Демонический Король и его Звездный Шут

На утро Мэйбл снова проснулась от невыносимой боли в пояснице. Традиция. Ночёвка на твёрдой поверхности, увы, вновь оставила свой след. Она оглядела знакомые стены — деревянные, с обветшавшими досками, и простые холщовые тряпки вместо занавесок. Куча ящиков и бутылок, как глиняных, так и стеклянных, окружала её, и разочарованный вздох вырвался из груди. В глубине души она надеялась, что всё это — лишь дурной сон, а симпатичный и услужливый трактирщик не более чем плод её воображения, романтичного и неуместного. Тем не менее, Мэйбл поднялась, потянулась, и, заметив зеркало на одной из стен, подошла к нему. Увиденное повергло её в шок: всклокоченные волосы с веточками соломы, тёмные круги под глазами и бледность, словно она вышла из какого-то зловещего сна. Платье, казавшееся вчера опрятным, под утренними лучами солнца выглядело ужасно: засохшие комья грязи, небольшая дырочка в области ключицы и смятые складки. Она решила переодеться в предложенный Антонио костюм шута. На ней он выглядел комично, но выбора не оставалось. Стирать платье здесь вряд ли кто возьмётся, а этот наряд — часть большого плана, так что придётся привыкать. После смены имиджа Мэйбл решительно взялась за свои волосы. Пользуясь собственной пятернёй, ей удалось немного распутать их. Однако результат её усилий оставлял желать лучшего: пряди всё равно выглядели довольно неаккуратно. Стиснув зубы, она приняла решение заплести косу. Эта прическа никогда не вызывала у неё особого восторга — Мэйбл всегда предпочитала свободу распущенных локонов. Но сейчас, когда её волосы походили на паклю, у неё не было иного выбора. Она оторвала нитку от шнурка платья и, с некоторым усилием, использовала её вместо ленты. Завязав ею косу, она взглянула на своё отражение в зеркале. Одна сторона выглядела более-менее прилично, хотя сама Мэйбл всё ещё чувствовала, что это не её стиль. С вздохом облегчения, она расправила плечи и вышла в основной зал. Антонио уже был на ногах, энергично протирая столы от следов вчерашней гулянки. Его движения были быстрыми и уверенными, словно он старался изгнать не только грязь, но и воспоминания о веселье, которое ещё не утихло в воздухе. Мэйбл кашлянула, стараясь привлечь его внимание, и в этом неловком звуке прозвучала нотка смущения. Ей было неудобно отвлекать его от работы, но она понимала, что в этом чертовом месте больше нет ни одного человека, способного помочь ей в этой непростой ситуации. Антонио, услышав её, обернулся и, увидев её в странном костюме шута, приподнял бровь, едва скрывая улыбку. Мэйбл почувствовала, как на её щеках заиграли краски стыда и неловкости, но сдержала дыхание, пытаясь собраться с мыслями. Ей нужно было сказать что-то, чтобы начать этот утренний разговор, пусть даже он оказался бы трудным. Внутри её разрывалось желание скрыться от взгляда, но, в конце концов, именно Антонио помог ей, начав беседу: — Прекрасно выглядишь, joven! Костюмчик тебе пришёлся впору. Как спалось? — с доброй улыбкой произнёс Антонио, и его теплый взгляд немного успокоил Мэйбл. — Спасибо, прекрасно! Я хотела бы узнать… — начала она, но тут её живот внезапно предательски заурчал, заставив её покраснеть от смущения. — Ни слова больше! — воскликнул Антонио, как будто прочитал её мысли. — Тебе выпала честь: ты будешь первой посетительницей, которая завтракает в моём заведении, а не ужинает! Он шагнул в соседнюю комнату, подзывая её к самому чистому столу в зале. Мэйбл уселась, и её сердце забилось быстрее от ожидания и любопытства. Скоро Антонио вернулся с подносом, на котором лежала скромная, но аппетитная еда: ломтики свежего хлеба, миска оливок и пара вареных яиц. Рядом красовался небольшой горшочек с медом, а также кувшин с неким освежающим напитком, скорее всего, из воды и лимона. — Надеюсь, это тебя порадует, — сказал он с улыбкой, ставя поднос на