If I said «I miss you»

      Они встретились у руин забытого города, чьи хозяева, когда-то, воевали за право дать городу имя.       Здесь лилась лава, обращаясь в камень. Звучали крики и лилась кровь. Здесь было одно только слово, «Отсоси!», в Конституции. Здесь стал безумцем вдохновляющий лидер.       Этого места больше не было, но Сапнап с трудом в это верил.       Здесь, у хрустальных границ Л’Манкратера, когда-то стояла библиотека, окружённая разноцветными шляпками грибов, зеленью и лучиками яркого солнца.       Сейчас, руины снова покрылись зеленью. Вокруг снова росли цветы.       Он жил здесь с Карлом, когда-то. Вокруг звучал смех. Пахло мёдом, хлебом и порохом. Им обоим, кажется, нравилось. И Кью был рядом.       Сапнап узнал его издалека — единственное траурное пятно на пасторали летнего дня. Фигуру, сотканную из плотных теней, которые для него всегда оставались живыми и тёплыми.       — Здравствуй, Сапнап, — сказал ему отец.       Ветер пошевелил его смоляные волосы, колыхнул капюшон на голове Бэда. Демон окинул его взглядом сияющих белых глаз. Ник переступил с ноги на ногу.       — Нахрена нам встречаться здесь, Бэд? Мы могли бы, ну знаешь. Пересечься дома, — он скорчил гримасу, пытаясь повторить выражение лица Скеппи. Высунул язык. БэдБойХэло только хмыкнул на его пантомиму. Взмахом руки предложил сесть под деревом, но он упрямо остался стоять. Бэд только пожал плечами.       Честно сказать, Сапнап задолбался. В этом дурацком мирке всё вечно шло через задницу. От разговора с отцом он не ждал ничего хорошего — ну серьёзно, чего вообще от него можно ждать? Опять скажет, что ему надо поработать со своим гневом? Вякнет, что нужно проводить время с семьёй? Так он и проводит, блять. С тех самых пор, как Дрим был заперт в Пандоре.       Ник думал, тот сбежит в первый день. Дрим не сбежал.       — Мы — семья, Бэд, ага. Я не в обиде на твои планы о Бэдлендс, вот правда. На Мэнбург мне и раньше было насрать, круто, что ты помог его растоптать. Скажешь что-то ещё, кроме этого? — Сапнап фыркнул, сложив руки на груди. — Ты сам-то что думаешь о семье? Обо мне, твоём сыне?       Он и правда чертовски заколебался.       Сапнап мог, конечно, показаться железным. Любимцем народа, сильным и несгибаемым, блядским примером для подражания. Он наизусть знал сравнения, которыми его щедро награждали благодарные зрители; Дрим был тем, кто помог им так думать. Ему не сложно было соответствовать, но ради милости, блять, ИксДи!       Как же это бесило, слышать что-то вроде: «Он же друг Дрима? Сучонок заслужил. И друзья его — заслужили!»       «Ох!» — звучали пересуды за спиной. — «Если Пандас так легко предал друга, как можно ему доверять?»       «Так легко!» — разорялись злословы.       В моменте — действительно было легко.       Осознание пришло позже. Как и стыд. Как и стылое чувство чего-то невыразимого. Временами, Сапнап ощущал, что внутри него что-то гниёт. К счастью, рядом был Карл, с которым можно было поговорить. Или находился очередной глупый монстр, разрубив которого от шеи до паха, он мог почувствовать себя легче, пока рядом таяли золотистые искорки, весь покрытый брызгами сгнившей крови.       Он не мог ненавидеть Дре. Не получалось, хотя его даже жители, кажется, ненавидели. Стоило сену пропасть из амбаров, а металлу — из кузницы… Востейкен был слишком хорош в роли козла отпущения. Сапнапа что-то кололо внутри из-за этого знания.       