Огненный снег. Проект «Фатум»

«Серенити». 736 год от начала Колонизации. Для Кая этот поцелуй стал прощанием. Теплым, ласковым, без надрыва. Острое сжигающее чувство угасло, подавленное где-то внутри, но остался тихий согревающий огонек. «Я буду скучать, Буран…» Синтет верил в то, что порыв Марка был искренним, верил в его решительность и, будем честны, Кай бы хотел, чтобы Адлер стал таким же как он, но… А надо ли это ему? Не поларскому принцу, не боевому офицеру, а самому Марку. Он делает это не для себя, он делает это не из любви, а только лишь из чувства долга, того самого, пользуясь которым, о него вытирает ноги брат. Это неправильно. Когда они с Айсбергом, закончив разговор, вышли из гардеробной, тут же рядом оказался Терренс; Кай приобнял его и поцеловал в висок - синтету было очевидно, бодигарда не столько сжигает ревность, сколько отвратительное чувство того, что вместо него выбирают Марка. Опять Марка… — Все хорошо, Амбер. Они связались с Таем и договорились о месте встречи и, пока Серенити совершала прыжок, настала очередь Двенадцатого и Гордона поговорить наедине. Хотя, скорее, это был монолог. Говорил Кай. Он не заикнулся о том, что собирается сделать Адлер, но расписал, что если все пройдет гладко, то, скорее всего, сразу после того, как Оливер встанет на ноги, а Марка оправдают, Кай исчезнет. Исчезнет навсегда... Для него оставаться в Зодиаке было опасно - с таким количеством разного дерьма, в котором его обвиняли... Кроме того, он сам не желал быть здесь. Поэтому Кай попросил Терренса подумать и решить, нужно ли ему вообще то, что происходит между ним и Каем, или стоит прекратить все сейчас, пока Гордон еще не слишком сильно привязался. И с этим Кай ушел, заперся в гардеробной и долго перебирал шмотки, точно так же как перебирал и раскладывал по полочкам свои мысли и эмоции, чувствуя, что медленно подходит к той грани, за которой возможен срыв. Еще немного… Надо просто продержаться, пока он не останется один… В итоге альбинос натянул комбез в котором вытаскивал Марка, уже чистый и с пришитым на место воротом.

***

Кислая рожа Гордона… В очередной раз Марк с недоумением подумал о том, как это бодигарду удалось не просто уложить Паука в постель, а удерживать того рядом не один год. Чем привлек он Джейсона? Адлер был уверен, что скучнее человека он в жизни своей не встречал. Но кто сказал, что Терренс обязан проявлять чудеса коммуникации, чтобы показаться Марку достойным собеседником? Раз уж на то пошло, Терри вообще имеет полное право ненавидеть Айсберга. Так что его кислая рожа - это то, на что обречен Марк… По крайней мере пока они не прибудут на Полар. Вместо сурового лица телохранителя, Маркус с удовольствием взирал бы сейчас на охраняемый объект. Джей… Адлер прикрыл глаза, и тут же, словно отпечатанный на изнанке век, возник образ мужа. Джейсон, такой, каким представлял его себе Марк, хмурил красиво очерченную бровь, а его глаза, того редкого светло-серого, почти что стального оттенка смотрели осуждающе. — Знаю, родной, — мысленно обратился Марк к мужу. — Знаю, я опять тебя подвел. Паук просил тебя не творить хуйни. Так что же ты собираешься наделать, дурья твоя башка? Теперь уже Маркус вел диалог с самим собой. В целом он был согласен с воображаемым Джейсоном. Но Айсберг принял решение. И отступать был не намерен. Должно быть, кому-то это показалось бы верхом глупости — то, как легко Марк решился принять новую сущность. Стать таким же, как Кай. Быть вечным донором для венценосного племянника. Кто-то сказал бы — нахрена ж тебе это нужно, парень? Разве твой брат-император не вытер о тебя ноги после всех одержанных тобой во имя Полара побед? Разве Ксандр, от всей широты своей натуры, не плюнул тебе прямо в душу после того, как ты служил императорскому дому с той преданностью, какой самый верный пес похвастаться не может? Разве не виноват Ксандр в том, что тебя бросили на рудники, обвинив черт знает в чем? Ксандр, родной брат, был виновен. А вот Его Величество — неподсуден. Даже в мыслях. Так уж воспитан был Маркус Абрахам Адлер. И если для того, чтобы спасти наследника Полара, нужно было — всего-то — стать существом настолько сильным и неуязвимым, как Кай — это же такая малость, учитывая то, сколько всего сможет сделать Марк, научившись управлять новым своим телом. Новой своей сущностью. Но не один лишь патриотизм, впитанный Марком едва ли не с молоком матери — пусть и помнил ее младший из братьев Адлеров смутно — двигал им, вынуждая принять трудное решение. Став тем, без кого Оливер не сможет жить — то есть на самом деле не сможет, тут уж безо всяких метафор — Марк получит возможность диктовать Ксандру свои условия. И тому придется пожалеть о том, что когда-то он решил, что может наплевать на желания младшего брата. А тот факт, что Джейсон эту самую новую сущность — как и новое тело — не примет… Разве Полар не стоит жертвы? Нет! Вопило сердце, истерзанное разлукой с любимым человеком. Нет! Вторили ему все инстинкты. Тело будто чувствовало, что ему вскорости предстоит. И сопротивлялось… Вот только воля подавляла любое сопротивление. Джею придется принять его таким. Или отпустить, тут уж как Паук решит. Маркус хорошо помнил свой испуг — настолько сильный, что ему не удалось это скрыть — когда он впервые увидел настоящую форму Кая. Не того красивого юношу, в которого Айсберг втрескался, едва ли не в первый раз увидев, а того монстра, в которого этот юноша превратился. Как отреагирует Джей, когда его муж превратится в чудовище? Увидит ли Марк в любимых глазах испуг и вместе с тем презрение? Или же у Паука хватит самообладания для того, чтобы скрыть от Маркуса настоящую реакцию на монстра? Хватит ли у Джейсона духу прикоснуться? А поцеловать? А лечь под чудовище? Вселенские духи, о чем он вообще думает? Марк открыл глаза, сожалея о том, что снова приходится лицезреть недовольную рожу Гордона. Вот чего он пялится? И где носит Принцессу? Опять закопался в своем гардеробе? — Если бы взглядом можно было испепелять, я был бы уже мертв, полагаю? — поинтересовался Маркус. Молчание между ними двумя начинало раздражать. — Ты слишком уж высокого мнения о себе, Айсберг, если думаешь, что я желаю твоей смерти, — Гордон пожал плечами с деланным безразличием. — Но и особой любви я к тебе не питаю, как ты понимаешь. Вот оно… То, чего Марк старался избегать с того самого мгновения, как их с Джеем официально объявили супругами. То, чего, быть может, избегать не следовало. Тот самый разговор по душам. Мужской разговор. Адлер выругался — про себя. Если он начнет браниться вслух, тем самым только покажет Гордону, насколько ему не все равно. Мужской разговор… Черти что на самом деле… — Ладно, — Марк кивнул головой, как бы соглашаясь с тем, что предлагал ему Гордон. Предлагал выяснить все между ними. И пусть не высказывал предложения вслух, его испепеляющий взгляд был красноречивее любых слов. — Я не собираюсь облегчать тебе жизнь, Терренс, — просто сказал Марк. — Не обязан вообще-то. Я не буду говорить, что мне жаль, что Джей в итоге выбрал меня. Потому что мне не жаль. Я бы мог получить Кая. Прямо сейчас получить — всего с потрохами. Но он слишком дорог мне, чтобы позволить ему второй раз испытать боль из-за меня. Ты хороший человек, Терренс. И я бы пожелал тебе всего счастья мира… Но прямо сейчас… Мне плевать. Мне слишком не до тебя и не до твоих выжигающих душу гляделок. Ты можешь страдать и мысленно прожигать во мне дыру. А можешь пойти и трахнуть Кая. Вытрахать из него все те ошметки чувств, что, может быть, у него еще остались ко мне. Ты можешь делать что угодно — мне плевать. Я ясно изъясняюсь? — Ах ты ж пафосный ты мудила! - кулак Терренса впечатался в левую скулу Марка. Того откинуло — прямо на стену с иллюминатором. Не давая пилоту опомниться, Терри нанес еще один удар — в подбородок. И тут же коленом в живот. Адлера согнуло пополам прежде, чем он успел выставить блок. Это не было похоже на спарринги, что устраивали обитатели «Серенити» в долгие часы ожидания, что они болтались в космосе. Это была драка — некрасивая, болезненная. — Иди нахуй! — Марк сплюнул кровавую слюну вместе с выбитым зубом, выпрямляясь и неожиданно подло ударяя Терренса носком тяжелого ботинка под коленную чашечку. — Ревнивый идиот!

