Одинокая звезда

***

Наступил новый день, но он не приносил привычной суеты или бодрости. Солнце лениво выглядывало из-за облаков, заполняя комнату мягким светом, но внутри меня был только пустой, гулкий вакуум. Кей ушёл ещё до рассвета, его место в кровати было холодным, а воздух всё ещё хранил слабый запах его кожи. Я сидел у окна, облокотившись на подоконник и уставившись на улицу. Машины неспешно двигались по дороге, редкие прохожие, укутанные в куртки, спешили по своим делам. Но мне казалось, что я смотрю на другую реальность — на мир, где меня не было. Юнги, убежал на работу. Даже его привычное ворчание не смогло вывести меня из этого странного состояния. Остаться одному в доме оказалось намного тяжелее, чем я предполагал. Я потянулся за телефоном, чтобы написать Кею, но тут же передумал. Он ушёл в свой мир — туда, куда я не мог за ним последовать. Его слова перед уходом всё ещё звенели в голове: "Я вернусь быстрее, чем ты успеешь соскучиться." Но я уже скучал. Я несколько раз прошёлся по квартире, проверяя, всё ли на своих местах, будто это могло занять меня хотя бы на пару минут. На кухне я бесцельно перебирал продукты, думая, что приготовить, но аппетит не приходил. Книги, фильмы, даже игры на телефоне — ничего не удерживало моего внимания. В какой-то момент я решил, что уборка может стать спасением. Я принялся разбирать вещи в гостиной, вытирать пыль с полок, переставлять книги так, чтобы их корешки совпадали по цвету. Затем переключился на кухню, драя плиту, будто это было делом всей моей жизни. Но даже этот импульс быстро угас. Я остановился посреди комнаты с губкой в руке, глядя в пустоту. — Это же смешно, — пробормотал я себе под нос. — Какого чёрта я не могу просто найти, чем заняться? Ответа, разумеется, не было. Только глухая тишина. Когда стрелки на часах медленно перешли за полдень, я плюхнулся на диван, бросив взгляд на потолок. Работа? Да, могла бы быть выходом. Но как я могу туда пойти, когда это место словно создано для того, чтобы вытягивать из меня силы и уводить в хаос? Как я могу рисковать, зная, что могу сорваться снова? Нет, — не вариант. Сегодня я остаюсь здесь. День, казалось, растянулся на бесконечность. Вплоть до вечера я продолжал слоняться по дому, словно запертый в клетке зверь, который не знает, куда себя деть. Все комнаты были тщательно осмотрены, каждая вещь убрана, а кровать перестелена не меньше трёх раз. Но это не помогало. Юнги всё ещё не возвращался. Обычно он возвращался к ужину или хотя бы писал, что задержится, но сегодня телефон молчал. Я знал, что это, скорее всего, означает одно: он погрузился в свою музыку, где-то в студии, и сейчас, скорее всего, полностью отключился от реального мира. Это было для него нормой, особенно если его вдруг накрывала волна вдохновения. Я даже радовался за него, потому что такие моменты приходили не так часто. Но в этот раз его отсутствие лишь усиливало гнетущее чувство одиночества. Я попробовал посмотреть фильм, но он был слишком скучным. Переключился на сериал — и он оказался слишком громким. Чтение тоже не шло: слова на страницах путались и не складывались в связные предложения. В какой-то момент я задумался, не приготовить ли что-нибудь сложное, чтобы занять руки. Но, открыв холодильник и обнаружив, что там есть всё необходимое для обычного рамена, только вздохнул. — Даже кулинарный шедевр мне сегодня не по плечу, — пробормотал я себе. В итоге я приготовил самый простой рамен и сел за стол. В одиночестве ужин показался мне особенно скучным. Я даже не стал заморачиваться с фильмом на фоне — в тишине было что-то парадоксально успокаивающее, хоть и грустное. После ужина я попробовал рисовать. Достал старый блокнот, которым давно не пользовался, и начал водить карандашом по бумаге, не задумываясь о результате. Линии складывались в бессмысленные узоры, иногда — в странные формы, которые напоминали лицо Кея или хвост Юнги. Это вызвало у меня невольную улыбку, но вдохновения продолжать не было. Солнце начало садиться, окрашивая комнату в золотистые оттенки. Я подошёл к окну и снова уставился на улицу, наблюдая, как прохожие сменяются один за другим. Это было странное чувство — будто весь мир продолжает двигаться, но я застрял в замедленном времени. Я вздохнул, положив лоб на холодное стекло. — Ну и день, — пробормотал я, почувствовав, как в груди начинает зарождаться тоска.

***

Ночь была до ужаса холодной. Звёзды светили на тёмном небе, как крошечные осколки льда. Я глубже натянул шарф, чтобы хоть немного прикрыть подбородок, и спрятал руки в карманы. Ветер пробирался даже через куртку, оставляя меня один на один с этим пронизывающим морозом. Шаги глухо отдавались в пустоте улицы, а я старался не зацикливаться на своих мыслях. Уже целый день прошёл без Кея, а я будто сходил с ума. Грудь стягивало от тоски, откуда-то изнутри хотелось выть, но я подавлял это чувство. Хватит, Чонгук. Кей сказал, что вернётся. Юнги был рядом, хоть и в человеческом облике, но я скучал по тому пушистому комку, который грел меня своей мягкой шерстью. Ради них я старался держаться. Ради Кея, который рисковал ради меня, ради Юнги, который переживал и заботился обо мне, я должен был хотя бы попытаться. Подойдя к круглосуточному магазину, я остановился у витрины. Смотрел на продукты, но ничего не хотелось. — Может, просто лапшу, — пробормотал я себе под нос, протянув руку к полке. Лапша всегда была чем-то простым. Купил её, добавил кипятка — и готово. Пара движений, минимум усилий. Добавил в корзину ещё пару мелочей и подошёл к кассе. — Поздно гуляешь, — заметил кассир, пожилой мужчина с усталым, но добрым лицом. — Хотел проветриться, — ответил я, пытаясь улыбнуться. Мужчина кивнул, не задавая лишних вопросов, и пожелал хорошего вечера. На обратном пути я шёл ещё медленнее. Воздух был холодным, и я наблюдал за паром, вырывающимся из моего рта с каждым выдохом. Грудь всё так же сдавливало тоской, но я старался держаться. Когда я подошёл к дому, то на мгновение замер, оглядываясь на звёзды. — Скоро всё закончится, — сказал я себе шёпотом, стараясь убедить, что верю в это. Войдя внутрь, я услышал, как Юнги что-то ворчит из гостиной, значит наконец-то вернулся с работы. Его голос был тихим и ленивым. Похоже, он снова