Одинокая звезда

***

На столе передо мной лежали разбросанные листы — вырезки из газет, распечатанные фотографии и заметки, как и всегда. Я провел пальцем по краю листа, задумчиво глядя на пустой экран компьютера. Все казалось бессмысленным. Столько часов — и никакого результата. Вдохновение и энтузиазм, с которыми я взялся за дело, давно уступили место разочарованию и усталости. Мирные, безобидные существа, которые никого не пугали, не вредили, даже не контактировали с людьми. Но мне был нужен другой призрак. Тот, о котором ходили ужасающие слухи: дух, способный кидать предметы, преследовать людей, доводить их до смерти. Именно он, как мне казалось, мог стать ключом к новой сенсации. Но я был в тупике. — Ты чего такой хмурый? — услышал я за спиной голос Намджуна. Я даже не повернулся. Его легкий и привычный тон не добавил мне радости. — Все плохо, — коротко ответил я, опустив голову на руку. Намджун, как обычно, сел напротив меня с чашкой кофе. Его всегдашняя невозмутимость раздражала и одновременно немного успокаивала. — Ну, это частое явление, — начал он, явно стараясь меня приободрить. — Ты же журналист, знаешь, что не каждое дело приносит золотую жилу. И потом, ты нашел целых две истории про призраков. Это уже успех. Я буркнул: — Эти истории никуда не годятся. Это не те призраки, Намджун. Мне нужен дух, который взаимодействует с людьми, который пугает, который... делает что-то реальное! А не просто мирно блуждает. Намджун пожал плечами, глотнув кофе. — Ну, я-то в этом не разбираюсь. Призраки — это твоя специализация, не моя. Но, Чонгук, ты не должен так убиваться. Бывает, что работа заходит в тупик. Он сделал паузу, будто обдумывал, что сказать дальше, и вдруг добавил: — Вот, например, мой отец. Он тоже всю жизнь гнался за делом, которое так и не смог раскрыть. — О каком деле речь? — мой голос слегка оживился, хотя я все еще не поднимал глаз. — Может, я слышал? Намджун задумался, словно пытаясь воссоздать в памяти что-то давно забытое. — Это было давно. Я еще ребенком был. Кажется, там что-то про убитую семью. Родителей убили, остался только ребенок. Меня словно ударили в грудь. В голове зазвенело. Я замер, боясь пошевелиться. Но Намджун продолжил: — Убийство было жутким, — его голос стал тише, как будто он не хотел, чтобы это услышал кто-то еще. — Женщине вспороли живот, а мужчине... голову отрезали. В комнате стало невыносимо жарко. Я почувствовал, как по спине стекает холодный пот. Это были они. Мои родители. Их смерть. Я заставил себя поднять глаза и, пытаясь скрыть дрожь в голосе, спросил: — Намджун, что это за дело? Он смутился, отвел взгляд. — Я не знаю. Это отец занимался им, не я. Помню только, что он всегда говорил, что это странное дело. Все полицейские в один момент отказались его вести. Он даже ругался, что кто-то будто "промыл им мозги" или подкупил. — А твой отец? — я с трудом держал голос ровным. — Можно ли поговорить с ним? Намджун опустил взгляд, нервно постукивая пальцем по чашке. — Его убили. Тоже ужасным способом, — он выдавил. — Как? — я почти задыхался, предвкушая ответ. — Сломали шею, — коротко сказал он. Внутри всё сжалось, и я чуть не задохнулся. Я облизнул пересохшие губы, прежде чем снова заговорить: — Мне жаль Намджун... - Все в порядке, это было давно. - У тебя остались улики? Он нахмурился, посмотрев на меня долгим взглядом. — Да, он хранил все дома, так что думаю остались. Если тебе это важно, я могу поискать. — Намджун, это очень важно, — я почти выплюнул эти слова, наклоняясь к нему. — Мне нужно увидеть их. Немедленно. Намджун моргнул, отстраняясь чуть назад, словно не ожидал такого напора. Его спокойное выражение сменилось лёгким замешательством. — Ну, э-э... без проблем, — пробормотал он, кладя кружку на стол. — Если хочешь, можем прямо сейчас поехать ко мне домой. Улики в коробке, в гараже. Я не дал ему договорить. Вскочив со стула, я схватил куртку, не дожидаясь его