Огнерожденный, он давно уже выгорел, и здесь, около развалин Л’Манбурга, Сапнапу было откровенно хреново. Долгие и неприятные истории связывали его, члена Дрим Тим, и этот Л’Мэнчайлдбург. Это место заставляло погружаться вовнутрь себя. Давило на болевые точки, чуть присыпанные пеплом отрицания. Вынуждало тонуть в неприятных воспоминаниях. Заставляло помнить о Дриме, который здесь всё порушил.       Это был отстой, правда. Полный отстой.       По правде, догадаться, зачем Бэд привёл его сюда, было несложно. Тихое, мёртвое место, где ни один живой не помешает разговору по душам… «А есть нам вообще, о чём разговаривать?»       Была одна тема, тяжёлая, значимая: она могла бы задеть их обоих.       Был один лишь вопрос, который мог стать слишком личным не только для Сапнапа, рыцаря и защитника, но и для Бэда, главы собственной страны. Было кое-что важное для союзов, в которых они состояли. Для людей, которых они любили.       БэдБойХэло не стал бы беспокоиться о том, как не задеть чужое самолюбие жестокими словами, не решись он поговорить о важном для них человеке.       О его брате, которого звали Клэем. О его друге по имени Дрим.       Дрим.                   Дрим.                               ДРИМ.       Само звучание этого прозвища сводило его с ума. Когда Бэд начал говорить, Сапнап понял: он не ошибся.       — Эй, Сапи, я знаю что это личное, но… — Бэд замялся, помедлил. Да, ну конечно! Сейчас будет мямлить, почешет свой седой, почему-то, затылок, затем выдохнет, и скажет, что… — Я был в Пандоре недавно. Как посетитель. Как охранник. Как друг… Только попробуй что-то вякнуть, пустоголовый!       Отец посмотрел на него, подняв подбородок. Он старался казаться уверенным. Ник видел это, понимал и не мешал.       Бэд вертел в длинных пальцах паучью лилию. Её тычинки походили на лапки паука. Весь стебель, лепестки и вьющиеся усики были красными, как будто облитыми кровью. Демон отвёл сияющие глаза, уставился на стекло, под которым, прямо на заросших мхом руинах, разрастались такие же алые лозы. БэдБойХэло спрятал от него взгляд, натянул поглубже черный капюшон. Сапнап не сразу понял, что же в отце изменилось. Теперь он видел — узор по краю шмотья ББХ оказался белым, а кое-где вились такие же лозы. Быстрый взгляд помог подтвердить: точно такие же, как внизу. Только тоньше и гибче. Они цеплялись за одежду заметными шипами, но двигаться, кажется, не мешали.       Лозы, пещера, огромное красное яйцо… Бэд показывал ему всё, после смерти Шлатта. Эта хрень не казалась опасной.       Увидев её сейчас, на живом человеке, Сапнап мог возмутиться. Он мог сказать что-то важное, но боялся сделать хуже, и промолчал.       — Мне нужно… Передать тебе кое-что, — сказал БэдБойХэло. — Наш общий друг. Ему это нужно.       Передачка, забота. Неловкость в словах и жестах. Бэд бормотал тихо, будто бы через силу. Он почти выплёвывал нужные слова.       Несмотря на лозы, Бэд не казался ему больным. Он не выглядел более ёбнутым, чем обычно. Он был собой, заботливым и слегка надоедливым. И так же, как и всегда, его отец предпочитал Сапнапу Дрима.       Бэд переживал о Дриме. Заботился. О Дриме. У Сапнапа будто разом заболели все зубы. Думать о Дриме больше он не хотел.       — Постой, погоди. Дай, угадаю, — мрачно ухмыльнулся он. — Ты про нашего общего друга с обаятельной улыбкой? Что ему надо? Свободы, Джорджа? Меня на его стороне?       — Я хотел передать просьбу о встрече, Сапнап, — медленно кивнул тот. Помотал головой и снова кивнул, дёрнув одним из крыльев.       Он скрестил на груди свои руки. Сделал пару шагов, вытаптывая цветы. Как он и думал, слушать было невыносимо, но демон продолжил.       — Дриму нужно увидеть… Кого-то. Я был в числе охранников и не мог обеспечить компании. Но я знаю его, знаю тебя. Вы похожи.       Сапнап фыркнул, отвернулся. Он слушал Бэда, внимательно, разглядывая паучьи лилии.       — Знаешь, он снова похож на себя. Помнишь мальчика, который пришёл с ничейных островов? Весёлого, решительного… Дрим снова похож на того мальчишку, — тихо хмыкнул тот.       — Да мне…       — Чему я вас учил? Дослушай.       Ник заткнулся. Нет, ему было, что сказать, но… Действительно, пусть тот закончит болтать. Дрим никуда не денется. А вот отец… Вполне может.       — Знаешь, учитывая место, не думал, что разговор пойдёт о нём. Может, начнёшь с другой истории? Например, про этих прилипчивых надоед. Они ведь серьёзно навредили Бэдлендс. Как минимум, репутация у вас где-то на уровне Незера, и всё из-за этих «неопознанных» долбоёбов, подозрительно похожих на детишек из Л’Мэнбурга. Но да, я слушаю! — дурашливо поклонился Сапнап, подперев пояс кулаком. Бэд покачал головой.       — За языком следи, — фыркнул он.       Ну конечно. Куда же без этого. Старый добрый БэдБойХэло.       На детишек, если честно, Нику тоже было насрать.       Не то чтобы Сапнап не пытался с ними что-то сделать. Он пробовал. Раз, два… Десять. В ответ — всё те же слухи, насилие и пиздёж. В какой-то момент, он к ним даже присоединился, пытаясь направить кипучую энергию в нужное русло. Может, он был хреновым наставником, или это Томми Иннит был, нахрен, неуправляемым. По итогу, ничего у него не вышло. Томми творил хаос, Туббо… Вот Туббо, кажется, нет. Сапнап понятия не имел — из руин Л’Мэнбурга они разбежались, как крысы с тонущего корабля.       Спроси его раньше, Сапнап назвал бы этих двоих чумой этого места, но пример Дрима многому его научил. Не нужно пытаться понять, что справедливость значит для окружающих. Восстанавливать её — та ещё гиблая затея. И да, Ник любил запах дыма, крови и смерти, но… Его тоже истощила эта война.       — То, что я скажу тебе… Я хотел передать просьбу о встрече, Сапнап, — Бэд стоял напротив, хмурый, решительный, с таким чертовски серьёзным видом, что Сапнап не осмелился его прерывать. Отец осмотрелся, как будто бы что-то искал, заглянул ему в глаза своими бельмами. Сапнапу не было страшно заглядывать в глаза, лишённые зрачка и радужки, но в этот раз их сияние показалось ему нестерпимым.       — Дрим хотел бы увидеть дружеское лицо. Людей, которым он мог бы довериться. Джорджа. Алиссу. Тебя. Но к нему ходит только охрана, и, иногда, Томми Иннит.       Он сжал зубы. С силой втянул в себя воздух. Тот, как и пару мгновений назад, пах травами. Жужжали пчёлы, пахло смолой и мёдом. И, немного, грибами, которых здесь больше не было.       Бэд положил руку ему на плечо. Ник дёрнул головой, по бледно-серой коже хлестнули тёмные волосы. Демон склонился к нему, коснулся лбом его лба. Ник рвано выдохнул.       — До того, как сюда пришёл Томми. До всего, что здесь произошло. Вы были друзьями, дорогой мой Николас. Ты ведь не смог забыть? — спросил Бэд, легонько подув на его макушку. Непослушные, разных размеров прядки топорщились, щекоча его кожу. Сапнап был вынужден смотреть снизу вверх, и, почему-то, это возвращало его в детство. Отец улыбнулся, заправляя под ленту часть его волос. — Это ведь вы обосновались в этом мире. Вы пригласили меня, Скеппи и Сэма. Ваши слабости были ничем, пока вы сражались вместе. Сила Дрим Тим стала ничем, стоило вам потерять себя.       — Да что ты знаешь о нашем братстве! — воскликнул Сапнап. Он отстранился, с гордостью поднял голову, и вдруг, посреди движения, застыл. Бэд улыбнулся — понимающе, как будто действительно что-то знал.       — Вы были ближе, чем друзья и любовники. Дороже друг другу, чем братья. Я учил вас. Мне ли не знать.       Бэд обнял его за плечи. Понурившись, Ник молчал. Он ни о чём не думал. Просто… Пытался пережить ноющую боль в груди. К горлу подступила желчь — горячая, как кровь. В груди будто провернули нож, которым он пронзил себя добровольно.       — Вы ошибались, — сказал Бэд. — Все трое. Вы сделали многое, чем нельзя гордиться. Я полагаю, вам нужно поговорить. Примешь ответственность, сын мой?       Сапнап вскинул голову, прищурил глаза. Вывернулся из цепких рук и замер, закусив щеку в раздумьях.       Трое. Трое — значит, Джордж тоже.       Джордж был его подзащитным во время мэнхантов. Мало что изменилось сейчас.       Джордж Нотфаунд — его друг. Его человек и его ответственность.       Джордж живёт в его королевстве, с рыцарем, готовым защищать своего короля.       Джордж был зол, когда Дрим отвернулся от него, и Сапнап тихо обещал стать заменой.       Джордж не был благодарен. Нику было плевать. Он привык, что Гоги — та ещё сука.       — Дрим сделал много вещей, которыми невозможно гордиться. Он платит сейчас по своим счетам. Я не буду с ним говорить, слышишь меня, БэдБойХэло? Всё, что Востейкен сделал — его вина.       Его друг.       Его человек.       Его ответственность.       Если Джордж и пострадает, то по его, Сапнапа, воле.       Бэд посмотрел на него. Отступил назад, потрепав по плечу.       — Я пойду, — фыркнул демон.       — Куда?       — Расскажу Джорджу всё, что ты здесь услышал. Он послушает старого наставника, согласись. Хотя бы из любопытства, — прищурился Бэд. Уголки его губ дёрнулись в намёке на улыбку.       — А знаешь ли ты? Джордж был здесь, неподалёку. Пытался отколоть обсидиан со стен Пандоры. Сэм прогнал его. Что теперь думаешь?       Сапнап вздрогнул. Сжал кулаки, принимая внезапное откровение. Упрямо закусил губу.       — Дрим. Когда мне с ним говорить? — он выдохнул, поддаваясь на уговоры. Резко втянул в себя воздух, ощутив на щеках тонкие, будто бы высохшие руки с острыми, явно не для красоты существующими когтями.       — В ближайшее время. Ты справишься, — прищурил глаза отец, одобрительно улыбаясь. Дёрнулись перепончатые крылья, мазнуло по щеке тёплой кожей. Пригладив всклокоченные, забранные лентой волосы, БэдБойХэло не стал его обнимать.       — Чёрт возьми… Чёрт возьми, чтоб вас всех, Дрим! — он спрятал лицо в ладонях, пару раз с силой потёр. Отогнать морок, всё же, не вышло. Слова Бэда и не подумали убираться из его головы. Тот улыбался, глядя на его терзания.       — Хорошо! Чертовски, блять, здорово! Я пойду туда, проведу время в сраной тюрьме, но хоть Джорджа не приплетай к этому дерьму! Поклянись, что не станешь, ты, БэдБойХэло!       Изрыгая ругательства, Сапнап поспешил уйти оттуда. Это место и собеседник — всё задевало его слишком сильно. Память о том, как жить было просто раньше… Этот разговор не давал ему нормально дышать.       Спиной, Ник чувствовал взгляд своего крылато-рогатого родителя. Он слышал, как хрустнула ветка — рядом с отцом, под чужими ногами.       Ник заметил это, но предпочёл остаться слепым, и ушёл, не оглядываясь. Вскоре, его шаги стихли, сменившись шумами портала.       Когда Сапнап скрылся под сенью разросшихся листьев, он поднялся, опираясь о шершавый дубовый ствол. БэдБойХэло чуть улыбнулся в ответ на холодный, скрытый за темными стёклами, взгляд.       — Как я и сказал, в Пандоре понадобитесь вы оба.       Джордж поморщился, пытаясь стряхнуть въевшуюся плесень с футболки.