устроился на диване с пледом, обложившись журналами. — Ты как долго гулял? — раздалось из комнаты, как только я стянул обувь. — Пять минут туда, пять обратно, — отозвался я, проходя мимо. — Не ворчи, хён. Юнги бросил на меня косой взгляд, чуть приподняв бровь, но ничего не ответил. Я поставил пакет на стол и, недолго думая, вернулся в гостиную. Он сидел, развалившись под пледом, и перелистывал страницы журнала, выглядя абсолютно спокойным. — Хён, — позвал я тихо, садясь рядом. — Что? — Он повернул голову, его кошачьи глаза пристально смотрели на меня. Вместо ответа я молча обнял его, уткнувшись лицом в плечо. Мне так нужно было это тепло. Хоть он и не был сейчас пушистым снежным барсом, он всё равно оставался моим хёном. Он вздохнул, слегка похлопав меня по спине. — У тебя руки холодные, — ворчливо заметил он, но, несмотря на это, натянул плед и укрыл нас обоих. Я почувствовал, как уголки моих губ дрогнули в слабой улыбке. — Спасибо, хён, — прошептал я. С ним рядом было теплее. Чуть-чуть, но теплее. Мы лежали вместе на диване, под одним одеялом, лениво подшучивая друг над другом. — Чонгук, ты весишь, как целый грузовик, — проворчал Юнги, когда я окончательно развалился на нём, укрывшись пледом. — А ты такой мягкий, хён, как подушка. Не двигайся, я так и засну, — я улыбнулся, стараясь игнорировать его недовольные ворчания. — Не забудь мне потом спину починить, — пробурчал он, но я знал, что на самом деле ему не так уж и неудобно. Мы оба улыбались, пока внезапный громкий стук не пронёсся по квартире, как раскат грома. — Кто это ещё может быть? — Я приподнялся, настороженно посмотрев в сторону двери. — Понятия не имею, — Юнги напрягся, вылезая из-под одеяла. Его обычно спокойные движения стали настороженными. Он пошёл к двери, а я остался на месте, завернувшись в плед. Юнги вернулся из коридора, но его обычное ворчливое спокойствие исчезло. На его лице читалась тревога, а глаза блестели настороженностью, как у хищника, почуявшего угрозу. Он не произнес ни слова, просто быстро подошёл ко мне и схватил за руку стягивая с дивана. — Чонгук, вставай. Немедленно, — его голос прозвучал глухо, но твёрдо, как приказ. Я удивился такому тону и машинально сел. — Хён, что происходит? Кто там? — пробормотал я, пытаясь осознать, почему он так напряжён. — Нужно уходить. Сейчас же, — прошипел он, потянув меня за собой. Он утянул меня в соседнюю комнату, захлопнув за нами дверь и заперев на хлипкий замок, и в этот момент я услышал глухой грохот из коридора. Вся квартира будто содрогнулась: окна дрогнули, и по спине пробежал холодок. — Юнги... что это? — Голос сорвался на шёпот, но ответа я не получил. Юнги с силой распахнул окно. — Чонгук, окно! Быстро! — Он подтолкнул меня к створке, настойчиво подгоняя. Я уже был готов прыгать, когда дверь комнаты поддалась мощному удару. Хлипкая конструкция треснула и рухнула, разлетевшись осколками, а внутрь ворвались четверо мужчин. Они были крупными, с лицами, не выражающими ничего, кроме намерения подчинить и сломить. — Юнги! — выкрикнул я, бросившись к нему, но меня тут же схватили. Руки, твёрдые, как железо, стиснули мои плечи и руки. Я извивался, пытаясь освободиться, но хватка была непробиваемой. Юнги, рыча и шипя, метался, пытаясь укусить или ударить тех, кто схватил его, но силы были явно не равны. Я смотрел, как они с лёгкостью скрутили его, словно забытую игрушку. Вдруг один из мужчин вытащил оружие. Секунда — и холодное дуло оказалось у виска Юнги. — Не двигайтесь, или кошак помрёт, — произнёс мужчина, его голос был пропитан угрозой. Я замер, весь мир остановился. Моё сердце глухо бухало, словно в последний раз, а дыхание сбилось. — Не трогайте его, — выдавил я, отчаянно пытаясь сохранить спокойствие, хотя внутри всё кричало. Юнги бросил на меня взгляд, и в его глазах я увидел не только ярость, но и боль... и извинение. Он хотел защитить меня, но не смог. Нас втолкнули в тёмную машину. На заднем сиденье я почувствовал, как Юнги напрягся рядом со мной. Его руки всё ещё были скованы, но он продолжал выпрямлять спину, стараясь не показывать слабости. Машина тронулась с места, колёса визгом проехались по асфальту.

***

Нас грубо вытащили из машины, даже не дав опомниться, а потом потащили к странному, мрачному зданию. В лунном свете оно походило на старый храм, с облупившимися стенами и высокими дверями, которые гулко хлопнули за нашими спинами, отрезав путь к бегству. Вокруг толпились какие-то люди — я успел заметить монахов в традиционных одеждах и крепких мужчин, похожих на охранников. Мои руки были связаны за спиной, и я чувствовал себя совершенно беспомощным. Рядом со мной Юнги рвался, как дикий зверь, но каждый раз, когда он делал резкое движение, кто-то из мужчин напоминал ему о пистолете, который всё ещё был направлен на него. — Куда вы нас ведёте?! — прорычал я, пытаясь вывернуться из чужой хватки. — Юнги-хён, вы ублюдки, отпустите его! Юнги тоже огрызался, его глаза метали молнии. Он буквально рычал от злости, пока один из мужчин не ткнул ему дулом в бок, заставив замолчать. — Тише, или обоих пристрелим, — сухо бросил один из охранников. Нас потащили вниз по каменным ступеням. Холодные стены подвала дышали сыростью, а тусклый свет факелов только усиливал ощущение обречённости. В конце коридора нас разъединили. — Юнги! — Я изо всех сил рванулся к нему, но кто-то резко схватил меня за плечи и толкнул в сторону. — Чонгук! — голос Юнги звучал яростно, но внезапно его оборвали, когда тот же пистолет угрожающе приблизился к его голове. Мы замерли, переглянувшись. Его взгляд был полон молчаливого извинения и, что ещё хуже, страха за меня. Я понимал: сопротивление сейчас не только бесполезно, но и опасно. Шипя от ярости, я позволил им затолкать меня в небольшую камеру с толстым железным дверным полотном. Дверь гулко захлопнулась, оставив меня одного. Я замер, прислушиваясь. Где-то вдалеке послышались глухие шаги, а потом всё стихло. Несколько минут я обшаривал взглядом помещение. Тусклая лампочка под потолком выдавала слабое освещение. Каменные стены давили своей сыростью, пол был холодным, а единственная мебель в комнате — скрипучий деревянный стул. — Чёрт, чёрт, чёрт, — прошептал я себе под нос, чувствуя, как бешено колотится