стол. — Завтрак простого люда, но, чем богаты. Мэйбл, слегка смущаясь, но уже не в силах сопротивляться голоду, начала угощаться. Каждый кусочек хлеба с медом, каждая маслина были как глоток свежего воздуха, наполняя её телесные силы и поднимая настроение. Она чувствовала, что, несмотря на все трудности, этот день может стать началом чего-то нового. Когда Мэйбл доела и допила воду, Антонио вдруг посерьёзнел. Его выражение лица изменилось, и он встретил её взгляд с серьезностью, которой раньше не было. — Ты всё запомнила? — спросил трактирщик, его голос стал более низким и настойчивым. — Да, — уверенно произнесла Мэйбл, ощущая, как сила, дарованная завтраком, придаёт ей уверенности. — Постараюсь не попасть в беду! Антонио немного расслабился, но его выражение всё ещё оставалось сосредоточенным. — Я нарисовал тебе подобие карты, — сказал он, доставая из кармана лист бумаги, на котором простыми линиями были изображены очертания их окрестности. — С ней ты не заблудишься. Будь осторожнее, и еще… — он наклонился к ней, придавая своим словам важность, — не доверяй человеку, который будет слишком мил и добр с тобой. Его предупреждение звучало как угроза, и Мэйбл почувствовала, как в её груди зажглось волнение. — Хорошо! — произнесла она, встречая его взгляд, полный заботы и предостережения. В порыве эмоций она обняла его, чувствуя, как тепло его поддержки окутывает её. — Спасибо большое! — Не за что, — ответил он, слегка потрепав её по голове, что лишь укрепило её уверенность. — Удачи тебе! Она почувствовала, что эти слова окончательно успокоили её, и в сердце зародилась надежда на то, что, несмотря на все опасности, она справится. Мэйбл вышла из трактира. В утреннем свете он перестал казаться ей таким уж пугающим. Она шла по извивающейся тропинке и вскоре оказалась в центре городка, где бурлила жизнь. Узкие улочки, вымощенные камнем, заполнялись людьми, спешащими по своим делам. Громкие крики продавцов перекрывали звуки шагов, создавая шумную симфонию, в которой каждый старался перекричать остальных. Мужчины и женщины суетились, стараясь продать свои товары: свежие овощи, рыбу, ткани и всякие мелочи. На лицах людей порой читались усталость и озабоченность, но под напором повседневных забот, как показалось Мэйбл, они не теряли оптимизма. На углу площади толпилась группа уличных музыкантов, но их мелодии терялись среди общего хаоса. Звуки гитары и флейты лишь изредка пробивались сквозь гомон толпы, иногда заставляя прохожих на мгновение остановиться и послушать, прежде чем снова погрузиться в свои дела. В воздухе витал аромат свежевыпеченного хлеба, смешиваясь с запахами специй и пота. Люди двигались быстро, почти торопливо, словно каждый знал: время — это роскошь, которую нужно использовать с умом. Мэйбл чувствовала себя частью этой суеты, хотя и была несколько потеряна среди множества лиц и направлений. Город, хотя и наполненный жизнью, казался далеким от идеального. Толчея и спешка создавали атмосферу, где трудно было почувствовать уют и спокойствие. Однако в этом шумном хаосе всё же пряталась надежда: в глазах людей сверкали искры, пусть и едва заметные, обещая, что жизнь продолжается, несмотря на все невзгоды. — Mamá! Гляди, настоящий шут! — радостно воскликнул маленький мальчик, пронесшись мимо Мэйбл с сияющими от восторга глазами. — Луис! Сколько раз я просила тебя не убегать от меня! — крикнула женщина, обернувшись, чтобы поймать своего сына, который, казалось, не слышал её слов, так был поглощён своим восторгом. Мэйбл улыбнулась, наблюдая за этой трогательной сценой, и продолжила свой путь, погружаясь в атмосферу городка. Проходя мимо прилавков, она восхищалась многообразием цветов и звуков, которые окружали её. Каждый шаг открывал новые детали: яркие ткани, сверкающие на солнце, блестящие фрукты, соблазнительно выставленные на продажу, и голоса торговцев, пытающихся