Концентрация

      Волосы Сары пахли чистотой, теплотой и радостью — Майкл кружил ее в своих объятиях, пока она не завизжала, и они чуть не упали с шаткой плавучей пристани. Отчаянное облегчение заполняло глаза Линкольна за ее спиной.       — Повтори еще раз, прошу! — Майкл, щурясь от улыбки, схватил локоть Линка одной рукой, а второй наклонил голову Сары к себе, прижав нос куда-то к ее макушке.       — Оправданы! Ты и я, Линкольн!       — Черт! — Линк очнулся от благоговейного ступора и поднял ладони к лицу. — Не могу в это поверить.       Трое снова рассмеялись, почти истерически. Майкл чувствовал, как месяц бесконечного напряжения постепенно спадал с его плеч, оставляя за собой дрожь истощения.       — Келлерман, боже, не ожидал от него. Самоубийство ради высшего блага, значит.       Счастливая улыбка Сары превратилась в слегка страдающую, но даже это не могло испортить момент.       — Вот уж кто, а ты точно не должна чувствовать себя виноватой. Это единственное реально полезное, что он мог сделать для собственной совести, — Майкл прижал друзей к себе за плечи. — Все уже решено, все в порядке.       — А ты, Майкл? — Сара подняла на него покрасневшие глаза.       — А меня ждет милое бунгало на Карибских островах.       Возможно, она ожидала, что он скажет «нас», и поэтому так смущенно и резко отвела разочарованный взгляд. Теперь был черед Майкла виновато улыбаться и смотреть по сторонам.       Сегодня они были уже по другую сторону Панамского канала, в крошечном порту недалеко от Колона. Карибское море было именно таким, каким Майкл его себе и представлял — сверкающим — и хаос счастливых эмоций внутри него добавлял миру только больше света. Море было глубоким и бирюзовым, небо было высоким и синим, а пристань и яхта — ярко-белыми, словно дорога в рай.       И единственным выделяющимся, мрачным пятном на этой картине был Алекс. Четвертый лишний, он не поднялся с яхты на встречу счастливо бегущей к ним Саре и остался сидеть в кокпите у штурвала, скрестив руки на груди и ссутулившись. Майклу не нужно было на него смотреть, чтобы почувствовать острый взгляд на своем затылке.       Ломка никого не красила, и Алекс стал немного диковат. Его сумасшедшие глаза, растрепанные волосы, неспокойные руки — все это в другом контексте могло бы подтвердить его имидж немного чокнутого гения, но сейчас только делало его слабым. Последних остатков его упорядоченного мышления хватило как раз для того, чтобы в первые сутки продумать совместный план действий и завязать все хвосты. Примерно в этот момент рациональная и планирующая часть Майкла была готова распрощаться с Алексом — их дороги, очевидно, должны были здесь разойтись — но, как и всегда, в игру вступила его огромная и неуместная склонность к состраданию. Когда Майкл увидел, как Алекс тяжело осел на пол каюты и уронил голову в руки, ему хватило сил только тяжело вздохнуть и позволить тому остаться. Путь до пункта назначения в Колумбии должен был занять не более недели, и этого точно должно было быть достаточно для ослабления ломки.       Линк, конечно, был против — только вот отвечал за план не он, а Майкл и Алекс. Немного порычав друг на друга, оба альфы быстро смирились с положением дел и разошлись по противоположным углам не такой уж и большой яхты, и следующие пару суток Майкл вынужденно отвечал за покой и мир во всем мире.       Не составило никакого труда выяснить подходящие методы работы с Алексом в таком состоянии: его лишь нужно было чем-то занять, и у Майкла на самом деле откуда-то взялось эта способность — говорить ему, что делать. Сначала для этого сгодилась завалявшаяся в каюте книга-пособие по хождению на парусной яхте: Майклу точно бы не помешала вторая голова в этом деле. Спустя пятнадцать часов бесконечных хождений по палубе и дотошного осмотра каждого угла и любой торчащей веревки, Алекс был готов стать мореходом. Майкл не стал принимать экзамен и просто последовательно вручил ему веревку и еще одну книгу — о морских узлах. Благо, это заняло его надолго: они успели пройти через канал без особых проблем, и только через еще двадцать часов не сомкнувший глаз Алекс разбудил его посреди ночи и спросил, что делать дальше. Майкл тогда вышел в кокпит на свежий воздух и запнулся о перевязанную всеми видами узлов веревку, больше похожую на кружева. Алекс остался этой ночью у штурвала высматривать несуществующую береговую охрану.       