сердце. Но, прежде чем я успел продумать хоть какой-то план, дверь снова открылась, и в комнату вошёл мужчина в монашеской одежде. На вид он казался спокойным, даже добродушным: руки сложены перед собой, взгляд мягкий, а лёгкая улыбка будто предлагала довериться. Я нахмурился, тут же поднимая подбородок, чтобы не показать своего страха. — Кто вы нахрен такие? — резко спросил я, отступая на шаг назад. — Чего вам нужно? И где Юнги-хён? Монах остановился в нескольких шагах от меня, его руки всё ещё оставались сложенными. — Прости за то, что тебя так грубо встретили. Ты в безопасности, — его голос был мягким, как шелк, но это меня только сильнее насторожило. Я усмехнулся. — Правда? Тогда зачем пистолет у виска моего хёна? У вас это дружеское приветствие такое? Он держался прямо, с неким достоинством, будто был уверен в своей непогрешимости. Его черные одежды скользнули по полу, и я заметил тонкую серебряную цепочку с подвеской в виде креста на шее. — Добро пожаловать в священное место. Ты находишься в храме Ордена Охотников. — Орден чего? — пробормотал я, изо всех сил стараясь не закатить глаза. Монах не обратил внимания на мой тон, продолжая с воодушевлением: — Мы — те, кто стоит на страже света. Охраняем человечество от темных тварей, что пытаются проникнуть в этот мир. Мы посвятили себя служению высшей цели, спасению невинных. — Ага, спасению, — хмыкнул я. — С пистолетами у виска? Отличный способ. Прямо воодушевляет. Мужчина улыбнулся так, будто я просто был непослушным ребёнком, который не понимает, что для его же блага делают взрослые. — Это была вынужденная мера, поверь. Мы не хотели причинить тебе вред, но ты находишься под сильным влиянием... одного из них. Я прищурился. — Одного из кого? — Демона, — его голос стал тише, почти шёпот. — Мы видим его следы вокруг тебя. Тень, что облепила твою душу, свидетельствует о его присутствии. — Отлично, — фыркнул я. — Это у вас стандартная отмазка или индивидуальный подход? Монах проигнорировал сарказм, сложив руки на груди. — Моё имя — старший брат Хо. Я один из наставников нашего Ордена. Моя цель — помочь тем, кто оказался во власти этих существ. Мы изгоняем тьму и возвращаем свет в сердца тех, кто заблудился. — И часто вы похищаете людей ради своего великого дела? — Тебя не похитили, — возразил он, чуть поднимая подбородок. — Тебя спасли. Демон обманул тебя, завладел твоим сердцем. Но не волнуйся. Здесь ты в безопасности. Мы освободим тебя. Я едва удержался от смеха. — В безопасности? Ага, конечно. От чего? От вашего "светлого" сумасшествия? Лицо монаха не изменилось, но голос стал тише, проникновеннее: — Ты можешь насмехаться, можешь не верить, но истина неизменна. Мы избавим тебя от этой скверны. Ты поймёшь, что мы — не враги. Мы хотим только твоего спасения. Я скрестил руки на груди, глядя на него с прищуром. — О, ясно. Лапочки-спасатели, которые ставят пистолет к виску моему хёну. С такими "друзьями" мне враги не нужны. Хо чуть наклонился ко мне, его голос приобрёл пасторскую мягкость: — Я понимаю, тебе страшно. Демон запутал твой разум. Его шёпоты стали твоими мыслями. Но мы поможем тебе прозреть. — Не нужна мне ваша помощь! — Я резко отшатнулся, хотя верёвки на запястьях не давали двигаться свободно. — И мою душу оставьте в покое! Но он продолжал, не обращая внимания на моё сопротивление: — Мы очистим тебя от этой черноты, от его влияния. Ты почувствуешь свет, истинный свет, который он так старательно скрывает от тебя. — Очистите? — Я сжал зубы, чувствуя, как злость достигла своего предела. — Вы даже не знаете, что творите! — Это не ты говоришь, — голос монаха был тихим, почти скорбным. — Это он говорит через тебя. Но мы знаем, что ты ещё можешь быть спасён. — Запомни раз и навсегда: мне не нужно ваше спасение. Всё, что мне нужно, — это знать, где Юнги. Монах мягко улыбнулся, а его слова прозвучали как заключение: — Скоро ты сам всё поймёшь. Он наклонился в коротком поклоне и вышел, оставив меня одного. — Твою мать, — выдохнул я, садясь обратно на пол. Эти люди явно были не друзьями. Это была секта, сбрендившая секта, которая видела во мне какого-то проклятого. Но что они собираются делать дальше? И главное — где Юнги? Как только дверь за монахом захлопнулась, я остался в гробовой тишине. Единственный звук, который заполнил комнату, — это моё собственное дыхание, неровное и тяжёлое. Я вскочил на ноги, не в силах сидеть спокойно. Голова гудела от вопросов: кто они такие на самом деле, где Юнги, и, самое главное, как мне выбираться отсюда? Комната была простой и пугающе пустой. Четыре голых каменные стены, высокое окно с железной решёткой и тяжёлая дверь с массивным замком. Никаких видимых щелей, никаких слабых мест. Я начал осматривать комнату, почти лихорадочно. Стены были холодными и шероховатыми, от сырости на пальцах остался неприятный налёт. Я попытался приложить ухо к двери, надеясь услышать хоть что-то, но за ней была только мёртвая тишина. — Чёрт возьми... — пробормотал я, сжимая кулаки. В комнате не было ни мебели, ни ящиков, только чертовски хлипкий стул. Решётка на окне была массивной, не похожей на ту, которую можно просто выломать. Я подёргал её, чувствуя, как холод металла впивается в ладони. Никакой надежды. — Ладно... Ладно... — выдохнул я, в панике пробегая взглядом по комнате. Я снова осмотрел стены, на этот раз на коленях, ощупывая каждый сантиметр, надеясь найти хоть что-то: трещину, потайную панель, что угодно. Ничего. Поднявшись, я подошёл к двери и с силой ударил по ней кулаком. — Эй! — закричал я. — Кто-нибудь! Ответом мне была тишина. — Вы слышите?! Вы не сможете меня тут держать! Я забарабанил по двери, изо всех сил стараясь не поддаться панике. Дыхание стало прерывистым, мысли спутались. Они держат меня, держат Юнги, и я ничего не могу сделать. — Выпустите меня! — крикнул я, голос сорвался. Мои руки скользнули вниз по холодной поверхности двери, пока я опускался на колени. Скрипнув зубами, я поднялся на ноги. Сдаваться не вариант. Ещё раз осмотрел стены, проверил углы, но всё без толку. Уперевшись лбом в дверь, я прикрыл глаза, стараясь собраться с мыслями. — Ладно, Чонгук, — пробормотал я сам себе. — Спокойно. Ты выберешься. Ты выберешься. Но внутри нарастала тёмная, давящая волна беспомощности.