реакции. — Отлично! Пошли! Намджун растерянно посмотрел на меня, его брови поползли вверх. — Ты прям... хочешь сейчас? — Он явно не ожидал такой прыти. — Конечно, сейчас! Это срочно! — Я уже натягивал куртку на ходу, чуть не зацепив висящий на стуле шарф. — Ладно, ладно, хорошо, — он поднял руки в знак сдачи и тоже вскочил. — Дай только куртку захватить... Он торопливо допил остатки кофе и бросил кружку в раковину, тихо бурча что-то себе под нос. Затем, натягивая куртку, всё ещё ошарашенно пробормотал: — Никогда не видел тебя таким энергичным... Я не обратил внимания. Мой разум был полностью занят мыслью о том, что улики, возможно, смогут ответить на вопросы, мучившие меня годами. Мысль о том, что я наконец найду хоть какой-то след, была слишком захватывающей. Намджун, теперь уже с круглыми от непонимания глазами, поспешил за мной, выбивая слова, будто оправдываясь: — Хорошо, хорошо! Только не беги! Машина вон там... — Давай быстрее! — подгонял я его, чувствуя, как кровь в ушах стучит от нетерпения. Мы вышли из офиса, а холодный ветер встретил меня, но я не обратил на него никакого внимания. Намджун нажал на кнопку сигнализации, и где-то рядом пикнул его старенький автомобиль. — Вот, садись, — он махнул рукой, открывая дверь водительского места. — Дорога займёт минут пятнадцать, если пробок не будет... — Тогда жми на газ, — бросил я, захлопывая дверь за собой. Намджун кинул на меня озадаченный взгляд, но ничего не сказал. Его руки сжали руль, а машина сорвалась с места.

***

Дом Намджуна оказался типичным bachelor pad — хаотично расставленные вещи, уют, но с налётом запущенности. Как только мы вошли, я уже не мог стоять на месте. Волнение бурлило во мне, выливаясь в мелкие движения: я теребил пальцы, стучал носком ботинка по полу, кусал губу. Сердце билось так громко, что казалось, его мог услышать даже Намджун. Он, сбросив обувь в угол, тут же побежал через гостиную, цепляясь за случайно брошенные вещи. — Где же она... Где же она, — бурчал он, роясь в шкафах и ящиках. Я следил за ним, чуть не подпрыгивая от нетерпения. — Намджун! — выпалил я. — Ну что там? — Да подожди! Она тяжёлая, — отозвался он, вытаскивая из-под стола массивную картонную коробку. Она выглядела так, будто была собрана из разных материалов и перенесла не один десяток лет. Намджун, кряхтя, вытащил её в гостиную и поставил на пол. — Вот она, держи, только осторожно, — сказал он, но я уже бросился к коробке, схватив её, как голодный тигр хватается за добычу. — Спасибо! — выпалил я, потащив коробку через квартиру. — Эй! Эй! Куда ты с ней? — окликнул меня Намджун, следуя за мной. — Где можно её открыть? — спросил я на ходу, не дожидаясь ответа. Взгляд упал на кухонный стол. — Только не на стол! — вскричал он, когда я с грохотом бухнул коробку на обеденную поверхность. — Поздно! — бросил я, уже увлечённый разбором содержимого. Намджун, вздохнув, прошёл за мной и уныло пробормотал: — Он же обеденный... Она грязная... Ну, кто так делает? Я его не слушал. Моё внимание было приковано к коробке. Я вытаскивал из неё папки, переплетённые бумаги, какие-то старые фотографии. Каждое дело казалось менее важным, чем предыдущее. «Не то, не то, не то...» — мелькало в голове, пока я торопливо рылся в архиве. И вдруг моё сердце замерло. На одном из дел, испачканном в пятнах, которые выглядели то ли от времени, то ли от чая, были написаны два имени. Я узнал их сразу, даже не успев до конца осознать: это были имена моих родителей. Мир вокруг будто исчез. Я вытянул из коробки всё, что касалось этого дела, и принялся быстро листать. Пальцы дрожали, а взгляд пробегал строчки, выхватывая обрывки информации. — Нашёл? — спросил Намджун, осторожно глядя через моё плечо. — Да, — выдохнул я, не поднимая головы. — Это оно. Я смотрел на записи, не в силах поверить, что держу их в руках. Моё сердце бешено стучало, как будто пыталось вырваться наружу. Дело его семьи