***

— Я думаю, тебе стоит на это взглянуть, — спокойно заговорила Селеста, ограничив громкую связь гардеробной, где Кай откровенно прятался от Марка и Терри. — В чем дело? — Гости перешли в открытую конфронтацию, и это угрожает целостности основного отсека. Синтет тихо выругался и вышел из своего укрытия - дверь с шипением отъехала, демонстрируя ему неприглядную картину, но его появления потерявшие берега соперники не заметили, слишком поглощенные друг другом. Несколько секунд Кай наблюдал за происходящим с непроницаемым лицом. — Отставить! — грянула команда, стальной голос Джейсона Ламберта отразился от стен. — Разошлись в стороны! Дерущиеся расцепились мгновенно. Тяжело дыша, утирая кто разбитый нос, а кто кровоточащие губы, мужчины огляделись в поисках того, кого не могло быть в отсеке по определению. Марк первым заметил пришедшего разнимать их Кая. Странно, что он изменил только голос, а не принял форму Паука. Вот хохма была бы… — Браво, Принцесса! — Адлер пару раз громко хлопнул в ладоши и тут же лизнул сбитые костяшки. — А ты все же иди нахуй! — повторил он, метнув взгляд в сторону пристыженно замершего Терренса, и проследовал в душевую. Кай не двинулся с места, только внимательно рассматривал то одного, то другого, прикусив внутреннюю сторону щеки. — Селеста, воспроизведи, пожалуйста то, что произошло перед дракой. На экране появились записи с камер, установленных под потолком, воспроизводящие короткий монолог Адлера и все, что произошло после. Двенадцатый сжал зубы и гневно раздул ноздри, но смолчал; он как будто бы окаменел - на неподвижном лице жили только глаза. — Я понял. Если это повторится, разрешаю применять транквилизаторы, — он просто развернулся и пошел в свою каюту, понимая: то, что сейчас происходит, уже превыше его сил. — Блонди! — громкий голос Терренса и последующий за этим не менее громкий стук в дверь привлек его внимание. — Кай, могу я войти? Гордон не понимал, что с ним происходит. Никогда в жизни он не вел себя как олень в гоне, который норовит сцепиться с соперником, ведомый одними лишь инстинктами и полностью отключив мозг. Подраться с Айсбергом! Чем он вообще думал, когда затевал этот разговор? Правильно — ничем. Он готов был побиться лбом о стену, только бы забыть о только что произошедшей отвратительной сцене. Если бы он знал, что гребаный летательный аппарат умеет записывать все происходящее на борту… То что бы он сделал? Не полез бы в драку? Но Айсберг… Его королевское мудачество… То, как он позволил себе высказаться о Джейсоне… И о Кае… Сука! — Кай, пожалуйста, позволь мне войти! — повторил Терренс, не услышав приглашение. — Заходи, — донеслось из-за двери. Кай сидел на высоком табурете за узким приколоченным к стене верстаком и крутил в руках видавшую виды фигурку в виде свернувшейся в кольца змеи, вместо головы у которой был мужской торс. Синтет отложил безделушку и вздохнул, продолжая смотреть перед собой. — На твоем месте я бы тоже бросился в драку… — проговорил он негромко. — На моем месте ты бы, может, промолчал вместо того, чтобы затевать разговоры по душам с Его Высочеством… - Терри подавил порыв броситься к Каю и, обняв, постараться сгладить вину Марка. Вот только не хотелось еще и этого — извиняться за Адлера. За те дни, что он провел на борту «Селесты», Гордон успел привязаться к синтету. В той степени, в