привлечь покупателей. Она задумалась, как всё это богатство ощущений можно было бы запечатлеть в её следующем проекте. Этот город полон жизни и идей, и Мэйбл уже представляла, как вплетёт в свои работы элементы, увиденные здесь. Однако вскоре её взгляд привлёк человек в грязном плаще, стоящий у одного из прилавков. На его голове был помятый цилиндр, а в руках он держал маску обезьяны. Он что-то говорил, но слова его затерялись в гомоне городского рынка, как крики о помощи, не достигнувшие ушей прохожих. Его лицо было искажено печалью и злостью, создавая резкий контраст с окружающим весельем и суетой. Мэйбл остановилась на мгновение, погружаясь в размышления о его образе. Взгляд этого человека, полон тоски и безысходности, словно напоминал ей о том, что за яркой оболочкой жизни скрываются иные истории. Он был частью этой шумной картины, но выделялся из неё, как темная тень, затмевающая солнечные лучи. Её сердце сжалось от сочувствия, и в голове закружились вопросы о том, какие испытания привели его сюда, в этот яркий, но порой бездушный мир. Однако вдруг за спиной Пайнс раздался голос, привлекший её внимание. Её любопытная натура не позволила игнорировать звуки весёлой беседы, и она стала прислушиваться к разговорам. — Ну что, поймал молнию? — рассмеялся мужчина, обнимая плечо молодого парня, который подходил к ним. — Наверное, бегал за ней как за собственной тенью! — рассмеялась женщина рядом. — Надо же такое выдумать! Вот дурак! — вторил им старик, его лицо озарялось ироничной улыбкой. Смех разносился по площади, и толпа с удовольствием подхватывала шутки. А парень, несмотря на все насмешки, шёл своей дорогой с широкой улыбкой на лице. Его волосы, седые как у старика, блестели на солнце, создавая контраст с юным задором, который светился в его глазах. Неожиданно он развернулся и с поднятыми к небу руками воскликнул: — Да, господа! Я поймал её! Она моя! Наконец-то! Мэйбл, наблюдая за этой сценой, ощутила жгучее любопытство. Что же заставило его гнаться за молнией? Как он умудрился поймать это неуловимое явление? И, наконец, почему у него седые волосы, когда он выглядел таким молодым? Её воображение закружилось в попытках разгадать загадку, таившуюся в этом странном, но столь жизнерадостном человеке. Пройдя немного дальше, Мэйбл наткнулась на продавца с масками. Они были разнообразны и причудливы: маска ведьмы с длинным носом, устрашающий вурдалак с жуткими зубами и даже маска кабана. Вдруг мимо Пайнс пронеслась толпа маленьких детей, весело кричащих и смеющихся. Их голоса сливались в хоровод восторженных возгласов, создавая атмосферу беззаботного веселья. Опешившая Мэйбл проводила их удивленным взглядом, не в силах сдержать улыбку. Мэйбл шла, наслаждаясь каждым мгновением. Летнее солнце нежно ласкало её лицо, а лёгкий ветерок играл с её волосами. День был поистине чудесен, словно сошедший с картин лучших мастеров. На карте, которая вела её к реке Куэрпо де Гомбо и родовому замку герцогов Бехарских, было отмечено, что некоторую часть пути ей придётся преодолеть на телеге. И вот, осмотревшись, Мэйбл начала искать того, кто мог бы ей помочь. Вскоре она наткнулась на группу мужчин и пожилых людей, стоявших рядом с телегами, придавая месту атмосферу обычной деревенской суеты. Подойдя ближе, она с надеждой спросила, куда они направляются. К её радости, один старик с морщинистым лицом, косматой бородой и живыми глазами собирался именно туда, куда ей нужно. — А чем ты собираешься платить, юная леди? — хмыкнул он, скрестив руки на груди и с прищуром глядя на неё. Мэйбл почувствовала панику: у неё не было ни гроша. Но, вспомнив, кем она поневоле является, она быстро собрала волю в кулак, весело всплеснула руками и с улыбкой произнесла: — Я буду веселить вас всю дорогу! Не дам заскучать! Старик недовольно буркнул что-то себе под нос, но, заметив расстроенное выражение на лице девушки