расследовали. Этого не могло быть. Я помнил, как в архивах наталкивался лишь на пару скупо написанных строк о том, что дело закрыли из-за недостатка улик. Но здесь было всё иначе. Папки отца Намджуна были исписаны беглым, уставшим почерком. В записях мелькали пометки вроде "нечистое дело" или "коллеги отказываются работать". Он явно знал, что тут что-то не так. Это не давало ему покоя. Но настоящим ударом стали улики. Когда я увидел фотографии, моё тело окаменело. Снимки были ужасны: тела моих родителей, изуродованные, холодные, как наяву. Я почти не дышал, разглядывая их. — О, Господи... — шепнул рядом Намджун, прикрывая рот рукой, но я его едва слышал. Внутри всё кричало, рвалось наружу, требовало от меня ответа на вопрос, который я задавал себе годами: Почему? Мои пальцы дрожали, но я не отводил взгляд. Я должен был это видеть. Должен был помнить. Когда я наткнулся на флешки, то тут же схватил их, будто они были ключом к разгадке. — Намджун, ноутбук! — потребовал я, голос сорвался на середине, но мне было всё равно. — Да, да! Сейчас! — Он сорвался с места, вернулся через мгновение, держа в руках ноутбук. Я вставил первую флешку, экран засветился, а папка открылась, как будто ждала меня всё это время. Внутри оказалось несколько видеозаписей. Я щёлкнул на первую, и видео загрузилось. Картинка была зернистой, явно старой, но узнаваемой до боли. На экране появился двор моего дома. Я почувствовал, как меня накрывает волна странной смеси тепла и холода. Я увидел себя — ребёнка, бегающего по двору с Юнги. Мы смеялись, играли в догонялки. Мама вышла на порог, позвала меня домой. Всё было так, как я помнил. Я промотал запись. Долго ничего не происходило, обычный день, жизнь, которая тогда казалась вечной. Но потом. В кадре появился мужчина. Высокий, весь в чёрном. Он был чуть сутул, его движения ленивые, будто всё происходящее не имело значения. Он посмотрел на дом, а потом, не торопясь, открыл калитку и вошёл во двор. Моё дыхание оборвалось. Сердце остановилось на секунду, а потом застучало с такой силой, что мне показалось, грудная клетка не выдержит. Это был Кей. Я застыл перед экраном, не веря своим глазам. Мужчина в чёрном медленно пересёк двор и вошёл в дом, даже не потрудившись постучать. Я сжал кулаки, ногти больно впились в ладони. В голове вспыхнул знакомый образ — золотые глаза. Я встряхнул головой, заставляя себя забыть о них. Нет, это невозможно. Это не Кей. Просто совпадение. Но что-то внутри меня твердило обратное. — Как это... дверь сама открылась? — пробормотал Намджун, нахмурившись, и провёл рукой по щетине, будто пытаясь найти объяснение. Его голос выдернул меня из мыслей. И тут я вспомнил. Кей не видим для людей, если сам этого не захочет. Намджун просто не мог видеть его. Это был знак. Я прикусил язык, стараясь удержать себя в реальности. Это не он. Это не он, — повторял я про себя, как мантру, стараясь убедить хотя бы на долю процента. Может, это просто мужчина, похожий на него? Это совпадение, старое видео, смутное качество... Но всё равно мои глаза не отрывались от экрана. Вся моя сущность кричала, что это именно Кей. Его походка, манера двигаться, каждая мелочь кричала об этом. Мужчина в чёрном исчез за дверью, и камера осталась смотреть на тёмное окно, словно ожидая, что произойдёт дальше. — Чонгук, ты в порядке? — встревоженный голос Намджуна вывел меня из ступора. — А? Да, да, — пробормотал я, не отрываясь от видео. Я нажал на паузу, будто это могло дать мне хоть немного времени, чтобы собраться с мыслями. Сердце колотилось так громко, что я едва слышал окружающий мир. Но я знал одно: мне придётся найти Кея и задать ему вопросы, даже если ответы разрушат всё, во что я верил. Я смотрел на экран, не в силах оторваться. Видео разворачивалось, словно осколки моего детства соединялись в картину, которую я не мог объяснить. Первое видео закончилось тем, что Кей вышел из дома. Его походка была размеренной, как