If I said «I miss you»

      Этот мир гнил. Хотя, возможно, гнил сам Джордж Нотфаунд. Он ещё не решил, сидя в тени раскидистого высокого дерева.       БэдБойХэло уже ушёл. Сапнап ушёл ещё раньше. Сам Джордж никуда не спешил. Он не верил, толком, ни своей памяти, ни ощущениям. Впрочем, в этот раз пробуждение казалось каким-то другим. Нормальным. Более правильным. По крайней мере, он не заметил ничего, что выбивалось бы из картины мира слишком сильно.       К востоку отсюда должен был стоять его Макдональдс. Белые стены, красная крыша. Руины, на самом деле. Подробности их постройки были слишком бредовыми для того, что произошло бы в реальности. Когда Джордж строил его, с ним был Сапнап. И Квакити. И Дрим, который сейчас в Пандоре. Джордж покачал головой, сжав пальцы в кулак, и продолжил ревизию собственной памяти.       Южнее… Может быть, к юго-западу, под стеклянным куполом виднелись ещё одни руины. Более старые, в этот раз. В каком-то смысле, исторические. Руины на руинах поверх ещё одних руин. Самые первые, от которых и следа не осталось, Джордж сам помогал уничтожить.       Л’Манбург, вот как звалось это место. В недавнем, последнем сне, он вполне мог слышать звуки его разрушения. Да, Джорджа не было там. Ни во второй раз, ни в третий. Но Сапнап был. Дрим был. А Джордж… Строя вместе с Каллаханом свой дом, он тогда ещё носил в ушах капельки наушников, а в кармане — передатчик.       На ладони отпечатались полукружия ногтей. Совсем незаметно, они болели. Уголок его рта дёрнулся в намёке на улыбку. Пока что, всё действительно казалось реальным. Белые облака, плывущие по синему небу. Шершавость коры старого дерева. Резь в глазах от яркого солнца, запах плесени и земли, и… Ну да, откровенная вонь давно не стиранной одежды. Лучник поморщился, не уверенный в дальнейших шагах. Очки нашлись на макушке, прижимая до жути отросшие волосы. Он проверил на ощупь. Некоторые пряди были явно ниже его ушей, прикрывая шейные позвонки.       Покопавшись в карманах, Джордж всё же нашёл доказательства существования Макдональдса. Предположительные.       Немного материалов — в основном железа, к тому же, нашёлся покоцанный осколок стекла. В стороне белели блоки оставленного бетона. Железа как раз хватило на импровизированное ведро, из которого Джордж попросту облился, не утруждая себя стиркой. Этим можно было заняться позже. Впрочем, судя по плесени и грибам, эту футболку проще было бы вовсе выбросить.       В тени поддувало. Джордж сменил место, встал под солнцем, гадая, весна сейчас или осень. Ветер был слишком холодным для лета. Слишком промозглым. Наконец, Джордж поднял взгляд, и, прищурившись, глянул на север. Избегал ли он этого зрелища, вздрагивая под порывами солёного ветра? Да, избегал. На севере было несколько мест, которые он бы предпочёл не видеть.       Прямо, хоть отсюда и не было видно, белела дорога Прайма, сложенная из досок светлого дуба. Она вела от его замка, чуть в стороне от дома, сюда и дальше, к месту Бэда и Скеппи.       Чуть западнее скрывалось их заброшенное убежище. База Дрим Тим, созданная для слежки за мальчишкой Иннитом. Дом засранца тоже был где-то там. Землянка, когда-то гордо именуемая посольством. Впрочем, у Джорджа и того сейчас не было. У него была комната в Киноко, но Киноко, детище Сапнапа, не было его домом.       А восточнее… Он закусил губу. До боли. До крови. Чтобы не заорать от ужаса ситуации. Чтобы не выдать ненароком поток откровенного бреда.       Там стояла тюрьма. Даже отсюда был виден краешек её мрачной громады.       Джордж пытался не думать о ней. Джордж не мог не думать.       Взлохматив волосы, он опустил очки, скрывая глаза от яркого солнца. Пошёл к западу, навстречу садящемуся светилу.       Однажды, Джордж Нотфаунд слышал песню. Может, это была легенда, а может и нет.       Старая считалка. История о погибшем ребёнке, она немного, может быть, исполняла роль колыбельной. Пелось в ней о постройке моста. О неудачном деле в городе Лондоне.       