и прикинув, что им всё равно по пути, он смягчился. — Ладно уж. Залазь. Да смотри, не попорть мне ничего там! Светлая радость наполнила сердце Мэйбл. Она восторженно поблагодарила своего спасителя и, стараясь действовать как можно аккуратнее, забралась в повозку. Внутри было многовато мешков, и сидеть было не очень удобно, но в этот момент её это совершенно не волновало. Главное — впереди был король и возможность, которая могла изменить её положение. Она с облегчением вздохнула, представив, как скоро весь этот дурной сон закончится. Старика, как оказалось, звали Педро. Он попрощался со своими знакомыми, и они, наконец, тронулись в путь. Вскоре Мэйбл поняла, что Педро был не просто обычным мужичком с телегой, а настоящим мастером рассказов, обожающим болтать обо всём на свете. Это было удивительно, ведь и характер Мэйбл сам по себе отличался той же болтливостью. — Откуда ты, девочка? — спросил Педро, с интересом поворачивая к ней голову. Мэйбл попыталась изложить свой рассказ как можно логичнее, хотя сама не могла до конца осознать, как она оказалась в Испании. Это была невероятная история о странных событиях и непредсказуемых поворотах судьбы. К её удивлению, Педро, казалось, был очарован её рассказом. Это подстегнуло его на ответные истории, и он начал излагать байки своего родного городка. — Знаешь, — начал он, прищуриваясь, как будто собирался раскрыть величайшую тайну, — на старом кладбище во время каждого полнолуния слышатся звуки скрипки. Говорят, это дух одного из усопших музыкантов, не находящего покоя. Мэйбл затаила дыхание, представляя себе жутковатую картину. Педро продолжал, не замечая, как его слушают с замиранием сердца: — А ещё был у нас один парень, — продолжал он, — сумасшедший, который дрался с ветром. Все смеялись над ним, а он лишь восклицал: «Сильный я и ловкий, ветра проучу!» И, знаешь, вроде бы он даже победил однажды! Она улыбнулась, представляя себе это нелепое зрелище. Сразу вспомнился недавний седой прохожий, утверждающий, что в сумке у него — молния. Старик, между тем, продолжал свои истории: — Эх, кузнец… Его ученик однажды убил его за то, что тот заковал его в драгоценные доспехи и продал иностранцам. Уму непостижимо, но парень как-то смог сбежать от своих покупателей. Он долго брёл до дома, а потом отомстил своему учителю за свои страдания. Месть была сладка, и в тот момент он понял, что ни одна цепь не удержит его больше. Мэйбл, заинтригованная, прислушивалась к каждому слову, погружаясь в удивительный мир, который создавал старик. Эти истории словно оживали перед её глазами, и она не могла не восхититься, как из простых слов можно было создать такие яркие образы. Педро с запалом рассказал ещё о том, как в юности ему мерещилась фигура женщины у реки — с безобразной раной на шее. Эта ужасная картина преследовала его долго, заставляя снова и снова пытаться осмыслить увиденное. Мэйбл поняла, что скорее Педро развлекал её, чем она его. Ему было приятно, что кто-то наконец стал его слушать, задавать вопросы и не крутить пальцем у виска, как это делали другие. Телега покачивалась из стороны в сторону, и лошадь двигалась размеренно, словно в такт их беседе. Педро с надеждой произнес: — Мы, скорее всего, прибудем к четырем часам пополудни. Так что готовься, юная леди, там много интересного! С каждой минутой дорога казалась всё менее утомительной, а весёлые истории старика обостряли её воображение, создавая яркие образы, которые она с радостью собиралась перенести в свой собственный рассказ. Мэйбл мечтала поделиться этими захватывающими сюжетами с подругами и братом, в мыслях уже представляя, как они будут слушать её: Джу — с интересом, а Диппер — со скепсисом. В глубине души она чувствовала тоску по дому, надеясь как можно скорее вернуться к своим родным, чтобы поделиться всем тем удивительным, что произошло с ней в этом странном и загадочном краю.