И сейчас, утром, он все еще был там. Без сна и еды, с пустой бутылкой из-под воды у ног, он не двигался с места уже много часов. Неужели он правда ждал, что Майкл скажет ему прекратить?..       Майкл слышал про таких, как Алекс — людей с гиперактивным мышлением. Такие обычно имели склонность к фиксации на определенной вещи или процессе, им была важна рутина, иначе сознание предавало их и сводило с ума, воспринимая слишком много возбудителей сразу, слишком подробно. Вератрил помогал Алексу успокоиться и сконцентрироваться, но вместе с этим и постепенно заставлял его забыть, каково это — жить со своими реальными мыслями. Сейчас его ломка, кроме физического страдания, была и абсолютным психологическим адом, потому что резко и жестоко заставляла Алекса вернуться в свое настоящее состояние сознания.       И Майкл понимал его — отчасти. Но не с той стороны, где была зависимость.       — Почему он здесь?       Голос Сары заставил Майкла резко прервать слишком долгий и напряженный зрительный контакт с Алексом.       Никому из его друзей не нужно было знать, что Майкл точно был не самым умным человеком на планете. В конце концов, репутация иногда играла ему на руку.       — Скажем так, наши проблемы и пути их решения располагали к сотрудничеству.       — Ты же понимаешь, что Махоун не просто бездомный пес. Он плохой человек, — Сара настойчиво не смотрела в сторону Алекса. — И умный. Даже в его состоянии.       Майкл мог бы сказать, что и сами они были людьми не сильно лучше, но это бы прозвучало, как неуместное оправдание Алекса. Вместо этого, он дернул уголком губ и кивнул — сравнение с псом прозвучало даже слишком хорошо. Майкл, похоже, оказался в ответе за того, кого случайно приручил.       — Он под контролем.       Сара ответила на это неуверенной улыбкой.       — Черт, — Линк, казалось, только что очнулся от оцепенения, иначе у него точно было бы, что добавить. — Я лечу обратно, искать Элджея и Джейн.       — Тебе нужно американское посольство, здесь около двух часов на машине до международного аэропорта Панамы, я добралась на автобусе, — поспешно вставила Сара.       — Сейчас вернусь.       И Линк убежал в сторону крошечного морского вокзала на берегу — скорее всего, для того, чтобы найти машину или билеты. Майкл даже не успел предложить ему языковую помощь.       Что-то опускалось в его сердце при виде удаляющейся спины Линка, и ощущение смешивалось с радостью, превращаясь в горько-сладкий коктейль. Скоро они снова расстанутся на долгое время — но не навсегда — и это знание позволяло облегченно вздохнуть полной грудью.       — Присядем? Умираю от усталости, если честно.       Майкл кивнул, и они развернулись к концу пристани, уходящему в море. Взгляд снова зацепился за белую яхту и черное пятно футболки Алекса в кокпите. Он не мог слышать их разговор со своего места, но его присутствие все равно ощущалось так, словно он залезал под кожу.       — Алекс, — бросил Майкл, проходя мимо лодки. — Припасы внутри. Найди, пожалуйста, лайм и черный фломастер.       Возможно, проще было бы попросить оставить их наедине, но для Алекса в этом не было бы смысла. Стратегия была все так же предельно проста: Майклу просто нужно было держать его занятым.       Пристальный взгляд, словно раскаленный нож, прошелся снизу-вверх по открытым рукам Майкла, а затем скользнул в сторону. Без лишних слов, Алекс поднялся и зашел в каюту.       Майкл и Сара сели на край пирса, свесив ноги к воде. Утренний бриз приятно остужал голову.       — Я хотела спросить тебя, серьезно, Майкл, — не отводя глаз от горизонта, Сара на секунду прикусила губу. — Ты, очевидно, не вернешься в Америку. Но ты и не рассчитываешь на то, что я останусь с тобой. В конце концов, кто я для тебя?       Конечно, из всех хвостов остался только один — Сара. Она бы не приехала сюда только для того, чтобы сообщить счастливую новость о решении дела. Она хотела остаться.       — Сара… — Майкл сглотнул. — Прости.       — Я поняла, не продолжай, — она уже подтянула ноги, чтобы встать, но Майкл поймал ее руку и усадил обратно. В ее глазах сверкнули непролитые слезы, а губы сжались.       — Дай мне хотя бы объяснить, — дождавшись неуверенного кивка, он продолжил. — Я виноват перед тобой. Я манипулировал тобой, использовал твое доверие. Мое появление испортило твою жизнь. Я очень хотел это исправить, но в итоге лишь утягивал тебя глубже. Мне очень жаль.       — Тебе… жаль, — взгляд Сары бегал по его лицу, будто в поисках чего-то. Майкл знал, что там были только вина и стыд. — Ясно.       Ее хрупкие плечи опустились, а по щеке скатилась слеза, которую она тут же смахнула.       — Ты очень хороший человек, Сара. То, через что ты прошла из-за меня, не заслуживает прощения.       — Майкл, ты тоже хо— мог бы быть хорошим человеком. Если бы люди не стояли на твоем пути, — она грустно улыбнулась. — Сейчас я не злюсь на тебя, но обязательно буду — потом. И лучше не попадайся тогда мне на глаза.       — Хорошо, — Майкл кивнул и опустил взгляд к воде, пытаясь не обращать внимания на руку Сары у ее лица, утирающую слезы.       — И все же, соблазнять и манипулировать ты умеешь, — с ее губ упал болезненный смешок. — А ведь твой психиатр сказал мне, что ты скромный и добрый мальчик.       — С чего ты взяла, что я и ему не наврал? Готовил себе сторонников и фальшивый психопортрет сильно заранее.       — Черт, я бы не удивилась.       Они печально и негромко рассмеялись.       Это расставание, в отличие от того же с Линком, ощущалось, как что-то перманентное. И, пусть Майклу было жаль терять Сару, он не имел права привязывать себя к ней еще сильнее. Для нее будет лучше всего, если она порвет все связи с его историей. А для него — если он, наконец, перестанет путать их обоих из-за своей вины.       — Расскажи, что произошло после того, как тебя арестовали в порту, — Майкл осторожно сжал ее руку, которую все еще держал в своей.       Перевод темы был правильным шагом. Сара медленно успокаивалась, пересказывая историю: преследование ФБР, безнадежное дело, Келлерман…       Майкл мог лишь напоследок поддержать ее.       Но меланхоличная идиллия очень скоро оказалась прервана внезапным и громким звуком со стороны лодки, похожим на падение чего-то металлического.       — Что это за звук? Махоун?       Сара взволнованно обернулась, и Майкл поспешил подняться.       — Останься здесь, я проверю. Наверное, что-то упало, — увидев сомнение на ее лице, он вздохнул и слегка прижал ее плечо, остановив. — Махоун не опасен… для меня.       Ему пришлось уточнить — в конце концов, это была правда. Усилиями Майкла или нет, но у них было некоторое… соглашение. Он не был уверен, распространялось ли оно на других.       Даже если Сара и отреагировала как-то на его слова, Майкл предпочел этого не заметить, и быстрым шагом дошел до лодки.       Что это был за звук? Мог ли Алекс найти… оружие? Аптечку? Майкл даже не был уверен, что было хуже.       Запрыгивая в кокпит, он пригляделся к темному проходу в каюту — снаружи ничего и никого не было видно.       — Алекс, что случилось?       Ответа не было.       Мурашки плохого предчувствия пробежали вверх по позвоночнику. Возможно, ему не стоило туда заходить — темный проход вдруг показался зловещим входом в логово какого-то хищного животного. Линк скоро должен был вернуться. Ему не нужно было зря рисковать, так?       Но Майкл был в безопасности. Алекс не убил его, когда у него была такая возможность. Теперь он доверял его решениям, верил в него. Да что уж там, Алекс теперь в своем состоянии, очевидно, видел в нем какое-то нездоровое подобие своего нового жизненного ориентира.       