будто он знал, что его не остановят. Следом камера зафиксировала, как во двор вошёл Юнги. Маленький Юнги выглядел напуганным, его плечи были напряжены, но он шёл вперёд, шаг за шагом. Я заметил, как он замер на месте, будто уловив что-то, а затем продолжил двигаться к дому. Он что-то учуял, — мелькнула в голове мысль. Только теперь я понял: Юнги - оборотень. Он шёл на запах, который обычный человек не смог бы уловить. Я наблюдал, как он исчез за дверью, и замер, не смея даже дышать. Через несколько минут Юнги выбежал из дома. Он нёс меня, совсем крошечного, как будто я был невыносимо тяжёлой, но самой драгоценной ношей. Я вцепился в него мёртвой хваткой, мои крошечные руки сжимали его рубашку так сильно, будто от этого зависела моя жизнь. Юнги упал на колени прямо на асфальт, свернувшись вокруг меня, как будто хотел оградить от всего мира. Он покачивался, сжимая меня, его лицо было полным боли и ужаса. Я почувствовал, как внутри меня поднимается странная волна. Боль, благодарность, но главное — вопросы. Я закрыл видео с дрожащими руками и открыл следующее. На экране появилась девушка в свадебном платье. Она кружилась перед зеркалом, её лицо светилось счастьем. Даже через экран чувствовалась её радость. Но потом она замерла. Её взгляд устремился в сторону, она, казалось, прислушивалась. В следующее мгновение её лицо исказилось от ужаса. Она начала пятиться, подхватив подолы платья, а затем сорвалась с места, убегая прочь. Её глаза метались, как у загнанного зверя. Она спотыкалась, но продолжала бежать. И тогда я увидел его. Кей. Он двигался за ней, медленно, уверенно. Его лицо было спокойным, словно происходящее не касалось его лично. Но в этом спокойствии было что-то пугающее. — Нет… — прошептал я. На этот раз его лицо было видно отчётливо. Это он. Моё дыхание стало прерывистым. Почему она убегала? Почему Кей шёл за ней? Я закрыл видео и, не давая себе передышки, открыл следующее. На экране был я. Маленький Чонгук. Я сидел под деревом на детской площадке, один, сжавшись и обхватив колени руками. Было видно, как я опустил голову, пытаясь спрятаться от всего мира. И снова он. Кей. Он стоял в тени, неподвижный, наблюдая за мной. Его взгляд был прикован ко мне. Я почувствовал, как холод пробежал по спине. — Почему… — вырвалось у меня, но голос прозвучал настолько тихо, что даже я едва его услышал. Я захлопнул ноутбук так резко, что Намджун подскочил. — Эй, ты чего? Чонгук, что ты увидел? — его голос был полон беспокойства. Я не мог ответить. Голова кружилась, дыхание стало тяжёлым, а сердце стучало как бешеное. Почему Кей был там? Почему всегда там? Мир вокруг затрещал, как хрупкое стекло. Внутри все кипело, пока я уносил коробку к машине. Намджун, похоже, понимал, что спорить бесполезно, да и зачем? Он, как всегда, просто помог, без лишних вопросов. — Забирай, конечно, — сказал он, наблюдая, как я заталкиваю тяжёлую коробку на заднее сиденье такси. — Если тебе это нужно, я не буду возражать. — Спасибо, Намджун. Ты… ты правда не представляешь, как это важно для меня, — пробормотал я, избегая смотреть ему в глаза. Он лишь махнул рукой, но по его лицу было видно: вопросов у него море. На обратном пути я чувствовал, как нервное напряжение сжимает грудную клетку. Руки дрожали, мысли путались. Кей. Почему, чёрт возьми, Кей?! Вернувшись домой, я тут же бросился к столу, перетащив туда всю коробку. Скинув её содержимое, я стал разбирать папки, фотографии, записи. Все эти годы я считал, что дело о моей семье было брошено на полпути. Никто не заботился, никто не искал правды. Но теперь я видел, как усердно отец Намджуна пытался раскопать что-то. Его почерк был резким, неровным, строки часто перечёркнуты, как будто он сам сомневался в своих выводах. "Человек, но странный. Почему-то его сложно заметить." Я перечитал эту запись несколько раз. Сложно заметить… Я вспомнил слова Кея. "Люди отводят взгляд. Они просто не