Демонический Король и его Звездный Шут

Старик не обманул. По крайней мере по его словам, они прибыли к реке ровно к четырём часам пополудни, когда солнце, уже склоняясь к горизонту, всё ещё ярко светило, наполняя землю теплым светом. Холмы, густо поросшие зелеными деревьями, казались особенно живыми под этим мягким светом, листья блестели, отражая солнечные лучи. В воздухе витал свежий аромат трав и цветов. Звуки вокруг были разнообразны и живы: щебетание птиц, прячущихся в листве, перемежалось с шёпотом ветра, который играл в деревьях и заставлял их листья трепетать. Река Куэрпо де Омбре текла спокойно, её гладкая поверхность отражала облака, которые медленно плыли по небу. Вода казалась почти прозрачной, и в ней можно было разглядеть лёгкие колебания, создаваемые еле заметными волнами. Они напоминали о дыхании реки, которое оставалось тихим и умиротворяющим. Берега были обрамлены густыми зарослями трав и кустарников, чьи зелёные листья слегка касались воды, словно желая прикоснуться к её прохладе. На поверхности иногда всплывали крошечные пузырьки, нарушая гладь и создавая мелкие круги, которые постепенно расплывались. Всё это создавало атмосферу уединённости и покоя, где река, несущая с собой шёпот природы, оставалась главным героем этого живописного пейзажа. Мэйбл, несмотря на усталость, с живым интересом таращилась на всё вокруг. Долгий путь истощил её силы, но теперь, когда перед ней развернулась эта неописуемая красота, она забыла о своем утомлении. Ей стало горько осознавать, что в её родном XXI веке такого уже не встретишь. Леса вырубаются, зеленые просторы сменяются высотками, которые, как немые гиганты, закрывают небо и поглощают солнечный свет. Городская суета заглушает все звуки природы, и ей казалось, что человечество распрощалось с теми чудесами, которые когда-то восхищали сердца. Сейчас же, глядя на залитые солнцем холмы и искрящиеся в воде отражения, она почувствовала, как в сердце разгорается тоска по утраченной гармонии. Её размышления прервал Педро, который, указывая рукой на холм, произнёс: — А вон и сам замок. Добирайся туда сама. Обычную телегу с поклажей не для высоких господ не пускают на дорогу к замку. Мэйбл кивнула и ответила: — Хорошо. Спасибо вам большое! С радостью спускаясь с телеги, она почувствовала, как ноги, затёкшие от долгого пути, наконец обретают свободу. Каждый шаг на мягкой земле приносил облегчение, а лёгкий ветерок приятно охлаждал её уставшее тело. Педро, улыбнувшись, протянул ей сверток. — На, поешь по пути. Голодная, небось? — Спасибо… — вновь поблагодарила своего спасителя Мэйбл, чувствуя, как в сердце разгорается тёплая благодарность. — Мне будет вас не хватать! Спасибо за всё! Старик немного смутился под её искренним взглядом. — Да что уж там, — ответил он, пряча улыбку. — Береги себя! И вот, они распрощались. Педро отправился дальше по извивающейся дороге, а Мэйбл, полная новых впечатлений, направилась к замку. По пути она натянула на голову яркий колпак шута, аккуратно спрятав под ним свою косу, свернув её в тугой жгут. Каждый шаг приближал её к тайнам, которые скрывались за величественными стенами, и она уже не могла дождаться, чтобы узнать, какие чудеса ждут её впереди. Это только казалось, что замок близок — стоит лишь протянуть руку. На деле же путь к нему тянулся в бесконечность, и Мэйбл чувствовала, как каждое мгновение растягивается, наполняя её ожиданием. Замок, выстроенный из светлого камня выглядел достаточно обычным, однако в этом была своя прелесть. Башенки, возвышающиеся по углам, обрамляли его силуэт, словно стражи, охраняющие тайны, хранящиеся внутри. Каждая из них была увенчана остроконечными крышами. По мере того как она приближалась, ей открывались и другие детали: окна с высокими арками, обрамлённые каменными наличниками, балконы и узкие окна. И всё же чувствовалось, что это не королевский замок, а герцогский. Его масштаб и