Майкл мог признать: два дня назад, в Коко дель Мар, он планировал соблазнить его, но не в привычном смысле этого слова — не как Сару. Алекса не могло заинтересовать физическое: тело, красивое лицо или запах. Пусть даже он оказался удивлен феромоном омеги и кажущейся беззащитностью Майкла, это совсем не заставило его усомниться в своих целях — в отличие от разума, который мог конкурировать с его собственным, прямо в его руках и милости. Майклу даже не нужно было спать с ним, чтобы привязать к себе намертво.       И, черт возьми, он бы соврал, если бы сказал, что ему это не понравилось.       Поэтому, несмотря на предчувствие, Майкл все же зашел в каюту. Он впервые глупо переоценил свои силы в битве с Алексом, отбросив мысль о том, что тот все еще был очень опасен. Даже для Майкла.       У Алекса это заняло буквально несколько секунд — сказался опыт службы в специальных войсках. Глаза Майкла не успели привыкнуть к тусклому освещению, когда дверь-люк за ним вдруг закрылась, а его запястья в один грубый рывок оказались сцеплены за спиной. Грудь столкнулась со стойкой у одного из иллюминаторов, и воздух моментально болезненно покинул легкие. Когда Майкл сделал следующий короткий вдох, его руки уже были связаны.       — Этот простой узел называется ездовая петля, и у него есть одно полезное свойство, — горячее дыхание Алекса коснулось уха Майкла, и запястья дернулись в инстинктивной попытке освободиться, встретив только нарастающее сопротивление. — Он затягивается сам по себе.       Вместе с зашумевшей в ушах кровью, в голову Майкла ворвался поток панических, но четких мыслей и наблюдений.       Судя по мелькнувшей перед глазами обстановке, в маленькой каюте все было на своих местах. Пока не было ясно, что именно за шум раздался ранее, но это точно не было оружие или упавшая аптечка. Майкл был не мертв мгновенно. Это хотя бы означало, что Алекс не угрожал ему и не был под кайфом.       Скорее всего, он ударил что-то, чтобы привлечь внимание Майкла и выманить сюда. Он знал, что Сара не пойдет с ним. Черт. И дверь теперь была закрыта.       Майкл мог бы закричать, но привлечение Сары в эту ситуацию вызвало бы еще больше проблем.       — Думаешь? Ну, подумай.       — Гх.! — Майкл подавился воздухом, когда Алекс сильнее впечатал его в стойку.       Вырываться было бесполезно. Майкл был обездвижен: ноги прижаты чужими, а руки негодны. Алекс значительно превосходил его в силе и опыте борьбы. У Майкла не было шансов в физическом противостоянии.       Капля пота скатилась по его виску.       Сунь Цзы писал в «Искусстве войны» о важности стратегии — лучше всего победить, не сражаясь. Майкл был с ним солидарен, но для дипломатии нужно было хотя бы знать намерения противника.       Давать Алексу книгу о морских узлах точно было ужасным тактическим решением.       — Что тебе нужно?       — Ха, — Алекс резко и прерывисто вздохнул над его плечом в полу-смешке, полу-бреде. — В замешательстве, гений?       Майкл глубоко вдохнул вслед за ним.       Он уже продолжительное время принимал долгосрочные подавители, а они действовали не только на его собственный гормональный фон, но и на способность к восприятию чужих феромонов и запахов. Его организм был чист всего неделю, и остаточный эффект препаратов был еще достаточно свеж, чтобы он не смог сразу заметить очевидные вещи.       Феромоны альфы заполняли каюту: если бы их можно было увидеть, они бы висели в воздухе плотным темным туманом. Их намерение не было различимо — это не были гон, желание, оборона, агрессия или подавление — как не был понятен и запах.       Воздух ворвался в легкие Майкла резко и остро и осел там с холодком и тяжестью, которая иногда возникала от нервной аритмии. Его ноздри мгновенно расширились, а губы напряглись в попытке идентифицировать феромон, но ничего не вышло. Запах и намерение были ему абсолютно непонятны.       