хотят меня видеть." Но отец Намджуна явно его видел. Потому и смог выудить эти записи с камер, потому так усердно искал ответы. Я наткнулся на десятки фотографий. На каждой из них был Кей. Иногда едва различимая фигура на фоне, иногда — более чёткий силуэт. На одной из них он стоял на углу здания, на другой — прятался в тени дерева, а на третьей… Я почувствовал, как кровь стучит в висках. На третьей фотографии был я. Маленький я, на детской площадке. А рядом, вдалеке, снова он. "Почему он следил за мной?" Я уткнулся в фотографии, пока голова шла кругом. "Что это за хрень? Он что, сталкер?!" Каждая находка в этих папках бросала новые тени на моё прошлое. Почему Кей был там? Почему он так часто появлялся в моменты, связанные со мной? Моя семья… мои родители… Кей. Связь между всеми этими элементами казалась недостижимой, как мираж. Я с силой откинулся на спинку стула, зажимая пальцами виски. — Господи… — вырвалось шёпотом. Я чувствовал, что схожу с ума. Голос из-за спины прозвучал неожиданно и обжёг, словно ледяной порыв ветра. — Что с тобой? — ровно, но с едва уловимой тревогой спросил Кей. Я подскочил, чуть не сбив со стола коробку, обернувшись к монстру, который, как всегда, проник в квартиру через окно. — Чёрт возьми, Кей! — воскликнул я, стараясь отдышаться. Он стоял рядом с окном, в своей обычной манере слегка сутулый, черные глаза прищурены, ноздри чуть шевелились, будто он принюхивался. Его взгляд скользнул к коробке, и он шагнул ближе. — Эта штука странно пахнет, — буркнул он, кивнув на коробку. Мой страх резко сменился гневом. Я почувствовал, как тело напряглось, и не сдержался, громко выкрикнув: — Не приближайся! Кей замер на месте. Он смотрел на меня, явно озадаченный, но подчинился, сделав шаг назад. — Что с тобой? — спросил он снова, нахмурив брови. Я вздохнул, пытаясь успокоить дыхание, но злость и паника захлестывали. Мое сердце билось так громко, что казалось, Кей мог его слышать. — Кто ты? — наконец выдавил я. Он нахмурился ещё сильнее, словно вопрос был ему абсолютно непонятен. — Кей, — просто ответил он, словно это должно было всё объяснить. — Кто ты, черт возьми, такой?! — мой голос дрогнул, но я продолжал давить. — Почему ты преследовал меня? Кей моргнул, явно ошеломлённый. Его взгляд стал напряжённым, а губы поджались. — В чем дело, Чонгук? — осторожно спросил он, делая шаг ближе. Я стиснул зубы, цепляясь руками за стол за спиной и выпалил: — В детстве… моих родителей убил ты? Тишина повисла в комнате, пронзительная, давящая. Кей смотрел на меня с выражением, которое я не мог прочесть. Наконец он медленно покачал головой. — Нет, это был не я. — Тогда почему ты был там?! — выкрикнул я, чувствуя, как сердце готово выпрыгнуть из груди. Он поджал губы, его взгляд потемнел, и наконец он сказал: — Я учуял запах. Я не знал, верить ему или нет, но кивнул, пропуская его объяснение мимо себя. — Тогда почему ты преследовал меня? — мой голос дрожал. Кей не ответил. Он просто смотрел на меня, его черные глаза были холодными, как ночь за окном. Его молчание, это окаменевшее выражение лица, только усиливали тревогу, которая росла внутри. — Почему, Кей? — тихо, но настойчиво повторил я. Он продолжал молчать. Кей оставался неподвижен, словно боялся, что любое движение может стать для меня спусковым крючком. Он смотрел прямо на меня, глаза, обычно холодные, отражали что-то вроде сожаления. Спустя несколько томительных секунд он заговорил: — Я был неподалёку… учуял запах крови. Я пришёл проверить, что произошло. — Он сглотнул, и его голос звучал низко, но не уверенно, как обычно. — Я нашёл тела твоих родителей. И тебя. Ты спрятался под кроватью. Я напрягся, сердце застучало сильнее. — И ты просто ушёл? — мой голос дрогнул. Кей слегка склонил голову, словно выбирая слова, но всё же ответил: — Да. — Тогда почему я помню твои глаза? — спросил я, резко поднимаясь с места. — Золотые. Сияющие. Он на мгновение закрыл