средства, которые это существо использовало для своих ритуалов, — заявил хобгоблин во время долгой вечерней беседы в башне, в честь коей были выставлены на стол лучшие блюда и испиты лучшие напитки, какие только были в запасах. — Мой коллега, ныне обретающийся во Вратах Балдура, пишет премудрый трактат, посвященный множеству магических существ, по большей части обитающих или каким-либо иным способом сопряженных со страной Фей. К несчастью, в силу тяжелого недуга он не способен к длительным путешествиям, и я был бы счастлив дополнить его труд моими скромными наблюдениями, дабы не только внести свой вклад в его, несомненно, глубокое и важное исследование, но и выразить всепоглощающее уважение дражайшему старику. К великому нашему горю, его блистательная и полная приключений жизнь подходит к неизбежному, но оттого не менее печальному итогу. Ах, как тяжело наблюдать за уходом мудрецов! В особенности, если ты был их давним и преданным почитателем».       «Воистину так», — грустно кивнул Хальсин, с большим трепетом выслушав всю эту пространную речь.       То ли из-за возраста, то ли из-за общего тяготения к дарам природы, но они с мастером Блоргом в кратчайшие сроки нашли общий язык. Казалось, старый доктор был готов бесконечно долго рассуждать о сущности подземного мира, и Хальсин с более чем благодарным вниманием столь же долго был готов его слушать. Пылкий в деле и красноречивый в словах, в манерах хобгоблин был не чета своим исконно диким собратьям, отличался скромностью, вежливостью, любознательностью и приветливым нравом. С величайшим теплом он отнесся к «созданиям поверхности», под коими имел в виду Шкряба и Медвесыча; последний сразу нашел в нем мягкосердечную душу, готовую отдать последний кусок с тарелки, только чтобы порадовать праздного оболтуса. «Не балуйте его, мастер, — мягко, но твердо попросил Ретт, поймав их на горячем. — Он и так обнаглел».       Атаман относился к мастеру с должным почтением и даже устроил ему небольшую экскурсию по башне (гость, впрочем, был не слишком впечатлен — как потом оказалось, он был здесь до этого, да и не находил «все эти металлические штуковины» столь уж захватывающими). Прочие были к нему не столь благосклонны. Ни Уилл, ни Карлах, ни Лаэзель не интересовались природными материями, а потому были исключительно вежливы, но отстраненны. Шэдоухарт и Астарион вовсе посмеивались над «чудиком», даже не пытаясь вникнуть в его «занудные» речи. Вспыхнувший было энтузиазм Гейла, быстро увял, едва волшебник осознал, что они с мастером наслаждаются дарами Плетения в совершенно разных плоскостях. Единственно, чем они смогли пересечься, — алхимия. Однако тут меж ними стеной встала разница в уровне учености. Ветеран Подземья, рожденный под сенью черных сталактитов, старый доктор был несравненно куда более опытным и начитанным в своем деле, что неминуемо оттолкнуло молодого волшебника, гордящегося своими исключительными знаниями во многих областях. «Тщеславие — твоя беда», — подумалось Хальсину, когда Гейл в очередной раз избежал полемики в той области, в которой ему явно недоставало теории.       Впрочем, все это меркло на фоне той великой услуги, какую оказал им мастер Блорг. И плоды коей они должны были вот-вот пожать.       — Угх. Что так долго! — воскликнул Астарион на исходе второго дня. — До колонии — рукой подать, а мы торчим здесь, перебиваясь с хлеба на воду.       — Ой ли, болезный, — фыркнул Ретт, подкидывая ветки в разгорающийся костер.       — Речь не обо мне, мой дорогой атаман, — вкрадчиво произнес Астарион, приложив тонкокостную ладонь к груди. — Речь о благе ганзы. О вашем благе, мой господин.       — Благодарю, — с ухмылкой отсалютовал Ретт.       — Не знаю, заметили ли вы, — вклинился Гейл, оторвавшись от чтения очередного тома, что ему разрешили урвать в библиотеке башни, — но близ долины миконидов есть деревни. Я насчитал, как минимум, две.       — Да, — кивнул Хальсин, выпустив изо рта струю дыма. — Мы с Реттом видели некоторые из них на старых картах. В них обитали свирфнеблины, однако ныне я не заметил ни следа жизни в этих развалинах. Ни огонька в хижине, ни дыма из трубы, ни мельтешения на улочках…       — Скажите спасибо нашим старым знакомым, — кокетливо хохотнул Астарион.       — Здесь повеселились двергары, — кивнул Ретт и, покончив с костром, тоже полез за трубкой. — Дома разграбили, жителей свезли в Гримфордж… Тех, что послабее, показательно выпотрошили. Для острастки.       Во рту стало нестерпимо горько, и Хальсина передернуло. Он отложил трубку и сурово промолвил:       — Детей. Женщин.       — Стариков, — сухо добавил Ретт, разжигая табак. — Впрочем, были те, что успели сбежать к миконидам. У них давно налажена связь, и владыка не стал отказывать беженцам в укрытии. В схватке погибла значительная часть его людей… грибов… Словом, членов колонии. Молодая поросль.       — Болваны, — презрительно заявил Астарион и, достав нож, начал полировать коготки. — Не понимаю, почему ты их жалеешь. Сами подставились, сами поплатились. Пф.       — Не будь столь жестокосерден, Астарион, — проглотив горячую злость, произнес Хальсин с мрачным взглядом. — Взаимная помощь неизменно ценна.       — Ха! Это Подземье, старик, — звонко расхохотался Астарион, оскалив острые зубы. — Самое ценное, что тут есть, — твоя шкура. Ее надо беречь, а не какие-то там… высокоморальные идеалы.       — Дело не в идеалах, Кудряшка, — ровно, почти меланхолично произнес Ретт, выдыхая дым. — Взаимная помощь — основа взаимной выгоды. Болваны или нет, но от двергаров же они отмахались. Так, что тем пришлось срочно отступать, а потом и вовсе просить подкрепления.       — Случайность, — упрямо произнес Астарион, скорчив гримаску. — Им повезло, что они не встретили кого-то посильнее замызганных дварфов.       — Так они и встретили, — хмыкнул Гейл — и неловко кашлянул, когда Хальсин с Астарионом глянули на него с недоумением. — Я-я думал, Ретт вам рассказал.       — Их вел дроу, — просто произнес Ретт; прозрачно-голубые глаза слегка поблескивали в свете костра. Атаман сощурился. — Мне кажется, или я слышу шум? Кудрях, иди проверь.       Так и оказалось. К их небольшой стоянке подходила делегация во главе с высоким, испускающим удивительнейший свет миконидом. Остановившись подле пещеры, дождавшись пока к нему выйдет атаман и сравнявшись с его лицом своим ликом, глубоким, густым голосом, заполнявшим, казалось, все вокруг, точно потоки воды скальную пещеру, он вымолвил:       «Ногами ходящие, глазами видящие, ртом изъясняющиеся. Мы зовем вас. Мы ведем вас. Мы — Владыка. Мы нуждаемся в помощи».

***

      — Вы. Напугали нас. До усрачки! — возопила Карлах, когда они воссоединились под сенью колонии миконидов. — Приходим, куда надо, — а там никого!       — Почему? Там был Гейл, — ухмыльнулся Ретт, обнимая их всех поочередно.       — Иди в жопу, это было еще страшнее! — заявила Карлах, треснув его по спине; атаман, крякнув, от души расхохотался. — Вылез, как из-под земли, я ему чуть голову не отрубила.       — Прелесть использования проекций, — улыбнулся Гейл, лукаво подмигнув — и не пояснив, что конкретно имеет в виду: возможность напугать или возможность сохранить голову.       