Прошла еще секунда. Разум Майкла работал в овердрайве. Нужно было понять замысел противника для адекватной контратаки до того, как он потеряет терпение.       Алекс принимал Вератрил — сильное обезболивающее и успокоительное. Двадцать миллиграмм в день. Было ли этого достаточно, чтобы дестабилизировать его гормональный фон? Скорее, правильнее было бы спросить — насколько глубокое влияние препарат на него оказал? Кроме того, Алекс был солдатом и агентом ФБР: он точно был достаточно натренирован, чтобы уметь скрывать свой запах даже без подавителей.       Итог: Алекс, под влиянием дестабилизирующего препарата, случайно распространил здесь свой феромон, но без понятного намерения, потому что какая-то часть него все еще умела его скрывать.       Вопрос: что спровоцировало Алекса распространить здесь свой запах, а затем схватить Майкла?       На самом деле, текущая ситуация была похожа на их встречу в мотеле в Коко дель Мар. Единственное отличие — на этот раз, Майкл ее не планировал и не был уверен, что та же самая тактика сработает. Алекс уже должен был быть побежден. Что спровоцировало его вернуться к агрессии?       Единственное, что Майкл сделал — это… поговорил с Линком и Сарой и узнал хорошие новости.       Бинго.       — Алекс, я не собираюсь уходить с ними.       — Браво, Майкл, это было быстро. Просто восторг, как всегда, — Алекс коротко лихорадочно рассмеялся, и его щетина царапнула плечо Майкла.       — Линка и Сару оправдали, они возвращаются в Америку сегодня, — дыхание Майкла стало нервным и поверхностным. — Для меня и тебя ничего не изменилось. Мы все еще в бегах.       — Мы. Как мило.       Алекс резко поднял и прижал перевязанные запястья выше — с поясницы и под лопатки — вместе с майкой. Когда его рука схватила пояс джинс и белья и дернула немного вниз, сердце Майкла чуть не остановилось. Колени Алекса толкнули его ноги, заставив впечататься сильнее в стойку, и вот-вот его бедра должны были прижаться к…       Раздался громкий и неуместный чпок.       Майкл широко раскрыл глаза, внезапно совершенно потерявшись в моменте.       В гробовой тишине на пол упало что-то, судя по звуку, маленькое, полое и пластиковое… как колпачок. От фломастера.       Наконечник фломастера прижался и быстро заскользил по пояснице Майкла — там, где заканчивалась татуировка. У него окончательно пропал дар речи.       — Майкл, все в порядке? — голос Сары раздался за дверью. Она спускалась в кокпит и переговаривалась с вернувшимся Линком.       Все прекратилось так же быстро, как и началось. Тело за спиной отдалилось, с запястий спала веревка, а сам Майкл оказался оторван от стойки и развернут. Алекс не посмотрел на него — только сдернул вниз майку на его спине, а затем отвернулся и исчез за дверью санузла.       — Майкл?       Он вышел из ступора как раз к тому моменту, когда дверь открылась. Половины секунды ему хватило, чтобы схватить лайм, лежащий на стойке перед ним.       — Да, Сара, — он нервно улыбнулся. — Прости, что так долго: я искал лаймы. Выпьем на прощание?

***

      Майкл смог взглянуть на свою спину только к вечеру.       Линк и Сара, после недолгого прощания, отбыли без лишних проблем. Яхта снова вышла в море. Алекс то ли уснул, то ли потерял сознание на единственной койке в каюте. Только после этого Майкл заперся в туалете с маленьким зеркалом.       Это заняло много времени и попыток. Из-за тесноты комнаты и труднодоступности такой части тела, как поясница, было очень сложно увидеть в отражении и идентифицировать написанное. Это был не рисунок и не слова — даже не латиница. Надпись уже успела частично стереться из-за трения одежды и пота.       «ΑΛΕΞΑΝΔΡΟΣ».       Это было имя Алекса. На греческом.       Алекс точно был психом. Он догадался достать со дна озера жесткий диск Майкла, восстановил его план и даже первоначальные чертежи его татуировок — их нумерацию с помощью греческого алфавита. А теперь он надеялся стать частью плана?       Не в силах сдержаться, Майкл сдавленно рассмеялся. Если ему это понравилось, он, должно быть, тоже был психом.