глаза, будто вспоминая тот момент, а потом вздохнул: — Я нашёл тебя. Ты был ребёнком, спрятанным под кроватью, напуганным до полусмерти. — Его голос стал тише, мягче. — Я не хотел, чтобы ты помнил это… этот ужас. Хотел забрать эти воспоминания. Но на тебе была защита. Я не смог. Вместо этого ты… ты увидел меня. Я сглотнул, переваривая услышанное. — Хорошо, допустим, — произнёс я, поднимая взгляд к его лицу. — Но почему ты продолжал преследовать меня? Его губы поджались в тонкую линию, взгляд опустился. — Кей! — прорычал я, чувствуя, как внутри нарастает злость. — Почему ты следил за мной всё это время, если не виновен? — Я не хотел зла, — произнёс он тихо, не поднимая взгляда. — Мне просто стало интересно. Твоя защита… она необычная. Это не то, что встречается у обычных душ. Я коротко усмехнулся, горечь рванулась наружу. — Ты ждёшь, что я поверю в это? — мои слова прозвучали, как удар. — Всё время все так рьяно пытаются записать меня в дураки. Искренне надеются, что я куплюсь на эту чушь, на твою ложь. Кей посмотрел на меня, его взгляд был тяжёлым, в нём отражались боль и чувство вины. — Я не вру тебе, Чонгук. Я правда не опасен для тебя. — Не опасен?! — я сорвался, не в силах сдерживаться. — Не опасен, как и для той невесты? Или, может, для отца Намджуна? Кей напрягся, его взгляд снова потемнел, но он не ответил. — Я хочу правды! ЧТо произошло с моими родителями?!— выкрикнул я, шагнув к нему, но он не пошевелился. — Это не так, — наконец сказал он, тяжело вздохнув. Я замер, вглядываясь в него. — Что значит "не так"? — прохрипел я. — Тебе лучше не знать, — ответил он ровно, но я услышал боль в его голосе. — Просто забудь это, Чонгук. Забудь и живи дальше. Мои кулаки сжались, я почувствовал, как руки дрожат. — И с чего это ты решил, что можешь принимать такие решения за меня?! — закричал я. Кей молчал, его взгляд был опустошённым. — Тебе лучше не знать, — повторил он. — Поверь, правда… она слишком тяжёлая. Ты не захочешь её узнать. Я чувствовал, как воздух в комнате становится густым, почти удушающим. Мои слова будто разрывали не только тишину, но и что-то внутри меня. Я смотрел на Кея, а он, молча, смотрел на меня, и в его глазах было то, чего я не хотел видеть — боль, замешательство, сожаление. — Ты лгал мне, Кей, — голос сорвался, и я едва сдерживал слёзы. — Всё это время ты лгал. Его взгляд дрогнул, но он не двигался, не пытался оправдаться. — Ты следил за мной, словно какой-то чёртов сталкер! — я сделал шаг вперёд, сжав кулаки. — Ты убивал людей! Ты был там в тот день, когда погибли мои родители, и ничего не сделал! Кей чуть отступил, как будто мои слова били его сильнее, чем любой физический удар. — Всё это время ты только и делал, что лгал мне, — закончил я, голосом, который дрожал от смеси ярости и отчаяния. — Нет, — наконец произнёс он, его голос был хриплым, почти умоляющим. — Нет, Чонгук. Я… я не опасен для тебя. Никогда не был. Я никогда не хотел причинить тебе вред. — Ты говоришь это, — я с трудом выдавил слова, чувствуя, как по щекам текут слёзы. — А как же те люди? Как же та невеста? Как же отец Намджуна? Кей замер, его лицо стало почти пустым. — Они… это другое, — пробормотал он, почти не слышно. — Это сложно объяснить. — Сложно объяснить?! — выкрикнул я, потрясённый его словами. — Ты даже сейчас не можешь сказать ничего, что заставило бы меня тебе поверить. Моё сердце было слишком тяжёлым, чтобы вынести всё это. — Я больше не верю тебе, Кей, — я выдохнул, с трудом подбирая слова. — Больше не верю монстру. Кей словно получил удар. Его глаза потухли, на лице отразилась боль, которая была почти физической. Он смотрел на меня так, будто надеялся увидеть хоть намёк на прощение, хоть шанс, что я приму его, несмотря ни на что. — Я... — проговорил он с тихой, почти ломающейся интонацией. — Это правда. Я не опасен. — Докажи, — бросил я в ответ. — Если это правда, расскажи всё. До последней детали. Кей