Воительница Зариель показала ему кулак, и волшебник хотел, видно, спорить дальше, однако тут к нему прильнула жрица Шар, и его настроение перешло в совершенно иную плоскость. Тем временем, Хальсин вместе с Лаэзель и Уиллом помогали Блоргу и его ученикам, парочке молодых глубинных гномов, сопровождавших его еще с башни, распределить его пожитки по котомкам, дабы налегке отнести их в палатку. Та была расположена, по словам доктора, неподалеку от «премилой» поляны, на которой они могли бы «с удобством» разместить уже полноценный лагерь и разложить весь накопленный скарб.       Если, разумеется, Владыка им то разрешит.       — Я немедленно отправляюсь к нему, — произнес Ретт, отдав все свои вещи — в том числе и возлюбленную секиру — Карлах. — Пока расположитесь у опочивальни мастера. Вы позволите, сэа?       — Будьте моими гостями, — с улыбкой кивнул Блорг.       — Благодарим. Гейл, — атаман поманил волшебника жестом, — мне нужно ученое лицо. Астарион, — он сунул вампиру какой-то кулек и указал на тропу, перпендикулярную той, что вела к озеру и жилищу Блорга, — отнеси доброй женщине. И не зли ее. Нечего ссориться с местными.       — Всенепременно, моя радость, — тонко ухмыльнулся Астарион.       — Остальные — побудьте с доктором, — напоследок Ретт поцеловал Хальсина в щеку, шепнув: — Можете начинать разбирать вещи. Договорюсь, я уверен. Последишь за ними?       — Конечно, — пообещал Хальсин с легкой улыбкой и пожелал озабоченно: — Береги себя.       На перепутье они разделились. Ретт на пару с волшебником отправились по косой дороге на юго-восток, белокурый вампир устремился по узкой тропке на запад по неизвестному для Хальсина заданию атамана, все прочие медленно двинулись на юг, к озеру.       На полпути вампир их догнал.       — По какому делу тебя посылал Ретт? — спросил Хальсин, не ожидая особо, что он получит ответ.       И оказался прав — Астарион только улыбнулся. Однако тут в разговор вступила Лаэзель:       — Мы нашли мужчину, чей разум утрачен. Здесь мы встретили его жену, ожидавшую, когда он выполнит ее поручение. Он не сделал этого. Ретт решил сделать это за него. За определенную плату. Вопрос, — дева гитьянки смерила вампира пристальным взглядом. — Где она?       — О, не смотри на меня так! — взвизгнул Астарион, вмиг утратив все лукавство и спесь. — Ретт приказал их не трогать.       — На твое счастье, — нежданно улыбнулась Лаэзель. — Едва ли ты смог бы управиться с сотней грибов, набросившихся на тебя всего лишь из-за капли дварфской крови.       — М-м-м, — промычал Астарион, плотоядно облизнувшись. — Дорогая, ты возбуждаешь во мне аппетит.       — Не думаю, что сейчас подходящее время для таких разговоров, — хмуро заметил Уилл, потея под несколькими баулами со скарбом доктора.       — Думать это не твое, мой милый, — с улыбкой заявил Астарион.       Уилл что-то ответил, однако Хальсин уже толком не вслушивался. Очередная внутренняя склока, коих в ганзе было не счесть и которые не кончались ровным счетом ничем. Товарищам как будто нравилось ломать друг о друга копья в словесных баталиях. Удивительно, но меж членами ганзы была явственно заметна особая… связь. Единство, которому с трудом находилось логическое объяснение. Помимо того, что они вынуждены приспосабливаться просто для того, чтобы выжить. Однако дело явно было не только в этом. В противном случае, любая пикировка давно превратилась бы в ссору, а при самом худшем случае — не состоялась бы вовсе. Равнодушие — характерная черта всех разобщенных коллективов. В ганзе на это не было даже намека.       