***

Свет в комнате выключили и комната погрузилась в темноту. Через высокое окно не проникало даже слабое свечение луны. Я сидел на полу, обхватив руками колени, и чувствовал, как мрак сжимается вокруг меня, как тёплое дыхание хищника у самой шеи. — Спокойно, — шепнул я, но голос предательски дрогнул. Тишина была абсолютной. Казалось, что даже моё дыхание не могло прорезать её. Чем больше я вслушивался, тем сильнее ощущал, как тишина заполняет комнату, заполняет меня, словно густая чёрная вода. Я закрыл глаза, надеясь, что так будет легче, но это была ошибка. Темнота за веками была абсолютной, бесконечной, и в этой бездне начали проступать образы. Тени шевелились, монстры крались, готовясь напасть. — Это не реально, — выдохнул я, прижав руки к лицу. — Это просто твоё воображение. Я заставил себя открыть глаза, но лучше не стало. Мрак вокруг стал плотнее, будто насыщался моим страхом, питался им. Я попытался найти в этом хаосе что-то, за что можно зацепиться, — может быть, слабый свет от окна или хотя бы отблеск от металла решётки. Ничего. Мрак был повсюду. Я почувствовал, как страх поднимается от живота к горлу. Руки стали липкими от пота, а в ушах гудело. Холодный воздух будто сковывал лёгкие. Я вспомнил детство — те ночи, когда засыпал под пледом с фонариком, боясь оставить хоть кусочек кожи открытым. Но здесь не было пледа. И фонарика тоже. — Юнги, — выдохнул я, обессиленно привалившись к стене. — Где ты, чёрт тебя дери? Шёпот моего голоса растворился в пустоте. Я чувствовал себя совсем маленьким, одиноким. На миг мне даже показалось, что темнота двинулась ко мне, живая, ощутимая. Сердце колотилось как сумасшедшее. Грудь сдавило. Ладони были холодными и мокрыми. Где-то внутри меня шевельнулся тот же страх, который я испытывал в детстве, когда монстры из кошмаров будто оживали. Я заставил себя глубоко вдохнуть, но воздух казался тяжёлым, как свинец. Я не выдержал. — Эй! — закричал я в пустоту, не зная, к кому обращаюсь. — Я знаю, что вы меня слышите! Ответа не было. Только моё эхо, отскочившее от каменных стен. Я почувствовал, как на глаза наворачиваются слёзы, злость смешивалась с паникой. — Пожалуйста... — сорвался я, ударив кулаком по холодному полу. — Выпустите меня... Мрак не двигался, но я клялся, что чувствую на себе чей-то взгляд. Жёсткий, пронзительный. Что-то в этой темноте было — или мне так казалось? Я сглотнул, прижавшись спиной к стене. — Ладно, — прошептал я снова, судорожно вцепившись в собственные плечи. — Ты справишься. Просто пережди. Это всего лишь ночь... Но в глубине души я знал, что эта ночь может длиться бесконечно. Тёмное покрывало продолжало сжиматься вокруг меня, но в какой-то момент я осознал, что кричать и бороться бесполезно. Усталость давила на плечи, дыхание всё ещё было неровным, но паника постепенно уступала место чему-то другому. — Чонгук, — прошептал я себе. — Ты ведь уже взрослый. Темнота — это просто отсутствие света. Ничего больше. Но этот голос звучал неубедительно. Сколько бы раз я ни повторял эту фразу, внутри всё ещё жила детская боязнь того, что в тенях прячется что-то страшное, невидимое. Монстры, за которыми никто не сможет прийти на помощь. Я стиснул зубы, крепче обхватывая колени руками, и вдруг вспомнил о нём. Кей. Тёмный, как сама ночь, грозный, внушающий трепет, но... никогда не страшный. Даже в его истинной форме, с длинным хвостом, рогами, когтями и сверкающими глазами, я видел в нём не зло, а... что-то другое. Грусть, усталость, и, самое главное, безмолвное обещание, что он никогда не причинит мне вреда. Я выдохнул и поднял голову, пытаясь разглядеть хоть что-то в этом абсолютном мраке. Каждый угол казался живым, каждая тень — неподвижной, но в то же время дышащей. "Ты ведь разговаривал с ними", — напомнил я себе. В том кошмаре, я говорил с тенями, они были словно дети, любопытные, наивные. Они не понимали, что я их боюсь. Я прикрыл глаза, стараясь представить тени такими, какими я успел их увидеть однажды. Лёгкие шевеления в углах комнаты, которые раньше вызывали мурашки, теперь казались мне детскими попытками заглянуть, спросить: "Ты в порядке?" — Это Кей, — прошептал я, позволив себе улыбнуться. — Это всё он. Каждая тень в комнате, каждый тёмный угол — они принадлежали ему. Хозяину темноты. Я вспомнил, как Кей сам говорил, что его тени оберегают меня, что пока они рядом, никто не причинит мне вреда. Я выдохнул, чувствуя, как напряжение уходит. Ладони больше не дрожали, дыхание стало ровнее. Мрак вокруг обволакивал меня мягко, как тёплый плащ, а не давил, как раньше. — Ты ведь следишь за мной, да? — пробормотал я, позволив себе расслабиться. — Даже здесь ты не оставил меня одного. Теперь, когда я смотрел на тени, они больше не казались враждебными. Наоборот, я начал чувствовать себя в их окружении спокойнее, чем при свете дня. Закрыв глаза, я улыбнулся, позволяя этой мысли окончательно успокоить меня: Кей был рядом. Всегда. Даже если я его не видел.