архитектура, хоть и внушали уважение, но не обладали грандиозностью: здесь не было ни резного декора, ни роскошных балюстрад, которые бы свидетельствовали о королевских чинах. Вместо величия и пышности здесь чувствовалась простота и уют, как будто замок был создан не для восхищения, а для жизни. Окна, хоть и высокие, не были обрамлены золотом или драгоценными камнями; их простые рамки подчеркивали прямоту линий и спокойствие всей конструкции. Эта простота придавалась и окружающему ландшафту: ухоженные сады с цветущими кустами и аккуратно подстриженными деревьями. Пройдя ещё немного, Мэйбл подошла к величественным воротам замка. Их массивные створки, выложенные камнем, выглядели внушительно, но отнюдь не угрожающе. Однако её встретили взгляды стражи, которые, скрестив руки на груди, посмотрели на неё с явным неодобрением. — Кто ты и что тебе нужно? — крикнул один из стражников, его голос резонировал в тишине, словно предостережение. Мэйбл, не теряя самообладания, с улыбкой на лице ответила: — Я шут из дальних стран! Пришла развлекать вашего короля! Второй стражник, услышав это, засмеялся, в голосе его прозвучала доля насмешки: — Не знаем мы никаких шутов! — Но это правда! — настойчиво повторила Мэйбл, чувствуя, как волнение переполняет её, и искренность её слов должна была быть очевидной. Первый стражник лишь покачал головой, его выражение лица оставалось суровым. — Откуда нам знать, шут ты или нет? Не пройдёшь! Гуляй! — произнёс он, вновь направив свой взор на дорогу, будто пытался игнорировать её присутствие, словно она была призраком, которому нет места в этом мире. Мэйбл, чувствуя, как сердце её сжимается от разочарования, понимала, что предстоит преодолеть не только физические преграды, но и столкнуться с недоверием, которое порой бывает жестче каменных стен. Она призадумалась, а затем, развернувшись в сторону, противоположную воротам замка, уныло поплелась прочь. Мысли путались, и разочарование сжимало её сердце. Она надеялась, что всё получится легче, что она найдёт какой-то способ пробраться внутрь. Но теперь, когда все планы рухнули, она чувствовала, что её цель становится всё более недосягаемой. Прошло несколько минут, прежде чем она заметила вдалеке приближающуюся телегу, нагруженную каким-то грузом, завёрнутым в светлые ткани. Мэйбл остановилась, присмотрелась, а затем в её голове родилась идея. Мысли закружились, и, не теряя времени, она решительно направилась навстречу возчику. Когда она подошла ближе, мужчина, сидящий на телеге, бросил на неё быстрый, несколько недоумённый взгляд. Он выглядел равнодушным, не слишком готовым к общению, как и большинство людей здесь, в этих местах. Впрочем, это было не удивительно: здесь, в замке, все были заняты своими делами и были не склонны к тёплому приёму. Мэйбл замедлила шаг, немного ободрённая решимостью, но всё же чувствуя, как её голос немного дрогнул от волнения. — Здравствуйте, — произнесла она, слегка запыхавшись, всё-таки сумев собраться с духом. Возчик посмотрел на неё, подняв одну бровь. Он явно не ожидал встретить кого-то, кто так отчаянно кидается к нему с просьбой. В его взгляде мелькнуло лёгкое недовольство — будто он был не слишком рад прерывать свой путь. Но, несмотря на это, он не прогнал девушку. Мэйбл, ощущая, как её сердце стучит в груди, продолжила, не давая времени на сомнения: — Мне нужна ваша помощь. Я шут, и мне необходимо пробраться в замок к королю. Не могли бы вы мне помочь с этим? Мужчина снова взглянул на неё, уже более внимательным, хотя и несколько скептическим взглядом. Он поджал губы, как будто обдумывая её слова, и в его глазах всё ещё оставался тот холодный недовольный блеск, который не обещал облегчения её положения. Но, несмотря на его настороженность, в его интонации не было отказа. Его взгляду явно не было привычно видеть кого-то вроде неё. — Шут, говоришь? — буркнул он, задумчиво поворачивая вожжи и слегка прищурив