18 карат Невезения одного Каджита

      Всякий раз, когда в сторону Бальтазара был направлен косой взгляд, он лишь гордо выпячивал подбородок. Всякий раз, когда он слышал шёпот за своими спинами, Бальтазар делал вид, что он ничего не слышит. Проще игнорировать — так бретон считал. По его мнению это было лучше всего.       Разворачивая на столе пергамент с руническими изображениями, молодой маг — на секундочку, очень даже молодой, недавно исполнилось двадцать три — внимательно посмотрел на рисунок, изображённый простецким угольком на дряхлой бумаге. Казалось бы, что особенного в этих каракулях? Честно, Бальтазар и сам не знал. Он и вовсе взялся за него, потому что того посоветовала Фаральда — его преподаватель Школы Разрушения. Юный бретон денно и нощно постигал азы и тайны сей могущественной науки, но в какой-то момент он, казалось, достиг своего потолка. Скверно.       Пальцами зарываясь в тёмные короткие пряди, он отмёл чёлку в сторону, нервно вздохнул. С виду неухоженный, с грязными патлами, вся роба в пятнах. Казалось, молодой маг сутками не вылезал из комнаты, сутками не спал. Отчасти это было правдой, конечно, но у него буквально не было времени на мирские проблемы. По крайней мере, от него хоть не пахло. Впрочем, это тоже под вопросом. От самого себя практически не чувствуется ведь.       — А ведь потомок дворянского рода… Тцк.       Мысленно представляя себя со стороны, Бальтазар не мог судить тех, кто перешёптывался и посмеивался над ним за его спиной. Разумеется, его манеры, как и полагается дворянину, были как всегда безупречны, но вот внешний вид… Нет, ему определённо стоит привести себя в порядок.       «С морндаса начну…» — подумал он про себя, сматывая пергамент обратно. Всё равно он ничего не понимал в нём. Единственное, что парень мог в принципе о нём знать — это буквально речи со слов Фаральды о том, что это имеет отношение непосредственно к Школе Разрушения. Но как? Каким вообще боком? Без понятия. Бальтазар не имел даже намёка на это. Нервно подкурив огоньком папиросу на узорчатом мундштуке, он крепко задумался.       И тут БАХ, БУМ — раздалось где-то на этаже. Выпучив серо-зелёные, болотного цвета глаза, бретонец с испуга выронил папиросу на пол, даже не успев сделать затяжку. Отпирая дверь, он выглянул из своей комнаты, озираясь по сторонам.       Через несколько мгновений с петель едва не слетела соседняя — где-то через две-три двери от его комнаты — дверца. Из комнаты повалил дым, послышались суматошные манипуляции с вещами, звуки битого стекла и едкий кашель.       — КХА-КХА-КХА! КХА-КХА!       Вылетая из прохода как стрела, серый каджит в чёрную полоску чуть не перевалился через каменный бортик вниз на первый этаж. Вытирая глаза рукавом, он периодически кашлял, пытаясь отдышаться.       — Да чтоб я ещё хоть раз… КХЕ-КХЕ-ХЕ-КХЕ! — сдавленно выдавливая из себя лёгкие, он облокотился на камень, с определённым таймингом то зажмуривая, то раскрывая голубые очи, пытаясь прогнать слезливость.       — Шеф! Шеф, ну мы правда не знали, что это бомбанёт! — вслед за каджитом, буквально лёжа на полу, еле живая, вся в грязных пятнах от какого-то непонятного раствора, который ещё и недобро так шипит, из комнаты выползла молодая каджитка ом-рат.       Бальтазар узнал её сразу. Ну конечно, это была Фана, одна из сестёр-двойняшек. С прищуром наблюдая за ними, бретонец чуть спрятался за дверцей, используя её в качестве импровизированного укрытия.       — Да вы и как варить самогонку не знаете, как я посмотрю! — возмутился Шеф, который отпрял от бортика и посмотрел на ползущую Фану.       Вдруг из комнаты показалась чья-то голова. Тёмный окрас, серебристые глаза и пытливый, холодный взгляд. Само собой, Тесс. Фана без неё прям никуда. В отличие от этих двух, она была абсолютно чистой и даже не было намёка на приступы кашля. Чудо? Не иначе.       — Шеф, я говорила тебе, что надо было добавить собачий корень, а не яйцо коруса, — с лицом лица отозвалась тёмная ом-рат.       Шеф, вытирая ладонью пятна с полосатой морды, со скепсисом посмотрел на Тесс, вздыхая.       «Ага. Самогон. Серьёзно? — подумал про себя Бальтазар, с прищуром продолжая наблюдение, однако его взгляд сейчас больше был акцентирован на кошколюде. — Кажется… Да ладно, быть не может».       