застыл, его лицо стало закрытым, а взгляд — упрямым. — Нет, — сказал он после долгого молчания. — Почему? — прошипел я, чувствуя, как злость вновь охватывает меня. — Почему ты молчишь? Он поджал губы, его взгляд упал на пол. — Потому что… это тебя разрушит, — тихо проговорил он, его голос едва слышен. Я не мог поверить. Кей, этот таинственный, сверхъестественный, непонятный… он всё ещё отказывался дать мне ответы. Даже после всего, что произошло. — Убирайся, — выдохнул я, почти не узнавая собственного голоса. Кей поднял на меня глаза. Они были полны боли, той самой, которую я пытался не замечать, но теперь она только злила меня сильнее. Он смотрел, как побитая собака, умоляя, чтобы его простили или хотя бы выслушали. Я не выдержал. — Проваливай! — закричал я, вложив в этот рык всю ярость и боль, которые меня раздирали. Кей отшатнулся, будто я ударил его. Он отступил, его лицо дрогнуло, но он ничего не сказал. Секунда — и он резко развернулся, прыжком скрывшись за окном, исчезнув так же внезапно, как появился. Я остался один. Колени подкосились, и я рухнул на пол, чувствуя, как из груди вырывается рыдание. Оно было громким, раздирающим, бессильным. Голова гудела, мысли путались, и я не мог собрать их воедино. Всё, что я понимал, — это то, что Кей предал меня. Он лгал. Всё это время он лгал. Горячие слёзы катились по щекам, скапливались на губах солёными потоками, а я даже не пытался их остановить. Боль была слишком острой, будто моё сердце рвали на части, кусок за куском. Я обхватил себя руками, свернувшись в клубок на холодном полу. Рыдания сотрясали тело, сдавливая грудь, словно всё внутри меня рухнуло под тяжестью обрушившейся правды. — Почему? — прошептал я в пустоту, срываясь на хриплый шёпот. Эхо моего вопроса растворилось в гулкой тишине комнаты, и я остался наедине с этим опустошением. Пол холодил кожу даже сквозь тонкую ткань одежды, но я не двигался. Горло саднило от громких рыданий, которые я не мог сдержать, как ни пытался. Грудь разрывалась от боли, от этого гнетущего, всепоглощающего чувства, будто сердце выкрутили и бросили на пол, оставив только пустоту. Кей. Мой Кей. Человек — нет, не человек, монстр, которому я доверял больше, чем кому-либо, оказался совсем не тем, кого я знал. Я сдавленно всхлипнул, сжав голову руками, пытаясь прогнать этот вихрь мыслей, но он только становился сильнее. В каждой части моего сознания эхом раздавался его голос. Его слова. Его признания. И теперь всё это казалось грязной ложью. «Всё это время он преследовал меня». Эти слова звучали в моей голове, будто раз за разом кто-то сквозь зубы плевал мне в лицо. Я не хотел верить. Не мог поверить, что тот, кто казался мне самым близким существом, оказался тем, кто скрывал всю правду. Рыдания сотрясали моё тело. Я вспомнил его взгляд. Золотые глаза, полные боли, которые смотрели на меня с таким отчаянием, будто я был его последней надеждой. Они всегда казались мне тёплыми, родными, дарили ощущение, что я не один, что рядом со мной кто-то, кто понимает меня лучше всех. Но теперь? Теперь я видел в них только обман. Холодное, расчётливое отражение правды, которую он так старательно скрывал. — Как ты мог? — прошептал я, почти не осознавая своих слов. Мой голос дрожал, словно это был не я, а кто-то другой говорил за меня. — Как ты мог так поступить со мной? Голос сорвался на шёпот, а затем снова на всхлип. В голове крутились обрывки воспоминаний: его редкая улыбка, тёплые прикосновения, моменты, когда я ловил себя на мысли, что он — единственное, что мне нужно. Теперь эти воспоминания жгли. — Ты же сказал, что не опасен, — шептал я сам себе, пытаясь удержаться за это слабое воспоминание. — Ты говорил… что никогда не причинишь мне зла. И всё же он лгал. Каждая крупица доверия, которую я ему отдал, теперь казалась грязью. Как я мог быть таким слепым? Как я мог не заметить, что он следил за мной всю мою жизнь? Что он… был там. Там, где