глаза. — Ну, у нас, как видно, тут всегда весело… Да вот только не понимаю, как шут может попасть к королю без приглашения. Мэйбл внутренне вздохнула, но не отчаялась. Прежде чем он успел отказаться, она быстро продолжила: — Я… я не могу попасть через ворота. Но если вы возьмёте меня с собой и спрячете среди товаров, стражники точно меня не заметят! Я буду сидеть тихо, как мышь, пока мы не окажемся внутри, и не доставлю вам никаких проблем. Возчик не сразу ответил, его лицо оставалось сосредоточенным и в какой-то момент даже показалось, что он отказывается от её просьбы. Мэйбл заметила, как его глаза скользят по её фигуре, а затем снова обращаются к её просьбе, пытаясь понять, есть ли в её словах хоть капля правды. Он знал, каково это — быть в чужом городе, где каждый шаг может обернуться ошибкой. — Мм… — произнёс он наконец, с сомнением в голосе. — Ну, раз ты так упрашиваешь… Не уверен, что это хорошая идея. Но если хочешь — садись, только будь тише мыши, как ты говоришь. Я не буду рад, если меня поймают с таким пассажиром. Мэйбл почувствовала, как напряжение в её груди немного спало. Она тихо поблагодарила его и, стараясь не показать своей радости, быстро забралась в телегу. Спрятавшись за ящиками с товарами, она устроилась среди тканевых покровов, надеясь, что стражники не заметят её присутствия. Возчик щёлкнул вожжами, и лошади тронулись вперёд, направляясь к воротам замка. Мэйбл держала дыхание, чувствуя, как её сердце бьётся в груди всё быстрее. Весь её план зависел от того, как пройдёт этот момент. Когда телега приблизилась к воротам, один из стражников, подняв руку, с подозрением взглянул на возчика и спросил: — Кто едет? Возчик, не изменив выражения лица и стараясь не выдать ни малейшего волнения, ответил уверенно, даже с лёгким напором: — Возчик Камилио. Везу продукты для короля Филиппа, который нынче гостит в замке. Стражники переглянулись, их взгляды задержались на телеге, и после короткой паузы один из них кивнул. Сдержанно и без лишних слов они распахнули массивные ворота, позволяя телеге беспрепятственно проехать внутрь. Мэйбл почувствовала, как её дыхание перехватило — она инстинктивно сжала губы, пряча волнение, которое с каждым мгновением нарастало в груди. Адреналин бешено разгонялся по венам, и, стоило телеге проехать ещё несколько метров, её цель становилась всё ближе, всё более осязаемой. Мэйбл тихо радовалась своей победе, сидя в телеге. Каждый проезжающий метр приближал её к королю, и в её груди расцветал робкий, но стойкий огонёк надежды. Телега медленно катилась по замковым дорожкам, и время тянулось как никогда долго. Телега свернула в одну из внутренних улиц замка, несколько раз подпрыгнув на каменных кочках. Мэйбл старалась не дышать, надеясь, что не выдаст себя даже малейшим движением. Наконец, после ещё нескольких колебаний и тряски, телега остановилась. Мэйбл мгновенно затаила дыхание, замерев в своей укромной нише среди товаров. На несколько секунд воцарилась тишина, а затем, раздавшись за телегой, послышались голоса: — Что на сегодня, Камилио? Надеюсь, всё привёз? — прозвучал низкий голос одного из мужчин. — А как же, — ответил возчик, не скрывая гордости за свою работу. — Тут и мясо для пиршества, и вино из лучших виноделен, и фрукты. Да и сладкие угощения для знатных господ: медовые пироги, пастила из миндаля. Всё как полагается для короля. — Ну, молодец, — отозвался второй голос, с явным одобрением. — Помоги разгрузить. Этот пройдоха Васкес снова куда-то ушмыгнул! Сколько раз я ему говорил, чтобы не пропадал, когда работа есть… — Ладно уж, — пробурчал Камилио, — Только принеси сначала воды, моя-то совсем закончилась. — Ну ты и неженка, Камилио! — голос вновь зазвучал с лёгким раздражением. — Ладно, я принесу! А ты тут в свою телегу лезь, разгружай. Шаги второго мужчины удалялись, и Мэйбл почувствовала, как напряжение в воздухе немного ослабло. Однако она понимала, что