Смутно припоминая события почти двухмесячной давности, бретонец наконец-то понял, кто сейчас находится перед ним и что это за «Шеф» такой. Это новенький, каджит, кажется зовут Акраш. Как он это запомнил? Вопрос каверзный, но Бальтазар ответит на него очень просто: каджит был первым за долгое время, кто наподдал лещей Фергюсу.       А с Фергюсом у Бальтазара были своеобразные отношения… Да нет, скорее крайне негативные. Нордлинг находился буквально в шаге от полноправного титула Мастера Разрушения, к которому так стремился бретон, и это не говоря о таких вещах как периодические задирания Бальтазара. В конце концов, он бретон, а значит наполовину эльф, а значит ещё одна мишень для норда-расиста, который может и мускулами поиграть, и хорошенько отвесить огненным шаром. Иными словами, в глазах бретонского аристократа он выглядел всё таким же варваром, только дубинка не деревянная, а магическая. И его дубинка, как ни горько, была больше. Однажды Бальтазар уже нарвался на дуэль с этим кадром и только вмешательство Толфдира помогло избежать наихудшего.       Фергюс, вызывая кого-либо на дуэль, придерживается каких-никаких правил и кодекса чести, но только за одним исключением: бьёт он всегда сильно и старается бить насмерть. Уже были неоднократные инциденты, когда его противники едва-едва ускользали живыми и потом в Коллегии их больше не видели. Ещё бы. Такое любого отпугнёт. Как только самого норда не выперли отсюда — вот та ещё загадка.       Но в любом случае, этот кошколюд успел отметиться, и в какой-то степени, в положительном ключе. Дать по морде Фергюсу и уйти живым, да ещё и периодически мешать ему кадрить девушек? Это надо ещё постараться. О последнем Бальтазар был наслышан от уст самого нордлинга, когда тот за трапезой в столовой нылся своему другу, Сергию Захарию, о том, что девушка по имени Рин его опрокидывает при каждой встрече.       И да, с Рин Бальтазар тоже был знаком. Вместе занимались у Фаральды, прежде чем та сменила направление со Школы Разрушения в сторону алхимии. Печально. Хоть одно приятное лицо.       К слову, Акраша он тоже частенько видел у неё на занятиях, просто не придавал значения. Любопытно…       — Вы не могли бы потише? Между прочим, я тут веду свои изыскания.       Подав голос, бретон показался из-за двери, привлекая к своей персоне внимания. Акраш, оживлённо о чём-то споря с Фаной, повёл ухом в сторону парня и повернул голову, указательным пальцем затыкая рот каджитки. Та возмущённо пискнула, но палец убирать не стала. Вид был такой, словно вот-вот откусит его, чисто из вредности.       — О, э-э… Извини, приятель, мы тут проводили эксперимент… Да… — неловко почесав затылок, кошколюд таки убрал палец и очень вовремя — рыжий ом-рат уже собирался его взять в захват острых клыков. Цыкая от досады, Фана хотела было выразить свои возмущения, но Тесс, схватившая сестру за косу, потянула на себя.       Так сёстры и скрылись в чужой комнате. Бальтазар, наблюдая за этой странной картиной, пригладил взлохмаченные локоны. Поразительно. Он ещё никогда их такими не видел. Ходили, конечно, слухи, что двойняшки стали частью какой-то банды внутри Коллегии, но что бы они при этом так глупо себя вели… Бретон мог понять всякое, но не это.       — Ну да, гнать самогон это тоже своего рода алхимия, — отозвался равнодушно парень. Акраш прыснул со смеху, не в силах сдержаться. Со стороны, отчего-то, это звучало уморительно.       Хвостатый, впрочем-то, даже не пытался оправдаться. Странный тип.       — Я как-то раз пробовал гнать медовуху, когда осел в Рифтене, — вдруг поделился Акраш, задумчиво отводя взгляд в сторону. — Однако местные дельцы из медоварни «Чёрный Вереск» мягко намекнули, что мёд запатентован за ними. Нездоровая конкуренция не мой конёк, поэтому я решил пойти по стопам моего деда и приготовить чудо-отвар по старому рецепту…       Медленно изгибая бровь, которая, казалось, ползёт вверх сама по себе, Бальтазар пребывал… Мягко скажем, в том ещё шоке. Каджит, который гонит мёд. ГОНИТ. МЁД. Он не эксперт, но разве его не варят?       Стоп. О чём он вообще думает? Какое отношение мёд имеет к тому, что чувак просто берёт и гонит самогон из… яиц коруса? Это что, корусовуха?       — О, хэй. А как тебя зовут-то вообще?       — Что… Меня?       Повернув головой влево, повернув головой вправо, парень с недоумением показал пальцем на себя. Это его сейчас спросили, да?       — Да-да, тебя, — каджит кивнул за спину магу. — Я смотрю, мы с тобой соседи. Неплохо знать, как зовут того, кто живёт от тебя через три двери.       — Ам… Ну, да, пожалуй.       Снова приглаживая патлы, бретонец неуверенно сделал несколько шагов вперёд, однако затем выпрямился, как подобает гордому аристократу, чуть приподнял подбородок. Забавно, они с каджитом были одного роста. Прямо точь в точь. За исключением, конечно, торчащих ушей.       — Бальтазар Грейвс, — парень плавно поклонился, чистая формальность. — Признанный адепт Школы Разрушения. Уже второй год обучаюсь в Коллегии.       — О, бретонец? Удивительно, — немного поразившись, каджит простым жестом протянул магу руку, представляясь. — Акраш, просто Акраш. Новенький. Занимаюсь всякой чепухой и прочими безделицами.       Опуская взгляд на когтистую ладонь, Бальтазар немного опешил, но всё-таки решил пожать её. Пускай он и поклонился, но по всей видимости, его собеседник был немного далёк от таких формальностей.       Или же специально решил их опустить. Непонятно.       — С чего ты взял, что я бретонец? — спросил тот, вопросительно изгибая бровь.       — О, ну… — понуро опуская плечи, Акраш поморщил лицо, будто вспоминая о чём-то неприятном (а уж ему-то было о чём вспомнить, это точно), отмахнулся. — Скажем так, у меня есть опыт в общении с бретонскими аристократами.       — Вот это уже действительно удивительно…       — Ме, пустяки. Когда твой наниматель — поехавший волшебник из Синода, ты и не только с бретонской знатью будешь иметь дело.       Очевидно, отсылаясь на историю из своего прошлого, кошколюд что-то буркнул себе под нос и отпустил чужую руку. Грейвс, не зная, как дальше вести диалог, хотел было уже попрощаться.       — Эй, как смотришь на то, чтобы сходить выпить? Я угощаю.       И теперь, не зная, под каким предлогом отказаться, Бальтазар почувствовал, как в груди зарождается гнетущее чувство. Ну, знаете, то самое, когда вроде и хочешь отказать, но жутко неудобно.

***

      Разливая по бокалам арентийское красное, Акраш ещё раз взглянул на сидящего перед ним бретонца. Несмотря на неряшливый и неопрятный вид, парень держался уверенно, даже в каком-то смысле высокомерно. В совокупности с манерами и диалектом можно было догадаться, что парниша, очевидно, из знатной семьи. Купеческие отроки держатся иначе, каджит знал это по себе. Хорошо, когда мама торговка, а папаша городской стражник.       Хотя на самом деле папка нифига не стражник, а талморская мишень, но об этом пока не будем.       С самого прибытия поставив себе второстепенную задачу познакомиться со всеми учениками, что представляют хоть какой-то интерес, Акраш, медленно, но верно, стремился к её исполнению. Подружившись с Мерриль Адрано, он обрёл здесь своего первого друга. Вернее, подругу, с которой, как оказалось, у них достаточно много общего. Проучив двойняшек ом-рат и отвадив их пакостить Засту, Акраш обрёл в их лице ещё одну головную боль в лице буйных каджиток. Хотя, конечно, не то чтоб это действительно было досадным: за то время, что они к нему приставали, кошколюд узнал их получше и, честно говоря, их ненависть к босмерскому роду была оправдана чем-то кроме типичной расовой вражды.       Их семья стала одной из целью карательного отряда Талмора. Мать, отец, родные братья — все погибли. А девчата остались. Босмер, который командовал карательным отрядом, оценил потенциал двойняшек к магическим искусствам и забрал к себе.       Как итог, несколько лет пыток, унижений, и постижений магических наук путём боли и страданий. Но недолго, как говорится, музыка играла, а высокомерие фраера сгубило. В один прекрасный вечер сёстры перерезали глотку босмеру и сбежали. Поскольку магия — это их всё; всё, что они умели помимо махания кулаками, каджиты сначала хотели найти пристанище в Университете Волшебства, однако оттуда их быстро выперли за буйный нрав. Коллегия Винтерхолда осталась единственным островком спокойствия, куда они были вынуждены отправиться. Они живут здесь уже третий год, и жили довольно неплохо.       