***

Когда дверь с глухим стуком распахнулась, я подскочил на ноги, сжав кулаки. Сердце сжалось, готовое к очередной неприятной неожиданности. Но когда я увидел, кто вошёл, дыхание перехватило. — Намджун? — мой голос прозвучал хрипло, почти неверяще. Он выглядел спокойным, но в его глазах читалась осторожность. Закрыв за собой дверь, он сделал шаг вперёд, вытянув перед собой руки, будто пытаясь успокоить дикого зверя. — Чонгук, послушай меня, — начал он мягким голосом, в котором звучала нотка сочувствия. — Я пришёл поговорить. Мы не хотим тебе зла. Я не выдержал и рассмеялся — горько и с яростью. — Зла? — рычал я, стиснув кулаки. — Вы ворвались в наш дом, угрожали Юнги пистолетом и притащили нас сюда силой! Не ври мне, Намджун. Он не двинулся с места, лишь тяжело вздохнул, будто понимал, что уговоры будут нелёгкими. — Чонгук, я знаю, что ты напуган и зол. Но мы здесь, чтобы помочь. Ты... ты сам не понимаешь, насколько опасно твоё положение. — Помочь? — я шагнул вперёд, чувствуя, как ярость переполняет меня. — Мне не нужна ваша помощь! Выпустите меня, ублюдки! Намджун поднял ладони, делая шаг назад. — Мы не можем этого сделать, Чонгук. Ты сам для себя представляешь опасность. — Опасность? — я почти выкрикнул это слово. — Опасность для кого, Намджун? Для вас, потому что я не вписываюсь в ваш сраный порядок? Или для себя, потому что вы решили, будто моя жизнь принадлежит вам?! — Ты не понимаешь, — сказал он, качая головой. Его голос звучал так, будто он говорил с упрямым ребёнком. — Этот демон, он околдовал тебя. Он... он очернил твою душу, подчинил твой разум. Мы лишь хотим помочь тебе очиститься от его влияния. Я рассмеялся снова, но этот смех был холодным и горьким. — Очиститься? — прошипел я, сверля его взглядом. — Ты о чём, чёрт возьми, говоришь? Кей не зло, он никогда не обольщал меня, не подчинял мою душу! Это вы тут зло! Вы угрожали Юнги, силой притащили нас сюда! Вот где настоящее зло, Намджун! — Чонгук... — его голос стал мягче, почти умоляющим. — Ты просто не видишь правды. Он затуманил твой разум, сделал тебя слепым к своей природе. Мы хотим тебе помочь, вернуть твою душу. — Помочь? — я шагнул вперёд, поднимая кулак, но остановился. — Ты даже не слушаешь меня! Ничего ты не знаешь о Кее, ничего не знаешь обо мне. Ты лишь твердишь свою чушь, будто я игрушка, которую можно сломать и починить. Намджун посмотрел на меня с грустью, будто искренне верил в свои слова. — Мы спасём тебя, Чонгук. Даже если ты этого сейчас не хочешь. — Иди к чёрту, — процедил я, не отводя от него взгляда. — Ни тебе, ни твоей чёртовой секте меня не спасти. Намджун сжал губы, будто пытался удержать ответ, но его глаза выдавали боль и сомнение. Казалось, его рвали на части: одна часть пыталась быть другом, другой верила в безумные догмы, которые, по его словам, могли "спасти" меня. Я не отводил взгляд, стараясь скрыть, как бешено бьётся сердце. Мой голос звучал уверенно, но внутри всё клокотало. Намджун был тем, кому я доверял, с кем делил тяжёлые рабочие дни, кто всегда находил нужные слова. И теперь он стоял передо мной как враг. — Ты ведь знаешь, что это неправильно, — произнёс я, намеренно понижая голос. — Где-то глубоко внутри ты понимаешь, что творится здесь, что делаешь ты — это бред. Он отвёл взгляд, сделав шаг назад, будто мои слова оставили на нём ожог. — Я… — он замялся, стиснув руки в кулаки. — Чонгук, я действительно хочу, чтобы ты понял. Это не моя прихоть. Это необходимость. Ты не видишь, что Кей опасен, что он вытягивает из тебя жизнь. — Если бы это было так, разве я был бы сейчас здесь? — я указал на себя, чувствуя, как гнев всё ещё пылает внутри. — Разве я стоял бы перед тобой живым и здоровым? Разве я спорил бы с тобой? — Это временно, — ответил он, нахмурившись. — Его влияние медленное, но разрушительное. — Чушь, — отрезал я, скрестив руки на груди. Он нахмурился, но ничего не ответил. И вдруг я увидел в его взгляде то, что заставило меня напрячься ещё сильнее. Это был взгляд человека, который уже принял решение. — Намджун, не делай этого, — произнёс я, чувствуя, как моё дыхание вновь учащается. — Ты не понимаешь, что на самом деле происходит. Он взглянул на дверь, затем снова на меня. — Это ради твоего блага, Чонгук. Даже если ты сейчас этого не понимаешь. — Ради моего блага? — я шагнул вперёд, сократив расстояние между нами. — Знаешь, в чём твоё лицемерие, Намджун? Ты никогда не спрашивал, чего хочу я. Ты просто решил за меня, что мне нужно, что для меня лучше. Ты даже не удосужился узнать, что Кей для меня значит. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но я не дал ему этого сделать. — Кей спас мою жизнь, Намджун, — продолжал я, глядя прямо в его глаза. — Он был там, когда меня некому было защитить. И он не пытался меня "очистить", "исправить" или "спасти". Он просто... был. — Это не Кей, — твёрдо сказал он, но в голосе дрогнула нотка сомнения. — Это демон, который использует тебя. — А ты что тогда? — я оттолкнул его от себя, чувствуя, как гнев захлёстывает. — Ты, кто стоит передо мной и проповедует чёрт знает что, кто решил, что знает, что лучше для меня? Ты такой же демон. Только разница в том, что Кей никогда не пытался сломать мою жизнь ради своих идеалов. Он сжал зубы, но ничего не сказал. Я сделал ещё один шаг вперёд, теперь почти вплотную. — Знаешь, в чём ты ошибаешься, Намджун? Кей — это не тьма, которую ты боишься. Тьма — это ты и твоя чёртова секта. И если ты думаешь, что я дам вам сделать со мной что-то, то ты сильно ошибаешься. Я прошептал последние слова ему прямо в лицо, затем отступил на шаг. — Убирайся. Намджун посмотрел на меня с какой-то странной смесью боли и разочарования. Но вместо того, чтобы что-то ответить, он просто отвернулся и направился к двери. — Мы ещё поговорим, — сказал он, прежде чем выйти, оставив меня одного в комнате. Дверь с глухим стуком закрылась, оставив за собой ту же тишину.