были убиты мои родители. Я задохнулся от очередного рыдания, сжимая кулаки так сильно, что ногти впивались в ладони. — Ты должен был защитить меня! — крик вырвался из моей груди, и эхо разлетелось по комнате. Ответом была тишина. Я чувствовал себя маленьким ребёнком, брошенным посреди шторма. Одного воспоминания о его золотых глазах было достаточно, чтобы внутри меня снова поднялась волна боли и ярости. Я ненавидел его. И я… любил его. Эта мысль резанула, как нож. Рыдания стихли, сменившись тяжёлым, рваным дыханием. Я закрыл лицо руками, стараясь остановить поток слёз, но они текли, как будто моё тело решило выплеснуть всю боль наружу. В голове всплывали образы того, как он смотрел на меня с заботой, как защищал, как называл меня блохой с такой странной нежностью, что я всегда недовольно фыркал. Всё это казалось реальным. Настоящим. И теперь я не знал, что было правдой, а что ложью. Боль казалась бесконечной, и я хотел лишь одного — чтобы она прекратилась. Я не знал, сколько времени прошло. Может быть, минуты, может, часы. Гулкая боль в голове и глухое эхо в груди мешали собраться с мыслями. В какой-то момент я вдруг осознал, что меня кто-то держит. Руки были крепкими, но тёплыми. От них шло странное, почти забытое чувство спокойствия, как будто мне наконец позволили выпустить всю эту боль наружу. Сначала я подумал, что это Кей. — Убери руки! Отпусти меня! — резко выкрикнул я, захлёбываясь слезами, и начал вырываться. Моё тело инстинктивно пыталось защитить себя, отталкивая то, что, как мне казалось, причиняло мне боль. Но, вырвавшись из объятий, я замер. Сквозь заплаканные глаза, сквозь мутный поток слёз я разглядел лицо. Не Кей. Юнги-хён. Его глаза — такие тёплые и полные тревоги — встретились с моими. В горле пересохло, я хотел что-то сказать, но слова застряли в груди. — Чонгук, это я, — сказал он мягко, его голос звучал как успокаивающая мелодия. Мир на миг перестал быть таким невыносимым. Не помню, как это случилось, но я шагнул к нему, почти упал в его объятия, цепляясь за него, как за спасательный круг в бушующем море. Рыдания вновь захлестнули меня, но теперь я чувствовал, что кто-то рядом, кто-то держит меня, не давая окончательно утонуть. — Всё хорошо, — шептал он, поглаживая меня по спине. — Ты не один. Всё будет хорошо. Его слова терялись в моих всхлипах, я едва их понимал, но само их звучание приносило странное облегчение. — Хён… — выдавил я сквозь рыдания, голос был хриплым и дрожащим. — Ты был прав. Я чуть отстранился, чтобы взглянуть на него, но мои глаза ничего не видели сквозь поток слёз. — Ты был прав… — снова повторил я, чуть громче, но голос всё равно звучал слабым. — Ты говорил, что мне нельзя сближаться с ним. Что нельзя доверять монстру. Юнги молчал, продолжая удерживать меня за плечи, давая мне понять, что он здесь. — А я не послушал тебя! — выкрикнул я, и горло снова сжалось. Рыдания вырвались из меня с новой силой. — Я поверил ему… доверился ему… — Чонгук… — тихо проговорил Юнги, но я не мог остановиться. — А он лгал мне. Всё это время лгал! — Я зажмурился, пытаясь подавить новую волну слёз, но это было бесполезно. — Как я мог быть таким дураком? Я снова упал в его объятия, сжимая его куртку так сильно, будто она была последней ниточкой, связывавшей меня с реальностью. — Это не твоя вина, — наконец сказал он, его голос был твёрдым, но нежным. — Ты всего лишь человек, Чонгук. Мы ошибаемся. — Но ты предупреждал меня… — прошептал я, чувствуя, как боль разрывает меня изнутри. — Да, я предупреждал, — тихо согласился он, слегка поглаживая мои плечи. — Но я тоже не мог знать всего. Его слова не успокаивали, но давали ощущение, что кто-то понимает. Что кто-то готов разделить эту тяжесть, даже если ненадолго. Я остался в его объятиях, рыдая, пока слёзы не перестали течь. Только потом пришло осознание, что я не один, что кто-то держит меня и не отпустит, пока я не буду готов встать.

***