которой его вечно привязанное к Пауку сердце было способно на привязанность. И тем не менее, Кай слишком нравился Терри. С ним он чувствовал себя свободным. — Он всегда будет на первом месте, правда? — как-то беспомощно спросил Терренс. — Ты всегда будешь выбирать его? — Я никого не выбирал, ни тогда, ни сейчас… — Двенадцатый развернулся всем корпусом и, опершись локтем на верстак, поднял на Терри глаза. — Амбер, мне не… Как бы сказать… — он нахмурился. — У меня три сердца. Во всех смыслах, понимаешь? Но я знаю, что тебя гложет, правда. И мне даже приятно, что ты кинулся защищать мою честь... и все такое. Меня, скорее, расстроила ваша реакция на голос вашего общего возлюбленного, вот и все. — Я хотел бы не реагировать так остро, веришь? — спросил Терренс, все же найдя в себе решимость подойти ближе к расстроенному синтету. Вот только прикоснуться… Ему казалось, что Каю не понравится, если его начнут демонстративно жалеть. Но то, что испытывал Терри, не было жалостью. — Я хотел бы, чтобы мое единственное сердце больше не принадлежало Пауку… - Гордон не сомневался в том, что говорил. Слишком долго барахтался он в паутине. — Я бы хотел, чтобы это был ты… Синтет потянулся и взял его за руку, сцепил пальцы и скованно улыбнулся. — Ну, я полагаю, ты знаешь, что тебе придется сделать для этого, если, конечно, ты не выберешь третий путь. Вдруг ты передумаешь быть ксенофилом? Тем более, что у нас такое не поощряется. — А вот такое у вас поощряется? Улыбнувшись с легкой хитринкой, Терри привлек к себе синтета, стискивая едва ли не до хруста в боках и целуя глубоко, мокро, развязно. Все отчаяние, что накопилось, в этот поцелуй вложил. Все желание перемен, какое только было, пытался вот так — губы к губам — передать. Чтобы Кай понял — он правда может быть тем, ради кого Терри сможет забыть Паука. Он сможет быть тем, кто навсегда освободит от паутины. — Нет… — Кай усадил мужчину к себе на колени, — у нас запрещены связи с искусственными формами жизни. И строго, во всяком случае на центральной планете, а на периферии на это смотрят сквозь пальцы. Серый положил подбородок на плечо Терри и вздохнул, прикрыв глаза. Рядом с Гордоном ему было тепло. — Давай попробуем забыть, — предложил Терренс, укачивая Кая в теплых объятиях. — Ты о Марке. Я о его муже. Давай оставим Зодиак. Я не буду обещать тебе… Ну, того что Адлер пообещал однажды. Но за мной не стоит Полар. В отличие от Марка, который сам, по сути, Поларом является. Он… Он бы все равно тебя перемолол, Кай. Перемолол, выплюнул бы, и… И женился бы на Джейсоне. Потому что того требовал Полар. — Слушай… — теплая ладонь коснулась щеки, осторожно, чтобы не потревожить набухающую гематому. — Не нагнетай. Ни ты, ни я не нуждаемся в том, чтобы это все проговаривать, а спорить и теоретизировать тут… неконструктивно. Тем более, ты не знаешь меня, ты понятия не имеешь, что я за тварь, не догадываешься даже, что за мной стоит. Быть может, ты пожалеешь еще, или остынешь, и уйдешь... Давай просто будет здесь и сейчас? И вот как раз сейчас тебе нужно обработать лицо. — Пустяки, — Терри старался выдавить из себя улыбку. Вот только улыбаться больше не хотелось. Кай, пусть и не отказал ему прямо, но и обнадеживать не стал. Сколько бы сердец ни билось в этой широкой груди, во всех них прочно устроился Маркус Абрахам Адлер. Что ж… По