***

Когда за мной снова пришли, я уже сидел на полу, прижавшись к холодной стене. Время потеряло всякое значение, и единственным звуком в комнате было моё собственное дыхание. Но когда дверь резко распахнулась, я вздрогнул. В комнату вошли несколько мужчин. Их лица были суровыми, без единого намёка на жалость. Я сразу понял, что это не дружеский визит. — Вставай, — коротко бросил один из них, но я остался на месте, сверля их взглядом. — Куда на этот раз? — выплюнул я. Они не ответили. Один из них схватил меня за руку, резким движением поставив на ноги. Я вырывался, кричал, требуя объяснений, но меня лишь сильнее скрутили, заталкивая в коридор. — Где Юнги?! — мой голос эхом разносился по пустым коридорам, но никто не удосужился ответить. — Отвечайте, ублюдки! Где он?! Моё сопротивление привело лишь к тому, что меня сжали ещё сильнее, так что я почти не мог дышать. Меня тащили дальше, и я понимал, что бороться бесполезно. Через несколько минут меня провели в огромный зал. Он был заполнен людьми в белых и чёрных одеждах. Их лица были сосредоточены, будто они ждали чего-то великого. Меня привели к центру, где стоял массивный каменный алтарь. Моё тело замерло, когда я увидел его. Картинка всплыла в моей памяти: мрачные фигуры, похожий алтарь, холмладенца.с и крик младенца. — Нет... — выдохнул я, осознавая, что они собираются сделать. Я закричал, дёргаясь изо всех сил, но их хватка была железной. Они силой уложили меня на холодный камень, и я ощутил, как ремни сковали мои руки и ноги. — Нет! Пустите меня! — кричал я, отчаянно дергаясь, уже не стесняясь слёз. В толпе я заметил Намджуна. Его лицо было напряжённым, глаза казались полными сожаления. — Намджун! — мой голос дрожал, но я продолжал. — Помоги мне! Прошу тебя! Останови их! Они не хотят мне помочь, ты же видишь это! На мгновение в его взгляде мелькнуло что-то человеческое, словно он действительно жалел, что я оказался здесь. Но это мгновение быстро исчезло. Он опустил взгляд, не сказав ни слова. — Намджун! — мой крик утонул в гулких звуках песнопений, которые начали раздаваться вокруг. Монахи встали в круг, их голоса заполнили зал странным, нарастающим ритмом. Воздух становился тяжелее, будто насыщался чем-то зловещим. И тут я почувствовал это. Сначала слабое жжение в груди, которое становилось всё сильнее. — Что вы делаете?! — выкрикнул я, извиваясь на камне. Но они продолжали петь, их голоса сливались в пугающий хор, и боль разрасталась. Жжение распространялось по моему телу, заставляя меня выгибаться от боли. — Остановитесь! — закричал я, но они словно не слышали меня. Моё сердце колотилось в бешеном ритме, и я чувствовал, как страх и отчаяние захлёстывают меня. Разрывающая боль вспыхнула с новой силой, словно мою душу раздирали на части невидимые когти. Я закричал, но звук потерялся в грохоте песнопений. Чувство, будто что-то тянули из самой глубины моего существа, заставляло сердце сжиматься в панике. — Нет! — мысленно молился я, прилагая все усилия, чтобы удержать это внутри себя. — Только не это! Не забирайте его душу! НЕЕЕТ! Перед глазами вспыхнул свет. В агонии я приоткрыл веки и увидел, как из моей груди медленно тянули чёрное сияние, искрящийся туман, который изгибался в воздухе, будто пытался сопротивляться. — Кей… — прошептал я, понимая, что это был он. Его душа, его суть, которую они вырывали из меня. Время потеряло всякий смысл. Это могло длиться секунды, минуты или часы, но, когда всё наконец закончилось, я почувствовал пустоту. Опустошение. Эта чёрная часть, связавшая меня с Кеем, исчезла, и я ощутил себя абсолютно одиноким, словно часть меня была безвозвратно утрачена. Но хуже всего было то, что я больше не мог двигаться. Моё тело не слушалось меня. Я мог видеть, мог слышать, но это было всё. Я словно оказался заперт внутри себя, наблюдая, как кто-то другой управлял моим телом. Я видел, как мои руки медленно развязывали ремни, но это делал не я. Моё тело поднялось с алтаря, и мои губы растянулись в мягкой, нежной улыбке. Но это была не моя улыбка. — Что… вы сделали? — попытался я закричать, но никакого звука не вырвалось. Монахи вокруг нас смотрели на моё тело с благоговейным трепетом. Они поклонились, словно приветствуя долгожданное божество. Все, кроме Намджуна. Он стоял в стороне, его лицо выражало замешательство и растерянность. Он смотрел на меня, как будто пытаясь понять, что пошло не так. Моё тело повернулось, и я ощутил, как взгляд "меня" прошёлся по залу. Один из монахов подошёл ближе, преклоняя колено. — О, великое божество света! — взмолился он. — Прими нашу благодарность и даруй нам своё благословение! Я смотрел, как мое тело, больше не принадлежащее мне, подчинилось чужой воле. Один из монахов, стоящий рядом, вынес вперёд небольшой сосуд — массивный, с золотыми рунами, сияющими приглушённым светом. — Вот она, тьма, — произнёс он с трепетом, его голос дрожал, словно от благоговейного страха. Сосуд открылся, и из него выполз чёрный сгусток, окружённый мерцающими печатями. Тьма извивалась в воздухе, будто пыталась вырваться, но не могла. Каждый раз, когда она касалась невидимых границ, те вспыхивали золотым светом, возвращая её обратно. Я пытался отвести взгляд, но мои глаза смотрели. Мои руки поднялись, пальцы вытянулись, и этот сгусток, эта часть Кея, подчинилась одному лишь движению. — Не надо… пожалуйста… — мысленно умолял я, понимая, что будет дальше. Рука, когда-то моя, сжалась. Свет, яркий и невыносимо тёплый, начал вытекать из ладони, окутывая тёмный сгусток. Тьма вздрогнула, словно осознавала, что наступает конец. И тут началось. Сначала я увидел, как тьма начала дышать. Она сокращалась, будто грудная клетка существа, пытающегося сделать последний вдох. Она извивалась, корчилась, её очертания становились всё более размытыми. — Хватит… — снова прошептал я внутри своего сознания, но никто меня не слышал. Вместо этого свет усилился. Ладонь сжалась ещё сильнее, и сгусток начал угасать. Каждая его часть искрилась, словно горящий уголь, осыпаясь пеплом. Я чувствовал его боль. Боль Кея. Словно эта часть его души была связана с моей. С каждой секундой, пока свет разрывал тьму, я ощущал, как пустота внутри меня становилась больше. Как будто не только Кей, но и я сам исчезал. — Остановитесь! — закричал я в мыслях, напрягая каждую клетку своего тела, чтобы вырваться. Но ничего не изменилось. Тьма почти угасла, когда в последний момент она издала звук. Не крик, не вой, а нечто среднее между стонами и шёпотом. Свет в моей руке вспыхнул