Мост падает. Чтобы он не упал…       Принеси ему жертву. Построй мост из ценностей. Их тут же растащат, оставив страну ни с чем.       Приготовься кроить и шить. Составь путь из своих инструментов. Булавки, однако, погнутся, оставив на теле раны.       Построй мост из дерева. Он сгниёт, источенный жуками.       Из глины? Её размоет, как всегда это было.       Железо, а? Осыпется ржавой пылью.       Камень? Здесь умеют его добывать?       Эта сказка, мелодия и считалка… Она напоминала Джорджу это место. Земли, где они застряли. Всё то множество стран и безумных людей, что с завидным упорством продолжали ступать по граблям. Этот мир был молод, но, кажется, доживал свой век. Совсем как в песне о том несчастном мосту, всё здесь кончалось крахом.       Мечта о семье? Похищена Л’Манбургом, им же выброшена на свалку.       О справедливости? Уилбур, Шлатт, Квакити… Справедливость была растоптана людьми.       Мечта о доме, который ты сможешь найти? Томми сжёг его дом. А общий — тот новичок по имени Ранбу. Не будь Джордж так зол на Дрима, он настоял бы на наказании для обоих вредителей. Но ему уже было плевать. Джордж устал. Они все устали.       Мечты сгорели. Планы превратились в пыль. Из-за чего? Люди попросту не старались, решив ломать, а не строить? Может, поддались алчности, саботируя процесс? Все эти войны, смерти, взрывы стаков взрывчатки, хохот безумцев, огонь и кровь, иссушенные визерами пустоши… Есть у кого-то силы сжать зубы и просто терпеть? У Дрима были. Но, Дрим?       Возможно ли это, быть достойным человеком, если желаешь множить разрушения и смерти? Джордж не знал. Он правда не знал.       Он чихнул, пока лез по забытому лазу. Чуть укрепил его, заменив пару досок и убрав своей же футболкой насыпь из отсыревшей земли.       Сменив окончательно приведённую в негодность вещь на рубашку с джемпером, Джордж потянулся и упал на кровать, подняв облачко пыли. Он притянул к себе подушку, уловив знакомый аромат. Резковатый, пряный запах травы с голубым отливом. Свежий, как мята, но горький, как перец. Так пах его друг, Дрим Востейкен. Так пахла дикая, свободная полынь.       Джордж сел, уткнувшись носом в подушку. Сгорбил плечи и опустил к ней лицо, размышляя.             Дрим.       Джордж не знал, что о нём думать. Его младший товарищ всегда вызывал у остальных пугающее благоговение. Даже ему самому хотелось чего-то странного рядом с ним. Появлялось желание начать что-то делать, куда-то бежать, хотелось найти что-нибудь интересное, вроде полезных вещей или занимательного вида. Хотелось стать собой, только лучше, чтобы не только с гордостью называть Клэя другом. Чтобы знать и быть уверенным, что сам он горд звать им тебя.             Дрим…       Джордж не считал его злодеем. Да, определённо тот хотел контролировать всё на свете — а в итоге перестал различать правду и ложь, потерявшись в попытках спасти всех и сразу, никого не оставив обиженным.       За что его, в конце-концов, заперли? За попытку убийства Таббо? За то, что полоумный Ранбу взорвал Общий Дом, подконтрольный, вроде как, нарисованной на маске Дрима улыбке?       Его заточили за тот странный бункер с чужими сокровищами? Да, звучало описание того места по меньшей мере омерзительно, но Джордж даже тогда, в захватившей всех горячке победы, не был уверен, действительно ли вещи в нём настоящие. Его это смущало ещё тогда — чтобы Дрим, тот самый, гениальный, вообще-то, Дрим, так глупо привёл «главных героев» в свой «тайный злодейский бункер»? О, это звучало настолько по-идиотски, настолько непохоже на перестраховщика и параноика Клэя, что, не признай тот своей вины, Джордж заподозрил бы банальную подставу. Он и заподозрил бы, если бы так не устал.       Запах полыни не спешил выветриваться, щекоча своей горечью его нос. Впрочем, это мог делать и толстый слой пыли. Вздохнув, Гоги отставил подушку. Присев, он поднял отброшенную футболку, решив протереть хоть какой-то участок пола. Впрочем, цели Джордж не достиг. Монотонная работа не помогла ему отвлечься от мыслей.       