крайней мере Терренс попытался… Ну или Кай проявляет понятную осторожность, не спеша очертя голову кидаться в новое чувство. — Может, позволишь мне закончить начатое? — теперь улыбка получилась. Только вышла она недоброй. — Я имею в виду, этой королевской жопе не помешает хорошая трепка. — Не в пределах моей девочки, — серьезно проговорил синтет, — я понимаю, что вам стоит расставить друг с другом все точки над и, но если вы опять затеете драку, то я вас вырублю, а потом привяжу ремнями и оставлю думать о своем поведении, пока я сам и своими методами буду решать наши текущие задачи. — Ремнями, говоришь? — лицо Терренса приняло мечтательное выражение. — Я даже не буду против, если ты понимаешь, о чем я. — Даже та-ак? — замурчал Кай и заулыбался. — Знаешь… у меня там в изголовье кровати ящичек, полагаю, он тебя заинтересует. — Мы выходим из прыжка через три… два… один, — корабль мягко качнуло, и на плечи легла чуть увеличенная гравитация, но все быстро выровнялось. Тут же раздался вызов от Тайлера, прямо перед «Струной» которого «Серенити» материализовалась из ничего буквально в сотне метров. — Блять, Плакса! — услышал Кай слегка испуганный голос Тайлера Нэша. — Если твоя «детка» будет так пугать мою «детку»… У меня ракеты на борту, ты не подумал, что я могу шмальнуть ненароком? Кай ссадил с колен Гордона, коротко поцеловал его и отправился в основной отсек к панели управления, где на экранах уже маячил Нэш. — Я не веду корабль, мне это не разрешается, кроме критических ситуаций, — Серый широко улыбнулся и выглянул в панорамное окно, откуда «Струна» была отлично видна. — А она у тебя миленькая все-таки. Подставь мне бок, мы перекинем мягкий шлюз для перехода. — Зад тебе не подставить? — хмыкнул Тай себе под нос, разворачивая машину так, как просил Кай. И как только «Струна» завершила маневр, а с «Серенити» протянулся переходный шлюз, Нэш открыл люк, приглашая гостей на борт. — Здорово, парни! — приветствовал он первыми перебравшихся в его флаер Маркуса и Терри. — Это Плакса вас так художественно разукрасил? Следы страсти? Или он просто начистил ваши раздражающие рожи? -— Я оставил их наедине, и они поговорили по душам, — прокомментировал зашедший последним синтет. Люк за ним закрылся, Селеста сложила шлюз, и сферический корабль отдалился и лег в дрейф в ожидании дальнейших команд. Кай прихватил с собой коммуникатор, замаскированный под портсигар, и спрятал его в нагрудный карман. — Я смотрел порно, которое начиналось так же, — ухмыльнулся пилот «Струны», но уже через секунду его лицо приняло серьезное выражение. — К делу. Давай, превращай меня в тебя, мой друг, — он хлопнул синтета по плечу. — И летим на Полар, Олли очень плох. — Мы летим на Полар прямо сейчас, — ответил Маркус вместо Кая. Привычный к шуточкам друга, сейчас он не разделял веселого… или лучше будет сказать наигранно веселого настроения Тайлера. — Поправь меня, если я не прав, — осторожно заметил Тайлер. — Но и ты, и вот он, — Нэш ткнул пальцем в грудь синтета, — являются… кхм… некоторым образом… беглыми преступниками. Ты хочешь заявиться во дворец… — Нэш, не беси меня, — перебил его Маркус. — Рули на Полар. Считай, это мой последний приказ. — Слушаюсь, господин полковник! — лихо козырнул Тайлер, направляя «Струну» нужным курсом. — Хотите самоубиться, Ваше Высочество? Не стану вам мешать…