время упущено не будет, и ей нужно действовать быстро. Когда же другой мужчина отошёл, Камилио, словно вспомнив о своём необычном пассажире, обернулся и с явным беспокойством заговорил: — Давай, беги, прячься где-нибудь! — его голос стал резким, почти приказным. — Мне не нужны проблемы! Мэйбл вцепилась в ткань покрывала, и, стараясь быть как можно тише, прошептала: — Спасибо… Но Камилио не замедлил, его голос звучал теперь более настойчиво: — Давай, давай, скорее! Я не могу долго здесь задерживаться! Если что, я не смогу тебя защитить, поняла? В этот момент Мэйбл почувствовала, как её внутреннее спокойствие сдуло, как ветер. Но она снова взяла себя в руки. Нет, ей всё-таки везёт. Несмотря на всю грубость Камилио, он был добрым человеком, пусть и немного резким. Он помогал, не требуя ничего взамен, и в этом был какой-то неоспоримый жест великодушия. Мэйбл, как можно тише, выскользнула из-под тканевого покрова и тихо спрыгнула на землю. Она быстро огляделась, не зная точно, куда идти, и увидела лестницу, ведущую в одну из близлежащих дверей. Она стремительно поднималась по ней, стараясь не издавать ни звука. В конце лестницы оказалась небольшая коморка, в которой, казалось, хранились продукты. Голоса из кухни доносились до неё, и, не раздумывая, она спряталась за огромными мешками с мукой, стоявшими в углу. Они скрывали её почти полностью, и теперь Мэйбл оставалась невидимой для всех. Она замерла, слушая каждый шаг, каждое движение. Внутри было тихо, но напряжённо. Стоило одному из мужчин войти в эту комнату, и она рисковала быть обнаруженной. Мэйбл затаила дыхание, надеясь, что все разговоры и суета скоро стихнут. Время тянулось мучительно медленно, и в ушах звенела лишь тишина. Каждое слово, каждый шорох снаружи заставлял её сердце биться быстрее. Но она знала, что она всё ближе к своей цели. Нужно было только немного подождать… Вдруг Мэйбл услышала: — …а лучше в погреб полезай, картошки принеси! Я стар, ходить мне тяжело, — раздался низкий, тяжёлый голос, наполненный каким-то мракобесием. Его слова повисли в воздухе, как грохот раскатившегося грома, нарушив тишину, что царила в коморке. Мэйбл невольно вздрогнула. В её теле всё сжалось и сердце замерло на несколько секунд. Несмотря на страх, любопытство взяло верх, и она осторожно подвинула краешек одного из мешков, чтобы лучше рассмотреть происходящее. В это время по лестнице в подвал спустился молодой парень. На нем был светлый фартук и белоснежный поварской колпак, характерный для кухонных служащих. Он казался занятым, поглощённый своими мыслями, но вдруг на последней ступеньке споткнулся, и с глухим, болезненным ударом рухнул на гранитный пол. Мэйбл едва сдержала вопль. Удар был жутким, и по всей комнате разнесся грохот, когда рассыпались кастрюли и горшки, которые он нес. — Ай! — вскрикнул он, схватившись за ушибленное место и стиснув зубы от боли. На его лбу появилась ссадина, из которой медленно начала сочиться кровь. Мэйбл почувствовала, как её сердце сжалось. Она была уже готова броситься на помощь, выйти из укрытия и помочь бедняге, перевязать его рану, но в этот момент её внимание привлекли другие звуки. — Ах вот ты где! — раздался тот же зловещий, раскатистый голос, который заставил кровь застыть в жилах. Голос был громким, с угрозой, как у хищника, готового к атаке. Вслед за его словами послышались тяжёлые шаги, раскатисто эхом раздавшиеся по каменным ступеням лестницы. И вот, наконец, перед Мэйбл, в дверном проёме, появился хозяин этого устрашающего голоса. Его фигура была огромной, почти звериной. Это был старик, но не такой, как она могла бы себе представить. Высокий, жилистый, с такой силой в теле, что было трудно поверить, что он на самом деле стар. Его лицо было изуродовано временем: глубокие морщины, покрывающие лоб и щеки, не скрывали жестоких, как у дикого зверя, черт. Глаза сверкали безумием, а на губах играла странная улыбка, почти