На самом деле, противно было даже думать. О чём, блять, угодно думать. Он старался отречься от происходящего, правда пытался отвлечься и просто жить. В последний раз это кончилось побегом из Киноко и пресловутым Макдональдсом. Всё закончилось странными снами, где человек с лицом Дрима…       Джорджа тошнило от всего этого.       С недавнего времени он не мог думать даже о Киноко, которое, обещал Ник, станет для него новым домом. В реальности, оно стало воплощением трёх тезисов, о которых он никак не мог позабыть.       Ложь.       Войны.       История.       Думать о реальных событиях было на самом деле отвратно.       Ложь, которая пропитала каждый его вздох. Ад, который нёс в себе Сапнап. Отстранённое безразличие Карла. Три столпа Киноко, этой дивной страны. Его маленького личного королевства.       Карл лицемерил, создавая его. Смысл провозглашать мир и нейтралитет, если из всего состава их страны-библиотеки войны не желала разве что кошкодевочка Тина?       Джордж и сам уже не желал. Он любил адреналин, обожал хаос, но не сели из грязи и крови. Впрочем, кто бы ему поверил? Кто бы посчитал правдой слова короля Джорджа, приравненного к предателю-Эрету? Кто бы доверился человеку, что был сторонником общепризнанного ужасного зла?       Это его вина ведь, не Дрима, в изгнании Томми. Его вина, что третий вариант Л’Манбурга, как и ожидалось, пал. Его вина, что мальчишку Иннита так доконало одиночество, что тот пытался, со слов Таббо, «к херам убиться»! Джордж фыркнул и двинул тряпкой, скорее размазывая грязь, чем подтирая её.       Пф. Показали бы ему человека, который поверит — и Джордж бы пожертвовал что-нибудь церкви Прайма, возведя этого верующего в сан святых.       Он не чувствовал себя виноватым. Не хотел ощущать ничего из безумного коктейля собственных чувств. Война, однако, явилась к Нотфаунду сама, без приглашения. Война пришла, цепко ухватив Бэда за руку, пришла к нему, скрытому у Сапнапа за спиной. Возможно, Джордж поблагодарил бы БэдБойХэло за его слова и его же молчание. Учитывая невовремя взыгравшее благородство его вспыльчивого сокомандника, удивительно было осознавать, что их старый наставник специально подобрал место, чтобы дать информацию всем заинтересованным. Джордж поблагодарит Бэда за это. Однажды.       Отбросив тряпку к стене, Нотфаунд встряхнул руками, избавляясь от пыли. Вздохнув, он покосился на кровать, но помотал головой, отчего волосы распушились и окончательно запутались. Ещё раз вздохнув, он полез на выход, поминая Дрима и его представление об удобстве (которого попросту не было).       Фыркнув, он встряхнул уже новую одежду, покрытую светлой пылью. Потёр костяшками нос, мешая себе чихнуть. Солнце склонилось ещё ближе к западу, оставляя на земле глубокие длинные тени. Воздух стал холоднее, предвещая начало осени.       Над его головой, осыпаясь под резким порывом, зашуршали яркие листья. Они долго кружились, прежде чем затеряться в ворохе своих товарок, а падали медленно, не более двух-трёх за раз. Выглядело это… Разочаровывающе.       Для Джорджа к осени мир становился однотонным. Отвратительно жёлтым, местами бурым, однако, если прикрыть глаза, можно было представить, что сейчас не знаменующее близость зимы затухание, а вполне себе начало весны.       Он снял очки, протёр тканью футболки затемнённые стёкла. Огладил дужки, прежде чем вернуть их на голову, заново прижимая волосы. Ему в нос ударил сладковатый аромат гниющей листвы. Парень покачал головой.       Джордж кивнул сам себе, определяя направление, и шагнул на дорогу Прайма, оставив за спиной едва заметное НЛО. Позади, на западе, осталось Королевство Киноко, красно-белая страна, полная ядовитых цветов. На востоке же, там, откуда восходит солнце, звучал отголосок песни, полный мыслей, сомнений и чувств. Песни об их глупом мире. Об этом дурацком мосте, который всё никак не построят в городе Лондоне.