ещё ярче, и осколок тьмы сгорел. Всё. Конец. Часть меня — та, которую я никогда не осознавал, — была вырвана, уничтожена. Вместе с этим я знал: Кей больше не цел. Его душа была сломана, расколота на части. И одна из этих частей исчезла навсегда. Когда осколок тьмы исчез в свете, что-то изменилось. Свет, управляющая моим телом, даже не дрогнула. Она смотрела на исчезающий сгусток тьмы с выражением удовлетворённого превосходства. Пол под ногами дрогнул, сначала едва заметно, а потом резко и сильно, как будто земля решила сбросить нас с себя. Каменные колонны храма затряслись, пыль посыпалась с потолка. Люди вокруг замерли, их крики затихли. Я поднял взгляд и увидел нечто ещё более ужасающее. Яркий солнечный свет, который заливал храм сквозь высокие окна, начал тускнеть. Вначале я подумал, что это тени сгущаются, но потом заметил, что даже тени теряют свои очертания. Они становились бесформенными, растягиваясь, словно старались убежать от чего-то. Вместо света на мир опустилась густая, давящая тьма. Это было не похоже на привычную ночь — не было звёзд, луны, даже отблесков. Небо стало угольно-чёрным, но не из-за туч. Солнце… оно исчезло. Нет, не исчезло. Оно было затянуто чем-то. Темнота, словно огромный покров, закрыла его, оставив лишь слабое, едва различимое свечение. Наступило затмение — не естественное, не планетарное, а рожденное нарушением баланса. Вся природа замерла. Люди перестали двигаться. Даже ветер, который до этого срывал молитвенные ленты с колонн, исчез. Всё стало тихо. Слишком тихо. Время застыло. Я почувствовал это всем своим существом. Словно сам ход событий испугался произошедшего и решил затаиться, не смея двигаться вперёд. — Ты чувствуешь это, да? — произнесла Свет, её голос прозвучал в моей голове, холодный и отстранённый. Я хотел закричать, хотел спросить, что она сделала, но её слова не оставляли сомнений. — Это не конец. Это начало. Свет знала. Она знала, что тьма — основа мироздания, так же как и она сама. Они существовали в равновесии, сплетенные в одно, как день и ночь, как вдох и выдох. И сейчас она нарушила это равновесие. "Мои" губы растянулись в холодной, безэмоциональной улыбке, обращённой к собравшимся монахам. — Свет очистил тьму, — произнёс чужой голос через мои губы. — И всё теперь будет так, как должно. Но внутри я кричал. Я, заключённый в собственное сознание, кричал, вырывался, боролся. Но ничто не помогало. Моё тело больше не подчинялось мне. Я был лишь зрителем. Монахи заполнили зал восторженными криками, их голоса разрывали тишину звуками ликования. Но всё это звучало, как фон, приглушённый и далекий. Единственное, что я слышал отчётливо, — это собственные мысли: "Что они сделали со мной? Что они сделали с ним?" И тут из толпы раздался голос Намджуна, резкий, но дрожащий: — Что-то не так… Это не должно было быть так! — Он шагнул вперёд, лицо его побледнело. — Что вы сделали?! Это не то, что мы планировали! Гул затих. Люди обернулись к нему, изумлённые, даже шокированные его словами. Но моё тело, сделало шаг вперёд. Губы растянулись в неестественной улыбке, и голос, одновременно мой и чужой, проговорил: — Всё идёт по плану, Намджун. Тебе не о чем волноваться. Этот голос… Его спокойствие и ледяная интонация выбивали почву из-под ног. Намджун напрягся, его взгляд стал острым, как нож. — Это… не Чонгук, — выдавил он. — Что ты за тварь? "Моё" лицо чуть наклонилось, словно в ответ на вызов. Намджун бросился к алтарю, но "мои" руки оттолкнули его с пугающей лёгкостью. Он рухнул на пол, с ужасом смотря на меня. — Чонгук… — прошептал он, почти умоляя. Но я уже не был собой. Душа Кея сгорела, а вместе с ней и что-то важное внутри меня. И "я" повернулся к толпе, мои глаза вспыхнули ослепительным светом. — Теперь я свободна, — произнёс чужой голос из моих губ. — А вы станете первыми свидетелями моей новой эры. И зал взорвался ярчайшим светом. Толпа, которая минуту назад кричала от восторга, замерла в ужасе. Свет, исходящий от моего тела, разливался по залу, но его прикосновение несло не благодать, а смерть. Первые, кто стоял ближе всего, вскрикнули, их кожа начала гореть, словно их тела объяло пламя. Они рухнули на колени, издавая жуткие, душераздирающие вопли, пока не превратились в кучки пепла. — Что она делает?! — пронеслось у меня в голове. Я не мог закрыть глаза, не мог даже отвернуться. Моё тело оставалось неподвижным, но внутри я боролся с отчаянием. — Остановись! Ты убиваешь их! — пытался я крикнуть Свету, но она лишь отмахнулась от моих мыслей. — Они не нужны. Никто из них не нужен. Они — мусор в этом мире. Люди начали отступать. Их восторг сменился паническим ужасом, когда они поняли, что никакого спасения не будет. Несколько монахов упали на колени, моля о пощаде, но Свет их даже не заметила. Её сияние продолжало распространяться, уничтожая всё на своём пути. И вдруг я почувствовал это. Что-то обвилось вокруг моих ног, крепко сжав их. Снизу начали подниматься тёмные, густые тени, словно они сами по себе оживали. Они обхватили моё тело, обвивая его плотным коконом, и я услышал их голоса. — Мы здесь. — Чонгук! — Держите! – Держим! – Больно! – Чонгук! Их голоса были похожи на эхо тысячи сущностей. Я узнал их. Это они сопровождали меня всё это время, защищая, скрывая. Их присутствие было странно успокаивающим, несмотря на хаос вокруг. Люди начали разбегаться, сбивая друг друга с ног, падая и вновь поднимаясь, чтобы убежать подальше от того, что творилось в храме. Но многие просто не могли поверить своим глазам, слишком ошеломлённые. Я видел, как Свет сжигала тени вокруг себя. Они извивались, кричали от боли, но продолжали бороться, пока не исчезли в огненном сиянии. Свет шагнула вперёд, и я ощутил, как её сила увеличивается с каждым её движением. Тех, кто остался и пытался сражаться, она уничтожала с пугающей лёгкостью. Я видел, как охотники поднимали оружие, мечи, посохи, но всё это превращалось в пыль ещё до того, как они успевали ударить. — Зачем вы пытаетесь сопротивляться? — произнесла она моими губами, её голос был исполнен безразличия. — Вы ничего не сможете сделать. Я заметил, как Намджун отступил к выходу. Его лицо было бледным, глаза блестели от шока. Он явно не ожидал, что события примут такой оборот. — Убегай, Намджун, — подумал я, внезапно ощутив странное облегчение. — Спасай себя. Всем нужно спасаться. Я не винил его за то, что он убежал. Честно говоря, я бы сделал то же самое, если бы мог. Но те, кто остались, были не так благоразумны. Они продолжали бросаться