Впрочем, Хальсина в данный момент куда больше волновали виды грибной колонии, разворачивающиеся перед его глазами, точно полотна гобеленов. Грибная долина пульсировала жизнью в переплетении корней и смешении спор, истекала маслянистым нектаром и звенела беззвучными голосами, разом единое и множественное существо. Здесь к грибному запаху примешивались аромат пряностей, цветов, мускуса, масла. Подземные растения оплетали толстые грибные ножки, свешивая с их шляпок светящиеся цветы-лукошки. Водопад, чей исток уходил, должно быть, в далекие неизведанные глубины, впадал в широкое, но довольно мелкое озерцо, гладкое и черное, как отполированный базальт. Ни следа цивилизации, грибам не требовалось никаких жилищ.       Однако так было не везде. Дабы достичь места назначения, ганза должна была пересечь небольшую площадь, лишенную покрова вездесущего грибного леса. Вблизи стало ясно, что то, что Хальсин со скальной вершины принял за один гриб, было несколькими низкими большими грибами с широкими шляпками. Здесь-то они впервые повстречались с беженцами из разграбленных поселений.       И встреча та была более чем неприятной.       — Немного еды? — попросила одна из глубинных гномих, прижимая к себе спящую крошку с растрепанными волосами. — Молю вас, совсем немного. Для моей девочки!       Другой гном, видимо, ее муж, схватил бедняжку за шиворот и грубо притянул к себе, затараторив что-то на родном наречии. Глаза его сверкали недобро.       — Какие приветливые, — с тонкой улыбкой произнесла Шэдоухарт.       — Увы, эти несчастные с большим подозрением относятся к чужакам, — глубоко вздохнул Блорг и погладил одного из своих учеников по голове. — Даже Мальбран и Элби не осмеливаются к ним подходить.       О, Сильванус! Сколько же их здесь? Два десятка? Три? Едва ли больше. И это все, что осталось, от целых деревень, довольно крупных и на вид зажиточных! Страшно даже представить, что пережили эти несчастные.       — Мы в таком случае тоже поостережемся, — легкомысленно отозвался Астарион. — Пускай перевариваются в своей подозрительности, сколько им влезет. Господа-дамы, идемте!..       — Мы не можем их оставить, — заявил Хальсин, сверкнув на вампира ледяными глазами. — Эти люди нуждаются в помощи!       — О, нет, — простонал Астарион. — Только проповеди нам не хватало!       — У нас нет припасов, — сурово отрезала Лаэзель.       — Вообще-то есть, — негромко заметил Уилл.       — Есть, но очень мало, — серьезно произнесла Шэдоухарт. — Едва ли хватит на нас.              «Ложь! Отец-дуб, откуда в вас столько жестокосердия?!»       — Мастер Блорг, — обратился Хальсин, желая отыскать поддержки хоть в ком-то, — что вы скажете на это?       — Я-я, признаюсь, — прочистив горло, пробормотал Блорг, — подкармливаю беженцев время от времени. Однако смею заметить, мой друг, что они и сами могут отыскать для себя пропитание. Более того, их снабжает продовольствием владыка… Но… если вы желаете поделиться…       — Не желаем, — резко произнес Астарион. — Показывайте, где там ваш…       От его окрика крошка-гномиха проснулась и тихо захныкала. Мать принялась ее укачивать, но пустое — малышка, видно, была очень голодна, а отец ее, к тому же, в раздражении рявкнул что-то отрывистое, отчего дитя растревожилось совсем.       — Святые небеса, — с откровенным отвращением выплюнул Астарион, когда она зарыдала.       — На-вот, — вдруг буркнула Карлах, сунув вампиру почти все свои мешки. — Иди с Блоргом. Мы тут со стариком побудем-походим. А вы расставляйтесь. А, папаш?       