оскал, который мог бы напугать любого. Бородка, косматая и неухоженная, больше походила на клочья тёмных волос, чем на элемент «старческой мудрости». Когда старик засучил рукава, Мэйбл заметила его руки — толстые и жилистые, с ярко выраженными венами, которые были вздуты. На волосатых руках его двигались тяжёлые, уверенные мышцы. С каждым шагом он приближался к парню, лежащему на полу. Всё его тело излучало ту же жестокость, что и его взгляд. Он явно обманывал, когда говорил, что ему тяжело ходить — его шаги были быстрыми и резкими, с подлётом хищной уверенности. Его движения были слишком ловкими для такого возраста. Мэйбл ощутила, как по её спине пробежал холодок. И в этот момент она поняла: старик не просто был зловещим — он был опасным. Он недобро оглядел разбросанные кастрюли и проговорил с наигранной ласковостью: — Ну, милый, не взыщи. Старик схватил паренька за шиворот. Тот от удара не мог сильно сопротивляться, лишь барахтался. Старик потащил его к столбу, который служил опорой для коморки. Мэйбл, казалось, и моргнуть не успела, как жуткий дед привязал бедолагу к столбу. Оскалившись, он подошел ко столу: — Ты не умрешь, — сказал старик, затачивая нож. Всё. Это было слишком. Больше Мэйбл оставаться в стороне не могла. — А ну прекратите! — вскрикнула Мэйбл, выбегая из своего укрытия, покрытая белёсым слоем муки и тёмными пятнами сажи. Она чувствовала, как её сердце бешено колотится в груди, но старалась звучать решительно и властно. — Немедленно угомонитесь! — постаравшись взять себя в руки, она шагнула вперёд, вскидывая подбородок, но страх пронзил её насквозь. Колени подкашивались, а голос, несмотря на все усилия, дрогнул на последнем слове. Старик остановился, окинув её взглядом, полный недоумения и презрения. Он хохотнул, этот смех был зловещим и хриплым, как скрежет железа по камню. — Кто это ещё? — спросил он, будто не веря своим глазам. — Подружка твоя, что ли? — он смерил её взглядом, в котором угадывался недовольный сарказм, а потом взгляд его сузился, становясь жёстким и угрожающим. Он сделал шаг вперёд, его фигура, казавшаяся ещё более угрожающей в тусклом свете, накрыла Мэйбл. — А ну убирайся отсюда, пугало шутовское, — его слова были резкими, как удары плети, — иначе пожалеешь. Лучше уходи, если не хочешь стать следующей. Его голос был полон угрозы, а в его глазах читался холодный расчет. Старик словно был уверен, что никто не осмелится ему возразить. Мэйбл почувствовала, как земля уходит из-под ног. Старик продолжал стоять, презрительно наблюдая за ней, нож в его руке недобро поблёскивал в неярком свете коморки. Страх сжимал грудь Мэйбл, кажется, она успела попрощаться с жизнью… Неизвестно, чем бы всё это закончилось, если бы вдруг в коморку не спустился господин. Он был аккуратно одет в тёмный, безупречно сшитый костюм, с золотыми пуговицами и блестящими черными сапогами. — Хавьер, в самом деле! Где угощение? — его голос был хладнокровным и властным. Он с лёгким отвращением окинул взглядом комнату, осматривая присутствующих. Старик, который стоял с ножом в руках, паренька с ушибом на лбу, и… девчонку в костюме шута? Это была явная дикость. — А вы еще кто? — вопрос прозвучал резко, с явной угрозой в голосе. — Извольте объясниться! Старик зло усмехнулся, его взгляд, как и прежде, был холодным, а на губах заиграла зловещая усмешка: — Мне тоже интересно, что это за девчонка в таком виде в нашем замке, — прошипел он, не убирая из руки ножа. — Хватит, Хавьер, — оборвал его господин, не терпя больше лишних слов. Он перевёл взгляд на Мэйбл. — Так кто вы, собственно? Мэйбл ощутила, как её сердце сжалось от страха. Однако, собравшись с силами, она подбоченилась и с со всей возможной решимостью произнесла: — Я шут! Пришла развлекать вашего короля, — сказала она, пытаясь сохранить уверенность в голосе. Но даже её собственные слова казались ей фальшивыми, а нутро сжималось от тревоги. Её