Но недавно здесь объявился Анкано. А об отношении сестёр к Талмору, пожалуй, можно не говорить.       Кроме них, Акрашу удалось познакомиться с ещё одним членом команды «БДСМ» — буквой «Д» — Дарнел Даларио. Альтмер, двадцать четыре года. Как и каджит, высокий эльф посещал внеплановые занятия у Толфдира по практике Школы Изменения. Однако, правда, занимался он там отнюдь не этим.       К удивлению вора, Дарнел являлся практиком Школы Мистицизма. Причём, единственным в Коллегии. Обучался по книгам и словарям, а так же с лёгкой руки старого мастера, который чуть-чуть да смыслил в этом. Каким-то образом, где-то с недели две назад, ему удалось полноправно получить статус адепта. Поразительный результат, на самом деле. Пытливый ум, хорошее понимание теории. Можно сказать, у эльфа прямо легла душа к этой отрасли. Это стало поводом с ним сблизиться.       Как-то до Акраша всё-таки допёрло, что заклинание Горома, при помощи которого он меняет людей местами, относится именно к мистицизму, поэтому не без корыстных целей, но каджит подмазался к добродушному эльфачу. Но к его сожалению, учитель из него был никудышный. Понимать-то теорию Дарнел понимал прекрасно, но несмотря на все попытки объяснить её, Акраш чувствовал, как тот буквально разговаривает со стеной. Причём, Акраш и был этой самой стеной. В одно ухо влетело, через другое уже вытанцовывает чечётку. Каджит упёрся в потолок ещё на начальной стадии постижения. Скверно.       Так же стоит упомянуть, что Дарнел являлся близким другом другого члена «команды», буквы «С» — Сергия Захария. Имперец, двадцать восемь лет. Эксперт Школы Иллюзий. Но с ним Акраш контактировать не имеет желания.       Когда он узнал, что Сергий якшается с Фергюсом, то всё желание с ним знакомиться отпало. Однако он всё ещё оставался фигурой, которую не стоит упускать из вида.       Ну и ещё к менее важным новостям: каким-то образом Акраш докумекал и всё-таки выкупил у Ванира оставшиеся велкидские камни. К сожалению, было их всего четыре, но чем чёрт не шутит, авось да сгодятся. Благо, пара сделок с местным дельцом Энтиром помогла урегулировать финансовый вопрос. Всего лишь пришлось съездить разок-другой в Данстар и перепродать какой-то посох со странным наконечником с изображением четырёх эмоций какого-то деда. Честно, каджит не знал, как это правильно описать. Но сделка оказалась более чем выгодной, поэтому жаловаться было не на что. И камни купил, и в долгах не остался.       — Так значит, говоришь, ты обучаешься у Фаральды? — поднял Акраш тему, замечая, что между ними повисло неловкое молчание.       Бальтазар, который словно ждал, пока его о чём-то спросят, кратко кивнул. Парень был сконцентрирован на диалоге. Каджит невольно зауважал этот жест.       — Да, именно. — подтвердил бретон. Пальцами обхватывая кубок, маг поднёс его к своим губам, но отпить так и не решился. — Я пришёл в Коллегию, чтобы постичь таинства Школы Разрушения. Но не шибко продвинулся в этом, — он поставил кубок с вином на поверхность стола и поёрзал на стуле.       Прямо сейчас они находились в столовой, где, однако, не было ни души. Приватизировав дальний столик, Акраш в стиле босмерского карлика свистнул пару бутылок вина со стойки, оставив взамен пару дюжин золотых. Ну и немного закуски уволок, чего греха таить. Сыр и копчёности неплохо подошли к арентийскому красному, но в какой-то момент каджит понял, что хватило бы и сыра.       Но мясо он всё-таки предпочитал больше. Забавно.       — Фаральда лестно о тебе отзывалась, на самом деле, — подметил Акраш, принюхавшись к кусочку козьего сыра. Всё-таки, терпеть он не мог эйдарский. И не потому, что это любимый сыр Элмаона. Вкус какой-то плесневелый. — Во всяком случае, куда более лестно, чем о… Кое-ком.       Бальтазар слегка поник плечами, однако его лицо чуть напряглось. Он поморщился.       — Фергюс, полагаю.       — Бинго.       Вздыхая, бретон ни с того ни с сего взял и опрокинул содержимое кубка в себя. Фергюс был его отдельной болью, безусловно. Более неудобного соперника и придумать было нельзя.       — Как я понимаю, ты его тоже не особо жалуешь.       Бальтазар посмотрел на Акраша как на идиота. Тот лишь пожал плечами.       — Шутишь? Я его терпеть ненавижу, — парень облокотился на стол и упёрся руками в подбородок. Замшевые рукава его вычурной робы прям светились от жирных пятен. Видимо, он давно её не стирал. — Из-за него я вынужден постоянно изучать теорию и практику магических основ, постоянно совершенствоваться. Он уже обогнал меня, получив титул Эксперта.       Со скепсисом посмотрев на бретонца, Акраш снова пожал плечами.       — Извини, конечно, что лезу не в своё дело, — кошколюд подпёр голову ладонью. — Но зачем тебе с ним соревноваться? То есть, ну, не пойти ли ему нахуй? Вот честно.       Бальтазар посмотрел на собеседника с недоумением. Их диалог звучал как разговор гуманитария и технаря: полное недопонимание. Юный маг склонил голову, зелёными глазами упираясь в дно опустевшего кубка.       — Я просто хочу превзойти его, — бретонец скрепил ладони вместе, пальцами образуя замок. Стиснул зубы. — За все его оскорбления, за всё его неуважение. Он не уважает ни зверолюдей, ни эльфов, ни полукровок. Хоть я и бретон, он видит во мне очередного эльфа. Знал бы ты как это бесит.       Испуская тихий вздох, Акраш когтями прошёлся по поверхности стола, чуть царапая деревянное изделие. Расизм. Высокомерие. Каджит считал, что это не его проблема, но даже смотря со стороны на всё это, он уже не в первый раз поймал себя на мысли, что этот нордлинг вконец охренел.       И в какой-то момент он осознал: что норды, что альтмеры. Что люди, что эльфы. Все они мнят себя лучше остальных. Что те, что эти. Все они смотрят друг на друга с презрением, норовя обмакнуть каждого лицом в дерьмо. Вот что действительно раздражало Акраша. Вот что по-настоящему злило его. И ведь даже зверолюди — те же двойняшки ом-рат, Тесс и Фана, страдали таким же, пока каджит, как по их мнению равный им, не посадил их на своё место. Эта черта, это высокомерие, это мнимое превосходство. Оно присуще каждой из рас. Абсолютно каждой. Просто кому-то повезло возвыситься, а кому-то было суждено пасть. Если бы не эпидемия кнахатенского гриппа, то, может, судьба многих каджитов не была бы столь незавидна. Да и, возможно, раса лилмотиитов не была бы на грани вымирания. Бедняга Лил, возможно, был одним из последних лисоподобных в Тамриэле. Скверная судьба.       — Знаешь, я могу себе представить, — вставая со стула, Акраш расстегнул пару пуговиц на робе и чуть задрал подол.       Бальтазар, который хотел было что-то сказать на этот счёт, с недоумением покосился на кошколюда, однако затем тёмные брови бретона медленно поползли вверх. Сбоку, на плоском животе каджита, он увидел небольшой шрам. Грейвс не эксперт, но очевидно, это была явно не детская травма.       — Один альтмер однажды решил, что я — грязный выродок, которому позволено жить только для того, чтобы я стал игрушкой на его пыточном столе, — опуская подол, каджит застегнул пуговицы обратно и уселся на стул, устраиваясь поудобнее. Бретон, удивлённый столь неожиданным открытием, с трудом проглотил подступивший к горлу ком. — Поэтому, знаешь, я прекрасно могу тебя понять. Такие высокомерные типы очень даже бесят.       Даже не зная, что ещё сказать, маг медленно потянулся рукой к полупустой бутылке вина и принялся разливать алкоголь по кубкам.       — Должен признать, такого я даже подумать не мог, — наконец высказался он вполголоса, отстранённо ставя бутыль на место. — Боюсь даже представить, каково тебе было.       Натянуто улыбаясь, Акраш посмотрел на дно своего кубка и взял кусочек копчёного мяса. Принюхавшись к аромату пряностей, он легонько откусил, смакуя вкус.       — О, поверь, сначала было очень даже сносно, — вор вальяжно закинул ногу на другую, лучше усаживаясь на стуле. — Наша первая стычка закончилась тем, что он стал инвалидом. Иными словами, наяривать на себя, глядя на отражение в зеркале, ему стало проблематично.       Чуть не подавившись куском сыра, бретон еле сдержался, чтобы не прыснуть со смеху. Казалось бы, что тут вообще смешного, но… но… Боги, какой же Бальтазар испорченный.       Хотя если подумать, возможно, такая реакция на подобный юмор это следствие его строго воспитания. В конце концов, хоть бретон и был дворянином, его вряд ли можно сравнивать с другими отпрысками знати.       — О, знаешь, мне даже интересно, что ты с ним такое сделал… — покраснев из-за застрявшего в горле сыра, Грейвс чуть не улёгся головой прям на стол.       Доедая кусок мяса и беря в руку бокал вина, Акраш улыбнулся чуть шире. Ему нравилось, когда его шутки удачно выстреливают. Юморист, что тут скажешь.       — Ну, пожалуй, стоит начать немного издалека…       И так, скрыв особо важные детали о принадлежности Элмаона к одной печально известной организации, Акраш поведал ему свою небольшую историю…