на Свет, словно их слабое оружие могло её остановить. Она же даже не напрягалась, уничтожая их одного за другим. — Перестань! — кричал я внутри. Я не мог сдержать крик отчаяния. Каждый раз, когда она убивала кого-то, я ощущал это, как удар по своей душе. Каждое мгновение становилось всё тяжелее. Если её не остановить, никто не останется в живых. Выстрелы раздались из дальнего конца зала. Кто-то из монахов попытался выстрелить в меня, но пули лишь застревали в моей плоти, а затем выпадали на пол, как ненужный хлам. Раны мгновенно заживали, и я слышал, как "я" смеялся этим людям в лицо. — Безнадёжно, — проговорила она и голос был холодным, наполненным презрением. Люди падали один за другим. Пламя света пожирало их, и вскоре в зале осталась лишь кучка тех, кто не успел убежать. Я смотрел, как мои ноги, больше не подвластные моей воле, шагали вперёд. Каждый шаг отзывался эхом в пустеющих коридорах храма. Свет внутри меня двигалась уверенно, не останавливаясь ни на секунду, и каждое её движение было пропитано спокойной жестокостью. Люди, которые прежде смотрели на неё с благоговением, теперь отступали назад, их лица искажались от ужаса. Моё тело повернулось, и я краем глаза заметил Намджуна. Его лицо было бледным, ошарашенным. Он наконец понял, что они натворили. Я не мог ничего сделать, ничего остановить. Моё тело, моё собственное чёртово тело двигалось само по себе, как будто я был привязан к нему где-то в глубине сознания, просто наблюдая за каждым ужасным действием. Я видел, как моё тело резко переместилось, словно вспышка, и вдруг моя рука с силой вцепилась в горло Юнги. "НЕТ!" Юнги ударился о стену, его глаза расширились от боли и нехватки воздуха. Намджун вытянул пистолет, но свет одним ударом выбила оружие из его рук и вторым, впечатала его тело в противоположную стену. Намджун вскрикнул от удара, сползая на пол. Пальцы Юнги отчаянно цеплялись за мою руку, пытаясь разжать хватку, но это было бесполезно. Я чувствовал, как чужая сила внутри меня сжимает горло хёна, её беспощадная хватка не ослабевала. — Я узнаю тебя, — вырвалось из моих губ, но голос не был моим. — Ты Юнги, да? Друг этого тела? Юнги ничего не мог ответить. Его лицо покраснело, а дыхание стало прерывистым, почти неуловимым. Он бился, пытаясь вырваться из моих рук, его ногти оставляли следы на моей коже, но я не чувствовал ничего. "Отпусти его! Я прошу тебя, отпусти его!" Но свет только усмехнулась. Моё тело наклонилось ближе к Юнги, я чувствовал, как его пульс стучит под моими пальцами. — Как думаешь, — продолжал говорить этот монстр через мои губы, — ему будет больно, если ты умрёшь? — НЕТ! — кричал я в своих мыслях, изо всех сил стараясь вырваться. — Не трогай его! Она медленно подняла другую руку, и пальцы легли на грудь Юнги. Я видел, как его глаза наполнились ужасом. Он всё ещё пытался вырваться, но силы покидали его. — Он кричит, — проговорила она, и на моих губах появилась издевательская улыбка. — Ты слышишь? Он так кричит. Это... приятно. Мои пальцы начали давить. Я видел, как Юнги судорожно втянул воздух, его голова откинулась назад, а лицо исказилось от боли. Его руки бессильно упали, он больше не мог сопротивляться. "Остановись! Я не позволю! НЕ ПОЗВОЛЮ!" Когда мои пальцы начали проникать под кожу Юнги, я ощутил, как его крик прокатился по моим нервам, словно удар молнии. Это была последняя капля. Я рванулся. Я не знал, как, но всем своим существом я толкнулся вперёд, крича, умоляя, сражаясь за контроль. И вдруг я почувствовал, как сила внутри меня слабеет, на мгновение теряет хватку. Мои руки дрогнули, хватка на горле Юнги ослабла. — Юнги… — прохрипел я своим настоящим голосом, как будто впервые за много времени. Моя рука отдёрнулась от его груди, и он рухнул на пол, хватая ртом воздух. Его руки тряслись, его лицо было мокрым от пота. Он закашлялся, но всё ещё смотрел на меня, его глаза были полны боли и страха. — Ч-Чонгук… — его голос дрожал, он казался таким слабым. Я отступил, мой взгляд опустился на собственные руки. Они дрожали. — Нет… нет, не подходи ко мне! — закричал я, схватившись за голову. Я слышал, как Юнги попытался подняться на ноги, но я только затряс головой. — Не приближайся! Пожалуйста, не надо! Я чувствовал, как свет внутри меня снова пытается вырваться, рвётся обратно к управлению. Моё нутро горело, словно огонь разрывал меня на части. — Беги! — закричал я, из последних сил сдерживая её. — Прошу тебя, беги! Я не могу… она сейчас вырвется! Я не могу! Я видел, как он поднялся, его руки дрожали, кровь медленно сочилась из раны на груди. Он смотрел на меня — в его взгляде были боль, страх, и, что было хуже всего, ужасная, невыносимая жалость. "Не смотри на меня так, хён…" Но я не мог это сказать. Не мог ничего сделать. Свет внутри меня продолжал рваться наружу, и я из последних сил держал его, вжимаясь в стену. Намджун мгновенно подхватил Юнги под руку, стараясь утянуть прочь. Юнги пытался оттолкнуть его. — Нет… — прохрипел он, глядя на меня. — Я не уйду. — Юнги, пожалуйста! — кричал я, голос срывался, превращаясь в хрип. — Я не выдержу… Ты не понимаешь… Я не выдержу твоей смерти, умоляю! Юнги остановился, его глаза блеснули — это была та уверенность, которую я знал и любил. Он всегда был сильнее, чем казалось. — Я приведу его, Чонгук, — сказал он, стиснув зубы от боли. — Я обещаю. Его рука прижалась к кровавому пятну на груди, он пошатнулся, но удержался на ногах. Намджун, бросив на меня последний взгляд, полное вины и отчаяния, потянул его за собой. — Юнги, пошли! Мы должны уйти! — Кей… — выдохнул я, когда они исчезли за углом. — Приведи Кея… пожалуйста… Мои ноги подогнулись, и я медленно опустился на пол. Я чувствовал, как стена за моей спиной будто становится частью меня, поддерживает. Я не мог больше бороться. Грудь горела, разум путался, а свет внутри меня нарастал, как яростный шторм. "Сдайся." Голос эхом раздавался в моей голове, наполняя всё пространство вокруг. "Ты не выдержишь, ты знаешь это. Отдай мне контроль, и это всё закончится." Я зажал уши, мои пальцы впивались в голову, как будто я мог вытащить этот голос силой. — Заткнись… — прохрипел я. — Просто заткнись… Но она не прекращала. Она смеялось. "Ты плачешь. Как жалко." Силы уходили. Я чувствовал, как моя хватка ослабевает. Мои слёзы стекали по щекам, сжимая моё лицо в немой маске отчаяния. "Сдайся." И я сдался. Последнее, что я почувствовал, прежде чем тьма накрыла моё сознание, был смех, который рванулся наружу моими губами, захватывая всё тело.

***