интуиция подсказывала, что каждое слово может стать роковым. Сумасшедший старик с ножом, этот строгий господин, — всё это накаляло ситуацию до предела. — А, вот как, — ответил господин, не меняя выражения лица. Он несколько раз внимательно осмотрел её, словно решая, стоит ли верить её словам. — Но что вы тогда делаете на кухне? Милорд давно ждёт вас! Зачем вы тут прохлаждаетесь? — его голос звучал всё так же хладнокровно. Мэйбл опешила. Что? Король ждёт её? Откуда ему знать, кто она такая? Но в голове не было времени размышлять, ведь господин продолжал: — Немедленно ступайте к нему. Я покажу вам дорогу, — сказал он с лёгким движением руки, как будто речь шла о чём-то совершенно очевидном. Он обернулся к старику, будто наконец заметив мальчишку, привязанного к столбу и занесённый над ним нож: — Хавьер, ну что ты, в самом деле! Прекрати так себя вести, — сказал он с явным раздражением. — И приноси уже угощение! Герцог не простит нам такого нерадения к его Величеству! Затем, вновь не обращая внимания на происходящее, он бросил равнодушно Мэйбл: — Идёмте, — и, не дождавшись ответа, направился к выходу. Мэйбл, чуть не теряя дар речи, поспешила за ним. Она не могла понять, что именно происходит, но всё происходящее было слишком запутанным, чтобы терять шанс попасть к королю. По дороге, когда они оказались на лестнице, господин обернулся и, усмехнувшись, представился: — Я — Леон, дворецкий. А ваше имя? Мэйбл, ещё немного ошеломлённая, отвечала с лёгким смущением: — Мэйбл… Мэйбл Пайнс. — Ах, да, конечно, — сказал Леон, с лёгким насмешливым прищуром. — Всё сходится. Глупый наряд, иностранное имя, — его голос был наполнен чем-то лёгким, почти насмешливым, но без злобы. Несмотря на это, Мэйбл всё равно не могла избавиться от чувства, что её жизнь висит на волоске. Она решилась на один вопрос: — Можно спросить, — её голос звучал немного неуверенно, — что тот старик делал с тем парнем? Леон взглянул на неё с лёгким удивлением, словно вопрос был совершенно неожиданным, и на мгновение его лицо смягчилось. — Ах, это старик, — сказал он, пожав плечами. — Так он забавляется, что ли. Характер у него отвратительный, да. Может зашибить кого угодно. Но вот руки у него золотые, — добавил он почти с уважением. — Паэлью он готовит лучше всех в стране. Именно поэтому милорд держит его, несмотря на его… странности. Мэйбл некоторое время шла молча, переваривая сказанное. Всё это становилось всё более странным и тревожным. Но она, как и прежде, двигалась к своей цели, не имея иного выбора. Чем дальше они шли, тем красивее становилась обстановка. Мрачные, тяжёлые деревянные панели, которыми были обиты первые залы, постепенно сменялись светлыми, изысканно оформленными коридорами. Стены здесь были покрыты богатой штукатуркой, украшенной тонкими резными орнаментами, как бы мягко обвивающими каждый угол, словно живые ветви. На них висели великолепные картины в золотых рамках, изображавшие сцены из историй, давно забытых, но всё ещё живых в памяти этого замка. Мэйбл не могла отвести взгляд от этих произведений искусства — то были сцены охоты, рыцарские турниры, а также портреты людей, чьи лица ей казались странно знакомыми. Наверное, видела в учебниках по истории. В углах коридоров стояли вазоны с экзотическими растениями. Полы были покрыты роскошными коврами, богато вышитыми золотыми и серебряными нитями. Длинные ламбрекены из бархатной ткани спадали с высоких окон. Мэйбл таращилась на всё это богатство, чувствовавшееся в каждом мельчайшем элементе интерьера. Она старалась идти быстро, чтобы не задерживаться, но глаза её не могли не разглядывать мельчайшие детали — обитые кожей стулья, стеклянные вазы с фруктами, стоявшие на каждом углу. С каждым шагом, с каждым поворотом коридора замок казался всё более величественным. Мэйбл не решилась спросить Леона, как долго ее ожидает король, почувствовав, что он вряд ли ответит. Атмосфера