***

      Солитьюд, таверна «Смеющаяся крыса», вечер…       Пропуская ещё один бокал пенного, Илай взглядом карих глаз оглядел большой зал. Как и каждый вечер, после трудного тяжёлого рабочего дня весь люд стекался в паб, отдохнуть, послушать песни, развлечься с друзьями. Ну, или с девицами. Смотря кому что нравилось.       Илай в этом отношении тоже не стал исключением. После работы он любил заглянуть в таверну и пропустить кружку-другую доброго эля. Трудно не пристраститься, когда твой непосредственный начальник регулярно здесь выпивает и тебя заодно с собой таскает. Тут уж волей-неволей захочется самому пригубить чего покрепче. Периодически имперец выпивал здесь как с сослуживцами по отряду, так и с самим Бриареем. Им, благо, всегда было о чём поболтать, что обсудить. Или кого обсудить. Местный бард, бретонка по имени Лизетта, белокурая девушка с утончённой фигурой и прямо соловьиным голоском. Да, популярная женщина, ничего не скажешь. Половина Солитьюда за ней ухлёстывает, да только бестолку. Она вышла замуж за свою лютню.       Впрочем, сегодня Илай сидел здесь не ради знойной красотки с пышной грудью.       — Эй, красотка, не хочешь провести вечерок в компании сильного мужчины? ~       А вот его собеседник, впрочем, очень даже. Косо глядя на темнокожего мужчину с короткими, ухоженными усами и аккуратной эспаньолкой, имперец только покачал головой. Редгард, блистающий белоснежной улыбкой, активно подкатывал к официантке, разносящей посетителям напитки. И что удивительно — не сказать, что он терпит неудачу на этом поприще.       Ухоженные кучерявые волосы, коротко стриженные виски и затылок, золотая серьга в левом ухе. Честно, его товарищ — прям ходячий эталон любого Казановы. Настоящий прохиндей, плут, и обольститель женских сердец. Знакомьтесь — «Джентельмен» О’Мэлли Сент-Джон, редгард и искатель талантов. Прибыл из Сиродила где-то с месяц тому назад для того, чтобы, вот неожиданность, подыскать таланты для своего умопомрачительного шоу. Вычурная голубая рубаха. кожаные сапоги, украшенная шуба из чёрной овечьей шерсти с золотистыми запонками, замшевые штаны (явно дороже, чем сорок септимов) — редгард создавал впечатление настоящего бизнесмена. Правда, единственное, что он пока здесь нашёл, это дешёвый эль и знойные нордские красотки. Если мужик держит притон с красотками и занимается легальной проституцией — а это, между прочим, вполне законная тема на территории имперских провинций, главное только согласовать с городскими властями (иными словами, дать на лапу и обеспечить очень хорошую скидку на девочек, чего вы хотели, как иначе?) и считай у тебя прибыльный бизнес. Но что-то Илаю подсказывало, что мужик занимается другими делами, а красотки это так, для души.       Во всяком случае, поболтать с Сент-Джоном было о чём.       — Я забегу к тебе сегодня после полуночи, детка, — подмигивая официантке, О’Мэлли наконец обратил свой взор на имперца. — Так на чём мы остановились, друг мой?       — Вообще-то, мы только пришли, — Илай заглянул на дно своего второго бокала с элем. Ещё есть. — Ну и ты вскользь упоминал о том, что тебе нужен гид по Солитьюду.       Щёлкая пальцами, будто что-то вспомнив, редгард закивал, хватая рукой свою пинту эля.       — Ох! Точно-точно, друг мой Илай, — О’Мэлли отпил немного алкоголя и поставил кружку обратно на стол. — Так во-о-от… Если тебя не затруднит, мои дела требуют того, чтобы походить туда-сюда, поболтать с разными красавицами и, конечно же, с сильными, красивыми, выносливыми мужчинами, — он подмигнул. — Если ты понимаешь, о чём я.       С лицом лица Илай пригубил кружку эля, делая глоток. Резкое пойло ударило в нос, но тот помотал головой, прогоняя неприятный зуд в носу.       — Да, я уже понял, что тебе нужны таланты. Но я-то каким здесь боком? Ты, вроде как, здесь уже месяц.       Мужчина с мягкой улыбкой покачал головой.       — Нет-нет-нет. Месяц — только в этой части Скайрима. В Солитьюде я лишь неделю, и так вышло, что с тобой я познакомился в первый же день! Кого как не своего друга просить о такой услуге? — редгард опять подмигнул. — Не переживай, друже, я оплачу твоё потраченное время. Я знаю, что твоя работа не позволяет тебе зазря тратить выходные дни, поэтому я щедро расплачусь.       Поджав губы с сомнением, Илай поставил кружку с элем на край стола. Что-то ему в этом не нравилось, но это скорее на уровне лёгкой неприязни. Редгард явно что-то скрывал, но честно говоря, имперец не горел желанием совать нос в его дела. Однако идея с деньгами казалась заманчивой — одной лишь зарплаты адъютанта не так уж было достаточно.       Тем более, что положение в Гражданской войне оказалось ещё более шатким. Недавно до него дошли новости, что Тонгвар Серебряная кровь, крупный делец из Маркарта, заменил на должности своего продажного братца и, взяв бизнес в свои руки, принялся чуть ли не с синими флагами открыто спонсировать Братьев Бури в войне. Ярл Маркарта не оценил подобный жест, но и сделать у него ничего не получалось. Если Тонар был более скрытен и тактичен, то его брат пёр напролом как двемерский центурион. Соря деньгами, он спокойно удерживал своё шаткое положение, не боясь расправы со стороны властей.       Даже талморские юстициары в Подземной крепости лишь развели руками. Перед силой денег даже они бессильны. К тому же, Тонгвар не постесняется поднять восстание в городе, если оное потребуется. В конце концов, в городе уж наверняка много подкупной стражи имеется, не будет проблемой дать всем на лапу.       Впрочем, это только домыслы Илая. Единственное, что он точно знал, финансирование Братьев Бури склонило чашу весов в сторону мятежников, пусть и не сильно. А вот Империю финансировать некому. Да и проблема драконов никуда не делась, поэтому даже непонятно, что им теперь делать, кроме того, как приложить больше усилий для победы.       Ещё одна причина, по которой Илаю нужны деньги. Броню бы получше, щит бы покрепче. То, что выдаётся местным кузнецом для легионеров, это неплохо, но всё-таки, за пару дюжин золотых дядька Бейранд сделает ему конфетку на заказ.       — Что же, О’Мэлли, — имперец вяло кивнул. — Допустим, я согласен. Значит, мне просто нужно показать тебе Солитьюд?       — И все местные достопримечательности, конечно же, — редгард, потягивая уже третью кружку эля (и когда только успел…) облизал губы, языком слизывая пену. — Но не переживай, я буду послушно следовать за тобой и даже, возможно, завербую тебя в своё шоу талантов!       — Э, нет, спасибо, не надо, — натянуто улыбаясь, Авентино покачал головой.       Редгард, хихикая, похлопал имперца по плечу, а затем кивком указал на белокурую девушку-барда.       — Дам тебе совет, приятель: девушка горяча, хватай её, пока не остыла.       — Что…       С недоумением посмотрев на собеседника, Илай мельком обратил внимание на Лизетту и, поднимая брови, понял, что ничего не понял.       А впрочем… Зная, насколько падок Сент-Джон на женщин, нетрудно догадаться, что к каждому замку у него найдётся свой ключик.       — О Восемь, ты верно шутишь… — поразился легионер, мотая головой.       — Но-но-но, я серьёзно, — Сент-Джон подвинулся к юноше поближе. — Между прочим, она всю неделю косится на наш столик. И смотрит явно не на меня, что, вообще-то, прискорбно и очень ранит моё нежное сердце!       Со скепсисом смерив О’Мэлли взглядом, Илай ещё раз посмотрел на белокурую женщину, играющую на лютне, и задумался. Опрокинув в себя остатки эля, он дождался, когда та закончит играть, и хлопнул ладонью по столу, вставая на ноги.       — Ну, почему бы и не рискнуть, да?.. — спросил он вслух, но скорее у себя, чем у редгарда.       Тридцатишестилетний плут широко улыбнулся.       — Порви её, саблезуб, — подмигивая юноше, он проводил его взглядом и усмехнулся, тихо шепча. — Так вот ты какой, отпрыск Децимия… Интересный мальчуган.       Наблюдая за тем, как Илай пытается впервые в жизни подкатить к девушке, О’Мэлли закатился прерывистым смехом, когда имперец поскользнулся на ровном месте и упал лицом прямо на женскую грудь.       Хлёсткий звук пощёчины, казалось, было слышно даже на улице. И впрямь, интересный мальчуган.