Хальсин сурово кивнул. Под его взором пара съежилась, и он постарался напустить на себя благожелательный вид. Вопреки той буре, что клокотала в его нутре. Остальные (окромя Уилла, который смотрел на Карлах с неописуемым выражением) попытались спорить, однако они с воительницей стояли на своем нерушимо.       В конце концов, их взяла, и остальная группа последовала за Блоргом.       — Я мог бы остаться, — заикнулся было Клинок Фронтира, но воительница шепнула ему:       — Ты че, хочешь бросить дедулю одного с этими язвами? Вот это ты зверь!       Юноша не нашелся с ответом, но перед тем, как уйти, поцеловал руку воительницы, отчего та вся зарделась. «Хе-хе-хе… Ты ничего не видел!» Разумеется, нет. Хальсин скрыл улыбку, почесав нос.       В мешке Карлах отыскала крупную жирную рыбину и немного хлеба, которые они отдали несчастной семье. Глава ее начал было упираться, однако воительница шикнула: «Да бери ты! Я че, совсем дура — соседей травить?» Постепенно разговор завязался, так что гном немного оттаял. А после и вовсе предложил разделить с ним нехитрую трапезу в его «с позволения сказать, доме».       Охотно приняв приглашение, они, сами не зная как, оказались у большего котла, в коем варили суп для всей гномьей общины. Попервой жители относились к ним с подозрением, однако Карлах была столь обаятельна и непосредственна, что многие поневоле заражались от нее дружелюбием. Хальсин, к тому же, сообщил, что может излечить некоторые недуги, если в том есть нужда.       Тут кто-то крикнул «Тулла!», и вся толпа разом загомонила.       — У нас тут девчонка помирает, господин, — объяснил один из старшин. — От чего мы никак не понять. Вродь как яд, а что за яд, друх не разберет.       — Позвольте мне увидеть ее, — попросил Хальсин.       Девушку буквально вынесли к нему на руках. Короткостриженая, истекающая потом и кровью, Тулла глянула на него глазами с желтоватыми белками. И взгляд этот ее был дик.       — Эльф! — возопила она. — Уйди! Оставь!       — Тише, дитя, — мягко произнес Хальсин. — Дыши. Я хочу осмотреть тебя.       — Голос, — резко стихнув, произнесла Тулла. — У тебя… не такой голос.       — О чем это она? — громко шепнула Карлах.       Одному Отцу-дубу известно. В то время пока он проверял рану гномихи и думал думы о том, что за яд — а это, несомненно, яд — был применен к несчастной, воительница разговорилась с местными. Все еще слегка настороженные, они рассказали примерно то, о чем ганза знала и до того. Двергары сожгли их деревни, увели людей в рабство и перебили часть, что более всех сопротивлялась — или что более всех была не нужна.       — Они мне брата прибили. Булавой, — мертвым голосом произнес тот старшина, что сообщил о Тулле, Гвендик. — А дочку увели. Уже не вернут.       — Да щас им, не вернут! — прорычала Карлах, загоревшись — буквально, отчего многие шарахнулись прочь. — Ублюдки! Мы их достанем.       — Часть-то уже достали, как я слышал, — помолчав, произнес Гвендик. Его тонкогубый рот расплылся в подобии улыбки. — Вы тама, мадама, орали так, что тута было слышно.       — А, это, — Карлах помотала головой, силясь сбить пламя, и улыбнулась во всю ширь. — Да я так, не специально… Из меня хлещет, сами видите.       — Так это вы всех выродков перебили? — выпалил какой-то гном из толпы, и остальные отозвались возбужденным гулом. — Вы, госпожа?       — Да какая я тебе госпожа, дурень! — расхохоталась Карлах, размахивая руками — первейший признак ее смущения. — Я ж только дерусь. Вот Ретт! Вот он да-а. Вот он господин, что надо. Хотя не признается. Крутой мужик. Мировой! Он сейчас с Владыкой перетрет, чтобы мы тут остались…       К тому времени вокруг воительницы собралось столь много народу, что Хальсин, невольно оказавшийся за пределами людского кольца, мог различить разве что ее сколотый рог. И от вида этого не сдержал улыбки. Воистину, до чего чистое и чудесное создание! Ретту с ней так повезло…       Однако его уму следовало озаботиться иной проблемой. Осмотрев гномиху, он понял, что яд, коим она была отравлена, не слишком силен, однако противоядие его было не столь распространенным в условиях Подземья (большая часть ингредиентов росла на поверхности). Пораскинув мозгами, Хальсин достал из мешка зелье примерно схожего состава, откупорил его и протянул больной.       Та выкатила на него больные глаза.              — Что это? Что ты делаешь?       — Это лекарство, дитя, — мягко объяснил Хальсин и слегка приподнял ее за спину. — Не бойся. Всего пара глотков, и тебе станет легче.       Гномиха словно бы собиралась спорить, однако вместо этого только поджала губы, скривившись.       — Ладно уж, — проговорила Тулла обреченно. — Сдохну враз и пускай.       — Не гневи богов, — ласково пожурил Хальсин, помогая ей принять снадобье. — Пей по глотку.       Понадобилось несколько минут, чтобы появились первые признаки излечения: из глаз ушел желтоватый оттенок, а из дыхания — едкий аммиачный душок. Гномихе все еще было тяжело двигаться самой, однако мука ее ослабла.       — Ой, с-спасибо, — прохрипела Тулла, глянув на него неловко. — Чего это вдруг? Решили меня, того?..       — Тебе было плохо, — просто ответил Хальсин. — Так ли удивительно, что я пожелал тебе помочь?       — Здесь, в Подземье, — протянула Тулла и невесело фыркнула — и это фырканье было красноречивей любой складной речи. — Это правда? Ну, про Ретта этого?       Хальсин глянул на толпу вокруг Карлах и осторожно кивнул. Удивительно, какой острый слух. Даже на пороге гибели.       — Гех мертв, — выдохнула Тулла — и по лицу ее медленно поползла улыбка. — Гаэрдал направь нас… Мертв!       — Наши люди сразили их на подступах к колонии, — кивнул Хальсин, не слишком разделяя, но вполне понимая ее жестокую радость. — Никто не ушел живым.       — Отлично! Значит, я могу… — Тулла попыталась приподняться — и тут же схватилась за бок. — У-ух!       — Нет! — Хальсин резко вскинул руку, укладывая ее обратно. — Не весь яд вышел. И твоя рана еще не до конца зажила.       — Но я должна идти, — упрямо заявила Тулла. — Мои люди — там! Они в беде. Я должна им…       — Где они? — спросил Хальсин, слегка понизив голос. — Расскажи все, и, быть может, мы сумеем помочь.       — Вы-то? — хмыкнула Тулла. — Вряд ли. Ладно бы там были одни эти друховы воины. Но с ними этот… дроу.       — Темные эльфы не столь страшны, как их малюют, — с долей снисходительности заявил Хальсин.       — О-о, дружище, — Тулла покачала головой, и ее передернуло. — Этого устрашишься. За ним стоит эта его… богиня.       — Ллос? — нахмурился Хальсин.       И вмиг понял, что нет. Совсем нет. Ллос столь привычна, почти органична этому миру, что ее последователя подземная жительница не устрашилась бы никогда. А вот божество иное, чуждое, противоестественное…       Тулла тяжело сглотнула.       — Нет, — выдохнула она, и голос ее дрогнул. — Понятия не имею, что это за дрянь. От ее силы в голове кавардак, одного ее слова хватает, чтобы ты шлепнулся на колени и уже никогда с них не встал, — она нахмурилась, точно силясь что-то вспомнить. — Имя правда такое… невзрачное. Уж не помню, какое точно, однако…       Хальсин помнил; за последнее время он крепко запомнил его — и вряд ли уж когда-нибудь забудет. «Надо рассказать Ретту, — подумал он, взяв Тулу на руки, чтобы отнести ее в спальник. — Сразу, как вернется от Спавна».