замка, его скрытая власть, его строгие хозяева, все эти роскошные, но холодные стены как бы говорили: здесь не принято торопиться. Они шли через одни залы, затем через другие, пока, наконец, не подошли к самой главной. Когда дворецкий открыл массивную резную дверь, Мэйбл замерла. Это была главная зала замка, просторная и величественная. В ней было так много света, что казалось, сама аура пронизана золотом. Высокие потолки, украшенные изысканными лепными элементами, уводили взгляд вверх, к зеркально-отражающимся люстрами из хрусталя, которые свисали с колонн. Рядом с ними висели ещё более величественные картины, изображающие великих правителей этих земель. Из окон, на уровне второго этажа, падал мягкий свет, создавая впечатление, что время здесь будто бы замедляется. В конце зала стояли два кресла. Одно было сдержанным и лаконичным, украшенным золотыми деталями и темно-зелёной тканью — это было кресло герцога. А вот на другом, позолоченном, сидел сам король, величественно устроившись в этом месте, которое казалось абсолютно созданным для него. Его фигура излучала власть и спокойное достоинство, словно сам воздух вокруг него становился чище и правильнее. Он сидел расслабленно, одной рукой опершись на подлокотник, другой — слегка придерживая бокал с напитком, как бы не торопясь, но в то же время тщательно наблюдая за происходящим. Его лицо было благородным, с аристократическими чертами, с темными волосами, в которых уже заметна седина, и глазами, полными внимания и скрытого знания. Это был человек, который видел гораздо больше, чем мог бы показывать. — Мэйбл Пайнс! — голос дворецкого прозвучал с лёгким оттенком театральности. — Прошу! Когда Мэйбл подошла ближе, король подозвал её жестом, едва заметным, но авторитетным. Она, не ожидая такой чести, сделала несколько шагов вперёд и подняла взгляд, встречая его взгляд. Пока она шла, она успела его рассмотреть. Его глаза были проницательными, и несмотря на всю его расслабленность, в них была сила, которою не нужно было усиливать жестами. — Здравствуйте, Король Филип! — громко произнесла Мэйбл, сама удивившись своей смелости. Она немного поправила костюм и, уперев руки в бока, взглянув прямо на короля, добавила: — Я — шут! Пришла развлечь и повеселить тебя! Чего хочешь? Песню, танец или, может быть, рассказ? Её слова, казавшиеся лёгкими и уверенными, звучали почти как вызов. Но король, не спешив, склонил голову на бок, как будто размышляя о её словах. — Здравствуй, шут, — ответил он, его голос был глубоким, спокойным. — Что привело тебя сюда? Мэйбл растерялась, но быстро собралась: — Я странник, — начала она, чувствуя, как её голос дрогнул. — Хожу по миру и веселю людей. — Точно ли это привело тебя сюда? — спросил он, и в его глазах вспыхнула искорка интереса. Мэйбл изменилась в лице. Её тело напряглось, и она, с испугом взглянув на короля, поняла, что он знает гораздо больше, чем она думала. — Я знаю твою проблему, Мэйбл, — продолжил он, вставая с трона и направляясь к ней. — Ты ищешь выход из этого мира. И я могу помочь. — Откуда вы знаете моё имя? — наконец спросила она, не в силах больше молчать. Король, не отвечая прямо, лишь слегка улыбнулся. — Я многое знаю, — сказал он спокойно. — И как помочь тебе тоже. Приходи сегодня на бал в честь наследника моего королевства в качестве королевского шута. Там ты получишь ответы на все свои вопросы. А пока… спой мне что-нибудь. Мэйбл стояла в замешательстве, пытаясь переварить слова, когда её глаза опустились вниз. Она вздохнула и, почувствовав, как её сомнения уступают место решимости, подняла взгляд на короля. С улыбкой на лице она произнесла: — Какой самый важный инструмент у шута? — она сделала паузу, наслаждаясь мгновением. — Смешок! Без него и шутки не получится! Её слова прозвучали в тишине зала как новый вызов, и, несмотря на всё её внутреннее беспокойство, она почувствовала, как на её лице заиграла лёгкая улыбка.