***

      Аккуратно, совершенно тихо и незаметно пробравшись в комнату, Акраш решил не трогать дверь, оставить чуть приоткрытой, дабы ненароком не вызвать скрип. Она стояла перед столом, сгорбившись, что-то высчитывая, что-то записывая. Вечно занятая, но при том, следящая за собой. Её график, в отличие от графика знакомого ему бретона, очевидно, чётко спланирован. Каджита никто не приглашал сюда, но всё же он осмелился придти. Как же иначе? Нетрудно было догадаться: она избегает его.       Тихими шагами сокращая расстояние, Акраш плавно протянул к ней свои руки… И резко захватил в объятия со спины. Испугавшись, Рин едва не закричала, однако, вовремя среагировав, кошколюд ладонью закрыл ей рот. Можно сказать в моменте поняв, кто решил вторгнуться в её чертоги, магичка топнула ногой по полу и похлопала ладонью по чужой руке. Приняв это за знак капитуляции, Акраш убрал её с лица, опуская на стройный стан.       — Ты меня до смерти напугал, идиот, — съязвила тихо Рин, неловко складывая руки под грудью.       Придерживаясь того же тихого говора, каджит склонил голову к женскому уху. Крепкие руки плавно огибали женскую талию, заключая в довольно наглые, но вполне законные объятия. Почему законные? Потому что он так решил. Пусть расплачивается за недели побега.       — А я думал, что ты меня избегаешь.       Неловко поджимая губы, девушка отвела взгляд куда-то в сторону. Вот неожиданность, но паук Акакий в правом верхнем углу комнаты стал ей жутко интересен.       — Я не избегаю… Просто я была занята, — Рин, казалось, стала говорить ещё тише, едва ли не бубня под маленький носик. Благо, слух у каджита был что надо, и был он очень близко.       — Между прочим, я начал по тебе скучать, — усмехаясь ей в ухо, Акраш плотнее прижал девушку к себе.       Невольно прижимаясь к широкой груди, имперка опёрлась на неё как на что-то надёжное. Томно закрыла глаза. Сердце в груди предательски ёкнуло. Он ей всё ещё нравится. Скамп.       Эти объятия, этот бархатный баритон, с которым кошколюд шептал ей на ухо. Отчасти он и правда по ней соскучился. Они давно нормально не общались и порой ему, из-за столь долгого путешествия, не хватало её нравоучений. Этих препираний. В конце концов, кто ещё настолько безрассуден, чтобы спорить с упрямым воришкой? Акраш знал только одну женщину в Скайриме, способную на это.       А с другой стороны, в какой-то момент кошколюд уже признался себе, что начал невольно испытывать к ней симпатию. Забавно. Ругались как кошка с собакой, но постепенно углы начали сглаживаться. Но всё-таки, симпатия симпатией, а долго эта беготня продолжаться не может.       — Прости, — девушка мягко положила свои ладони поверх чужих, чуть пригладила, подушечками пальцев почёсывая мягкую полосатую шёрстку. Она не замечала, но даже на запястьях у него есть чёрные полоски, подобно плотно прилегающим браслетам. Мило. — Наверное, я заставила тебя переживать?       — Просто не могу смириться с тем, что тот норд пересекается с тобой куда чаще меня, — в голосе каджита звучал мягкий, ненавязчивый намёк на ревность. Не сразу уловив, Рин изогнула тонкую бровь, но затем, когда до неё дошло, она тихо рассмеялась. Такой глупый. — Ну что?       — Я знала, что у тебя скверные шутки, но чтобы настолько… — сжимая тонкими пальцами мужские запястья, она чуть ослабила хватку чужих объятий и повернулась лицом к Акрашу. Каджит, опуская свои голубые глаза на девичье личико, криво ухмыльнулся. — Тебя это правда беспокоит?       Кот, на секунду задумавшись, помотал головой. Да нет, бред какой-то…       — Скажем так, задача домогаться до тебя была запатентована мной, поэтому конкуренции я не потерплю.       — Надо же, впервые слышу. А меня ты, разумеется, спросить не подумал? — она склонила голову чуть набок.       Акраш, поведя ухом, хотел было что-то сказать, но вдруг Рин потянулась к его лицу и мягко чмокнула того в щёку. Всё, что хотел каджит сказать, оказалось где-то на орбите Нирна.       — Это твоя награда за спасение из лап огнедышащего алкоголика, — хихикнула имперка.       Вспоминая их относительно недавний разговор, Акраш едва сдержал смех. Выпуская девушку из объятий, он почесал затылок, приподнимая уголки губ в полуулыбке.       — А касательно нашего общения… — она вдруг продолжила, вновь складывая руки под грудью, делая шаг назад и оседая на краю стола. — Ты можешь дать мне немного времени? Мне надо немного разобраться в себе. Думаю, ты понимаешь, что я чувствую, и что это может нам помешать в… Некоторых моментах.       Чувствуя, как в груди что-то слегка сжалось, Акраш, сохраняя на лице полуулыбку, заторможено кивнул. Да, он изначально ожидал чего-то такого, но почему-то его всё равно неприятно кольнуло.       Вот она так всегда. Два шага вперёд и три назад. А потом три вперёд и два назад. Дрянная комбинация.       Понимая, что ночью ему придётся многое обдумать и переосмыслить, Акраш попрощался с Рин и вернулся в свою комнату. Девушка, оседая на столе, спрятала краснеющее лицо в ладони.       Такие действия, конечно, вызывали дико смешанные чувства.